Аннотация: Они друзья, но может ли их дружба перерасти в нечто большее?!
- Смотри, Май-чан, что мне вчера папа купил! - Ацумори Аяо, семи лет от роду, с гордостью продемонстрировал своей подруге Орино Май клетку, в которой сидел толстый хомяк с пушистой шерсткой. - Его зовут Якипан.
Май всплеснула руками. Она была пухлой девочкой с толстыми щеками и носила красное кимоно, расшитое белыми бабочками и желтыми цветами.
Они сидели в парке, рядом с храмом, где и жила Май-чан. Цвела весна, и сильно, почти невыносимо пахло азалиями.
- Ой, Аяо-кун... А можно мне потрогать? - робко попросила Май-чан.
- Нет, конечно, - сказал Аяо.
От такой несправедливости Май чуть не расплакалась.
- Аяо-кун, ну пожалуйста! Ну хоть разочек!
- Ладно, но только один раз, - сдался Аяо.
Он открыл клетку и запустил внутрь руку. Хомяк заверещал, засуетился; Аяо поймал его и, стиснув в кулаке, вытащил наружу. Май с некоторым сомнением наблюдала за его действиями.
- Аяо-кун, а ему не больно?
- Больно, конечно же. И во всем ты виновата, - с удовольствием произнес Аяо, продолжая сжимать хомяка. - Это ведь ты захотела погладить Якипана, вот я и вытащил его. И ему больно из-за тебя!
- Нет! - Май-чан не выдержала и все же расплакалась. - Нет, я не хотела!
- Ты будешь его гладить или нет? - Аяо явно терял терпение.
Продолжая плакать, Май-чан протянула руку и коснулась пальцем хомяка. Тот немедленно укусил ее. Май чуть приоткрыла рот, чтобы разрыдаться в голос, но Аяо вовремя ударил ее свободной рукой по губам.
- Заткнись! - насмешливо произнес он.
Шутка не удалась; Май все равно заплакала с новой силой, и из носа у нее обильно потекли сопли. Задрав голову к небу, она хныкала и утирала глаза рукавом.
И Аяо сдался.
- Хорошо, Май-чан, хорошо! - закричал он, подойдя к ней поближе. - Не плачь, ты ни в чем не виновата!
Май-чан была безутешна. Когда Аяо помахал перед ней хомяком, она отвернулась и продолжила рыдать.
- Дура, - произнес Аяо с чувством, - как же ты меня достала! Ладно, так и быть. Покажу тебе кое-что.
Плач прекратился, Май повернула голову и недоверчиво уставилась на Аяо покрасневшими глазами.
- А что ты хочешь мне такое показать? - спросила она с оттенком требовательности в голосе.
Аяо торжествующе улыбнулся и вынул из кармана нож, который, судя по всему, он стащил с кухни. Нож мог похвастаться только иззубренным лезвием и потертой деревянной рукояткой, но Май-чан он показался ужасно страшным. Вскрикнув, она отшатнулась и закрыла лицо руками.
- Аяо-кун, спрячь его!
- Вот еще, - обиделся он. - Это самурайская катана!
- Тем более спрячь!
Аяо не знал, что тут и сказать.
- Май-чан, ну это ведь все ради тебя, - наконец решился он.
Май отняла руки от лица.
- Правда? А ты не врешь?
- Нет, честное слово! - Аяо мотнул головой из стороны в сторону. В одной руке у него был ослабевший уже хомяк, в другой - старый кухонный нож. Выглядел он более чем смешно. Май почувствовала, как к горлу у нее подступил смешок, но хихикать не стала - боялась обидеть Аяо.
- Если так, то показывай, Аяо-кун, - сказала Май важно.
Мальчик засуетился.
- Вот, смотри! - он пинком отшвырнул в сторону пустую клетку и положил хомяка на пенек с изрубленной поверхностью. Полупридушенный, зверек лежал вялым комком плоти и не шевелился, лишь судорожно втягивал в себя воздух.
- А что будешь с ним делать, когда он вырастет? - спросила Май с любопытством. - Когда он станет вот таким?
Она показала руками, до какого именно размера, по ее мнению, может вырасти хомяк - до масштабов не очень большой собаки, вроде чау-чау.
- Вырастет? - переспросил Аяо. - Май-чан, он не будет расти. Мы его прямо сейчас убьем.
- Ой, а зачем?
Май уже привыкла к странностям своего друга, и не особо удивилась его словам.
- Потому что это круто! - ответил он. - Я хотел, чтобы бы ты это видела, Май-чан.
Аяо примерился и занес нож.
