Аннотация: В рассказе использованы отрывки из текстов песен группы "Ария"
*рассказ закончен, но в процессе редактирования.
-Ваше имя, род занятий, цель посещения.
Молоденький лейтенант старался придать лицу максимально строгое выражение, но выходило плохо. В основном из-за равнодушно-изучающего взгляда посетителя. Обычно приглашенные Боссом чувствовали себя скованно, терялись от обилия роскоши и количества мер безопасности. Этот же растерянным не казался. Наоборот, вел себя как-то по-хозяйски. Не присел робко на краешек специально выставленного в центре комнаты стула, а вальяжно развалился в удобном кресле в углу. И даже не пытался представиться, а выжидательно смотрел, словно заявляя: "Ну, вот он я. Пришел. И чего вам от меня надо?" Хуже всего был внимательный смеющийся взгляд наглых серо-голубых глаз.
-Гамлет, принц датский. Проездом. Завалить вашего шефа и пару секретарш-мулаток. Шефа - насмерть, мулаток - на столе. Можно на полу, я не привередливый.
Лейтенант окончательно растерял изображаемую строгость, и звонкое "отвечать по форме" прозвучало до обидного по-ребячески. Фальцетом.
-Откуда ж я знаю, какая здесь форма. А отвечать ты должен - я старше по званию. И еще - думаю, там обо мне все есть. Или компьютер для красоты?
Наглец удосужился встать и взглянуть на экран, бесцеремонно повернув монитор к себе
-Точно. Это я, - он вернул экран на место, - знакомься.
Потом взял свою огромную спортивную сумку и пошел к выходу.
-Стоять! Ждать положено здесь! - сделал еще одну попытку управлять ситуацией лейтенант.
-Я никого не жду. Обычно ждут меня, - буркнул в ответ посетитель. - Иногда лучше, если не дождутся.
Дверь открылась ему навстречу. Дорогу преградили трое: двое - охрана. Третий - Босс - лучился добродушием и всем своим видом выражал крайнюю степень гостеприимства. Даже тошно становилось от такой "сладости".
-Мистер Рикман, простите, что заставил ждать. Но при моем здоровье десять этажей вниз - большая нагрузка.
"И что ж ты, бедняжка, все десять этажей пешком бежал. Лифт, что ли, сломался," -вслух высказывать свои сомнения Рикман не стал, работодателей уважать надо. Хотя бы внешне.
Кабинет тоже должен был произвести впечатление, задавить своим богатством. До сих пор на гостей действовало. Тяжелые бархатные черные с позолотой портьеры, такая же драпировка на стенах, искрящийся хрустальный каскад на потолке, старинные бронзовые канделябры, мебель красного дерева, кресла, обитые тигриными шкурами, такая же шкура на полу. Краем глаза Босс следил за реакцией гостя. Реакции не было. Никакой. Рикман равнодушно прошествовал по шкуре, водрузил сумку на дорогое кресло и нагло, без приглашения, плюхнулся на такой же дорогой диван. С наслаждением вытянул ноги во всю длину - диван оказался мал. Босс с минуту внимательно смотрел на ботинки, грязь с которых осыпалась на мягкий мех. Потом осторожно опустился в свободное кресло и щелкнул пальцами. Бесшумно, словно из воздуха, возникла красавица с толстой косой до самых бедер, завлекательно перекинутой на полуобнаженную грудь, оставила на столике поднос с хрустальным графином, парой рюмок и дорогими закусками. И так же бесшумно удалилась.
-Писаная красавица, не правда ли? - похвалил Босс, заметив заинтересованный взгляд Рикмана. - Хотя, как я понял, вам милее мулатки. На столе. Или на полу.
-Мне милее счет в банке, которым вы меня к себе заманили, - ответил Рикман.
-Вы даже не спросили о подробностях заказа. Ваши предшественники в первую очередь интересовались этим. И прелестями Стеллы.
-Поэтому теперь на их месте - я.
Рикман, снова не дожидаясь приглашения, налил полную рюмку, выпил, следом за водкой отправил солидную порцию черной икры, облизнулся и спросил:
-Предшественники хоть в полном здравии покинули вашу обитель?
-Отлично, - хлопнул себя по толстым коленям Босс, и мясистые брыли затряслись от беззвучного смеха. - Здоровое чувство юмора - залог долой жизни. Рад, что мы поняли друг друга.
-Еще не поняли. Подробности меня тоже интересуют. После подробностей оплаты.
Босс сделал еле заметный жест рукой, и телохранитель подал Рикману листок тонкой бумаги. Ознакомившись с содержанием, гость кивнул и бросил скомканную бумажку на ковер.
-А вот ваш клиент.
Рикман взглянул на фотографию, и брови поползли наверх.
-Я ее что, охранять должен?
-Нет. Она должна исчезнуть. А вы - предъявить неоспоримые доказательства. Например, фотографии тела, которые проверят эксперты. Отрезанные уши или пальцы - что вам милее. И только если они окажутся не подделанными, счет в банке станет доступен вам. Во времени вы не ограничены. В разумных пределах, конечно.
В глазах Рикмана мелькнуло недоверие.
-Вы могли нанять более дешевых исполнителей. С такой клиенткой справится любой бродяга за дармовую выпивку.
-Не судите клиента по внешности.
Рикман еще раз взглянул на снимок.
-Я так понял, что у моих предшественников все-таки возникли проблемы со здоровьем.
-Тут вы правы.
Телохранитель передал наемнику еще пачку снимков. Босс внимательно следил за лицом гостя, ожидая конкретной реакции. Но не дождался. Рикман бесстрастно рассмотрел все снимки и сделал вывод:
-Это не убийства.
-Вам виднее, - пожал плечами Босс. - Клиент - Тиса Каверина, определить официальное место жительства и род занятий не представляется возможным. Адрес, по которому ее можно найти - на обороте снимка. Это дом ее матери, на который она так и не заявила права наследования. Родные погибли, когда она была ребенком.
-Всегда мечтал побывать в России, - хмыкнул Рикман.
-Это значит, что вы согласны с условиями заказа? - тон вопроса не предполагал отрицательного ответа.
Рикман и не сразу ответил, а молча налил себе вторую рюмку...
-Видите ли, ваша характеристика клиента звучит по крайней мере топорно. Вы посылали кого-то на ликвидаци - и все равно сообщаете мне, что "определить место жительства и род занятий невозможно" - Рикман позволил себе слегка передразнить Босса. Однако адрес фактического проживания.... возможно, вы знаете, как и историю ее жизни...
