Размышления о романе "Очарованный кровью" Дина Кунца.
Основной вопрос, решаемый автором в романе: возможна ли победа над осознанным Злом? Тем Злом, что впиталось в кровь и плоть, стало осмысленным и проанализированным, доведенным до основополагающего принципа, закона природы. Ответ вроде бы лежит на поверхности. Но решающим фактором стали человеческие чувства, без которых, основываясь только на анализе, победить невозможно. Исследование возможностей изжить Зло должно быть пропущено через душевные переживания, подкреплено способностью чувствовать, а не ощущать.
"Надежда - это цель, к которой стремимся, любовь - вот путь, что к ней нас приведет, опорой мужество нам в том пути послужит. Из мрака к вере человек взойдет." Книга Печалей.
Эпиграф, выбранный Кунцем, настраивает на философский лад. Но без стройной логической системы почти детективного расследования роман мог бы стать обычным жутким триллером. Сюжет не просто страшен, он шокирует своей жестокостью, парализует способность читателя рассуждать. Поначалу только робкие попытки героини обратиться к Богу спасают от погружения в черноту зла. Но Бог вроде бы молчит. Тем не менее он есть, просто не заметен на фоне крика и боли. Неспособность слышать Бога внутри себя может стать фатальной. Только тишина в душе позволяет услышать этот голос.
"Бог никогда не кричит, он говорит шепотом, и указывает что делать."
И тогда его можно не только услышать, но и увидеть, почувствовать. Именно так с ним соприкасаются герои романа. Мистический вапити виден только Котай и Вехсу. И каждый получает по заслугам. Кот впитывает уверенность и самообладание, покинувшие ее в условиях полного поражения. Вехс же теряет способность рассуждать, столкнувшись с силой, не согласной с его мировоззрением, недоступной его пониманию.
Мистический образ вапити - один из немногих фантастических элементов в сюжете. В остальном события, хоть и выдуманы автором, но очень реалистичны. Аккуратно вплетенные в ткань повествования технические детали преступления, связанный с ситуацией анализ психологии преступника и жертвы, сделанный как бы с их точек зрения, четкие логические рассуждения, бытовые сцены, продуманные до мелочей, потому кажущиеся символичными, правильно расставленные образные акценты делают роман псевдодокументальным. Идея романа, можно сказать, злободневна. Но ценность реалистичности романа не в постановке актуального вопроса, а в попытке обнаружить причины создавшейся ситуации в психологии героев и социальной ситуации.
Кунц четко описывает этапы деградации личности, отказавшейся от всего лишь одной своей составляющей - ДУШИ. Вехс не просто одержим, он стимулирует физическое восприятие действительности, полностью уничтожая в себе духовное начало. Сперва Кунц рисует для читателя противоречивый, но законченный образ человека-монстра. Настолько противоречивый, что временами кажется даже привлекательным. Ни в коем случае не образ маньяка. Вехс абсолютно адекватен. Может, в реальности такой преступник невозможен, но литературный образ такого типа позволяет представить эволюцию Зла в реальном обществе. Котай тоже противоречива, но ее развитие идет в другую сторону и еще не закончено. Прогрессивное развитие не может быть закончено, оно продолжается всю жизнь.
Кульминацией создания образа человека-монстра становится сравнение его с дьяволом. Не с изначальным Злом, а с падшим, опустившимся, деградировавшим существом.
"Основными его грехами были зависть - к чужой красоте и к чужому счастью, - а также непомерная гордыня и стремление навязать всему миру свою точку зрения <...> именно из-за них был низвергнут в ад сам дьявол, бывший прежде архангелом господним."
Дьявольская сущность поступков Вехса не фантастична и не фанатична. Это твердое убеждение в своем праве решать и судить, оправданное могуществом - конечной целью физического существования.
"Могущество заключается в том, чтобы жить, в то время как другие неизбежно гибнут. Могущество - это спокойное равнодушие к чужим страданиям. Могущество - это способность извлекать чувственное наслаждение из смерти других <...> Раз так, значит Вехс может убивать маленьких девочек с той же легкостью, с которой раздавил бы каблуком скорпиона или фалангу - без особых угрызений совести, но с гораздо большим удовольствием".
