Анвил Понн Месгер был в прекрасном расположении духа вот уже целую неделю: он был свободен как ветер, монеты в кошельке приятно оттягивали карман, а новая загадка будоражила мозг. Личность Доувлона Котопупского, последнего рыцаря-менестреля Итантарда, занимала мысли молодого сыщика.
Чем больше он пытался узнать о знаменитом городском сумасшедшем, тем более таинственным он казался - никто из горожан не мог точно сказать, ни когда он появился в Рагет Кувере, ни где живет. Попытки проследить за ним лично тоже не увенчались успехом - стоило Анвилу хоть на минуту потерять его из виду, и Котопупский тут же скрывался в неизвестном направлении.
Но трудности нисколько не пугали Анвила, а только подогревали интерес; он чувствовал, что за этим стоит такая тайна, за разгадку которой он отдал бы пол жизни.
Систематические поиски не привели к результатам, и Анвил избрал новую тактику - праздное шатание по городу в надежде хоть на какую-то подсказку. Сегодня сыщик проводил свой день в окрестностях тюрьмы, которая навевала на него невеселые воспоминания. Но сейчас, сидя с большим теплым пирогом в руках под разлапистым деревом, он воспринимал ее уже как нечто бесконечно далекое и к нему относящееся только косвенно.
От каземата его отделяла только широкая дорога, и сыщик с любопытством наблюдал за начальником тюрьмы, стол которого до сих пор стоял на улице, за солдатами, играющими в карты на пороге, за большой толстой крысой, которая вылезла погреться на солнышке.
"А, это ты, подруга? - Анвил узнал свою "сокамерницу". - Помнишь, как я пытался сожрать тебя? А ведь мне почти удалось".
Сыщик с нервной улыбкой вспоминал свои жалкие и безуспешные попытки утолить жестокий голод, который терзал его еще так недавно. Крыса, очевидно, сейчас пыталась сделать то же самое - она деловито подошла к столу, на котором лежала колбаса и хлеб, от которых попеременно откусывал тюремщик, запивая вином из кувшина. Запах еды тянул крысу, как магнит, и она, неуклюже прыгая и совсем позабыв о стахе, пыталась забраться на стол по толстой деревянной ножке, но каждый раз срывалась и снова оказывалась в придорожной пыли.
Когда это занятие ей наскучило, она решила пойти другим путем: ноги начальника тюрьмы оказались гораздо более удобными для лазания, чем деревянные ножки стола.
-
А, стерва! - заорал начальник, вскакивая, когда крыса добралась до его колен.
Он размахивал руками и дрыгал ногой, пытаясь стряхнуть с себя грызуна, но большая крыса оказалась ловчее: добравшись до пояса, без труда соскочила на стол и, на бегу схватив кусок колбасы, снова спрыгнула на землю. Под хохот солдат она пересекла дорогу, волоча за собой длинный лысый хвост, и, усевшись на некотором отдалении от Анвила, приступила к трапезе.
-
Эй, будешь пирожок? - Анвил поманил крысу, которая уже расправилась с колбасой и теперь сидела со скучающим видом. Она внимательно смотрела на сыщика, но подходить не стала. - Все-таки помнишь меня!
Анвил со смехом бросил ей половину пирожка и застыл в удивлении, когда крыса, высоко подскочив, схватила подачку на лету. Приземлившись, она поднялась на задние лапки и, держа пол пирожка передними и церемонно расшаркавшись, гордо прошествовала мимо сыщика, ничуть не смущаясь его взгляда.
Не в силах дать логическое объяснение прямоходящей раскланивающейся крысе, Анвил только с открытым ртом смотрел ей вслед, всерьез задумавшись над тем, а не чудится ли это ему. Обернувшись, сыщик увидел в десяти шагах позади себя Доувлона Котопупского, к которому и приближалась крыса - приняв от нее половину пирожка, последний романтик Итантарда по-свойски подхватил ее под толстое брюшко и посадил в большую сумку, висевшую через плечо.
"Так, приехали, - думал Анвил, глядя на Котопупского, с удовольствием доедающего его пирожок. - Обычные крысы не могут ходить на двух ногах, а уж тем более раскланиваться - это любой ребенок знает. Тогда это... Чудовище? Ручное чудовище? Что за бред?.."
Тем временем Котопупский покончил с пирожком и, весело помахав Анвилу рукой, пошел прочь, похлопывая сумку в такт шагам. "У него в сумке в самом деле сидит дрессированный монстр или я сошел с ума? Я хочу знать!" - Анвил вскочил с места, рванувшись за стремительно удаляющимся сумасшедшим. Сыщик не знал точно, что он спросит или что скажет, догнав его, но усидеть на месте после увиденного он не мог.
Анвил едва поспевал за Котопупским, который то и дело норовил свернуть в какой-нибудь переулок или скрыться в толпе торговцев. Сыщик был уже почти рядом с ним, когда из-за поворота вылетела повозка, которую он в пылу погони не заметил - большая тяжеловозная лошадь задела его широкой грудью и повалила на землю. Дальше Анвил видел только массивные копыта, скрывающиеся под длинной шерстью, слышал ругань возницы вперемежку с криком испугавшихся женщин.
