Ладонный монитор был памятным подарком Лореаль от любимого деда. Это позже его можно будет увидеть у каждого, а тогда, разве что у Джеймса Бонда. Казалось, что даже во сне она может управлять этим, уже слившимся с ней, компьютером. По крайней мере, свои новые видения она уже научилась связывать с ним.
Первыми впечатлениями она поделилась с Пагани и Поршем. Она даже показала им свои видения, перенеся их на "ладонь". Но этот показ был неким жалким подобием немого кино. Даже не немого, а бездушного, поскольку в выведенных ею на ладонный дисплей видениях были и движения, и цвета, и даже звуки, но отсутствовал заряд эмоций и сопутствующий им букет вкусов и ароматов, которые остро, красочно и насыщенно воспринимала сама Лореаль. Эти ароматизированные эмоции, наполнявшие ее, но отсутствующие на экране дисплея, оставались в ней самой, как холостые заряды и подаренные ей букеты, которыми она не могла распорядиться, не имея возможности ни "выстрелить" ими, ни передать другим. Она даже появившуюся злость, свою собственную, никак не могла скрыть. Злость то ли на свою "ладонь", то ли на ведомство деда, так и не сумевшего до сих пор оснастить компьютер нужными технологиями для передачи ну хотя бы стандартного набора из пяти простейших человеческих чувств.
Казалось, что наибольшее впечатление от результатов увиденного целевого поиска было произведено на Порша. Он неожиданно погрузился в свои мысли, но спустя считанные минуты, как никогда ранее, извинился, резко поднялся и ушел.
Ни Пагани, ни Лореаль даже не придали значения этой выходке Порша, зная его непредсказуемое поведение и независимый характер. Только спустя сутки, Лореаль сумела понять, чем был так озадачен Порш.
Она хорошо помнила, как они познакомились. Он тогда сам подошел к ней. Одет был не броско. Но его антикварная модель "Порше", сияющая, как драгоценная игрушка, была единственной в городе, и не могла оставить ее обладателя без внимания сверстников.
Порш был внуком известного мультимиллиардера, обладающего, по слухам, самой таинственной и колоссальной коллекцией, о которой ходили легенды. Он обходился без друзей, похоже, в них и не нуждался. Часто лениво присутствовал на вечеринках. Вел себя не так, чтобы надменно, но независимость, как и неприступность, просматривалась за версту, будто над ним развевался флаг. Среди геймеров интереса к нему никто не проявлял, оставаясь на дистанции и не ища ничего общего. Однако Порш быстро вошел в эту компанию, благодаря знакомству с Лореаль. Он выделял лишь ее, остальных попутчиков не видел в упор. Он не скрывал, что тянется к Лореаль, и это почему-то нравилось ей.
На следующее утро, зная расписание, Порш ждал ее в парке по пути в тренажерный зал. Они даже не поздоровались, как будто и не расставались. Он сразу же предложил идею, показавшуюся настолько заманчивой, что от неожиданности Лореаль даже потерялась. Казалось, ее виртуальный и реальный миры столкнулись, наконец, и все перемешалось.
Порш начал с вознаграждения, которое он готов был предложить ей, в случае успеха. Это была "американка". Любое желание.
В принципе, у нее все и было. Виртуальный мир наполнял ее настолько, что места для приземленных фантазий в нем не оставалось. Но исполнение любой ее прихоти в обмен на одноразовые медитационные услуги, от которых она сама получала нескрываемое удовольствие, это было что-то.
В растерянности, Лореаль пространным взором окинула окружение. Словно, желая отыскать тот неведомый оттенок, который бы мог доставить радость и украсить написанную картину ее жизни. Еще не веря в реальность происходящего, она все же включилась в словесную игру, хоть и навязанную ей, но доставлявшую удовольствие. Желая уточнить и удостовериться в той ставке, которую он с легкостью бросил на "игорный стол", Лореаль назвала ту свою единственную несбыточную мечту, о которой было известно всем ее друзьям. Это был собственный МедКлуб, так он назывался на жаргоне медигеймеров, и Поляна, на которой она вместе с друзьями могла бы проводить совместные встречи.
