Вагон снова тряхнуло, да так, что пассажиры подпрыгнули. Хрупкая девица в тошнотворно-розовом платье испуганно пискнула и уткнулась носом в плечо супруга. Супруг, уже имеющий опыт в подобных вещах, даже успел прижать её к себе и прошептать что-то утешительное. Но расслышать слова было невозможно, потому что именно в этот момент поезд выдал длинный гудок и въехал в тоннель. Писк немедленно перешёл в визг, который подхватила обитающая в соседнем купе собачка.
Чем-то они были похожи - та собачка и девица. Я это подметил ещё на перроне и даже думал сперва, что они вместе и придётся терпеть рядом с собой обеих. К счастью, ошибся. Тонконогую пустолайку в блестящем ошейнике сопровождала суровая дама с тремя чемоданами, ворохом коробок, саквояжем и зонтом. Второй зонт она, судя по осанке и выражению лица, проглотила. Причём давно.
Чемоданы и коробки поволокли в багажный вагон, а дама с обоими своими зонтами и собачкой заняла место в пассажирском. Саквояж остался снаружи совершенно без присмотра, моментально приковав к себе как минимум дюжину любопытных взглядов. Я тоже чуть замедлил шаг, но в открытую пялиться не стал. Наоборот, демонстративно отвернулся к вагону. Зрелище обещало быть забавным. Но я всё равно предпочёл наблюдать за ним через отражение в оконном стекле. Так, на всякий случай. Мало ли что.
Вокзальная детвора мою любовь к предосторожностям не разделяла. Её вообще мало кто разделял, считая паранойей. Поэтому пока я всматривался в стекло, пытаясь найти наиболее удобную точку обзора, по перрону метнулась серая тень, ухватила саквояж... и с громким воплем плюхнулась рядом с ним.
Только по воплю я и опознал, что грязное существо с нечесаными волосами - девчонка. Парни в таких случаях если и вскрикивали непроизвольно, то очень быстро затыкались, пытаясь изобразить на лице мужественное молчание осуждённого на казнь. За кражу у нас, правда, уже лет сто как не казнили... Но традиции уличных босяков так быстро не выветриваются.
А девчонкам почему-то было не до традиции, и, попав в ловушку, они поднимали такой вой, что сразу и не поймёшь, кто здесь преступник, а кто потерпевший. Вот и эта голосила так самозабвенно, что сразу несколько спешащих на поезд пожилых матрон остановились, чтоб спросить, что же такое случилось с деточкой, и чем можно ей помочь.
Деточка в ответ заголосила с удвоенной силой, старательно размазывая по лицу фальшивые слёзы. Одной рукой. Вторая была накрепко приклеена к ручке саквояжа. А он, в свою очередь, никак не хотел отрываться от земли.
На другом конце перрона показался полицейский. Воришка, завидев его, забыла про слёзы и с ненавистью посмотрела на прилипшую руку, на мгновение став похожей на попавшего в капкан лисёнка - лапу себе отгрызёт, лишь бы не достаться охотнику.
Лисят я всегда любил. Милые, опасные и очень хитрые создания.
А вот охотники, наоборот, крайне неприятные личности. Как правило...
Я мысленно обозвал себя идиотом. Потом ещё раз.
Не помогло: лисёнок продолжал вызывать сочувствие, а охотник приближался с судьбоносной неумолимостью.
Проклиная собственную мягкотелость, я сунул руку в карман, нащупал там маленькую бутылочку и наощупь плеснул на платок немного жидкости. Теперь поднести к лицу, вдохнуть...
Да-да, этот паровоз так дымит и отвратительно пахнет, что приличные господа дышать могут только через платок. Ужасное средство передвижения, просто ужасное...
И, между прочим, это была правда. Технику я недолюбливал. Даже больше - на дух не переносил. Лязг и скрежет металла казались мне чуждыми и жутковатыми. А количество разнообразных механических конструкций вокруг увеличивалось с каждым днём. Маленькие и большие, шумные и очень шумные, игрушки, движущиеся повозки и совсем уж странные агрегаты наводняли мир. Но я очень старался держаться от всего этого подальше. Разве что вот от поездов не получалась. Но и ими я пользовался исключительно по рабочей необходимости.
