Шабанов Лев Викторович : другие произведения.

Каменный Легион 2(12)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эпиграф взят из фильма А.Куросавы - это типа "Небес Обетованных"Э.Рязанова, но очень по японски. Песня "Баллада о том, как рыцарь О"Карху навёл на себя хтоническое проклятие и уничтожил маленький мир" 1991 года= Легион ещё не планировался, но после премьеры песни, точнее, когда шло какое-то по счёту обсуждение - родилась идея написать "русского Конана-Варвара" - но на место главного героя было так много претендентов, что в итоге получился трёхтомный "Каменный Легион".
  "КАМЕННЫЙ ЛЕГИОН. КНИГА ВТОРАЯ:ГЛАВА 2 (12)"
  
  КНИГА ВТОРАЯ
  часть первая/12 серия
  - ДО-ДЕЗ-ГАДЕН,
  ДО-ДЕЗ-ГАДЕН, хо-
  ДО-ДЕЗ-ГАДЕН,
  ДО-ДЕЗ-ГАДЕН, хо-
  ДО-ДЕЗ-ГАДЕН,
  ДО-ДЕЗ-ГАДЕН, хо.
  Чокнутый трамвайчик
  "Под стук трамвайных колёс"
  
  МЕЖГЛАВЬЕ ДО ДОМЕНА ШИШБУРГЕРОВ, КОТОРОЕ МЫ СДЕЛАЛИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО РАДИ ПЕСНИ.
  
  Спустя сутки пути поезд отпускников встал у трактира "Хроническая Баллиста", где офицеры раздали карты увольнений на год доброй половине своих подчинённых. Дорога снова разбегалась во всех направлениях и бойцы, оказавшись близ родных мест, получая отпуск, отбывали в отчие дома.
  Правда после визита в прославленный Тиазур-Тусуар, отец Аркадиус пребывал в крайне раздражённом состоянии. Поэтому, как только всадники выехали из предместий, его несколько раз пытался разговорить Дрэгон, потом эстафету принял герцог Ле Жён, однако ни зазывные рассказы Дрэгона, ни литературные беседы не смогли развеять мрачности святого отца. Складывалось впечатление, что отец Аркадиус просто ожидал отъезда в увольнение унтер-офицеров и не желал поднимать бучу при посторонних. Когда же инициативу разговора с падре принял кавалер Рыжкони с не совсем приличным рассказом об одном захваченном в плен хоб-гоблине с двумя (вы не поверите!) задницами, святой отец осмотрелся, высморкался в пыль и на повышающей громкость интонации спросил:
  - Сколько можно?
  Воцарилась пауза, и святой отец продолжил:
  - Сколько ещё можно издеваться над бедным священником? - он уже взвизгнул, - Вот я, например, молчу и никого здесь не трогаю! Я страдаю, но молчу и молюсь за вас, провалившихся во грязи нецелебные похоти и греха... в геенну огненную и смердящую!
  - А в чём дело? - опешил столь резво перебитый на полуслове дон Рыжкони.
  - Как это в чём дело! Куда это вы катитесь, господа хорошие? - возопил Аркадиус, обводя тяжёлым взглядом весь поредевший кортеж.
  - К Лайону, на новоселье... - начал было объяснять диспозицию В-тапках-на-подушку.
  - А вот конкретно вас, дорогой мой, - отец Аркадиус испепеляюще посмотрел на Рыжкони, - я вообще ни о чём спрашивать не собирался! У вас есть платочек?
  - Да, - воссиял дон Рыжкони, - подарок от матушки!
  - Знала бы мамочка, что её сын горький пьяница и неизбывный алкоголик, она бы не стала дарить ему платочков! Но раз уж подарила - то уткнитесь в него, завяжите им свой рот и не смейте показываться мне на глаза до вечера!
  Дон Рыжкони быстро исчез в авангарде.
  - Но пьянство, дети мои, - не унимался отец Аркадиус, - это, к моему глубочайшему сожалению, только пол беды. Теперь я обращаюсь к вам, сеньор де Шабан.
  - Понял, - ответил Лайон и уже был готов хлестнуть коня, чтобы тоже исчезнуть в авангарде, но рука святого отца крепко схватила Лайона за рукав и отпускать не собиралась.