Порш не задумываясь, будто речь шла о какой-то сущей безделице, подтвердил ее условия. А Лореаль вдруг поняла, что уже не сможет отказаться от такого необычного и заманчивого предложения.
Получив предварительное согласие Лореаль, и, видимо, желая каким-то образом подчеркнуть твердость обещаний и свои возможности, Порш устроил ей небольшую экскурсию. Это были перелеты на семейное Лунное ранчо и ознакомление Лореаль с его Родовым Замком, обставленным частью открытой семейной коллекции, подобной которой ей никогда не приходилось видеть. Там же он передал Лореаль две безделушки. Предупредив, что они представляют определенную ценность, Порш предложил ей отыскать, как он выразился, "несколько страничек из биографии этих старинных изделий". Опираться в своих поисках предстояло на только ей известный алгоритм. В случае подтверждения его предположений, он раскроет ей все имеющиеся у него подробности и предложит само задание.
Лореаль не терпелось узнать подробности. Она не представляла, какая тайна должна была окутать эту старую курительную трубку и увеличительное стекло, переданные ей Поршем, чтобы за нее предложить предел ее мечтаний. Всю ночь ей так и не удалось сомкнуть глаз. Точнее, она не сомневалась в том, что после встречи с Поршем, даже домой вошла с закрытыми глазами и не открывала их до утра. Но это был не сон, а медитация.
Она разделяла их, зная, что медитация, как и сон, были разновидностями состояния покоя ее Разума. С тем лишь отличием, что во сне Разум уходил в себя, восстанавливая свой внутренний порядок после дневных страстей, подобных разразившимся на бушующем стадионе. Тогда как при медитации, он, проявляя полное безразличие к окружающему безобразию и, оставляя все, как есть, выплескивался во Вселенную.
Посторонний шум, словно неведомая сила, вырвал ее из невообразимого ада. Но какая-то непомерная тяжесть все еще прижимала ее голову к подушке. Состояние было таким, будто в голове, переполненной непонятными событиями, вертелась бетономешалка. Самые разные, казалось, ничем не связанные видения овладели ее взбушевавшимся сознанием, которое тщетно пыталось найти им свое тихое место. Но оно уже не способно было пробить путь сквозь внезапно опустившиеся заслоны. Все вздыбилось и уплотнилось, как в напуганном табуне находящихся в загоне лошадей. Ограды трещали под мощью обрушивающихся на них неупорядоченных и волнительных воспоминаний, рвущихся из глубин ее подсознания. Перемешавшись, они создали атмосферу всепоглощающего страха, от которого никуда не деться, поскольку сознание уже не способно было им управлять.
Лореаль знала точно, что от ночного кошмара, как и от себя, невозможно ни спрятаться, ни убежать. Даже очнувшись и очутившись в знакомой обстановке, она все еще чувствовала внутреннее беспокойство. Его выдавало ощущение трепета казавшегося чужим тела и пульсирующая в нем холодная дрожь. После внезапного пробуждения тело стало неуправляемым, и вся тяжесть, скопившаяся в голове, придавила его, словно многотонный пресс.
Ей потребовались усилия, чтобы успокоиться и вновь закрыть глаза. Она давала возможность Разуму унять бурю в избавившемся от дрожи "стакане", и навести порядок и покой в своей таинственной непознанной обители.
Едва забрезжил рассвет, Лореаль встала, пошатываясь и едва не падая, как будто находилась на палубе корабля, пытающегося удержаться в морской стихии. Весь ее ночной кошмар сопровождался видениями событий, происходящих в безбрежном океане, готовом в любой момент поглотить ослабевшего и потерявшего волю. Она даже толком не могла разобраться, что можно было четко выделить из всех этих ночных видений. Стакан холодного свежевыжатого сока слегка привел ее в чувство.
Она раскрыла "ладонь" и в скоростном режиме пробежала видеозапись. Ясным пока было только одно, указанные предметы принадлежали человеку, судьба которого была неразрывно связана с морем. Бушующий океан, рвущиеся паруса, ломающиеся мачты, грохот палубных орудий и кровь. Всегда и везде кровь. Ею было пропитано все, и от запаха тошнота подходила к горлу.