-
Ты куда прешь? Слепой ты или полоумный? Ничего хоть не сломал? Чтоб тебе пусто было, лесной болван! - орал извозчик, спустившись на землю и пытаясь успокоить взволнованную лошадь, грозившую затоптать несчастного парня.
По его словам непонятно было, то ли он сочувствует Анвилу и хочет помочь, то ли намеревается переломать ему то, что не успела переломать лошадь. Но, к счастью, сыщик не пострадал и без труда поднялся самостоятельно. Оглядевшись по сторонам, он понял, что снова упустил Котопупского - еще один день не принес ответа на вопрос, мучивший его любопытство.
-
Так ты в порядке? - снова спросил извозчик, тряхнув оглядывающегося Анвила за плечо.
-
Да-да, все хорошо, - рассеянно ответил он, медленно моргая.
-
Что-то непохоже, - пожал печами извозчик, глядя на удаляющегося парня.
Анвил бесцельно бродил по улицам, пытаясь хоть как-то упорядочить то, что никак не укладывалось в голове. Он как заклинание повторял про себя фразу, которой научил его отец: "В большом городе может быть даже то, чего быть не может", но принять мысль о питомце-чудовище все равно не получалось.
Проходя мимо одного из захолустных кабаков, которыми Рагет Кувер, казалось, был напичкан под завязку, Анвил решил заглянуть в него промочить горло и заодно поинтересоваться местными слухами у одного из самых информированных людей в городе. Перед тем, как войти, сыщик попытался принять вид загадочного и искушенного жизнью путешественника и не придумал ничего лучше, чем натянуть капюшон до самых глаз.
К его удовольствию, кабак оказался почти пуст и кабатчик скучал за своей стойкой, ковыряясь ножом под ногтями. Анвил безмолвно уселся прямо перед ним, и, положив на столешницу пару медяков, сказал приглушенным голосом:
-
Ригонтардского.
Кабатчик тут же исполнил его желание, и на это раз пиво действительно оказалось ригонтардским, а не таким, как в Лаусо-ре-Ирто.
-
А ты не местный, видать, - сам начал разговор скучающий кабатчик.
Анвил кивнул. Его настроение постепенно улучшалось: вкусное пиво и разговорчивый трактирщик оказались как нельзя кстати.
-
А что в городе есть интересного? - спросил он, как обычно, заходя издалека.
-
Чудес хоть отбавляй: скажем, Сторхет Сидри, или старые казематы под замком хивгарда - они сейчас заброшены, но посмотреть можно, там много интересного осталось...
-
Нет уж, увольте, казематы меня не прельщают, - Анвил загадочно улыбнулся, блеснув зубами в тусклом свете.
-
Ну, раз казематы не прельщают, так может бордели прельстят? Этаких чудес у нас тоже достаточно. Вот, скажем, "Каун Хара" на улице Санкар - сам я не был, но говорят, это нечто. Есть, конечно, и попроще.
-
Это не то. Меня больше интересуют животные, - тихо, но уверенно произнес Анвил.
Трактирщик с опаской покосился на незнакомца, превратно истолковав его фразу.
-
Это я уже к другому, - быстро исправился сыщик, смутившись от нелепого казуса. - Хочу сделать приятное одному другу.
Кабатчик понимающе кивнул, но говорить ничего не стал, намекая, что эта информация не бесплатна. Когда Анвил бросил на стойку еще пару монет, трактирщик продолжил, как ни в чем ни бывало.
-
Есть тут один коннозаводчик - лошадки такие, что просто ахнуть, нигде во всем Артретарде таких не найдешь.
-
Лошадки - это хорошо, но мне нужно что-то совершенно особенное для совершенно особенного человека, такое, чтобы он помнил это до последнего дня.
-
Хм, - задумался кабатчик. - Пожалуй, найдется у нас то, что ты хочешь. Если ты уверен, что твой особенный человек этого заслуживает.
-
Уверен как никогда, - Анвил подкрепил свои слова еще несколькими монетками.
Трактирщик быстро шепнул Анвилу адрес, наклонившись к самому его уху, и после недолгого молчания добавил:
-
Ты, конечно, как хочешь, но мой тебе совет - не ввязывайся.
Анвил махнул рукой и снова загадочно улыбнулся, не поняв до конца, почему кабатчик ведет себя так странно. Осушив одним глотком кружку, сыщик, не прощаясь, вышел на улицу, смешавшись с толпой.
Под покровом ночной темноты Анвил медленно приближался к дому, который указал ему трактирщик. То, что он увидел, несколько отличалось от того, что он представлял - вместо солидного дома представительного вида за хлипким заборчиком возвышались развилины особняка Третьей Эпохи, кое-как залатанные досками. Они больше напоминали жилье для бродяг, чем обитель кого-то, с кем Анвилу советовали не связываться.