  - Не торопитесь, мой притворщик! Ибо грех стяжательства и безрассудности пленили вашу душу желаниями участия в турах азартных игр! К чему это вас привело? (вопрос был скорее риторическим нежели философским, и отец Аркадиус рубанул всю, так сказать, правду-матку прямо в глаза) Вы проиграли все деньги, вы проиграли все ценные трофеи, вы проиграли даже свой знаменитый расшитый золотой нитью плащ! Вы всё проиграли... (голос отца Аркадиуса даже дрогнул) даже мои рекомендательные письма!
  Де Шабан ехал, понуро глядя куда-то в даль, настроение было безнадёжно испорчено. Самое противное, что про рекомендательные письма святого отца он ничего вспомнить не смог, но осадок остался.
  - Но ведь это ещё не всё! - не унимался отец Аркадиус, - Что вы скажете вашей матушке, когда она спросит, куда делся плащ?
  - Скажу, что одолжил его Сею де Ша, - пробурчал де Шабан и отстал в арьергардную линию.
  - А вы, господа, - отец Аркадиус посмотрел на оставшихся кавалеров, которые опасливо держали дистанцию и тщательно следили за передвижениями священника (так, чтобы ненароком не оказаться возле него на расстоянии вытянутой руки). Статья пятая инквизиционного кодекса: лжесвидетельство, отягчаемое групповым фактором! Но лжесвидетельство - один из серьёзнейших грехов - не отправная ступень вашего грехопадения! Мне трудно продолжать, но к общему списку - мы добавим и покушение на убийство, и попытку кражи бочонка пива из погребка мадам де Соль, и, наконец, ещё более тяжкое преступление: прелюбодеяние... В которое вы ввергли молодого наследника!
  Кавалеры, ехавшие вокруг святого отца удалялись всё дальше и дальше (кто вперёд - авангард, кто - назад), один только Дрэгон, являя собой Вещь-В-Себе, спокойно ехал погружённый в свои мысли и не слышал отца Аркадиуса.
  - Вы, движимые бесовскими страстями, предались разврату в самых грязных формах... с какими-то бульварными девицами не тяжёлого поведения!.. И думаю, что многие из вас привезут домой целый букет сюрпризов!.. Однако, я к этому ещё вернусь!
  Отец Аркадиус всплеснул руками и огляделся.
  - А господин ля Птиц! - ткнул он пальцем в быстро удаляющуюся фигуру, - Совесть эпохи! Народный прозаик! Имя, начертанное в сердцах многих интеллектуалов нашего времени. Писатель и опальный баталист! Как вы могли напиться до такой степени! И вести себя, уподобляясь то свинье, то обезьяне?!
  Тут сердце отца Аркадиуса не выдержало, и он зарыдал. Горючие слёзы очищения хлынули из глаз святого отца, и он сложив руки в смиренной молитве, принялся уговаривать Святой Эмпирей о даровании прощения бедным рыцарям Христа.
  Тем временем, Анди Дрэгон, додумав очередной отрезок своих мыслей, пришёл в себя. Оглянувшись кругом, он увидел две толпы всадников - впереди и сзади и одиноких себя рядом с плачущим отцом Аркадиусом.
  - Что с вами, святой отец? - спросил ничего не понимающий Дрэгон.
  - Я опечален! - ответил отец Аркадиус.
  На этом день мог бы уже и скончаться, однако ещё один странный случай произошёл с отцом Аркадиусом в трактире "Предмостье".
  Как это водилось в бытовой культуре того времени к застолью присоединился бард, который за малую монету и большой ужин предложил господам рыцарям и присутствующим постояльцам спеть "Песнь о том, как рыцарь О"Карху навёл на себя хтоническое проклятие и уничтожил маленький мир". Господа не были против, и бард запел:
  У моря на скалах чёрных
  был замок построен принцем.
  У моря он отнял землю
  и стал властелином двух царств.
  Невеста вышла из пены,
  и бывший рыцарь-вояка
  Стал мудрым отцом и лордом;
  и дочь у них родилась.
  Инфанта была прекрасна,
  Из года в год хорошея:
  Цвета волны её глазки,
  Хрусталь в серебре её шея;
  Ступает, как лебедь белый,
  В одеждах из шёлка и злата -
  Владеет пером и кистью
  И равно тяжёлым булатом.