Однако сквозь всю эту массу не связанных эпизодов чужой жизни, увиденных ею ночью, словно мираж, наслаивались незабываемые глаза. Даже сейчас они смотрели в нее, притягивая к себе какой-то тайной. Они, казалось, сошли со старинного портрета, знатного вельможи в морском мундире. Громадный портрет в массивной позолоченной раме, нависающий со стены, в окружении старинного интерьера одного из родовых поместий, неоднократно вклинивался в ее ночной кошмар. Пронизывающие глаза, словно живые, источали особую уверенность, непреклонность и внушали почтение, если не страх. Эти необыкновенные глаза были более информативны, чем изящный позолоченный мундир их владельца и оружие с ювелирной отделкой, его вельможная поза и поражающий интерьер, вместе взятые.
Хотя была еще одна картинка, которую, вероятно, затмила первая, не позволив зафиксировать ее в памяти. Но она оставила свой след на ее ладони.
Это был массивный письменный стол из черного дерева, украшенный необыкновенной резьбой. Стоявшее рядом кресло походило на трон. Стол был завален массой раскрытых книг и карт. С правой стороны стола лежала дымящаяся трубка и кисет. В центре его на раскрытой карте искрилось увеличительное стекло в обрамлении из слоновой кости, казавшемся воздушным.
Лореаль быстро скомпоновала наиболее выразительные фрагменты своего первого обзора и сбросила их на адрес Порша. Усталость начала останавливать время. Лореаль не знала, когда Порш увидит видеозапись. В такую рань она обычно не просыпалась, и полагала, что он тоже. Будить его она не хотела. Хотя ей ужасно не терпелось услышать его.
Когда на "ладони" появилось лицо Порша, она, в связи с усталостью, не сразу сообразила, что он на связи, полагая, что на мониторе отражение ее же навязчивых мыслей. Но это был он.
Едва Лореаль успела освежиться в душе и набросить на себя спортивный костюм, Порш уже подтвердил свое ожидание у подъезда. Как только она опустилась в кресло, нежно объявшее ее тело, машина сорвалась с места, словно изголодавшийся хищник при виде жертвы. Дисплей на лобовом стекле предлагал несколько картинок. Слева были уже знакомые ей из ночного просмотра. Три портрета, виденных ею в различных ракурсах, увеличенная курительная трубка и стеклянная лупа в инкрустированном обрамлении из кости. Справа была незнакомая фотография медальона, в котором была точная копия виденного ею портрета, исполненная цветной эмалью.
Припарковавшись в безлюдном месте, Порш извлек из кармана шкатулку. Открыв ее, Лореаль увидела идеально сохранившееся обрамление из слоновой кости, в которой должно было занять свое место переданное ей увеличительное стекло.
Не вызывало никаких сомнений, что ею найденные "странички биографии" относились именно к предметам, переданным ей Поршем. Лореаль застыла, затаив дыхание. Воцарившуюся тишину не нарушал и Порш. Некоторое время, похоже, каждый из них, удовлетворяясь первым результатом, уже по-своему осмысливал фантастический конец этой истории. Лореаль продолжала сидеть молча, в ожидании обещанного продолжения.
Порш говорил коротко. Указанный на картине вельможа закончил свою жизнь на борту флагмана португальского флота, разбившегося в начале шестнадцатого столетия на рифах Малаккского пролива. Нужны были координаты трагедии. Этой информации Порш считал вполне достаточной. Отдельно он передал Лореаль пакет с несколькими морскими картами и одну из старинных газет, освещающую версии гибели "Флер де ла Мар".
Не было ни слова о сроках. Видимо Порш настолько знал Лореаль, что был уверен, любые, реально предложенные им даты, впоследствии могут ему же показаться смешными, учитывая ее невообразимые возможности. На этом они расстались.
Лореаль сразу же сумела понять, о чем идет речь, но это уже не меняло сути. В голове успел сложиться план поиска, удручало лишь одно обстоятельство. Она никак не хотела включать свои эмоции в кошмары, первый из которых был пережит ею ночью. Их продолжение она может не перенести. Если ей удастся отключить собственные эмоции, то задача существенно упростится. Но как это сделать.