Другое дело - магия!
У того сорта "зажигалки", который я использовал, было одно неоспоримое преимущество - полное отсутствие цвета, вкуса и запаха. И оно же становилось недостатком, когда нужно было точно и быстро отмерить дозу. Но в этот раз я, вроде бы, не ошибся. Летучих паров, проникших в лёгких, хватало точно на одно несложное заклинание, которое я немедленно прошептал.
Результат сказался незамедлительно - "лисичка" прекратила вопить, сверкнула глазами в сторону полицейского и, резко подскочив, бросилась бежать. Саквояж снова остался на перроне в гордом одиночестве.
Подоспевший страж порядка огляделся и, не найдя владельца, схватился за ручку.
Прилип, конечно.
Но я в это время уже закончил изучать окно и направился к месту, предписанному мне билетом.
Тринадцатое... Я любил это число и, если была возможность, всегда старался брать билет именно на него. Чтоб повезло. Словно примета какая-то, вопреки всем приметам.
Но в этот раз с везением мы немножко разминулись.
Моими соседями в уютном купе на ближайшие несколько часов оказались нежно воркующие молодожёны. Высокий мужчина представился просто и безлико - господин Кламп. Желания поговорить он не выказывал, что меня более чем устроило. Зато его жена молчать, кажется, не умела вовсе. Худосочная блондинка, похожая на ту самую тонконогую собачку, живо реагировала на всё вокруг и стремилась поделиться с окружающими каждой мыслью. Волей-неволей пришлось отвечать, как меня зовут (Феликс Лайн, к вашим услугам), и какой сегодня жаркий день (Да-да, очень жаркий!), пойдёт ли поезд по расписанию (Надеюсь, что да), сколько миль до ближайшей станции (Около десяти), почему за стеной полицейский ругается с той строгой дамой (Теряюсь в догадках) и какой породы её милая зверюшка (Волкодав, не иначе!).
Потом я узнал, что она единственная дочь Стивена Роджерса (Того самого!), но супруг (Пусик и лапочка!) любит её не из-за денег (Как вы могли подумать!), а исключительно по велению души (Ах, это так романтично!). А что живёт за её счёт, так просто его изобретения пока не нашли своих почитателей (Но они ещё поймут, что он - гений!), поэтому продаются очень плохо (Но вот недавно он как раз сделал на заказ какую-то охранную систему...)
К счастью, когда я уже вконец одурел от постоянных расспросов и рассказов, госпожа Кламп вспомнила, что у неё есть муж, и переключила своё внимание на него. Но моё счастье было недолгим, потому что как раз в это время поезд подъехал к Ирштадскому хребту.
Этот участок дороги открыли совсем недавно и он почти полностью проходил под землёй. Поезд выныривал из тоннеля на считанные секунды и тут же снова нырял в темноту. Кроме этого, дорога была далека от идеальной: состав часто поворачивал, заваливаясь при этом на бок, или начинал карабкаться вверх, и мерное "чучух-чучух" становилось при этом сдавленным и натужным.
Иногда за окном мелькали какие-то знаки, подсвеченные лампами, но я их заметить-то едва успевал, не то, что разглядеть. Оставалось лишь надеяться на опыт машиниста и на статистику, уверяющую, что за всё время эксплуатации в Ирштаде не было не одной аварии.
Но, тем не менее, жутко временами было даже мне. Что уж говорить о такой тонкой и ранимой натуре, как госпожа Кламп.
Каждый тоннель поезд приветствовал гудком.
За каждым гудком немедленно следовал визг.
И к каждому визгу присоединялась соседская пустолайка.
Спустя некоторое время я окончательно отчаялся понять, почему любую эмоцию женщины (что людские, что собачьи) всегда сопровождают звуковыми эффектами, и выбрался из купе в коридор.