-Вкратце, - перебил его Босс.
-Хорошо, пусть будет вкратце, - нахмурился Рикман и работодатель понял, что наемник ему не поверил.
-Вы вправе искать лбую иную информацию, но не у нас. Я повторю вопрос: вы согласны с условиями заказа?
***
На самом деле Алистер Дин Рикман не горел желанием оказаться в России. Вопреки бытующему мнению, он не любил возвращаться туда, где исполнял свои профессиональные обязанности. Москва ассоциировалась для него с ликвидацией секты "Предтечи Зверя", когда потребовалось не только зачистить обитель сатанистов, но и уничтожить всех их заложников, в том числе и младенцев, предназначенных в жертву Зверю. Вопросов Дин никогда не задавал, мысли и сомнения в правильности заказов оставлял при себе и работу свою тогда выполнил до конца. Но после, в течение месяца, вытравливал текилой воспоминания. Его жертвы не являлись во сне... но приходило что-то другое, недоступное пониманию, обволакивающее рассудок теплой слизью неуловимых, сводящих с ума эмоций...
За Тисой он наблюдал уже почти месяц. И все больше сомневался в адекватности Босса. Она не скрывалась, не делала ничего необычного, почти ни с кем не общалась. Три раза в неделю выводила на прогулку мужчину-дауна, снимала с деревьев беспомощных котят, мирила ссорящихся детей в песочницах. Один раз сцепилась с живодерами из-за бездомного пса. Потом подлечила собаку и отдала какой-то семейной паре. Каждый день обедала в кафе "Амбассадор". Ночевала где придется: не спала, а именно проводила ночь, созерцая что-то, видимое только ей. Иногда на ночь оставалась в доме матери. Алкоголь не употребляла. Правда, курила, как паровоз. И часто пропадала в зоопарке. Там было интереснее всего следить за ней. Дин мог поклясться, что звери ждали ее прихода. Тиса садилась на скамейку с неизменной бутылкой Кока-колы и пачкой ментоловых сигарет и часами смотрела на обитателей клеток. А они - на нее. Несмотря на монументальную неподвижность посетительницы и жителей зоопарка, возникало ощущение дружеской беседы. Дин никак не мог понять, чем это хрупкое создание могло навлечь на себя немилость Босса. А для себя решил, что убьет ее быстро. Так, чтобы не заметила момент перехода. И чтобы самому не вспоминать запоздалую жажду жизни в расширенных от ужаса глазах.
Случай подвернулся скоро. Тиса очередной раз прогуливала своего дауна, что-то говорила, наверно смешное, потому что сама смеялась. Смеющейся Рикман ее еще никогда не видел. Казалось, солнце выглянуло потому, что звонкий смех разогнал тучи. Трудно было понять, как можно испытывать положительные эмоции, глядя на слюнявый рот и бессмысленные глаза. Но настроение клиентки было хорошее, чем она подписала себе приговор. Пусть умрет счастливой...
Моросил дождь. Косые нити ложились в траву, роняя пожелтевшие листья клена на прикинувшегося палой листвой снайпера. Дождь изрядно мешал, вися перед глазами словно тонкая паутинка. Нет, не так. Пытался мешать сосредоточиться и сосчитать расстояние до места "Х", которое в скором времени пересечет объект "N". То есть, до крыльца, где должна пройти Тиса. Помешать было невозможно - доведенный до автоматизма расчет не мешал думать о постороннем.
Проклятый дождь! Проклятая осень! Проклятый мир... Дин даже не пытался успокоиться, хотя сильные эмоции, как правило, мешали качественной работе. Но сейчас чувствовал, что, не разозлившись, не сможет выстрелить. Он поглубже натянул капюшон, спасая лицо от холодных капель дождя.
Подул ветер. Рикман сверился с автоматикой прицела. Хотя необходимости в этом не было - данные сразу возникли в голове. Там, у калитки обозначилось движение, и винтовка, словно живое существо, доверчиво прижалась к плечу. В прицел он видел рыжие волосы, стянутые в конский хвост, тонкую шею с просвечивающими сосудами и каким-то шестым чувством слышал стук сердца клиента... клиентки... Тисы. Захотелось сплюнуть от досады: до сих пор клиенты были безымянны и далеки. Точнее было выстрелить в лоб, чтоб наверняка. Но не хотелось потом вспоминать глаза. Он поймал прицелом затылок, затаил дыхание и мысленно скомандовал:
-Огонь!
Палец так и остался на курке. Дин дал бы руку на отсечение, что Тиса услышала команду. Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Именно так, а не просто на лесок, откуда должна была достать ее смерть. Не просто посмотрела: ее взгляд, подобно невидимому лучу сверкнул, прошел по траектории предполагаемого полета пули и заглянул в оптический прицел с той стороны. Рикман оторвался от окуляра и замотал головой. Потом вгляделся в сумерки - одинокая фигурка стояла на тропинке у крыльца неподвижно, вполоборота, ярко освещенная единственным фонарем. Он снова посмотрел в прицел, и мурашки холодной волной пробежали по телу: Тиса улыбалась, глядя ему в глаза...
На этот раз Рикман не смог заглушить память: перед глазами стояла спокойная улыбка в оптическом прицеле. Алкоголь заливал все воспоминания о мольбах, криках, стонах, слезах детей, женщин, убийц и заложников.Текила была панацеей. Но против улыбки Моны Тисы текила была бессильна. Потому что жертва знала об убийце и сознательно смотрела в глаза смерти. С улыбкой.
Рикман почти ушел в двухдневный запой. Долго искал в забвения, а оно упрямо ускользало. Он пытался забыть, что его жертва ХОТЕЛА БЫТЬ УБИТОЙ. Если бы он не поспешил убраться из засады, Тиса пошла бы навстречу. А Дин не хотел таких убивать. Он был палачом, а для такой "благотворительности" он даже названия придумать не мог.
Утром третьего дня его вырвал из алкогольного сна зумер вэб-связи. На экране маячило недовольное лицо Босса.
-Мы оговаривали неограниченность во времени, но в разумных пределах. Прошел месяц с того момента, как вы приняли заказ. А клиент живет и здравствует. Думается, вам нужен помощник.
-Думается мне нужна дополнительная информация о клиенте. Вы не говорили, что она читает мысли.
-Если вы считаете Каверину телепаткой, то ошибаетесь. Информация вам не нужна. Нужен помощник! - тон Босса не допускал возражений.
