В последнее время всякая попытка медитационного контакта с Незнакомцем заканчивалась для Пагани глубочайшей депрессией. В отчаянии он был неузнаваем. Лореаль, как никто другой, понимала, что планка, которую поставил перед собой Пагани, была для него недосягаема. Но иного интереса в жизни он уже не мыслил, поскольку любая другая цель его никак не возбуждала. Этот интерес связал его волю по рукам и ногам, не оставляя сил вырваться из этих пут и вновь обрести себя.
Друзья отошли на второй план. Картье и Бэнц, наезжавшие временами, казалось, даже раздражали его своими коронами. А Порша он и вовсе с трудом терпел лишь в обществе Лореаль. Только она была близка ему, как никогда, и он был, понимаем ею. Перед ним была только одна цель, которая стала не столько навязчивой, сколько болезненной.
Входя в образ Незнакомца, он словно вселялся в его органы чувств, поражающие восприятие Пагани неведомым сладостным величием. Но всеми этими чувствами, пленяющими его до мозга костей, руководила какая-то, то ли разумная, то ли безумная, но живая и агрессивная программа, которая была неподвластна ему самому. Даже кратковременные вселения в этот незнакомый образ будоражили Пагани, поднимали давление в нем, как в паровом котле. Его тянуло остаться в этом плену, доставляющем безмерное наслаждение. Остаться и ожить в нем, как в новом, непознанном мире, принадлежащем ему одному.
Но, выходя из него, он чувствовал себя как пробитое спущенное колесо, не способное участвовать в турнире и выброшенное за пределы гоночной трассы. Его презрение к себе было видно со стороны даже невооруженным глазом. И он сам никак не мог понять, что мешает ему сохранить этот напор в себе. В нем явно чего-то не хватало, возможно, какой-то особой программы, способной увязать воедино все его обретенные уже желания и скрытые еще возможности, превратив их в непременное тождество. До сего дня это был лишь спутавшийся клубок, представляющий собой жизненное уравнение с массой неизвестных и неподвластных ему условий, не позволяющих поставить вожделенный знак равенства между его пламенными желаниями и отмороженными возможностями. Лореаль уже прошла через это, и считала, что могла бы поставить Пагани четкий диагноз.
Было время, когда они вместе полагали, что сущность лидерства составляет Сила, и склонны были приписывать Лидерам особую физическую Силу либо Интеллект. Но вскоре они убедились, это вовсе не аксиома. Человек даже с высоким интеллектом и колоссальной физической силой может быть лишен качеств Лидера, и не станет им никогда. Так же как интеллект, представляя собой энциклопедическую память, не является синонимом Разума, а только лишь одной из бесценных его составляющих.
Борьба за лидерство заложена в любое мыслящее создание. Еще в памяти те времена, когда гонимое страхом и прячущееся от него, оно способно было лишь огрызаться в беспомощном оскале. Но стоило только однажды увидеть чужой испуг, как страх засыпал, и вчера дрожащий беглец начинал наступать. Почуяв страх противника, он складывал из наступления систему, вводя ее в основу своего поведения.
Подавление одного противника поднимало других, превращая вчерашнюю жизнь жалкой мыши в жестокую и беспрерывную битву хищника. Оно пробуждало особый интерес к жизни и превращалось в алчную потребность, ненасытную жажду превосходства. Как и в любой победе, достичь временного перевеса всегда проще, чем удержать его, поддерживая веру и в себе, и в других. Неутоленная жажда новоиспеченного Лидера становилась тем кровавым алтарем победы, который для поддержания веры требовал своих новых жертвоприношений. Все они, как рекруты, набирались из создаваемого им же образа врага, оживляющего конфликт и создающего атмосферу азарта.
Пагани, встав перед выбором, делал лишь первые робкие шаги. Но образ, который он примерял и к которому тянулся, требовал непомерно большего.
Нет страсти неистовее безумной любви, но и она гаснет со временем. Напротив, властолюбие перерастает в хроническую страсть, которая превращается в неутоленную зверскую жажду власти, граничащую с безумием. Если безумную любовь можно не только отравить, но и погасить, то безумное властолюбие можно только выжечь.
Человек всегда искал то, что будоражило его сознание, чего он еще не имел, чего не было и не должно было быть ни у кого другого. Жажда выбора приводила к конфликту, на лучшее претендовали многие, но право выбора мог позволить себе лишь сильнейший.
Разум "сильнейшего" подвинут уникально заряженным Геном, возбуждающим чувство Лидера. Это поистине дьявольская Программа, которая, пробуждая подобное чувство, руководит всеми мыслями и поступками обладателя этой страсти.
У человека, как и у представителей животного мира, Ген Лидера присутствует, как действующий, "дремлющий", либо "спящий". И только усиленный Энергетическим Кодом, он постоянно теребит, будоражит сознание. Он заставляет всеми своими действиями подчинить окружающих, "прогнуть" их под себя, распластать их у своих ног.
Истинный Лидер - это непредсказуемый отморозок. Для него не существует ни законов, ни авторитетов. Он сам есть закон. Но таких даже история считает по пальцам. Истинных Лидеров мир изучает веками. Их долгое время обвиняют во всех смертных грехах, но со временем масштабы бед, горя и пролитой крови меркнут, оставляя в памяти потомков величие.