Пройдя его до самого конца, я вышел в тамбур и дёрнул на пробу дверную ручку. Она с лёгкостью поддалась, позволяя мне пройти в соседний вагон.
Вообще-то, это категорически запрещалось. Не всё время, конечно, а только пока ехали через Ирштад. Но, в самом деле, разве правила не существуют для того, чтоб их нарушать?
Я нарушил правила ещё несколько раз, и так никого и не встретил на пути. Даже проводники сидели на своих местах и не высовывались. Хороший знак!
Дверь последнего, багажного, вагона, была заперта. От неё, впрочем, другого и не ожидалось. Уже не таясь (а от кого здесь прятаться-то?), я вытащил бутылочку с "зажигалкой", откупорил и щедро плеснул прямо на рукав. Теперь дозировка шла по принципу "чем больше - тем лучше". Можно не экономить, всё пойдёт в ход.
Несколько длинных речитативов - и дверь распахнулась передо мной, темнота отступила, а по помещению разлетелась стайка поисковых маячков, разыскивая чужие заклинания.
Так, это мне не помешает, это тоже... а вот это лучше обезвредить, а то среагировать может на всё, что угодно. Лучше потом обратно навешу.
Ладно, хватит пока магии. Теперь можно и по-человечески поискать...
Искать, впрочем, особо не пришлось. Ворох коробок и чемоданов, загруженных в последний момент, высился прямо посреди вагона. Причём все они были заботливо подписаны, чтоб никто не перепутал. Почерк на бирках был такой же строгий, как и сама владелица чемоданов. А некоторые буквы подозрительно напоминали остроконечные чёрные зонты. Или у меня воображение разыгралось? Нет, ну правда похожи! Везде, кроме самой нижней коробки. На той вроде и бирка такая же, и инициалы "В.Э.", но вот почерк явно другой. Ну да ладно, не до того сейчас.
Я скользнул взглядом по багажу, прикидывая, с чего начать. Картина была небольшая, да ещё и без рамы, и обнаружиться могла где угодно. На месте той дамы с собачкой, я бы вообще скатал её в трубочку, бросил в прилипчивый саквояж и хранил под мышкой. Но раз сказали, что будет в багаже...
Не мучаясь больше с выбором, я потянулся к ближайшему чемодану. На всякий случай ещё раз проверил на всякие пакости, но вроде как всё было чисто. В случае незаконного проникновения меня не собирались кусать, ослеплять, обливать клеем и разрывать на кусочки.
Замки щёлкнули, крышка откинулась - и я удивлённо заморгал. Прямо поверх кружевных сорочек, которыми был набит чемодан, лежал небольшой тубус. Так просто?
В глубине души упрямо зашевелилась родимая паранойя. Это какая-то ловушка! Это подвох! Надо быть вдвойне осторожным. Нет, втройне. Нет, надо бросать всё и срочно бежать из вагона. А то и с поезда.
Последнюю мысль я, впрочем, сразу же отмёл. Прыгать с поезда посреди Ирштада - это надо совсем самоубийцей быть. А подвох - он несомненно есть. Как и всегда. Но прежде чем паниковать - надо сперва проверить, что именно я нашёл. А потом уже думать, что с этой находкой делать.
Тубус открылся легко и без заморочек. И извлечённый из него кусок холста оказался именно тем, что я искал. Последнее полотно Фиргейна, чудом сохранившееся, таинственным образом найденное, легендарное, бесценное, прекраснейшее...
Сколько я уже перевидал этих легендарных и бесценных - и не сосчитать. Некоторые из них и впрямь были ничего. Но работа Фиргейна к таким явно не относилась, и напоминала салфетку, которой сначала вытерли со стола пролитый апельсиновый сок, а потом зачем-то присыпали тёртым шоколадом. Высокое искусство, чтоб его!
- Стоять! Руки вверх! - взвизгнули за моей спиной.