Сыщик за свою недолгую жизнь хорошо понял одно правило - никогда не пренебрегать советами. Никогда. Потому, несмотря на совершенно непрезентабельный вид строения, он интуитивно угадывал опасность, исходящую от него, и решил, что пока нужно только наблюдать издалека.
Прошел час, второй, но никакого движения возле дома, как и внутри него, Анвил не заметил. Решив, что он пуст, сыщик тихо приблизился к маленькой дверце, которая оказалась даже не заперта. Со скрипом приотворив ее, сыщик вгляделся внутрь, но увидел лишь узкий короткий коридорчик, оканчивавшийся еще одной приоткрытой дверью, на которую падал свет от большой ясной луны.
"Я только посмотрю, быстро и тихо", - подумал Анвил, острожно ступая на скрипучую половицу. Не успел он сделать и пары шагов, как почувствовал, что пол уходит из под его ног. Сыщик, так и не поняв, что случилось, камнем летел вниз. Полет длился меньше секунды, и за это время он уже успел попрощаться с жизнью, но вместо того, чтобы разбиться о камень, он мягко приземлился на кучу соломы.
Непроглядный мрак окружал Анвила, и только вверху виднелся небольшой бледный квадрат. Сыщик тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, ощупывал солому вокруг. Когда кончики его пальцев наткнулись на что-то металлическое, он вскочил, продолжая вслепую исследовать место, где находился. Его пальцы скользили вверх по толстому железному пруту насколько хватало роста; рядом с этим прутом оказался еще один такой же, и еще, и еще... Анвил в панике метался в темноте пока не понял, что находится в клетке.
"Нет! Нет! Почему клетка? За что?" Он стоял, прислонившись лбом к прутьям, в голове вскипала кровь, руки холодели. Это было даже хуже, чем любой из многочисленных кошмаров, мучивших его по ночам. "Так, спокойно... спокойно. Если бы меня хотели убить - я был бы уже мертв. Значит, я нужен им живым. Зачем? Я же не сделал ничего! Неужели Котопупский?.."
Тяжелые шаги донеслись сверху и Анвил увидел, как в отверстие на потолке просунулась палка с крючком на конце и, подцепив створку люка-ловушки, подняла ее, лишив Анвила единственного источника света.
Сыщик не знал, что делать, да и делать-то, в общем, было нечего, оставалось только ждать. Неизвестность мучила Анвила, сердце будто сжимал железный обруч, время тянулось, как смола на солнце. Он пытался осознать, что происходит, понять, кому он понадобился, но ответов не находилось.
Воображение рисовало ужасные картины того, что могло скрываться в темноте: дыбы, подвесные клетки, шипованные ошейники, зубодробилки и щипцы всех сортов и размеров мерещились молодому сыщику, ухо ловило какие-то невнятные звуки и шорохи, которые нагоняли еще большей жути.
Вскоре позади себя Анвил услышал звук открываемой двери. Когда он обернулся, то увидел прямоугольник оранжевого света, выхватывающий из мрака очертания решетки.
-
Здравствуй, - спокойно сказал незнакомый голос. Его обладатель оставался где-то за дверным проемом.
-
Где я? - спрашивал сыщик, судорожно вцепившись в прутья клетки.
-
Ты в гостях.
-
Кто вы? - невозмутимость голоса пугала Анвила больше, чем все его окружение.
-
Хм, - сказал голос. - Ты пришел среди ночи, без приглашения, через черный вход, и даже не знаешь к кому? Что-то не верится.
-
Я... Мне кажется, я ошибся адресом, - Анвил проклинал тот день и час, когда решил спросить совета в таком деле у первого попавшегося трактирщика.
-
Прискорбно. Прискорбно то, что я тебе снова не верю. Ко мне по ошибке не попадают, - слова незнакомца уже звучали для Анвила как смертный приговор.
-
Клянусь, я ничего не знаю! Я ничего не видел! - сыщик говорил очень искренне, тем более, что врать даже не приходилось. - Отпустите меня, ради всего святого!
-
Я был бы плохим хозяином, если бы выставил гостя из дому в такой час. Но я хороший хозяин - по крайней мере, еще никто не жаловался. Так что тебе придется остаться на ужин.
-
Прошу вас... - чуть не плача проговорил Анвил.
-
Я даже оставлю тебе компаньона, - сказал голос, и его удаляющиеся шаги утихли где-то за стеной.
Анвил во все глаза смотрел на оранжевый свет в дверном проеме - сначала в нем появилась та же палка с крюком, которой кто-то, стоящий за стеной, открыл решетчатую дверь, потом в сыщика полетел метко запущенный факел, который отскочил, ударившись о прутья клетки и чуть было не лишив Анвила бровей.
-
Руки подними, - приказал другой голос, который показался Анвилу смутно знакомым.
Сыщик послушно исполнил приказ, демонстрируя пустые ладони - ему не очень-то хотелось получить стрелу в глаз хотя бы до того, как он поймет, где оказался.
Наконец в проеме показалась фигура мужчины, который медленно шел, опираясь на палку и сильно припадая на правую ногу. Чем больше он приближался, тем большее изумление отражалось на лице пленника.
-
Вилет? - спросил он, удивленно моргая.