  Пятнадцать лет пролетели -
  Как будто стрела арбалета! -
  Так много знатных гостей
  Не видело ещё лето.
  Турниры, споры, веселье,
  Шум песен и звон бокалов
  Заполнили всё поместье,
  Наполнили тихий замок.
  И всем хороши были гости,
  Каждый богат и знатен!
  Но Гилберт О"Карху принцессе юной
  Был более всех приятен.
  Лорд замка - старый вояка
  Не чаял души в этом парне -
  Он мог быть простым с хитрецами,
  Оставив их всех в дураках.
  Он смел был, силён и знатен,
  Хитёр, как лиса, но честен.
  Тяжёлый меч, как игрушка,
  Плясал в его ловких руках.
  Итак, всем гостям отказали,
  И гости ни с чем возвратились
  В свои родовые именья
  И стали, как прежде жить.
  А Гилберт О"Карху остался,
  Но прежде чем свадьбу сыграют
  Он должен пройти испытанье -
  Морское чудо убить.
  И принести рог бесценный
  На ожерелье невесте,
  Что сделает мастер искусный
  К дню свадьбы хозяйке своей.
  Вновь в замок стекаются войны
  Помериться силою с морем
  Под знамя О"Карху на судно,
  Лучшее из кораблей.
  Два месяца в море бескрайнем
  Корабль разбивает волны;
  Не видно морского чуда -
  Куда ни гляди - горизонт.
  Казалось людям, что судно
  Ушло, заблудившись в Вечность,
  И Вечность, повиснув над морем,
  Разинула свой страшный рот...
  Гроза и туман, нет Солнца
  Последней надежды лишили,
  И воины идут к О"Карху,
  И требуют повернуть.
  Печален Гилберт О"Карху -
  Он принял уже решенье -
  "Как только туман исчезнет,
  В обратный пойдём мы путь."
  Наутро тумана завесу
  Ветер рассеял и вот
  Наполнился парус белый,
  Корабль пошёл вперёд.
  И вдруг крик младенца над морем,
  Так чудо морское кричит,
  И чёрное тело зверя
  Любой стрелок различит!
  Зверь чёрен, как ночь на море,
  Но звезды даны морякам -
  По ним и ведут корабль
  Скитальцы по дальним морям;
  Так белый рог зверя-рыбы
  Давал ориентир стрелкам.
  О"Карху схватил арбалет свой -
  "Ход полный!" - кричит морякам.
  Мгновенье. И судно, как птица,
  Взлетело, идя по волнам.
  "Витязи, копья в руки,
  Бог в помощь пусть будет нам!"
  Веселье, как в пьяном угаре,
  И воины стоят впереди,
  Копья по рогу кидают -
  Цель поражают они.
  Шторм, поднимается море, но
  Погоню не прерывать -
  В самом разгаре охота,
  Зверь начал изнемогать.
  Он в волны ушёл на мгновение,
  Прошёл. Головою поник...
  И воины услыхали
  Жалобный детский крик.
  Он вновь повторился набатом
  И старый моряк сказал -
  "Зверь умирает, мой рыцарь" -
  Глаза опустив, зарыдал.
  Лица у всех изменились,
  Рыцари потрясены -
  Казалось младенец невинный
  Взывал к ним из-под волны...
  "Не время, великие воины,
  Сентиментально рыдать,
  Нам к зверю бы подойти,
  Из волн бы его достать!"
  Угрюмо садились в лодку
  Знатные воины скал
  И каждый в душе был убийцей,
  И в каждом ребенок рыдал.
  О"Карху спрыгнул последним,
  Он взял топоры и крюки.
  "Скорее, - кричит он, - скорее!"
  В глазах его Ада огни.
  Руки его трясутся,
  Как демон вселился в него;
  Он то смеётся, то плачет -
  Как страшная маска лицо.
  Ко зверю они подплывают -
  О"Карху вонзает крюки.
  Зверь-рыба кричать продолжает,
  Скрывают глаза моряки...
  "Ну, что ж это, верные други, -
  О"Карху друзей зовёт, -
  Скорее же мне помогите
  Втащить это чудо на борт!