Хорошо, когда имеешь дело с техникой, хочешь, выключи звук, раздражает, убери цвета, не нравится, выдерни вилку. Она быстро подошла к телевизору, нашла фильм ужасов и расположилась в кресле напротив. Кровавые сцены затрагивали ее совсем не так, как в ночном просмотре. Конечно же, она не погружается полностью в этот экран, в то время как ночные видения сами заполняли ее изнутри, терзая каждый нерв и доводя до изнеможения. Убрав звук и цвет, она уменьшила контрастность, затем ввела помехи. Все ужасы, потеряв яркость и устрашающее звуковое сопровождение, казалось, уже вовсе не затрагивали ее. Помехами забила экран до момента, при котором глаза едва различали происходящие события. Такое видение ее бы вполне устроило.
Особого выбора не было. Или дозируй поиск, растянув его на бесконечное время, или сходи с ума, что тоже не гарантирует успех, или овладей собой. Да.... легко сказать. Оставалась самая малость, все эти манипуляции с телевизором попробовать перенести на себя.
Предварительно ознакомившись с переданными Поршем морскими картами и газетой, Лореаль отключила телевизор, все виды связи и активировала затемнение окон. Комната погрузилась во мрак. Только подобие мерцающих звезд на стенах и потолке создавало иллюзию ночного безоблачного неба. Расположившись на диване, она закрыла глаза, набросила на них повязку и включила свой ладонный компьютер. Ей нужно было, во что бы то ни стало, найти этот злополучный "Флер де ла Мар", в его последнем, указанном газетой порту захода и бегло проследить его путь до момента крушения.
Через мгновение она уже представила себя на собственной Поляне, обещанной Поршем. Время пошло.
Трудно сказать, насколько ей помогли эксперименты с телевизором, но еще до восхода солнца вырвавшаяся из ее уст фраза: "Вот оно!", подбросила ее с дивана. Так хорошо Лореаль не чувствовала себя никогда. Придя в себя, она жадно проглотила стакан любимого апельсинового сока, решив подготовиться к анализу. Ладонь светилась вызовом. На экране появился Порш.
- Как дела, Лореаль. Выгляни в окошко.
Отключенное затемнение окон моментально заполнило квартиру предрассветной свежестью, вытеснив остаток тяжелых мыслей. Выглянув наружу, она увидела на пустынной улице Порша, одиноко прохаживающегося взад-вперед. Не желая выходить, Лореаль взмахом руки пригласила его к себе.
Порш, еще не зная результатов, был взволнован не меньше ее самой. Выведя свою запись на настенный монитор, Лореаль показала ему момент крушения и рифы, ставшие причиной трагедии. Это уже был успех, но на его недоуменном лице был вопрос: "Что же дальше?"
Извлекая в процессе поиска морские карты из записи виденного, взгляд остановился на предшествующей крушению. Однако каждый из них понимал, что точность старых морских карт, как и внешний вид рифов, которых наверняка уже нет, многого к реальным поискам не добавят. Собственное бессилие привело ее в бешенство. Лореаль уже начала выстраивать цепочку дальнейших уточнений по скорости и времени, но в последний момент ее озарило.
С остервенением, взломав коды Оборонного Ведомства, она с легкостью вошла в их Глобальную Систему Позиционирования, которая была способна давать координаты с точностью до 5 метров. Такая точность, безусловно, устраивала Порша. Вернувшись в мыслях в место трагедии, Лореаль определила, что искомая точка находится в зоне обозрения пяти спутников Системы. Сняв их показания, она ввела в компьютер обратную задачу.
На экране появились координаты крушения "Флер де ла Мар".
Каково было изумление Лореаль, когда уже через неделю Порш сообщил ей о готовности исполнить ее "американку". За ней был выбор места.
Спустя еще трое суток в прессе промелькнуло короткое сообщение о найденных в Малаккском проливе сокровищах, предварительно оцениваемых в 10 млрд. долларов.