Но возражения последовали.
-Нет, - Рикман нагло смеялся в лицо виртуальному собеседнику, - мне нужна информация. Так или иначе я ее достану. И лучше для вас, если ее предоставите мне вы, а не стороннее лицо. Хотя информация со стороны будет точнее и полнее. А ваш помощник отправится вслед за моими предшественниками, - заметив растерянное выражение собеседника, ехидно уточнил, - или это не вы обеспечивали им проблемы со здоровьем? - Босс поперхнулся. - В любом случае информация должна быть у меня к полудню. Иначе лягу на дно. И можете подавиться моим счетом в банке. Я должен знать с кем работаю.
Убрав с экрана растерянную рожу Босса, Дин набрал сетевой адрес старого друга Финна. Наглое требование информации было просто игрой "Угадай сколько осталось терпения у Босса": даст информацию - значит время еще есть, чем больше информации, тем больше времени. А потом возникнет проблема с обещанным помощником. У Босса веселые помощники.
-Здорово, Аладдин, - хохотнул экран, высветив вечно смеющуюся физиономию Финна. - Где сто лет пропадал? Джинна еще не нашел? Или джинночку?
-Мне нужны данные о Тисе Кавериной. Все, что сможешь найти. И еще причины смертей этих четверых, список у тебя в почте. Как можно быстрее.
-Вот всегда так: объявится на минуту - и давай, давай, быстро, быстро. Хоть бы слово ласковое сказал! Я друг все-таки.
Дин улыбнулся.
-Ты не друг, ты - болтун. Когда не на связи, с компом болтаешь без умолку.
-А с кем еще, если старые друзья - давай, давай, быстро, быстро... Через полчаса-час сделаю. Я все-таки не джинн...
-Жаль, что вы не застанете Тису, - усталая, но улыбчивая женщина подала чашку кофе гостю.
Дин украдкой успел осмотреть жилье семьи дауна, которого выгуливала его клиентка. Обшарпанные стены, минимум мебели и посуды, занавесок на окна нет, зато чистота и порядок. Вымученная улыбка хозяйки. И непрерывное бессмысленное бормотание из комнаты. Завоевать доверие женщины Рикману удалось сразу: хватило коробки конфет, которую отдали на растерзание инвалиду. "Смотрите, он уже умеет открывать коробки! И все благодаря Тисе." Даже не пришлось придумывать качественную легенду. Несчастная женщина на слово поверила экспромту, что он - старый друг, заплутавший на бескрайних просторах России. На один день в Москве - и вот беда, не застал. Хозяйка даже имя не спросила. Работа для дилетанта. Полученная информация соответствовала уровню работы. Тиса - всего лишь сиделка, никаких чудес, исцелений, экстасенсорики, мистики. Правда, прогресс за два года работы с запущенным дауном действительно поражал воображение - овощем инвалид уже не был, хотя для прогрессивного лечения время было уже упущено. Только доброе отношение и терпение - и "мы уже сами открываем коробки конфет." Краем сознания Дин представил бесконечные дни ухода за человеком без мозгов, тупую безысходность и в глубине души понял: коробка конфет - это серьезное достижение. Но все равно Рикман чувствовал себя идиотом. Уже битый час слушал щебетание матери об успехах ее тридцатилетнего чада, информации - ноль. Ловить здесь было нечего.
Гостеприимная хозяйка-щебетунья пошла следом - проводить. В прихожей вымученная улыбка сползла с ее лица, голос стал глухим, словно какие-то струны порвались в горле:
-Я не знаю, зачем вам Тиса. И не хочу знать. Только вы солгали: у нее нет друзей. По крайней мере, среди людей. Об одном попрошу - оставьте ее. Господь воздаст. Если в вашей душе есть хоть что-то святое. Не загоняйте ее в ад.
Дин изумленно уставился на сникшую щебетунью. Она же распахнула дверь, давая понять, что разговор закончен...
В номере ждала информация от Босса и Финни. Босс, как и ожидалось, ограничился минимумом. Данные на Каверину представляли собой краткую биографию. Родители погибли в результате несчастного случая при проведении опытов в лаборатории психогенетических модификаций. Расследование причин гибели психиатров-генетиков тихонько спустили на тормозах. Сведения о трагедии либо были строго засекречены, либо уничтожены, - это подтвердил и Финн. Тиса с раннего детства находилась в закрытом интернате для больных аутизмом, созданном четой Кавериных сразу после ее рождения. В пятнадцать лет Тиса поступила в медицинский университет и закончила его экстерном за два года, получив специальность "психиатр-генетик", как и родители. Дальше информаторы противоречили друг другу. Досье Босса сообщало, что Каверина, проработав старшим специалистом в лаборатории родителей около года, бросила профессиональную деятельность без каких-либо видимых причин и перебивалась случайными заработками. Финн предоставил информацию о дальнейшей судьбе клиентки, от которой мысли Дина расползались в разные стороны, отказываясь принимать факты. Счета бывшей научной сотрудницы-аутиста постоянно пополнялись огромными суммами: она вполне могла войти в первую десятку самых богатых людей мира. Интересней всего были данные о ее "профессиональной деятельности": ликвидатор-консультант. Таким послужным списком, качеством работы и гонорарами Дин похвастаться не мог и не знал тех, кто составил бы конкуренцию. Подробностей Финн не нарыл, но простого перечня было достаточно, чтобы предположить, на чьей совести были многие "работы" Тисы. Последние заказы Кавериной окончательно развеяли сомнения Рикмана: весь прошлый год она тесно сотрудничала с корпорацией The World Free a Terror, причем непосредственно с Ариманом фон Штрудером, Боссом. А год назад прекратила все контакты, отменила заказы, но даже не пыталась лечь на дно. Своими миллиардными счетами она не воспользовалась ни разу.
Факты говорили сами за себя. Рикман понимал, что столкнулся с высокопрофессиональным убийцей. Вот только где готовили, не ясно. И как она убивала - тоже было не совсем понятно: он наперечет помнил все эти смерти, отдавало несчастными случаями, неожиданной прогрессией болезни, даже мистикой. Но только не явных убйством. Чувства же упорно отказывались соглашаться с предоставленной и проверенной информацией, указывая на какое-то ускользающее несоответствие. Например, какого ляда ликвидатор такого класса целый год живет в нищете и нянчится с инвалидом-дауном, даже не пытаясь уйти из-под удара бывшего работодателя, о жестокости и мстительности которого ходят легенды?