  Я рог этот ценный зубами
  От тела его отгрызу!"
  Медленно воины встали
  И помогали ему,
  Не в силах смотреть в глаза зверю.
  Молча стояли они
  И слушали скрежет железа о кости
  У всех руки были в крови.
  Столкнув сапогом тушу в море,
  О"Карку с лица вытер пот -
  В руках он сжимает трофей свой,
  Победно смотрит за борт.
  Вечер пришел незаметно -
  Пурпурный висит закат:
  Казалось, корабль по крови
  Держит свой путь назад.
  Рыцари в полном молчании
  Стоят на корме корабля -
  На каждом лице тень печали
  И всяк проклинает себя.
  Ночью же рыцарь О"Карху
  Видит ужасный сон -
  Демон закрыл рукой Солнце,
  Схлопнув в ладонь горизонт,
  И по кровавой жиже
  О"Карху к невесте идёт.
  Она жениха ждёт во храме,
  Который "могилой" зовёт.
  Из тени церкви выходит -
  Бледна, холодна (хотя зной),
  В глазах у неё выраженье
  Ужасной тоски неземной.
  Она целовала О"Карху,
  А губы пахли землёй,
  Она говорила-хрипела,
  Просила: "Отдай мой покой..."
  О"Карху сделал назад шаг
  И словно с обрыва упал
  В бездонный колодец мрака
  Между высоких скал.
  Рухнув на острые камни,
  Он словно бы вечность обрел,
  Мимо него шли люди,
  В небе парил орёл...
  И лишь пилигримы простились
  С О"Карху и прочь пошли,
  Демоны Преисподней
  Тут же к нему поползли -
  Растерян, испуган О"Карху,
  Он взять в руки меч не смог,
  А демоны хохотали:
  "А где ж твой чудесный рог?"
  В испуге проснулся О"Карху,
  Вскочил и скорее в тайник -
  Словно бальзам по уставшему сердцу -
  Телом к трофею приник.
  До граней замка у моря
  Он просидел в тайнике,
  Готов перерезать был горло любому,
  Сжимая кинжал в руке.
  Вышел на берег, шатаясь,
  Тощий худой старик,
  И лишь отдаленно О"Карху
  Напоминал его лик.
  Рог его руки сжимают,
  Он, молча к невесте идёт,
  И шаг от шага, теряются силы,
  Вот-вот упадёт и умрёт.
  Никто из великих воинов
  На берег за ним не сошёл
  Корабль, как призрак, по ветру
  В открытое море ушёл...
  Лорд замка, печальным взором
  Корабль проводив, сказал:
  "Увы, мне, мой милый О"Карху,
  Что сделал с тобой злой нарвал?"
  О"Карху отдал рог принцессе,
  Упал ниц и зарыдал -
  "Был сильным, смелым и юным,
  Кем же теперь я стал?
  Я седовласый, горбатый,
  Руки мои не тверды,
  Глаза слепнут с каждой минутой,
  Меня не узнал даже ты!
  Чудовище я уничтожил,
  Но что оно сделало мне?
  Казалось, ребёнок молил о пощаде,
  Пытаясь укрыться в волне..."
  Пока говорил юный старец
  Из леса вышел друид,
  Он был облачён в чёрный купол,
  Сиянием белым увит.
  Он шёл, подняв руку к небу,
  И крикнул: "Послушай меня!
  Ты погубил эту землю,
  Отдавшись объятьям огня!
  Я проклинаю убийцу
  Дочери трёх морей,
  Отныне ты будешь скитальцем
  В сети миллионов дней;
  И станешь, как грязный нищий,
  Страдать, голодать, замерзать.
  И судно твоё слишком долго
  Будет покоя искать.
  За много лет это судно
  Станет мертвее камней -
  Корабль полный скелетов
  Будет владыкой морей!
  Ни злу, ни добру не подвластен -
  Он будет века напролёт
  Всплывать на закате, а утром
  Тонуть, опускаясь под лёд.
  Лишь после великого срока
  Пристань найдёт себе здесь,
  Где замок захватят солёные кости,
  Чтоб вдоволь попить и поесть!
  Принцессе же время забвенья
  Не даст красоту потерять,
  Скелетам достанется леди,
  Чтоб кости свои размять.