Наверное, хотели угрожающе крикнуть. Но в этот момент поезд гудком возвестил об очередном тоннеле и крик привычно сорвался в визг. И тут же оборвался, словно его владелица сама удивилась такому эффекту.
Этой заминки мне хватило, чтоб обернуться и прыгнуть, прижав госпожу Кламп к стенке вагона. По крайней мере, я честно попытался это сделать. Но розово-блондинистое недоразумение внезапно вывернулось, резко ушло вниз, и в следующее мгновение я уже лежал на полу вагона с заломленной за спину рукой, а девушка защёлкивала на ней наручник. Второй захлопнулся на металлической скобе, к которой, должно быть, иногда привязывали багаж, чтоб во время движения его не растащило по всему вагону.
- Давно не виделись. Тоже решили размяться? - я старался, чтоб голос звучал как можно более беззаботно. Просто так, на всякий случай.
В принципе, лежать носом в пол мне было не впервой. Но раньше это была заслуга крепких мужчин, а не такой вот хрупкой блондинки.
- Разрешите представиться, Амелия Кламп, инспектор Большой Арстутской Галереи, - гаркнула тонкая и ранимая натура прямо мне в ухо и ловко перехватила тубус с картиной. - С кем имею честь?
- Да я вроде представлялся.
- Меня интересует настоящее имя!
- А "Феликс" что, игрушечное? И, кстати, госпожа инспектор, а что вы инспектируете в багажном вагоне экспресса? Или он теперь тоже является частью Арстутской Галереи? Я не знал об этом знаменательном событии...
До ответа госпожа Кламп не снизошла. Её внимание целиком и полностью захватила картина. Она разглядывала её под разными углами и с изнанки, нюхала, водила пальцем по краям и один раз даже, кажется, лизнула. При этом она весьма мелодично насвистывала какую-то песенку и я понял, что пока мелодия не кончится, на меня не обратят никакого внимания. Хотя всё равно лучше не рисковать и лишний раз не рыпаться. Мало ли что...
От нечего делать я начал лениво осматриваться. В конце концов, с этого ракурса я багажный вагон ещё не изучал. Да и ноги странной попутчицы так гораздо ближе. Если б не мешалась коробка, стоящая в самом основании вещевой пирамиды, при взгляде снизу вверх можно было бы разглядеть много интересного. Я прижался к ней щекой... И тут паранойя резко взвыла не хуже гудка, собачки и блондинки, вместе взятых.
- Госпожа Кламп, кем бы вы ни были! Извините, но... там что-то шуршит!
Девушка кивнула, не прекращая своё занятие. А в коробке действительно шуршало. А ещё скрежетало, скрипело и даже, кажется, немного рычало.
- Амелия! Там что-то есть!!!
- Да-да, тут несомненно что-то есть! - воскликнула инспектор, вглядываясь в картину. - Вот этот момент, и ещё здесь. Знаете, что это означает, господин Лайн?
- Н-нет, - пробормотал я, пытаясь отодвинуться как можно дальше от пресловутой коробки. Наручники мешали, поэтому пришлось бесцеремонно занюхать собственный рукав и снять их заклинанием. К чёрту конспирацию, жизнь дороже.
- Это подделка! Я так и знала, что это подделка! Уж теперь-то я её выведу на чистую воду.
- Кого?
- Виторию Энжи, конечно! - девушке не было совершенно никакого дела ни до непонятных шорохов, ни до самовольно снятых наручников. Она аж приплясывала от восторга, придав к груди холст с апельсиновой кляксой.
- Амелия, простите за бестактность... Но всё же, что вы за инспектор?
- Потому что до города это полотно не доедет. Его украдут, как и многие до того. А Энжи получит страховку как за настоящее.
- А где настоящее?
- Думаю, у какого-нибудь частного коллекционера.
- Допустим, - бредовость разговора сводила меня с ума, паранойя требовала немедленно броситься вон из вагона, предварительно связав восторженную девицу заклинанием... А потом отцепить вагон от состава - и пусть дальше выкручивается как хочет. Но я почему-то стоял рядом и поддерживал беседу с самым светским выражением лица. - А вам-то что с того?