Сведения Финна о причинах смерти исполнителей окончательно добили наемника. Сопоставляя полученную информацию со снимками Босса, Дин решил, что наблюдает спектакль театра абсурда, где у режиссера окончательно поехала крыша.
Керк Маккони. Причина смерти: столбняк. На снимке: оскаленное лицо, сведенное судорогой тело - и вытекшие глаза с опаленными ресницами и бровями. Особенно онтересна приписка паталогоанатома, что возбудитель столбняка в теле погибшего не выявлен.
Майкл Джефферсон. Причина смерти: инсульт. На снимке: труп в позе эмбриона, словно человек до самой смерти пытался уменьшиться до размеров амебы - и прокушенный язык, вывернутая под неестественным углом голова.
Саид Брухи. Причина смерти: острый аппендицит, осложненный перитонитом. Интересно, у многих ли приступ аппендицита вызывал оргазм? Да и поза погибшего напоминала жертву Джека Потрошителя, и ,если честно, изнасилованных жертв самого Саида. Вот только расковыривал кишки он себе явно сам.
Алексей Самиров. Причина смерти: инфаркт. Человек-крест. Единственный из четверых залит кровью - стигматы, никаких следов колюще-режущиего оружия.
Во всех случаях внизу исчерпывающая резолюция паталогоанатома - смерть в результате естественных причин. Столбняк, при котором вытекают и запекаются глаза? Инсульт, от которого человек сам сворачивает себе шею и откусывает язык? Аппендицит извращенца садомазохиста? Инфаркт "на кресте"?
Дин потер виски. Реальная Тиса, за которой он следил весь этот месяц, не могла убивать. Такая муху не пришибет - ведь мухе больно...
МУХЕ... НЕ ЛЮДЯМ...
Рикман вспомнил, что единственный человек, на его глазах заслуживший нежность Тисы - инвалид-даун. Ну, чужие детишки в песочницах. Звери в клетках...
"НЕ ЗАГОНЯЙТЕ ЕЕ В АД!"
***
Дин не мог понять, что за удовольствие - сидеть в одиночестве в кафе с одной единственной чашкой кофе и часами смотреть на прохожих, мелькающих в окне. Тиса сидела уже второй час. Кофе она давно выпила, но официантка ее не трогала, хотя за остальными следила строго, чтобы не забывали делать заказы. Дин вылакал уже шестую чашку, и, кажется, кофе уже выплескивался из ушей. А этой рыжей хоть бы хны. После неудачной попытки выстрелить Рикман стал замечать, что его клиентка все время улыбается. А, ну да - аутизм. Необщительность тоже соответствует диагнозу. Вот только послужной список как-то не вписывается в общую картину. Какая секретная организация могла заниматься обучением ликвидатора-аутиста? Да и как она попала в медицинский университет - таких вроде не берут? Хотя, да - родители. И чего она с нагретого места работы ушла два года назад? Жизнь спокойная надоела? Романтики боя захотелось? Или непредсказуемость аутичной психики?
Он уже больше месяца следил за ней, но последнее время стал замечать за собой странное ощущение, что Тиса знает о слежке. Не просто заметила, а именно знает. Хотя его слежку заметить трудно: за многие годы Рикман научился полностью сливаться с окружающей обстановкой, перекидываться в другую личину, как настоящий оборотень. Но Тиса знала, правда, в глаза больше не заглядывала, и не оборачивалась. Может потому, что теперь он смотрел на нее не сквозь оптику. Вот и сейчас такое впечатление, что она специально позирует. Даже распустила свой неизменный конский хвост: и волосы оказались богатейшие, необычного цвета смеси меди с золотом, оттененные пшеничными прядями. Мелькнула мысль,что сейчас самый неудачный момент для выстрела - по такой копне стрелять неудобно... некрасиво... жестоко... в такие волосы зарыться бы лицом, ловить пряди губами, гладить тонкую шею...
Тиса отодвинула пустую чашку, забрала пачку сигарет с зажигалкой и направилась к выходу... Слишком поздно Дин понял, что ошибся - когда она опустилась на стул напротив и уставилась своими зелеными глазищами на него. Самый подходящий цвет глаз для таких волос. Она не отрывала взгляда, пока прикуривала. И только сделав пару затяжек, спросила:
-Неужели так трудно выстрелить?
Вот это уже не лезло ни в какие рамки. Босс гарантировал, что Каверина - не телепат. Откуда ж тогда...
-Месяц уже затылок чешется, словно вши завелись. Не тянул бы, что ли. А то надоело уже. Кошки-мышки - игра детская, скучная.
Она затушила недокуренную сигарету и теперь действительно пошла к выходу. Дин нагнал ее на улице у перекрестка.
-Расскажи, как ты с инвалидом познакомилась?
Тиса изучающе заглянула в глаза. Дин видел людей, страдающих аутизмом: замкнутые, часто забитые, необщительные. Такой взгляд в упор, спокойный, оценивающий, не свойствен больному.
-Это неинтересно. Лучше про Мрака расскажу. Пошли.
По дороге Дин задумался, чего ради идет за ней. Клиент должен оставаться безликим, чужим. Только Тиса уже не была безликой. С того момента, как заглянула в прицел. Или раньше. Она даже чужой уже не была. И вообще, нормально живет девочка, прогуливается с киллером, которому ее заказали. Словно всю жизнь устраивала киллерам экскурсии по Москве... Стоп... "Четверо уже умерли. Я - пятый?" Интересно, как она убивает?... Да не может она убивать...
Тиса остановилась у клетки с волком. Огромный матерый волчище, таких обычно отстреливают - не живут они в неволе. Как и все "зверушки", этот встал навстречу Тисе... и подался назад, увидев чужого. Ненависть, сверкнувшая в глазах волчары, спалила бы заживо, если бы могла материализоваться. А потом между человеком и волком словно возникла стена. Не решетка - стена, невидимая и непроницаемая. Бешенство в глазах зверя потухло, и он, щурясь, обратился к Тисе.
-Здесь все по-своему несчастны. Но большинство не понимает сути своего несчастья, потому что помнит лишь клетку. А другие воспоминания туманны и неясны. Хуже всех Мраку - он помнит свободу. Когда его привезли, он не хотел жить. Спать, видеть сны о свободном беге по заснеженной равнине - и просыпаться, чтобы увидеть небо в клетку и дощатый пол. Это волчий ад. Он и сейчас иногда не хочет жить. Просто ему пока интересно со мной.