  Наложницей у скелетов
  Пробудет она до тех пор,
  Пока не сомкнутся камни
  В долине у чёрных гор.
  Пока не пошлют нам боги
  Камень - волшебный хрусталь -
  Придёт он с красного неба,
  Где царствует боль и печаль.
  Ему суждено воцариться
  На несколько тысяч лет,
  Покуда великие воины
  Не перейдут за хребет;
  А если они опоздают -
  Мир будет сознанья лишён
  И дикие варвары, мерзкие твари,
  Заполнят пустующий дом!"
  Закончив чёрный отшельник,
  Как тень, растворился в лесу.
  А бедный О"Карху, рыдая,
  Пошёл на морскую косу;
  Последний раз осмотрелся
  И медленно в даль побрел;
  Над замком вставал чёрный берег...
  Куда он О"Карху увёл?
  Принцесса, рыдая, бежала,
  Но выбежать не смогла -
  Проклятием чёрного мага
  Явилась большая стена.
  Ни птица, ни конь и ни витязь
  Не смогут разбить ворот -
  У входа привратник демон -
  Хозяев-скелетов ждёт.
  Принцесса рыдает в замке,
  Почил её славный отец
  И только чёрные скалы
  Внимают биенью сердец.
  Тихо скользят минуты,
  Тихо ползут часы,
  Тихо усталый странник
  Сходит с песчаной косы...
  Мало кто помнит нынче такие длинные былинные произведения, пересказывающие целые легенды. "Илиада", "Одиссея", "Энеида" - игрались порой по несколько дней! "Песнь о Роланде", король Артур и рыцари Круглого стола, песни о моём Сиде, да, пожалуй, Нибелунги - вот наиболее известный ретро-хит-парад песен-сериалов нашего времени.
  Хотя в каком-нибудь MCC... году даже простой трактирный бард, прежде чем получить право на исполнение песен по случаю какой-нибудь дружеской, рыцарской, корпоративной и т.п. вечеринки или даже банальной помолвки, должен был сдать специальный экзамен на знание не менее одиннадцати музыкальных повествований в стиле Шансон-де-Жест (песни-действия). Сколько раз ловились нерадивые студиозусы при сдаче таких экзаменов, когда суровый председатель комиссии неожиданно подходил к гитаре певца, и с неудовольствием находил там (на нижней деке объёмного кузова) выписанные столбиком заглавные строки и наиболее часто упоминающиеся рифмы! Ещё более страшным делом считалось в купе с этим использование либретто - одному из популярных ныне вагантов во время оно пришлось даже в спешном порядке опрокинуть на себя чернильницу, дабы быстро скрыть уже приготовленные шпаргалки.
  Поэтому вначале появление песенника сильно успокоило бойцов, и они вполне мирно ужинали, поднимая тосты, в периоды сольного проигрыша арфы или гитары. Нехорошо стало только отцу Аркадиусу - он живо вспомнил и снова пережил совершенно вытесненные из памяти свои приключения в потусторонних мирах:
  Он будто снова почувствовал, как некий астральный агент подвёл позапрошлого Аркадиуса к нише и достал оттуда книгу.
  - Вот, посмотри на неё внимательно, - всплыли слова, сказанные бесом-проводником, - эту книгу ты найдёшь в Жёлтой библиотеке, в ней будет разгадка и судьба, а ключевыми фразами станут: "У моря на скалах чёрных был замок построен принцем"; "Я рог этот ценный зубами от тела его отгрызу!"; "Ни злу, ни добру не подвластен - он будет века напролет"; "Придет он с красного неба, где царствует боль и печаль".
  - И что эта аллегория значит? - спросил тогда удивлённый позапрошлый Аркадиус, - понимая, что находится в нескольких шагах от разгадки.
  Когда же де Шабан спросил его о странном пасмурном поведении, Аркадиус лишь отмахнулся и сказал:
  - Да, воистину говорят, что, когда прошлое догонит настоящее, мы увидим будущее!
  
  В зале же песня произвела неизгладимое впечатление. Одна из светских львиц в отставке даже пустила слезу. Другая дама, вероятно паломница к женским монастырям, коих было великое множество по ту сторону реки, прямо за ужином стала вспоминать о каком-то Охариусе, которые безнадежно (если она, конечно, не врёт) штурмовал её сердце...