-
О, Анвил! Вот так встреча! - хенетвердец улыбнулся, продемонстрировав сколотый зуб. - Рад тебя видеть. Хотя, если подумать, то не очень.
-
Что это значит? Вилет, прошу, объясни мне, что происходит? Где я? Что от меня хотят?
Вилет подобрал с пола пылающий факел и, медленно обходя зал, зажег от него другие, висевшие на стенах. Сейчас Анвил смог рассмотреть помещение, в котором находился: мрачный подвал высотой около двух нарлахов, по периметру которого находились невысокие массивные клетки, пространство над которыми было огорожено такими же вертикальными прутьями. В клетках находилось нечто большое и бесформенное, что Анвил не мог разглядеть, но вселяющее в него неподдельный ужас.
-
Неужели ты правда не валяешь дурака и не знаешь, к кому попал?
-
Клянусь тебе!
Вилет только покачал головой и приказал Анвилу, все еще стоящему с поднятыми руками, повернуться к нему спиной.
-
З-зачем? - со страхом спросил сыщик.
-
Отберу у тебя оружие, - устало сказал Вилет. - Я не хочу тыкать в тебя острыми палками и крюками, а тем более привязывать к прутьям.
Анвил повиновался - ему тоже не очень-то хотелось быть истыканным и привязанным. Хенетвердец обыскал сыщика и, забрав его кинжал, принялся шарить палкой с крюком в соломе, проверяя, не припрятано ли там что-нибудь.
-
Если ты говоришь правду, то должен тебя расстроить - ты неудачник, каких свет не видывал. Провались ты в яму со змеями, вреда было бы меньше.
-
Где я? - со страхом спрашивал Анвил.
-
Ты у Доброго Фермера. Надеюсь, ты хоть знаешь, кто это?
Анвил отрицательно покачал головой.
-
Ну ты даешь! - воскликнул Вилет. - Фермер в этом городе имеет куда больше власти, чем хивгард. В некоторых областях. Правда, это не совсем законно, но его законность не слишком волнует.
-
Зачем ты мне это рассказываешь?
-
Ты ведь спросил, - пожал плечами хенетвердец.
Тут Анвил все понял - такая откровенность могла означать только одно - жизнь его окончится прямо здесь, причем очень скоро.
-
Да и, в конце концов, отчего бы не поговорить с хорошим человеком? - усмехнулся Вилет. - Теперь я не так уж часто вижу хороших людей. Из-за этого, - он указал на хромую ногу, - я редко выхожу на улицы и общаюсь в основном с теми, кто попадает в эту клетку. И поверь мне, редко у нас выходит дружеская беседа - обычно они орут и стонут так громко, что слов и не разобрать.
Анвил нервно сглотнул - значит, ему предстоят еще и пытки.
-
Но они еще ничего, крики можно потерпеть. Мои новые друзья гораздо хуже, чем все подонки, здесь побывавшие.
Вилет подошел к одной из клеток и постучал по ней. Существо, дремавшее там, проснулось. Больше всего оно напоминало огромную свинью, сбежавшую из коптильни: черно-коричневая, словно обгоревшая, кожа трескалась на огромном жирном брюхе, вместо ушей в черепе виднелись только два слуховых отверстия. Просунув между прутьями дверцы мерзкое рыло с длинными и уродливыми, будто несколько раз переломанными челюстями, чудовище щелкало тупыми, торчащими в разные стороны зубами. Маленькие глаза, заплывшие жиром, смахивали на глаза вареной рыбы - грязно серые, без зрачков.
Анвил в страхе отпрянул от своей клетки, он даже не хотел представлять, зачем эти чудовища здесь находятся.
-
Монстры? - переспросил он. - Но ведь ты из Хенетверда!
-
И что? В Рагет Кувере наша организация подчиняется Фермеру, так что нам приходится считаться с его любимцами.
-
А как же ваши идеи?
-
А что идеи? Рядовые хенетвердцы даже не знают, что работают на Фермера. И о них они тоже не знают. А я был командиром боевой группы, я получал задания от Фермера и выполнял их, вот и все. Идеи меня не волнуют.
-
Но ты так пламенно рассказывал тому беспризорнику...
-
Анвил, ты будто первый день на свете живешь. Заученные слова и немножко отсебятины, и только. Мне платят за вербовку новых бойцов.
-
И какая польза Фермеру от Хенетверда? - сыщик, казалось, даже забыл о смертельной угрозе, нависшей над ним.
-
Разве не ясно? Пустынники, в них все дело. Пустынник платит - пустынник живет. Не платит - и на него "случайно" нападает отряд Хенетверда.
-
И этого хватает Фермеру?
-
Город большой, пустынников приезжает много, платят они щедро. А у Фермера, наверняка, есть и другие дела, только я предпочитаю о них не знать. А то, чего доброго, окажусь в этой же клетке.
Анвил стоял в полной растерянности. Он, конечно, знал, что многое может казаться совершенно не таким, каким является на самом деле, но такая связь Хенетверда с человеком, разводящим оркенских чудовищ у себя в подвале и получающих мзду от самих пустынников, казалась ему невероятной.