Человек завидует не всему и никак не худшему, а всегда лучшему, и даже недосягаемому. Зависть, как чувство, это своеобразный прицел, ориентир, флюгер. Любому разумному существу присуща Зависть, хотя она может быть притупленной или заторможенной. Зависти зачастую бывает достаточно зрения или слуха, чтобы определить направление выбора объекта для подражания или соперничества. Как только вожделенный объект выделен, окружающее многообразие становиться безынтересным, мир теряет свои цвета. Все внимание сосредоточено на одном, и только на одном. Жизнь кажется серой и безрадостной.
Абстрактная Зависть - это досада и неудовлетворенность, вызванная успехом либо благополучием любого другого из ближнего окружения. Это неосознанное желание приблизиться к первому, оставляющее всегда вторым. Она не способна родить ничего, кроме постоянного раздражения, язвительности и желчи. Она может ограничиться лишь мечтами о приближении к предмету своей Зависти.
Иное дело конкретная или Благородная Зависть. Она заинтересовывает и целеустремляет, концентрирует и сосредоточивает, она рождает творческий подход, развивая Разум. Она стремится воспользоваться очередным предметом Зависти, как зарядом, как ступенью для своего собственного возвышения.
Можно отрицать лишь орально присутствие в себе Зависти, как и Страха. Но гены, как одного, так и другого, заложенные в человеческую обойму Природой, дают о себе знать, пока не отсыреют или не иссякнут. Да и заряд их в каждой обойме бывает разным, отражаясь на бойце сильной до боли или слабой отдачей.
Но, разумеется, не каждая Зависть рождает Лидера. Сама по себе Зависть присутствует у всех и всегда, являясь обязательной составляющей любого Разума. В подсознании она сопровождает нас всю жизнь. И некоторые даже утверждают, что "зависть еще непримиримее, чем ненависть". Однако одной ее никак не достаточно, чтобы заставить человека испытывать зверское стремление быть только первым в постоянной борьбе, ставкой в которой может быть абсолютно все, даже сама жизнь. Далеко не каждому дано играть в подобные игры. Но именно это всегда выделяло Лидера из многоликой неугомонной толпы.
Лидера, как и большевика или террориста, не смущают никакие средства, его воображение лишает покоя только цель. Такой человек всегда был крайне полезен для общества и необходим для его развития. Но в последнее время он обязан быть подконтрольным, как Искусственный Интеллект, способный в удобный момент пренебречь своим создателем.
Жажда превосходства превращает жизнь Лидера в муку и непрерывное состязание, остановить которое способна только смерть. Но одна лишь возможность утраты превосходства для Лидера всегда была страшнее самой смерти. В такие моменты он, как разъяренный зверь, готов на все, даже биться до последнего вздоха в своей жизни, с легкостью при этом пренебрегая чужими.
Личный интерес определяется потребностью в удовлетворении желаний человека и получении им удовольствий. Он всегда являлся той силой, которая преодолевает инерцию и возбуждает движение в покойном Разуме. Но обостренный Личный интерес - это Эгоизм. Это тот самый "отвратительный порок, которого никто не лишен и которого никто не желает простить другому". У истинного Лидера Эгоизм должен быть не просто обостренным, а зверским. Настолько зверским, что все его желания обязаны не столько гореть, сколько бушевать в нем, доводя до сухости во рту и состояния хронической жажды, требуя при этом их неизбежного удовлетворения. Это должна быть неутолимая жажда ненасытной престижности и неоспоримого превосходства.
Эгоизм и Зависть - это духовные наставники Лидера, разжигающие страсти желаний. Они постоянно подталкивают его к соперничеству, прививая потребность подавления окружения. Ведь "соперничество без вражды - это игра в вист на поцелуи", без вражды оно превращается в такой же спектакль мертвецов, как проверенное веком соцсоревнование. Жажда подавления окружения, нашептанная наставниками, возбуждает его сознание, подобно страсти, и непременно приводит к созданию образа врага. Это образ жизни Лидера, для которого "без врагов жизнь становится безрадостной, как ад".
Но для твердой уверенной победы и удержания позиций в любом бою нужна неистребимая внутренняя сила. Сила, не позволяющая повернуть назад, подобно строю автоматчиков, замыкающих штрафной батальон. Это Воля, включающая при необходимости второе дыхание и способная, подобно турбонаддуву, резко увеличить мощь. Она и является тем всемогущим Джином, который способен исполнить все заветные желания. Именно она, утоляя их жажду, позволяет преодолевать любые преграды, воплощая в реальность человеческие прихоти.
Зависть, как затаившийся снайпер, чутьем определяет и выбирает объект. Эгоизм разжигает страсть желаний, начиная обратный отсчет, а зверская Воля хладнокровно сбрасывает шлем, вжимает педаль в пол и приносит желанную победу. Одну на всех.
Однако определяющим, хотя как всегда и не приметным, в этой Программе неизменно был и будет дьявольский заряд. Именно он заставляет подлинного претендента иметь столько пороков, что все их не счесть. Именно он делает эту троицу Зверской.
Все это вместе взятое и составляет ту самую Программу Лидера, заложенную в Геном, которая присутствует даже в животном мире. Ее обладатели уже сами решают, кто будет впереди стада.
В который раз Лореаль было трудно понять логику Создателя, согласно которой пастухом своего стада, он выбрал Дьявола. До коей поры и это знать ей будет не положено.
А для Пагани равенство возможностей Джина желаниям духовных наставников и представляло собой то жизненное уравнение, которое он мечтал превратить для себя в непременное тождество. Но Лореаль, видя своего друга, вовсе не хотела обижать его, хотя кому как не ей было знать, что у Пагани со всей этой троицей были явные не лады.