-Беседуете, - хмыкнул Дин.
Тиса внимательно посмотрела на него и серьезно ответила:
-Да.
-Брось! Ты - не телепат.
-Звери тоже не телепаты. Они не думают - не умеют. Но живут и общаются образами, чувствами. Их мысли - картины и эмоции, гораздо понятнее, красивее и чище, чем человеческая мысль. Телепат этого просто не поймет, а то и свихнется. Но скорее всего просто не услышит и не увидит.
-И какие образы видела ты, когда я целился тебе в затылок ?
Зеленые глаза смеялись.
-Ты видел мой затылок. Целый.
Теперь Дин поверил, что она не читала мысли. Просто тогда она видела себя его глазами. Он редко задумывался над процессом стрельбы, доведенном за многие годы до автоматизма. Но всегда за мгновение до выстрела видел цель уже трупом с обязательной дыркой от пули. Тису он такой не видел.
-Поэтому ты - ликвидатор-консультант.
Тиса отвела взгляд.
-Нет. Не поэтому. И я давно не ликвидатор... Я просто не хочу оставаться в зловонной клетке. Наверно потому, что помню, как это - бежать под луной по заснеженной равнине. В переносном смысле, - уточнила она, заметив удивленный взгляд собеседника. - Люди - как волки в клетке.Только человек добровольно создает себе персональный ад. Мучается, но даже не пытается вырваться. А потом настает момент, когда вырваться уже невозможно, и собственный ад начинает пожирать душу.
-И ты ищешь свой персональный рай?
-Иногда и рай может оказаться адом.
Анализировать ее слова не получалось. С того момента, как Тиса оказалась на расстоянии вытянутой руки, слова, а с ними любые логические рассуждения и сама речь оказались совсем не нужными. Пространство и время вокруг нее представляли собой концентрированную смесь эмоций и чувств, которые можно было увидеть и потрогать. Все, кто был рядом, оказывались в зоне действия эмоционально-пространственного вихря, эпицентром которого была Тиса. И, несмотря на ее странные рассуждения, в этом вихре было... уютно и тепло.
-В какой ад загнали себя они?
В ладонь Тисы легли снимки трупов исполнителей. Эмоции в воздухе стали гуще и темнее, словно солнце ушло за тучи.
-Это ведь не ты?
-Я,- не поднимая глаз, устало ответила Тиса, - только я не могу объяснить, как... словами не могу...
-Не гони. Ты можешь читать мысли,.., тьфу, чувства, эмоции, можешь их передавать. Но уложить здорового мужика в трезвом состоянии крестом и в еще живом проковырять дырки - это вряд ли. Кто?
Тиса не ответила. Ее ладонь накрыла руку Рикмана... Набережная Шевченко, куда они пришли после зоопарка, исчезла...
Запах горелой человечины ударил в нос неожиданно, выворачивая наизнанку желудок и чувства. Пять живых факелов бились на столбах, установленных в форме огромной пятиконечной звезды. А в центре маленькая сгорбленная фигурка в черной одежде воздела руки к небу. Жуткий хохот пролезал в самую глубину души, вымораживая чувства насквозь. И одновременно горело тело... тела... пятикратный ожог тела.. ожог души... сознание распалось на пять горящих частей и одну черную, склизкую, грязную, страшную своими нечеловеческими фантазиями... ставшее маленьким и беспомощным самосознание металось между мощными чувствами остальных... холодно... от черноты и грязи - невыносимый страшный холод... согреть темноту... огня много.. есть, чем согреть... иначе замерзну... Сгорбленная фигура полыхнула шестым факелом и заметалась в пределах звезды. Хохот сменился криком недоумения и ужаса. Боль пятерых теперь не терзала, а, минуя самосознание, перетекала в шестую душу. Пять факелов уже догорели, а шестой все метался и визжал, вобрав в себя чувства остальных. Которые пытался отшвырнуть такой близкой и доверчивой душе... что принимала его ад... и возвращала обратно...удвоенный ад...
Дина вышвырнуло на поверхность реальности. Отблески огней в воде Москвы-реки еще казались догоравшими живыми факелами. И горела обожженная кожа. Он инстинктивно провел ладонью по лицу - цел.
Рикман хорошо помнил "Огненного дьявола": сам с десятком спецов-ликвидаторов гонялся за ним по всей Украине. Не успевали: мразь возникала то там, то тут, за считанные часы проводила сатанинский обряд и исчезала в неизвестном направлении, прямо из-под носа ликвидаторов. Потом мир облетела весть о самосожжении адепта Сатаны: дескать сам себя в жертву принес... Не сам, оказывается. Рикману , наконец, удалось связать все воедино: давно слушал легенды об убийцах-дайомах, способных воздействовать на материю то ли силой мысли, то ли силой души.
Дин не успел отдышаться, когда перед его носом оказался снимок "распятого" Самирова.
-Он тоже хотел жертву.
-А Саид хотел перед выстрелом изнасиловать? - уточнил Рикман.
Тиса отвернулась.
-Это же твой друг. Разве не знаешь? Он никогда не стрелял. В нем жила душа Потрошителя.
Теперь лицо горело не от внушенного огня - от стыда. Хотя Брухи не был другом, но случалось работать вместе. Араб не попал бы в слона и с двух шагов. Зато мастерски разделывал живых еще пленных. Даже голыми руками.
В ладонь Дина легла холодная сталь - непривычно маленькая беретта. Рикман давно отвык от такого оружия.
-Иногда мне кажется, что простой пули для меня будет недостаточно, - голос Тисы был ровный, словно обсуждала качество товара в магазине.
-Ты же не вампир, - рассмеялся Рикман.
-Нет. Но кажется. Может быть хуже. И не предупреждай меня заранее. Вдруг я успею услышать раньше...
Тиса медленно уходила в ночь. Улыбаясь. Хотя знала, что выстрела не будет...
Целую неделю Дин избегал встреч с Тисой, хотя натыкался на нее в самых неожиданных местах. Такое впечатление, что она специально старалась быть на виду у убийцы. Дразнила несмываемой улыбкой и нечеловеческим спокойствием. Хуже всего - прятаться от клиентки не хотелось. Наоборот, накрывало острое желание снова очутиться в теплом и ласковом водовороте эмоций дайома... зарыться в рыжие волосы лицом... остаться в персональном раю... на двоих... навсегда... даже если потом рай станет персональным адом... на двоих... И собственные сны, мерзкие, непонятные и противные, перестали приходить по ночам. Вызовы Босса Рикман упорно игнорировал, отсылая "липовые" отчеты-отмазки. Беретта так и лежала в кармане куртки невостребованной. Возникло хрупкое равновесие.