-
Вилет, что со мной будет? - спросил Анвил убитым голосом после недолгого молчания.
-
Ну, помнишь, Фермер говорил про ужин? В общем, кормить будут не тебя, - он махнул рукой на клетки с чудовищами.
Анвил почувствовал, как его руки холодеют, сердце опускается куда-то вниз живота, на лбу выступает холодный пот, в глазах начинает мутиться.
-
М-меня сожрут эти... эти...
-
Градигеры. Да. К сожалению. Но мне хотя бы не пришлось тебя пытать перед этим.
-
Вилет, отпусти меня! Ради всего святого, Вилет! Я не хочу умирать! Мне нельзя! У меня осталась старая мать!
-
Не могу. Если я тебя отпущу, то Фермер скормит им меня. Прости, мы не настолько хорошие друзья.
-
Я отдам тебе все, что ты захочешь! Достану любую вещь, любые деньги! Столько, сколько скажешь!
-
Ты не вернешь мне жизнь, а без нее мне деньги без надобности.
-
Не-е-ет, - простонал Анвил.
Он опустился на колени. Умом сыщик понимал, что ему уготована страшная, мучительная и скорая смерть от тупых зубов этих свирепых уродливых тварей, но сердце не могло принять эту мысль. Он оглядывался в надежде найти хоть какой-то шанс на спасение, но взгляд не мог зацепиться ни за что. Он видел только прутья своей клетки, доходящие до самого потолка, беснующихся монстров за железными решетками и большую крысу, быстро бегущую по полу.
-
Ты уж прости, но так здесь заведено. Я открываю их клетки (оттуда, из-за ограды), а потом опускаю твою. Ну и дальше... - Вилет виновато передернул плечами. - Знаешь, градигеры не оставляют даже костей - только немножко крови на полу. И подвал этот просто удивительный - наружу не проникают никакие крики, а орут тут так, что... Эй, что с тобой?
Анвил чувствовал, что теряет сознание. Перспектива оказаться мертвым пугала его не так сильно, как перспектива быть съеденным заживо. Он представлял адскую боль, с которой тварь будет отгрызать ему руку или ногу... Недавний ужин просился наружу.
-
Тьфу, вот скотская работа, - сплюнул на пол Вилет. - Ненавижу. Знаешь, Анвил, я ведь больше люблю уличные драки, когда противник хоть отпор может дать. Не могу я мучить беззащитных. Хотя какая тебе разница?..
И в самом деле, Анвилу не было никакого дела до принципов и предпочтений хенетвердца, для сыщика он был в первую очередь человеком, который откроет клетки и спустит на него ужасных тварей.
-
Слушай... Ты хороший человек, и для тебя я могу сделать кое-что.
Сыщик с надеждой взглянул в глаза Вилету.
-
Если хочешь, могу перерезать тебе горло до того, как открою клетки. Знаю, предложение так себе, но отпустить я тебя не могу, правда. Соглашайся, мой тебе совет. Я сделаю все быстро и не больно. Верь мне, я профессионал.
Это было не то, что ожидал услышать Анвил, но он видел, что Вилет по каким-то одному ему ведомым причинам пытается помочь.
-
Но может можно что-то сделать? Скорми им бездомного пса! Я сам его найду, если ты меня отпустишь.
-
Ничего не выйдет. Если Фермер увидит тебя в городе, то мне несдобровать. И вот мне-то уже никто не предложит быстрой и безболезненной смерти.
-
Но ведь он меня не видел! Была кромешная тьма! - воскликнул Анвил, цепляясь за этот факт, как утопающий за соломинку.
-
У Фермера тысяча глаз и тысяча ушей. Ты не успеешь и шагу ступить, как он узнает о побеге. Так что соглашайся на нож, пока я не передумал.
Последняя надежда Анвила на спасение растаяла как дым.
"Неужели все закончится так? Нет, этого не может быть! Я не верю! Не хочу умирать здесь, просто так, ни за что! Но вариантов, кажется нет. Лучше уж нож Вилета, чем зубы этих... градигеров."
-
Я согласен, - Анвил нервно кивнул.
Вилет приказал сыщику снова повернуться к нему спиной. Когда Анвил выполнил его приказ, хенетвердец просунул руки между прутьями: одной рукой он держал нож у горла своей жертвы, вторую положил ему на влажный холодный лоб, придавив голову к прутьям, чтобы сыщик не стал вырываться и все прошло гладко.
-
Может, ты хочешь что-нибудь сказать? - спросил Вилет, медля с убийством.
Анвила била сильная дрожь: он видел тварей, которые бесновались в клетках, просовывая свои морды между прутьями, кусали решетку кривыми зубами; видел полыхающее пламя факелов; огромную крысу, бегающую за решеткой, которая отгораживала пространство над клетками.
-
Мне нечего сказать...
Анвил не понимал, какие слова могут быть важны в такое время. Разве могут они что-то изменить, облегчить его участь? Все слова, которые он знал, казались ему глупыми и бессмысленными, они комом застревали в горле.