Май стало немножко дурно при мысли о том, что на ее глазах Аяо-кун отберет чью-то жизнь, пускай это даже и жизнь бессловесной твари. Папа учил ее, что убийство животного - грех даже больший, чем убийство человека, поскольку людей защищают боги, а кто защитит собак, кошек или домашний скот, убережет их от людской жестокости или глупости? Тот, кто обижает животных, по умолчанию является плохим, отвратительным человеком.
"Но это же Аяо-кун, - сказала себе Май. - Разве он плохой?"
Нет, он хороший, он ее друг, он подарил ей на день рождения палку, к которой была привязана мертвая кошка, и Май поцеловала его за это в щеку. Жаль, конечно, кошку, но тут уж ничего не поделаешь - Аяо-кун сказал, что подарок был бы бессмысленным без жертвы, а потом еще прибавил, что кошка сильно не мучилась. Отец отобрал у Май палку и отходил ею Аяо-куна по спине, а потом велел ему никогда больше не появляться на территории храма. Правда, потом отец оттаял, однако все равно продолжал относиться к Аяо-куну с некоторым предубеждением.
- Смотри, Май-чан! - воскликнул Аяо, резко опуская руку. Нож с чавканьем пронзил хомяка и глубоко погрузился в дерево. Раздался визг - безумный, отчаянный, и хомяк забился, пришпиленный к пню, ставшему местом казни. Крови натекло совсем немного, Май-чан это слегка удивило.
Первым чувством ее было недоумение, потом вслед за ним пришла легкая тошнота, а за ней и страх - вдруг кто-то увидит их за столь неподобающим детям занятием? Май-чан оглянулась по сторонам и никого не заметила. Лишь ветер свистел в кронах.
Убедившись, что никто за ними не следит, она позволила себе расслабиться.
Май-чан знала, что происходящее не совсем нормально, однако она верила Аяо-куну; она верила - он знает, что делает. В конце концов, Аяо-кун просто умнее ее. Он всегда мог найти лучших червей или насекомых, он умел жонглировать камнями и свистеть через щель в зубах. Просто он мальчик, а она девочка, и это правильно. Май-чан предпочла довериться Аяо-куну.
- Как, Май-чан? Тебе понравилось? - спросил он, вытаскивая застрявший в дереве нож. На губах его блуждала рассеянная улыбка. Май кивнула в ответ. Убийство для нее не имело значения: важно было лишь то, что она отдала свою судьбу в чьи-то руки. Ей это нравилось, пожалуй.
Хомяк умер, и Аяо закопал его под пнем, сломав при этом пару ногтей. Пустую клетку он оставил лежать в траве.
- А тебя родители ругать не будут? - спросила Май.
Аяо пожал плечами.
- Нет, не будут, - сказал он. - Совру, что у меня отняли клетку городские мальчишки. Все равно отец не станет обращаться в полицию.
Аяо-кун выглядел таким уверенным, что Май не выдержала.
- А то, что мы сделали - это плохо? - спросила она и тут же прикусила язык. Спрашивать Аяо-куна о добре и зле - глупо. Бака, бака Май! Аяо-кун ведь не ее отец, чтобы рассуждать о чем-то подобном, он всего лишь мальчишка, ее друг. Он и обидеться может на такие вопросы.
Но Аяо не стал обижаться.
- Нет, - просто сказал он. - Май-чан, пока нас никто не увидел, мы ничего плохого не совершали.
- А если увидят?..
- Вот тогда это и будет грехом, и мне будет стыдно, - Аяо-кун ухмыльнулся и провел рукой по волосам. - Пойдем, Май-чан? Скоро новая серия "Рейнджеров", нам надо к ней успеть.
Да, они опаздывали, и опаздывали всерьез. Представление слишком затянулось. Май-чан мгновенно перестала думать о высоких материях и всем таком, от чего болела голова, и переключилась на более приятные мысли о разноцветных рейнджерах.
Они вышли из парка и поднялись по каменной лестнице, затем двинулись в район, где жила семья Ацумори. На улице продавали данго; Аяо купил себе и Май-чан по штуке.
Возле магазина сидела Ая-чан, младшая сестра Аяо, пяти лет от роду, и жевала собственные волосы. При виде ее Май почувствовала неясное томление внизу живота, как и всегда; у Аяо тоже перехватило дыхание, однако он справился с собой и отвесил сестре подзатыльник.
- Волосы не жуй, бака! - рявкнул Аяо, и Ая-чан послушно вытащила прядь изо рта.
Смеясь, Аяо и Май поднялись наверх. Они смотрели телевизор, жевали данго, чувствуя сладкий вкус во рту, и говорили, говорили... В тот день Май-чан была счастлива. Следующий день был не хуже, и следующий, и тот, что следовал за ним. Стояло долгое, почти бесконечное лето; однако и оно подошло к концу.