  - Да, - сказала она громко, - Куда же нынче исчезли настоящие мужчины!?.
  Дон Рыжкони, изрядно терпевший все эти сцены, наконец, перестал себя сдерживать. Приподнялся, снял салфетку и громко сообщил:
  - О, любезная нам всем, а так же всем нам присутствующим мадам...
  - Мадемуазель, между прочим... - поправила дама выступающего Рыжкони.
  - Тем более! - строго посмотрел на неё В-тапках-на-подушку, - я смогу ответить вам на ваш вопрос после того, как вы громко сообщите нам всем, сколько же вам лет...
  Бестактность? Да.
  Но нельзя не отметить, что она удалась.
  Впрочем, всё закончилось вполне благополучно. Ан ля Птиц сообщил об идее "народной" литературы, описывающей простого человека, и, в качестве примера, рассказал очередной острый сюжет:
  - Только послушайте, господа! Герцогство Капо. Тёмный X век! Граф Застенберг дарит своей дочери Вульфинне очень необычный подарок - молодого раба Жана Ленора, бывшего браконьера, пирата и контрабандиста, а также насильника и убийцу, к тому же беглого каторжника из Тангейта. Вы скажете мне, что здесь необычного? Я вам отвечу! Граф Застенберг дарит ей некастрированного раба! Именно поэтому молодой тангеетц горд, заносчив и не собирается безвольно соподчиняться своей новой госпоже. В его нежно-голубых глазах горит слишком опасный, слишком зовущий огонь. И вот графиня Вульфинна сама попадает в сладостный и томительный плен любви моего Жана! Ну, как?
  - Ну, это действительно интересно, - сказала бывшая светская львица, - одно странно. Зачем графу делать такие подарки. Он, что не в своём уме?
  - Нет, - спокойно ответил ля Птиц, - но представьте, если графу понравился этот смелый юноша...
  - Да, да, - перебил его дон Рыжкони, - помню, мы с де Шабаном, как-то раз были членами суда, в смысле, в числе присяжных по одному небезинтересному делу! Только послушайте, некому старому волоките и развратнику ударил бес в ребро! Правда, похоже, несколько промахнулся. И тут по случаю ему приглянулся молоденький контрабандист, который по ночам не только вершил свои грязные дела по коммерции, но ещё и захаживал к дочери (или приживалке - так мы и не выяснили) того самого принципала. Тот это дело пронюхал и стал ловить на живца! Теперь, господа, включите немного фантазии: Наш молодой повеса, заключив в столь интересные узы свою рабу любви, утешает её еженочно, а наш принципал наблюдает за этой интимной парочкой, сидя в платяном шкафу.
  - Безобразие! - отреагировала другая дама, вспоминавшая до этого про Охариуса.
  - Не совсем, просто настоящий охотник всегда ждёт, когда жертва потеряет бдительность, - с хитрым прищуром пояснил Рыжкони, - и вот однажды, представьте себе, дверца шкафа отворяется и появляется наш принципал, вооружённый коротким и острым мечом. Он делает страшное лицо и грозится отдать свою дочь (или падчерицу - так мы и не выяснили) в монастырь, а любвеобильного невольника - кастрировать и продать на галеры. Молодые в крик, потом на колени, потом молить о пощаде. Наш принципал (понятно поломался, пожеманился, а потом) и выдаёт единственное условие: Ты имеешь интимную связь с моей глупой и доверчивой дочерью (ну, или племянница она ему была - мы так и не выяснили), а я имею интимную связь с тобой. Для закрепления договора всё было сделано незамедлительно!
  - А зачем же они довели это всё до присяжных, надо было... - влез в разговор Ле Жён.
  - А мы не у них были присяжными, - пояснил Лайон де Шабан, - мы там интендантские службы инспектировали и познакомились с инспект-судьёй, который нам и похвастался...
  - А, скажите, ля Птиц, у вас есть уже готовые произведения? - спросил дон Рыжкони.
  - Поверьте, господа, я всё держу в голове, - гордо заявил ля Птиц и постучал указательным пальцем у своего виска, - Приеду домой и тут же всё выплесну на бумаги, а пока, пусть всё расходится и приумножается как круги на воде!