Это мировоззрение похоже на "теорию Наполеона" Раскольникова. Разница лишь в том, что убийца у Достоевского пришел к своим выводам прочувствованно, можно сказать, от безысходности. И, совершив акт могущества, продолжал сопоставлять свои взгляды на мир с человеческой моралью и нравственностью. Вехс принял свою теорию изначально, сразу принял, не анализируя, не раздумывая, основываясь только на чувственном, примитивном восприятии мира. Не учитывая сам мир и его законы.
Собственно, к формированию этой "философии могущества" Вехса подтолкнула та самая окружающая реальность, которую он впоследствии старательно игнорировал. Становление человека-монстра закономерно в том социальном окружении, где оказался он и Котай. В основу существования обоих было положено убеждение "цель оправдывает средства". Только Котай это правило внушалось насильно, и она инстинктивно сопротивлялась такому "обучению". Вехс вывел его сам из вседозволенности и принял безоговорочно. Но не сразу и не без усилий окружающих его людей. В определенные моменты Вехса к этому подталкивали близкие или ответственные за него люди. Не специально. Но это и не предопределение. Для формирования личности монстра-человека были созданы идеальные с точки зрения педагогики и психологии условия.
Этапы становления Вехса Кунц показал очень четко и последовательно в изложении самого героя. И это пугает своей реалистичностью. Изначально это была всего лишь неконтролируемая игра, в силу обстоятельств ставшая идеальным дидактическим методом. И первая ступень деградации Вехса настолько прозаична, что поневоле возникают бытовые ассоциации из собственной жизни.
"Они [родители] меня любили, но покупали слишком много игрушек - больше, чем мне было нужно, особенно, когда я увлекся игрой... с другими вещами..."
Вещами оказались позже и родители, ведь игровая действительность должна развиваться, из предметной становиться сюжетно-ролевой.
Вторым этапом оказалось дидактическое насилие. Нет, не розги нерадивому ученику. Внушение общепринятой морали без учета мотивов ученика 0- это тоже насилие, неявное, но вполне ощутимое. И снова стойкие бытовые ассоциации с реальным миром.
"Она [бабушка] была надоедливая старая склочница, битком набитая всякими дурацкими правилами, ограничениями, хорошими манерами и прочей вежливостью, которой я должен был учиться. Но сама она даже не могла поддержать в доме чистоту."
В двух предложениях четко обрисована часто встречающаяся педагогическая ошибка: обучение поведению без спланированного и направленного воспитания, без конкретного примера.
Но если детские этапы деградации были пройдены Вехсом не вполне осознанно, под влиянием эмоций, то дальнейшие изменения личности он начинает понимать и анализировать. И направляет их в избранную им сторону, учась подстраиваться под окружающих, проще говоря - лгать.
"Много всякой терапии, много консультаций, много-много внимания и ... сочувствия <...> Я понял, что мне пытаются втолковать<...> Мне дали возможность начать все сначала<...> Психиатры и воспитатели стали смазкой в моих колесах, и я буду вечно им признателен за ту очаровательную серьезность, с которой они готовы были поверить."
С момента осознания, что людям не свойственно глубоко анализировать чужие мотивы и переживания, с момента понимания, что "своя рубашка ближе к телу", деградация Вехса становится необратимой, хоть и добровольной. Более того, научно-аргументированной, что позволяет раздавить в себе остатки человечности, уничтожить собственную душу.
"Стоит однажды признать свою рептильную природу, и ты обретаешь такую свободу и счастье, которых тщетно стараешься достичь всю жизнь."
Один из этапов, пропущенный Вехсом, снова сталкивает читателя с жуткой реальностью. Вехс - уникум-монстр, сумевший добиться полного освобождения Зла внутри себя, потому не нуждающийся в признании и власти. Но он не единственный: недовесхов много, и, самое страшное - их много вокруг нас, а не только в реальности романа.