- Как вы ни понимаете! Это же искусство! Оно должно принадлежать народу, чтоб любой мог прийти в музей и на себе испытать влияние древних полотен. А Энжи своим поступком предаёт своё звание человека!
- А... простите, ваш муж знает, что вы здесь?
- О да, это он посоветовал мне проверить своё предположение и найти доказательства. А то без доказательств мне в полиции не верят. Говорят, что у них нет причин... вот... и... Ой, там что-то шуршит!
- Да!!!
От коробки мы отпрыгнули как раз вовремя. Картонная стенка внезапно прорвалась и наружу выбралось нечто странное. Сперва я принял его за собаку... Да это, в общем, и была собака. Точная копия той тонконогой пустолайки, разве что из металла.
- Ой, - тихонько пробормотала госпожа Кламп, и это было так не похоже на её обычный визг, что я даже растерялся. - Это охранник?
- Да, видимо.
- А вы можете его... э-э... нейтрализовать?
Разговор всё ещё шёл в светском тоне, несмотря на то, что мы синхронно пятились к дверям, а странное механическое создание не мигая смотрело на нас светящимися фонариками глаз.
- А почему именно я должен его нейтрализовывать, госпожа инспектор?
- Но ведь вы вор!
- Что? - почти натурально удивился я.
- Вы тот вор, которого Энджи наняла, чтоб украсть очередную подделку. Я это точно знаю!
- Ну и пусть, - демонстративно пожал плечами я. - Зато мой муж... если бы он у меня был... А его, надеюсь, никогда не будет... В общем, мой супруг не хочет меня убить.
- Что? - А вот Амелия удивилась натурально. Даже очень.
- Ну вы же сами говорили, что это он послал вас сюда. И что он изобретает всякие штуки. Механические. Для редких ценителей.
- Да, но... но... Это же коробка Энжи!
- Все её коробки подписаны. А на этой почерк другой. И ещё эта тварь никак себя не проявляла, пока вы не начали свистеть.
- Вот подлец, - совершенно неимпульсивно вздохнула Амелия. - Я всегда насвистываю, когда занимаюсь экспертизой. Помогает настроиться на нужный лад.
- Арррр! - механическая собака вмешалась в наш диалог так ненавязчиво, словно специально ждала подходящей паузы. - Агрррр!
Выглядела она устрашающе.
Я перебрал в уме все подходящие заклинания... И вынужденно признал их полную негодность к битве с куском лязгающего металла. Осталось разве что одно заветное слово, которое никого никогда не подводило:
- Бежим!
Мы выскочили в тамбур в тот самый момент, когда механоид наконец-то сорвался с места и прыгнул. Кажется, он даже вписался мордой в захлопнувшуюся дверь. И, похоже на то, что он попытался сквозь эту дверь проломиться. Но тут я, плюнув на все меры предосторожности, расцепил вагоны. Всегда мечтал это сделать. Но не думал, что получится так буднично.
Некоторое время багажный вагон ещё катился за составом по инерции, но постепенно замедлил ход и, наконец, окончательно отстал.
Очередной гудок возвестил о том, что мы подъезжаем к тоннелю - и всё вокруг погрузилось в темноту. Было... да, пожалуй, всё ещё немного жутковато. И ещё любопытно, что дальше собирается делать богатая наследница инспектор Кламп. Если моя интуиция ещё хоть как-то функционирует, то с мужем она точно не останется. Но ведь красивой девушке нужен мужчина, да? Особенно если у неё столько денег и такие ноги!
С другой стороны - если красивая девушка так укладывает мужиков на пол и заламывает руки...
Хм... Это может быть интересно.
Но, пожалуй, всё-таки жутковато.
Вагон снова тряхнуло, да так, что мы подпрыгнули. Хрупкая девица в тошнотворно-розовом платье испуганно пискнула и уткнулась носом в моё плечо.