  - In aqua scribere (1) - пробурчал себе под нос Дрэгон, - не мудрено, как говориться, Cacatum non est pictum ! (2)
  
  1. (лат) Писать по воде
  2. (лат) Нагажено, а не нарисовано
  
  - Что вы там бурчите? - повернулся ля Птиц к Дрэгону.
  Тот спохватился, но нашёлся что ответить:
  - Как бывший студент-гуманитар, я не очень понимаю, зачем мы обсуждаем после красивой легенды про рыцаря и морское чудо, столь странное низкое поведение человека... - Я тоже человек и считаю, что ничто человеческое мне не чуждо. Homo sum; humani nihil a me alienum puto. Да и потом, само понятие норма, нормальное поведение - здесь так же расплывчаты и... ускользают.
  - Браво, Дрэгон, - восхитился ля Птиц, - вы проникли в суть этого произведения! Я и хотел сообщить людям эту прописную истину: Не суди, и сам не судим будешь! Ведь всем и так понятно, что человек в наше пусть просвещённое, но ведь и тяжёлое время, должен иметь хоть какую-то отдушину... Спасибо.
  
  На следующий день оставшиеся в кортеже соратники двинулись дальше, сразу же за мостом их встретил верстовой столб с табличкой "Богданен-Богданен=12".
  
  БОГДАНЕН-БОГДАНЕН
  
  Монастырь Богданен-Богданен был довольно непривлекательным и несуразным сооружением. В отличие от большинства старых культовых сооружений эпохи Юрсилия II, он не занимал командных высот, был окружён массой пролесков и если бы не близость к основному северо-южному тракту в принципе был бы совершенно безвестным зданием, в который периодически сдавались бы бесприданницы окрестных городков.
  Настоятельница монастыря Марианна, которую вся округа звала не иначе как "Клизма", была дамой взбалмошной, но довольно решительной. Поэтому обзавелась сначала странноприимным домиком, затем хмельником, а потом и специальным праздником: "Днём пива", который, правда, проходил в замке ИФ, что располагался неподалёку. Кураторы праздника, майор в отставке Никола де Хуан и кафедральный доцент местного университета Вульфсон, никогда не слышали о монастыре Богданен-Богданен, но их праздник был поставлен на столь широкую ногу, что ни пива, ни гостиничных мест гостям не хватало - поэтому большинство гостей искали "квартиры" в окрестностях, где можно было бы и переночевать, и похмелиться.
  С помощью этой гарантии настоятельница Марианна, по прозвищу "Клизма", и закрутила свой маленький гешефт. С бесприданниц, сами понимаете, особого капитала не сделаешь, а с "Дня пива" - не убудет!
  Вот так в промежутке между днями пива скучающая аббатиса и столкнулась к носу нос с проезжавшими рыцарями. До известного дня было ещё много времени, и такая внушительная кавалькада вполне могла поправить монастырский бюджет некоторым профицитом.
  - Прошу вас, господа! Прошу! Время позднее и мы сможем вас разместить со всеми удобствами, а завтра у нас традиционная дегустация пенного пива! - заявила она рыцарскому авангарду.
  Последняя фраза сыграла решающее значение и странствующий поезд остановился у ворот монастыря перед странноприимным домом (совершенно понятно, что ни одна настоятельница, находясь в здравом уме, не разместит гостиницу внутри женской обители). Внутрь впустили только отца Аркадиуса, у которого при себе было некое загадочное письмо.
  Всё шло хорошо, если бы не Максимен. Сразу же после распоряжений, сделанных для слуг, сопровождения и лошадей, он отправился к ключнице, чтобы заплатить по всем предъявленным по ситуации счетам. Оттуда он вышел бледным и расстроенным. Потом кинулся в обеденную залу странноприимного дома и подсел к де Шабану.
  - My lord, Я видел её! - воскликнул Максимен.
  - Кого? - не понял де Шабан.
  - Anna-Valeria, - тихо, практически заговорщицким тоном, произнёс Максимен, - Я бы ne mog оshибиться эto ona!
  - У нас проблемы? - поинтересовался маркиз Лось.