"Я вовсе не уникален, Котай. Мир полон мне подобными - просто они не настолько свободны. Знаешь, кем обычно становятся такие, как я?<...> Политиками. Представь себе обладание властью, которая позволяет начать настоящую войну. Как это восхитительно!"
Параллельно с неизбежной деградацией Вехса Кунц описывает процесс прогрессивного развития личности Котай Шеперд. Теоретически окружение героини располагало к становлению асоциальной личности. Фактором, позволившим Котай сохранить свои личностные качества, не опуститься в бездну отчаяния, стала духовность, упорная безусловная вера. Вехс тоже верит, не в Бога, которого не отрицает, но не признает. Но элементы религиозности проявляются в его поступках, вроде ритуального пожирания пауков. Но его вера не безусловна, она требует доказательств, научных и фактических.
Движение Котай вверх начинается с самоубеждения, практически самогипноза, еще в детстве.
"Котай Шеперд - живая и невредимая..." - не утверждение, а робкая, но постоянная молитва не столько к Богу, сколько к самой себе, чтобы не разувериться. Молитва с зажмуренными глазами.
Кроме веры, у Котай нет опоры, нет убежденности в правильности выбранного пути. Более того, нет поддержки, что была у ее противника: сочувствия окружающих.
"Человеческая жестокость и коварство оказались сто крат сильнее способности к пониманию."
Не было не только поддержки, но и тех, кто мог поддержать.
"Бесконечно одинокая, никем не любимая, утратившая все иллюзии<...> Котай медленно опускалась на самое дно зеркального лабиринта разума, не зная даже имени своего отца, чтобы, хотя бы в мыслях обратиться к нему за утешением."
В статичных условиях обыденности Котай как бы застыла в своем духовном развитии, боясь начать чувствовать, потому что чувства причиняли только боль. Даже любовь. Появление в ее жизни Лауры Темплтон и ее семьи могло сделать ее жизнь проще, но вряд ли подтолкнуло бы к духовному самосовершенствованию и избавлению от комплекса одиночества. Толчком к этому послужило именно равнодушие Вехса, его убежденность в бессмысленности человеческих чувств, которых Котай боялась, но признавала их необходимость. Вехс отказался от всего человеческого добровольно, Котай - вынужденно,поэтому дорога назад, к человечности для нее осталась возможной.
"Надежду можно обрести лишь в общении с другими людьми, не взирая на опасность, протянув им навстречу руки и распахнув перед ними тяжелые врата собственного сердца."
Именно своей открытостью Котай удивляет Вехса, мотивы ее кажутся бездушному убийце загадкой, ведь они не способен понять и допустить очевидное: милосердие и стремление любить. Именно искренность и честность героини, ее исповедь возвращают Ариэль к жизни из "хрупкого мира Дикого леса". И именно честность с самой собой позволяет принимать единственно верные решения и оставаться человеком после пережитого кошмара.
"Я просто живу и не перестаю удивляться, отчего жизнь жизнь такая жестокая штука. Мне остается только надеяться, что я больше никогда никому не сделаю больно."
Хоть это и не прозвучало в романе прямо, кошмаром для Котай было убийство Вехса и страх полюбить кого-то - из-за душевной, но не физической боли. Извращенный, неправильный страх, воспитанный "нормальным" обществом, которое не желает заглянуть глубже внешнего благополучия. Бездушного общества, воспитывающего бездушных людей. Общества, благими намерениями которого выстлана дорога в ад.
"В лихорадочной погоне за сенсациями электронные средства массовой информации <...> превращающие заурядных убийц в национальных героев<...> внесли решающий вклад в то, что серийные убийцы стали появляться один за одним..."
Можно много говорить об этапах развития личности убийцы, о причинах, предпосылках и профилактике. Но, думаю, истоки эволюции Зла в современном обществе ясны, хотя Кунц прямо и не говорит об этом: равнодушие и эгоизм, нежелание замечать, что творится в душе ближнего.