Пока не пришел Люцифер...
Среди ночи Рикмана вырвало из объятий сна ощущение ада, накрывшего весь мир. Ноги сами понесли к дому инвалида-дауна. На пороге квартиры лежала мать. Вырванные ноздри, выжженные глаза, запах горелой плоти. Из комнаты доносилось надрывное мычание. Острый запах ударил в нос, сводя с ума. Комната была залита кровью и содержимым вырванных кишок. Странно, что у дауна еще оставались силы на беспомощное мычание. Волосы наемника встали дыбом. Не от вида рваного тела. К такому привык. Ужасало спокойствие и радость, даже восторг от качественно проделанной работы, окружавшие фигуру в плаще с капюшоном. Люцифер не собирался убивать убогого. Он терпеливо ждал и наслаждался... ждал клиента... клиентку... Тису...
Ненависть накрыла Рикмана с головой. Люцифер поймал неосознанный даже самим Дином эмоциональный удар, обернулся и улыбнулся в черноту ствола беретты. Выстрелить Рикман не успел - мощный удар отшвырнул его к стене, стальные окровавленные пальцы сжали горло.
-Дилетант, - хрипло смеялся в лицо Люцифер, - твой заказ отменен. Ты - тоже клиент, но второй на очереди, - пальцы свободной руки приближались к лицу, целясь в глаза. - Ты - идиот: убил бы девчонку быстро, нежно, не больно. Ласковый романтик. Теперь умирать будете все... Медленно... Красиво... Долго... Ты всегда дарил людям убогую смерть. Ты обделял свои жертвы, думая, что облегчаешь их участь. Я же показываю красоту настоящей смерти, ее величие. Для тебя, коллега, я приберегу самую красивую.
Удар основанием открытой ладони пришелся Люциферу точно в край подбородка, снизу вверх, откидывая ее назад незащищенную голову. Нормальному человеку Рикман таким ударом сворачивал челюсть. Еще секунда понадобилась, чтобы перехватить руку, пальцы которой только что целились в глаза, крутануть, заводя за спину, ощущая хруст ломающейся кости и, одновременно ухватив за затылок, обеспечить встречу головы противника со стеной. Люцифер сполз на пол. Но ненадолго. В темных глазах разгорался огонь, словно в черной душе лучшего ликвидатора The World Free a Terror в прямом смысле закипала ярость. Он давно успел забыть, что такое сопротивление: жертвы не были способны сопротивляться. Он готов был разорвать живьем зарвавшегося Рикмана. Сквозь стиснутые зубы вырвался рык. Ухватив наемника за грудки левой, только что сломанной, рукой, Люцифер швырнул его на противоположную стену. Не просто швырнул, а от всей души, вкладывая всю озлобленность, впечатал в холодную бетонную поверхность. Дин чувствительно приложился затылком, а от жесткого удара спиной из легких выбило воздух. Потолок качнулся, готовый поменяться местами с полом. Рикман услышал, как из его же собственного горла вырвался надсадный хрип. Воздуха в легких почти не осталось. Хватка Люцифера была железной - и снова за горло. Рикман дернулся всем телом, стараясь из нее вывернуться. В этот раз Люцифер был предусмотрительнее и, не взирая на боль, блокировал сломанной рукой удары.
-Слышишь? - губы коснулись виска, словно дарили поцелуй. Голос Люцифера был нежный и злой одновременно. - Она идет. Это продлит тебе жизнь на несколько часов, - он сдавил горло еще сильнее, чуть не сломав гортань, и резко отпустил. Дин судорожно хрипел, ловя открытым ртом воздух, не желавший проходить в травмированное горло. И настороженно следил за Люцифером.
За спиной ликвидатора обозначилось движение - вставал даун. Лицо перекошено от боли, инвалид из последних сил пытался идти к двери. Оттуда, из темноты прихожей в комнату катились волны отчаяния и ненависти: в дверном проеме появилась хрупкая фигурка Тисы. Люцифер шагнул навстречу, протягивая руки. Мощная темная волна боли метнулась к нему, ударила. Убийца упал на колени, зажимая руками живот, словно пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. На лице Тисы не было неизменной улыбки. Каменной лицо, черные бездонные глаза, полные боли, адской злобы... и покоя. В комнате закружился вихрь черных, страшных эмоций и ощущений. Тиса прислонилась к стене, словно пыталась раствориться в бетоне. По полу, визжа, катался Люцифер. С лица дауна исчезло выражение невыносимого страдания - он улыбался, как будто увидел коробку любимых конфет.
-Тиса. Там свет. Хочу к свету. Там тепло.
Лицо Тисы на какое-то мгновение просветлело, и она кивнула.
Люцифер страшно выл, пытаясь затолкать назад воображаемые вырванные кишки, медленно подползал к дайому.
-Отпусти, сука... У-у-у!... Я уйду... Отпусти!...
Тело Тисы сводили судороги, глаза закатились, изо рта текла слюна и пена.
-Мразь... со мной... в ад...
Это был не голос - мысль... чувство... обволакивающее... терзающее... влекущее тело... душу с собой... на самое дно мерзкой и холодной тьмы, поднимающейся из глубин темной души...
-Остановись! - Дин пытался оторвать дайома от стены, прижать к себе, закрыть от черного водоворота, который она же создавала. Худые руки оттолкнули его, швырнули на пол. Поднимаясь, Дин встретился с ней взглядом. Бездонная, жуткая, наполненная болью мгла. Люцифер затих у ее ног.
-Я же говорила: не надо предупреждать. Я услышу. Ты же мог убить быстро!
Голос Тисы прерывался от судорог, крутивших ее тело. Глаза казались черными дырками пистолетных стволов, в глубине которых две пули готовились к своему смертельному полету. Дин чувствовал, как начинает гореть переносица...
-Огонь! - его голос, его привычная команда, отданная монстром....
Тиса закрыла глаза, остановив полет смерти, судорожно, словно всхлипнула, вздохнула.
-Через десять минут... Если выстрелишь сразу, я не успею услышать... Только не тяни... Прости...
Рикман нашел ее у входной двери подъезда. Вроде без сознания, но судороги жестоко перекручивали хрупкое тело, изо рта текла слюна с кровью. Он навел беретту, прицеливаясь в лоб. Очередная судорога вывернула тело, голова со стуком ударилась о ступеньку.