Вилет чуть сильнее нажал ножом на горло Анвила.
-
Нет! - закричал сыщик. - Нет, подожди! Я не готов.
Вилет тяжело вздохнул, но хватку все же ослабил.
-
Ты никогда не будешь готов. И никто не будет. А те, кто говорят, будто без сожаления расстанутся с жизнью, брешут, как паршивые собаки. Никто не хочет умирать.
-
Дай мне хоть несколько минут, пожалуйста, - голос Анвила срывался от волнения и страха.
-
Я не спешу, - сказал Вилет, но Анвила не отпустил. Видимо, чувствовал, что в следующий раз придется или уговаривать его еще дольше, или вовсе отказаться от идеи быстрой смерти. - Знаешь, Анвил, у меня есть один знакомый палач. Он говорит, что перед каждой казнью просит прощения у смертников за то, что он их убьет. Говорит, будто так легче, будто потом совесть не так мучает. Не знаю, правда это или нет - никогда не пробовал. Но небо свидетель, я не хотел твоей смерти. Ты простишь меня за то, что я сделаю?
Голос хенетвердца звучал не слишком уверенно - он знал, что вряд ли человек способен простить свою смерть кому бы то ни было.
Анвил не знал, как приготовиться к тому, что его ждет. Вдруг его блуждающий взгляд наткнулся на ту же огромную крысу, которая недавно пробегала мимо его клетки. Теперь зверек скакал вокруг большого ящика над одной из боковых клеток, который, видимо, скрывал под собой механизм открывания звериных клеток. Сыщик с удивлением смотрел на крысу, которая, схватив лапками что-то, с усилием тянула это на себя. Тихий металлический скрежет раздался в тишине подвала.
-
Вилет!.. - крикнул Анвил.
Железная решетка с грохотом упала, и заключенный в клетке монстр вырвался на свободу. С диким ревом он несся на хенетвердца, успевшего только удивленно оглянуться. От градигера не сумел бы убежать даже здоровый, а у раненого в колено Вилета не было никаких шансов.
Зверь сбил его с ног и со злостью рванул его тело кривыми зубами. Вилет страшно закричал и, собрав последние силы, всадил нож в бок чудовища, но зверь, защищенный толстой кожей и слоем жира, казалось, даже не заметил, что его ранили. Он продолжал разрывать хенетвердца, который еще пытался сопротивляться, оглашая высокие своды подвала нечеловеческим криком.
Анвил в ужасе закрыл глаза и заткнул уши, чтобы не видеть и не слышать происходящего, но это не помогло: кровавые картины все равно возникали в его мозгу, крик боли и отчаяния вползал в уши, долбил виски. Сыщик слышал, как одна за другой упали все пять решеток, выпустив остальных градигеров, которые также накинулись на уже искалеченного, но все еще живого Вилета.
Прошло уже несколько минут, но крик все не прекращался. Открыв глаза, Анвил увидел, что тело хенетвердца уже практически исчезло в огромных пастях чудовищ, и теперь они пытались залезть своими мордами в клетку Анвила, чтобы добраться и до него. Только сейчас сыщик понял, что этот жуткий душераздирающий крик издавал он сам.
В ужасе замолчав, он перебрался в самый центр своей клетки, пытаясь оказаться подальше от щелкающих зубами градигеров. Анвил сидел на соломе, все еще зажимая уши и нервно раскачиваясь из стороны в сторону. Он не знал, что с ним будет дальше, хотя что-то подсказывало ему, что рано или поздно кто-то опустит его клетку и тогда он разделит судьбу Вилета.
Внезапно звери, как по команде, перестали атаковать Анвила и уставились в одну сторону - дверь, через которую вошел Вилет, приоткрылась с тихим скрипом. Звери, поведя носами, моментально потеряли интерес к человеку, защищенному прочной клеткой, и бросились в эту дверь, оставив Анвила одного.
Сыщик, не в силах отвести взгляд, смотрел на то место, где был загрызен Вилет и где теперь в самом деле осталось только немножко крови, которая растеклась по щелям между камнями пола. Анвил не мог поверить в то, что от человека, который только что стоял рядом, говорил с ним, чья рука лежала на его лбу, ничего не осталось.
Мысли Анвила беспомощно копошились в мозгу, реальность, окружающая его, накрывала, как лавина, парализуя волю и тело, перебивая дыхание. Сыщик не знал, сколько времени прошло с тех пор, как звери куда-то умчались, когда люк над ним снова отворился. Он увидел, как сверху на него летит что-то с ужасающим громыханием, но ни отойти, ни хотя бы прикрыть голову руками он был не в силах.
Толстая цепь с большим крюком на конце повисла над ним, слегка покачиваясь. Анвил смотрел на нее с удивлением - он знал, что надо хотя бы попробовать выбраться отсюда, но тело его не слушалось и не желало двигаться с места. Вскоре он увидел ту же толстую крысу, которая сбегала по цепи вниз с большой скоростью. Повиснув на крюке, она протянула свои маленькие лапки к неподвижно стоящему Анвилу и громко запищала.