ЕСЛИ ВЫСТРЕЛИШЬ СРАЗУ...
Хрип...
Я НЕ УСПЕЮ УСЛЫШАТЬ...
Хрип...
НЕ ТЯНИ...
Дин не видел дырки от пули. Только спутанные волосы и не проходящую боль на лице переставшей быть зверем женщины. Он убрал беретту, поднял бьющееся тело и вышел на улицу...
***
Дом в Малаховке встретил тишиной и грустным скрипом половиц. В соседней усадьбе ревела музыка, но сюда только слабо долетали слова старой песни:
Возьми мое сердце.
Возьми мою душу:
Я так одинок в этот час,
Что хочу умереть.
Мне некуда деться -
Свой мир я разрушил.
По мне плачет только свеча
На холодном окне...
Он уложил Тису на старый диван в гостиной, укрыл старым, но теплым одеялом. Теперь судороги не крутили ее, лишь изредка пробегали, как ток, по телу. Из-под опущенных ресниц текли слезы. В серванте нашлась непочатая бутылка водки. Отхлебнув половину, Дин подошел к окну и уставился на темное небо, горько оплакивавшее кого-то.
-Там есть ты, - донесся шепот с дивана.
-Где?
-Там. Созвездие Стрельца, что вечно преследует свою жертву. А когда настигает - не может выстрелить. И обречен на вечную погоню.
Дин улыбнулся.
-Лук или арбалет - не мой инструмент.
-Разве ты не замечал? У Звездного Стрельца - снайперская винтовка.
Дин смотрел на небо, пытаясь сквозь сплошные тучи увидеть звездного снайпера и его вечную жертву. Ему казалось, что видит звезды, складывающиеся в знакомые фигуры.
-Ты так и не закончил работу.
-Заказ аннулирован. А новый исполнитель не справился.
-Ты справишься. Потому что умеешь убивать, не думая... не чувствуя... не причиняя страданий...
-Я больше не исполнитель.
-Исполнитель... Только заказчик другой...
Дин удивленно посмотрел на Тису.
-Я... Если вопрос в оплате...
Он подошел, сел рядом, обнял, почти силой прижал к себе. И постарался вспомнить... мать. Ласковую, теплую, отгонявшую чудовищ, что хотели вылезти из темных углов. Лица ее не мог вспомнить, только тепло рук и... чувств.
-Тиса, не загоняй меня в мой персональный ад. Я только что выбрался оттуда. Вместе с тобой.
Слабая судорога, последняя, свела тело Тисы, глаза закрылись. И она тихо засопела, уткнувшись носом в подставленное плечо. С соседней усадьбы доносилась старая песня:
Засыпай, на руках у меня засыпай,
Засыпай под пенье дождя.
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдешь потерянный рай...
Ему снился Новоарбатский мост, яркие блики огней на темной воде, Тиса, беретта у виска. "Только в лоб. Я никогда не стреляю в висок..."
Солнце из окна било в глаза. Тисы рядом не было. Ее вообще не было в доме. А перед глазами стояла ясная картинка: мост, хрупкое, словно сломанное деревце, тело, маленькая дырочка на виске...
Дин опередил оперативников и журналистов всего на пару минут. На асфальте рядом с телом лежала аккуратно сложенная куртка, нательный крест, в руке - беретта...
Он уходил молча, не оборачиваясь, чувствуя слезы, которые текли наоборот, внутрь, прожигая горло, сердце, душу. Шел, сжимая в ладони маленький серебряный крест.
***
Ариман фон Штрудер брезгливо отряхнул капли крови с пальцев, ополоснул руки в тазу, заботливо поднесенном умницей Стеллой.
-Уберите это, - он махнул в сторону окровавленной кровати.
День главы The World Free a Terror прошел неплохо: одной террористкой-шахидкой меньше, одним мгновением удовольствия больше. А главное - наконец, покой в душе. Психопатка Каверина больше опасности его жизни не представляет. Рикман отлично справился со своим заказом, представив все как самоубийство - шумиха в СМИ тому отличное доказательство. Жаль только, что самого наемника достать не удалось: действительно профессионал, исчез бесследно, на ставшие доступными деньги не клюнул. Обидно потерять таких исполнителей: сами ушли и Люцифера за собой утащили. А ведь ликвидатор был лучший из лучших. Рикман в паре с Кавериной могли бы заменить его, если бы не бестолковые принципы русской, ее патологическое неприятие жестокости. Мотивы Рикмана были фон Штрудеру непонятны. Наивные души: зло можно победить только злом.
Ариман бросил последний равнодушный взгляд на изуродованный труп шахидки - жаль, недолго продержалась, удовольствие было таким коротким - и вышел из номера. Ближе к выходу настроение стало портиться без видимых причин. Все было спокойно: система безопасности ни разу еще не подвела, охрана на местах, все под контролем. Но к горлу подкатывал комок тошнотворного страха, почти паники. На выходе боль и ужас накрыли мерзкой волной. Фон Штрудер схватился за горло и низ живота, сдавленно хрипя:
-Тис-с-са!
Он смотрел в собственные пустые глаза обещавшие бесконечный кромешный ад, чувствуя, как разбитые острые края узкого горлышка бутылки погружаются в тело все глубже... глубже... подчиняясь собственному страшному ритму песни смерти...
Рикман терпеливо ждал появления фон Штрудера, главы The World Free a Terror, Босса. Ни текила, ни водка не смогли вытравить тупую боль, оставшуюся после возвращения из Москвы. Он упорно следил за бывшим работодателем. Слышал доклады агентов, безуспешно искавших его, бывшего наемника, ныне объявленного вне закона. За соседним столиком, прикидываясь полупьяным посетителем, Дин окунулся в омут грязных, подлых, примитивных, на уровне низменных инстинктов, чувств толстяка. Самыми яркими из которых на данный момент были отступавший страх за свою жалкую жизнь и безразмерное чувство безнаказанности и вседозволенности. Последняя ниточка, удерживающая его на грани человечности - угроза атаки Тисы - оборвалась на Новоарбатском мосту. В открытом сознании Рикмана проносились и оседали чувственные картины расправ над террористами и преступниками, расправ прошлых и будущих. Кровь, грязь, унижение, боль и ужас жертв... и безграничная власть монстра в человеческом облике.