"Надо бежать!" - наконец-то единственно полезная мысль пробилась в сознание Анвила. Он подпрыгнул, но цепь висела слишком высоко для него, и пальцы только слегка дотронулись до волосатого тельца крысы, которая сразу же побежала наверх.
Анвил прыгал так высоко, как мог, но наибольшее, что ему удавалось - раскачать крюк.
"Ничего... не... выходит!" - в отчаянии думал он между прыжками. Мысли постепенно возвращались в его голову, правда все они были о том, что может произойти, если он немедленно не ухватится за цепь.
Осознав, что такие попытки обречены на провал, Анвил, чуть отдышавшись, решил пойти другим путем - хоть немного подняться по прутьям клетки и уже оттуда попытаться достать до спасительной цепи.
Ползти вверх по гладким вертикальным прутьям было очень сложно: ноги скользили, ища опоры и не находя ее, но желание выбраться из проклятого подвала и выжить были во сто крат сильнее. Поднявшись на достаточную высоту, Анвил оттолкнулся от клетки и сумел ухватиться за цепь - безымянный палец, попавший в звено, тихо хрустнул, сломавшись, и чуть было не заставил сыщика разжать ладонь; суставы в руке, на которой он повис, затрещали от резкого рывка.
Подъем давался довольно легко - крупные звенья были отлично приспособлены для лазания.
-
Руку! - крикнул кто-то, когда Анвил приблизился к поверхности.
У сыщика похолодело внутри - он не хотел верить в то, что его схватят за миг до спасения. Он почувствовал, что его руки слабеют, пальцы разжимаются против его воли. "Это конец", - думал он.
Чьи-то сильные руки вытаскивали его из люка, перехватив под мышки и чуть было не уронив. Анвил не сопротивлялся - картина смерти Вилета вновь нахлынула на него и жуткий крик чудился так явственно, будто снова звучал в подземелье.
Когда он оказался на поверхности, то почувствовал, как кто-то бьет его по щекам, пытаясь привести в чувство. Взгляд Анвила, до сих пор направленный в никуда, сфокусировался на лице Доувлона Котопупского, по плечам которого бегала та самая толстая крыса. Знаменитый сумасшедший выглядел очень взволнованным и серьезным, от обычного выражения дурашливой беззаботности не осталось и следа.
-
Анвил! - позвал он сыщика, тряхнув за плечи. - Ты меня слышишь? Ты понимаешь, где ты?
Бедный парень перепугано кивал, вертел головой, ошалело обводил взглядом окружавшую его тьму и прижимал к груди руку со сломанным пальцем.
-
Все понятно, - вздохнул Котопупский, поднимая безвольного Анвила.
Он вел сыщика по темным переулкам, избегая освещенных мест и пережидая случайных прохожих в тени. Вскоре они подошли к дому, поразительно похожему на тот, который они только что покинули. Котопупский с легкостью ориентировался в темном помещении и, пиная стулья и другие вещи, в беспорядке валявшиеся на полу, завел Анвила в какую-то комнату.
Когда Доувлон захлопнул дверь и зажег свечу, оказалось, что это был скорее небольшой чулан. Сыщик забился в угол и глазами затравленного зверя смотрел на Котопупского, который затыкал щели в двери валяющимися тут и там тряпками. Его верная крыса помогала хозяину.
-
Ну и что мне с тобой делать? - спросил он, протянув руку к Анвилу.
Сыщик отпрянул от руки и попытался забиться в угол еще больше. Его до сих тор трясло, холодный пот стекал по вискам, ни одной мысли в голове не было.
-
Вот, хлебни, - сказал Котопупский, подавая Анвилу флягу.
Несколько больших глотков он сделал, даже не понимая, что он пьет, потом оказалось, что это крепкий спиртовой настой каких-то трав.
-
Ну, будет тебе, - рыцарь-менестрель отобрал флягу у Анвила. - А то разберет - не встанешь потом. Ну что, готов к разговору?
Сыщик кивнул - настой из трав бодрил и прояснял мысли, унимал бешеную дрожь и располагал к общению.
-
И зачем ты туда полез? - произнес Котопупский тоном, каким отчитывают напроказничавшего ребенка.
-
Я... с-следил. Я д-думал т-там в-вы и в-ваша к-крыса.
Анвил с удивлением слушал свой голос, который казался ему каким-то чужим, будто звучавшим извне, ужасно раздражало заикание, взявшееся непонятно откуда и не желавшее пропадать.
-
А я тебе на кой ляд сдался?
-
В-вы не с-сумасшедший. И к-крыса - н-не крыса. М-мне с-стало ин-нтересно.
-
Какой любопытный. Ну и как, Анвил, стоило оно того?
-
О-отк-куда в-вы з-знаете, к-как м-меня з-зовут? - сыщик только сейчас заметил, что человек, с которым он не был знаком лично, называет его по имени.
-
Я тоже любопытный, но у меня есть лишняя пара глаз, ушей и рабочих лапок, которые я могу послать куда угодно.