Вернувшись в мотель, Дин вылил остатки текилы, надел нательный крест Тисы и ушел, оставив все вещи, забрав только беретту и сумку со снаряжением... Ушел на охоту. Он ходил за фон Штрудером по пятам, как тень, жил его чувствами и чувствами его жертв, запоминая физически каждый крик, копя в себе всю боль терзаемых и собственную, ставшую нечеловеческой, ненависть.
Сейчас он лежал у смотрового окна на чердаке дома напротив дешевого мотеля, где фон Штрудер уже второй час "допрашивал" шахидку. Лежал неподвижно, четко видя дырку от пули в голове толстяка, хотя тот еще был жив. Это ненадолго. Когда фон Штрудер показался в холле, Рикман позволил себе окунуться в ощущения Босса и его жертвы. Боль и отчаяние выбили воздух из легких. Дин был шахидкой, только что зверски изнасилованной и разорванной живьем на части; он был мальчишкой-подрывником, которому по капле заливали в глаза с обрезанными веками кислоту; он был лидером афганских моджахедов, в течение суток умиравшего под медленно опускавшимся гидравлическим прессом для утилизации автомобилей; он был Тисой, накопившей в собственной душе за свою короткую карьеру ликвидатора в десятки раз больше боли и страха, чем может вместить человеческое сознание; он был собой - одиноким, разорванным на части и одновременно единым в чувственных образах замученных заслуженно и незаслуженно людей.
Дин опустил голову в пыль на подоконнике, руки выпустили винтовку. Она была уже не нужна. Боль, собранная по кускам, беспредельный ужас искали выход - им в теле и душе бывшего наемника было тесно... Он, следуя памяти Тисы, давно уже сам был дайомом. Вместо пули из ствола снайперской винтовки вылетело НЕЧТО - темное, страшное, склизкое, несущее персональный ад. Ставшие черными глаза Рикмана до последней минуты удерживали корчившуюся у дверей мотеля фигуру фон Штрудера...
***
Пошатываясь, Дин уходил все дальше от шумных улиц города. Здесь, на окраине, было легче: чужие чувства не оглушали. Куда и зачем шел - не знал. Никуда! Последний заказ выполнен, все долги оплачены, душа вывернулась наизнанку и вообще завернула куда-то в другую, пока недоступную пониманию реальность. В мир, где даже простая обида может разорвать сердце, оставив кровавый ком в живом теле. Он уходил, не выдержав натиска злобы, боли, отчаяние, ненависти, зависти, льющихся, как помои, из окон чистых и красивых домов. У Тисы не было друзей среди людей. Рикман теперь понимал, почему. Звери не выплескивали дру на друга столько смертельной грязи - их "мысли" действительно были чище и красивее.
На последнем перекрестке, за которым начиналась федеральная трасса, он остановился. Наконец - тишина. Без чужих эмоций. Дин сел на землю, прислонившись к столбу, и закрыл глаза. Беретта ласково прислонилась к виску. Долгожданный покой совсем близко. Рай или ад за чертой - не важно. Хуже, чем было - уже не будет. Все равно нет никого, кто пожалеет о его смерти, а многие только обрадовались, если бы узнали. Нет ничего в этом мире, о чем можно было бы пожалеть, что не успел, не узнал, не увидел...
Что-то теплое прикоснулось к сжатой в кулак руке. Желтые глаза настойчиво заглядывали в самый темный уголок измученной души, предлагая поделиться, без страха изучая спрятанные там образы и чувства. Огромный пес лизнул в щеку, оттолкнув ствол беретты. Робко пробралось собачье уважение и понимание:
-Вожак, ты не имеешь права устать и уйти.
Рука с береттой медленно опустилась к земле. Пес весело мотнул головой, приглашая играть. С неба падали первые колючие снежинки, и темнота становилась белой и чистой...
Одинокая машина притормозила на перекрестке у въезда в город. Водитель удивленно смотрел, как двое, играя, убегали прочь от города с его фонарями в темноту. Странно... но весело... и тепло...
На ближайшем мосту Дин выбросил ненужную теперь винтовку со всем снаряжением. Оставил только маленькую беретту - последнюю нить, связывающую с прошлым. В эту минуту умер наемник-ликвидатор Алистер Дин Рикман. Остался просто Дин, без страшного прошлого, с неизведанным будущим и новой открытой душой в настоящем...
***
Мрак мчался по сверкающей снежной равнине наперегонки с летевшей по темному звездному небу луной. Равнина, луна и снег были реальны, даже лапы ощущали острый холод и хрупкость наста. Иногда в снежную реальность проскальзывало видение клетки, где если прыгнуть - врежешься мордой в стену. Клетка была призрачной, равнина - настоящей. По клетке волк давно не ходил - лапы не держали. Да и не к кому было выходить. по снегу же летел стрелой. Где-то в глубине звериной души еще теплилась тоска по все понимающей собеседнице, которой давно нет. Мрак медленно уходил в мир, где был снег, ветер, теплые лоси, кровь которых сладко наполняла тело звериной силой. Уходил, оставляя позади опостылевшую клетку с исхудавшим неподвижным телом.
-Возвращайся! - пришел извне приказ-ощущение. Знакомое, теплое, но не ласковое прикосновение странной волчицы - мощный зов матерого волка-вожака. Мрак приподнял морду. Серо-голубые спокойные глаза закружили ярким, теплым вихрем, даря силы и звериную радость.
-Возвращайся. Я буду с тобой. Всегда, даже когда не рядом, - образы оседали и закреплялись в волчьей душе. Мрак, пошатываясь, подошел к решетке и просунул наружу нос. Следом за теплыми волнами вернулось видение свободы и бесконечного бега под луной, вместе с вожаком.
-Этот мир всегда рядом... Внутри... Это твой рай, что всегда с тобой...
Мрак ткнулся мордой в миску и стал есть. Сотрудник зоопарка, заметив движение, подошел к клетке.
-Зинаида Павловна. Мрак ест! Ожил наконец, чертяка!
Люди возле клетки ласково разговаривали с исхудавшим зверем, радуясь его возвращению, и не заметили одинокую фигуру последнего посетителя, уходившего в снежную ночь...
Стоя на Новоарбатском мосту, Дин смотрел в небо: он научился "видеть" звезды сквозь тучи. Там Звездный Снайпер все еще пытался догнать навсегда ускользающую Жертву. Может, и он поумнеет когда-нибудь... Дин улыбнулся и пошел прочь от света фонарей, в темноту - искать свой потерянный рай.