-
Т-так к-крыса - э-это м-м-монстр? - воспоминания о монстрах снова предстали перед Анвилом во всей красе, заставив вздрогнуть.
-
Тебе кажется, что из-за твоего любопытства пострадало недостаточно людей и ты собираешься и дальше совать свой нос в чужие тайны? - строго вопрошал Котопупский.
Анвил сжался под грозным взглядом. Он вспоминал Вилета и никак не мог поверить в его смерть, еще сложнее было осознать, что он сам стал причиной такой страшной гибели человека. Сыщику снова начал мерещиться последний крик хенетвердца; ему казалось, что он чувствует на своих руках его кровь - настоящую липкую густую кровь. Он быстро посмотрел на свои ладони, но ничего необычного, кроме распухшего сломанного пальца, там не увидел. Анвил тихо заскулил, закрыв лицо руками.
-
Ну, ну, - Котопупский похлопал сыщика по спине. - Ты не виноват в его смерти. Не изводи себя - так ведь и умом тронуться недолго.
-
В-винова-а-ат, - продолжал скулить Анвил. - Я н-не д-должен б-был лезть...
Доувлон Котопупский замолчал - ему самому было не по себе от того, что он фактически обрек хенетвердца на смерть. Рыцарь-менестрель успокаивал себя только тем, что Вилет был безжалостным убийцей, продажным оратором и палачом Фермера на пол ставки.
-
Сдается мне, пройдет совсем немного времени и ты успокоишься и продолжишь копаться в моей жизни. И снова вляпаешься куда-нибудь, только в следующий раз я ведь могу и не успеть вытащить тебя. Ты хотел знать, кто я. Что ж, изволь - я бывший солдат, имя свое я и сам почти забыл, да и к сути дела оно не относится. Однажды я узнал тайну, которую мне знать не следовало.
-
К-какая это б-была т-тайна? - спросил Анвил, заинтересованный рассказом нового знакомого.
-
Ничему тебя жизнь не учит, - вздохнул Котопупский. - Ты веришь в то, чем окружен? - Анвил кивнул. - Ты окружен тем, во что веришь.
Рыцарь-менестрель замолчал, наблюдая за эффектом, произведенным на молодого сыщика, который только безмолвно смотрел на собеседника широко открытыми ярко-голубыми глазами.
-
З-значит, ч-ч-чудовищ с-создает в-вера в них? - Анвил сам не верил в то, что говорил.
-
Очень сильная вера, - совершенно серьезно подтвердил Котопупский.
-
Не все могут. Далеко не все, - он многозначительно замолчал. - Теперь ты понимаешь меня? Я не мог ни есть, ни спать, ни говорить с людьми открыто в страхе, что проболтаюсь кому-нибудь. Мне не хотелось оказаться в какой-нибудь канаве с раной от уха до уха или на дне реки с камнем на шее. Тогда я решил сойти с ума. С дураков спроса нет - мало ли, что юродивый болтает. Когда меня признали сумасшедшим, жить стало проще - вот уже много лет я делаю, что хочу, говорю что думаю и знаю больше, чем все шпионы, вместе взятые.
-
А в-ваша к-крыса - это т-тоже?..
-
Не совсем. Это оркенская крыса, мне подарили ее друзья, еще давно. Эти животные хорошо понимают мысли людей, можно даже приловчиться управлять ими. Очень удобно.
"Он точно не в себе. И эта история с крысой звучит как бред. Но он еще что-то скрывает, недоговаривает. И почему-то у меня уже нет желания узнавать, что именно", - размышлял Анвил, разглядывая Котопупского.
-
Фермер - не великий дух, хоть и знатный бандит и головорез. Но и это можно пережить - отправляйся в Оркен, там тебе не придется скрываться, там он тебя не найдет. Да и чудовища в пустыне не тайна и не редкость, узнаешь о них что-нибудь новенькое, - сказал Котопупский в своей обычной манере.
-
Н-но к-как? П-пустынники н-не с-слишком-то р-рады г-гостям, - Анвил слабо улыбнулся, осознав, что хоть этот человек не желает его смерти.
-
Сейчас в городе гостят мои друзья-торговцы из Оркена. Я скажу им, что ты добрый, ласковый и пушистый, в еде неприхотлив, и они с радостью возьмут тебя с собой, - рыцарь-менестрель продолжал дурачиться легко и непринужденно.
-
П-правда? - переспросил Анвил, больше всего желающий уехать отсюда как можно дальше и до сих пор не верящий, что он спасен.
-
Завтра на рассвете я отведу тебя к ним, - снова серьезным тоном сказал Котопупский. - А пока поспи, тебе понадобятся силы. Ничего не бойся, я буду рядом.
Благодарно взглянув на своего спасителя, Анвил улегся на пол, свернувшись калачиком. Вскоре свеча погасла, но заснуть в эту ночь ему было не суждено - как только он закрывал глаза, к нему возвращались ужасные воспоминания. Крики кошек за окном превращались в предсмертный крик Вилета, а что-то металлическое, к чему прикасались пальцы сыщика, казалось прутьями решетки. Ни о каком сне не могло быть и речи.
!--Section Ends-->