  - И "да" и "нет", - ответил де Шабан и подозвал к себе дона Рыжкони и Ан ля Птица (тех идальго, что, так сказать, были в курсе).
  Максимен, снова не повышая голоса, рассказал о своей неожиданной находке.
  - А ты уверен? - спросил дон Рыжкони.
  - Absolutely! - ответил Максимен, - Это ona точно!
  - Господа! - просиял маркиз Лось, - а давайте её украдём!
  Последняя фраза была сказана несколько громче, чем это было необходимо и, дабы не породить никаких подозрений у обслуживающего персонала, дон Рыжкони быстро залез в свой накладной карман и, достав оттуда толи колечко, толи застёжку для плаща, тихо сказал:
  - Вот она, нашлась! Память матушкина...
  Все замерли и, предавшись умилению, обратили внимание на то, как рыцарь В-тапках-на-подушку отерает с лица своего скупую мужскую слезу.
  Дальше, чтобы не привлекать к себе внимания Лось, Шабан, Рыжкони, Максимен и ля Птиц пропустили по три или даже по четыре кружечки пива, дождались общего гвалта и сгрудились для разработки сценария.
  
  - Итак, что мы имеем? - вопросил окружение Лайон, - у нас мало времени, мы не знаем расположения внутренних помещений, у нас нет женской одежды для проникновения внутрь, и мы не знаем где живёт похищаемая...
  - Предлагаю, штурм! - быстро сделал вывод ля Птиц.
  - Не спешите, господа, - сказал маркиз Лось, - давайте проанализируем ситуацию: у нас мало времени, но достаточно, чтобы умыкнуть девицу и скрыться в неизвестном направлении!
  - Я тоже согласен, - подвёл итог дон Рыжкони, - штурм, потом на коней и быстро сбегаем!
  - Подождите, это не всё, - успокоил воодушевившихся заговорщиков Лось, - завтра мы пойдём на дегустацию пива в подвалы монастыря, поэтому женская одежда для проникновения внутрь нам не нужна! Пиво дегустировать мы будем во внутренних помещениях, это будет происходить днём и в присутствии монашек, так что, нам совершенно не важно, кто, где живёт.
  - Так, что же, - расстроился дон Рыжкони, - штурм отменяется?
  - Всё очень просто, - сказал маркиз Лось, - Лайон, пользуясь общим пивным напоем, и тем, что похищаемая знает в лицо и, значит, в процессе похищения не заорёт, резво исчезает из поля зрения. Слуги и сопровождающие неспешно пакуют вещи и выезжают опережая события сразу же после начала дегустации, Максимен, чтобы точно не вызвать подозрений должен гулять на самом видном месте. Мы с Шишбургером всячески расхваливаем напитки, а дон Рыжкони требовательно следит, чтобы все пили поровну!
  - Ну, а де Шабана-то в итоге потеряют, - засомневался Ан ля Птиц.
  - Нет, - отмахнулся Лось, - де Шабан быстро ест, демонстративно пьёт и убегает из-за стола... по естественной надобности, так сказать: в туалет!
  - В туалет? - не понял де Шабан.
  - Да! - подтвердил маркиз Лось, - Максимен спешит за вами и остаётся у входа в сортир, то есть у всех на виду. Первая же появившееся монашка будет свидетелем, что Максимен никуда не отходил и как верный пёс сторожил "туалетное уединение" нашего графа!
  - А где там туалет? - спросил дон Рыжкони.
  - Это легко узнать у отца Аркадиуса, - парировал Лось, - он был внутри и наверняка посетил это место.
  - А я? - переспросил де Шабан, - что мне делать?
  - Там за туалетом наверняка есть какой-нибудь хлам, лестница, дровник или, на худой конец, старая телега, - пояснил Лось, - по наиболее удобному пути вы подниметесь на второй этаж, где распложены кельи. Дальше останется только дождаться, когда все сёстры соберутся у бесконечно занятого сортира, и будут думать только об одном, когда же граф, наконец, выйдет из столь вожделенного ими места.
  - Так, я понял, - сказал де Шабан, - как только моча у них начнёт в зубах колыхаться, я хватаю Анну-Валерию, и мы с ней бежим за ворота, куда вы все тихой сапой выходите из монастыря! Гениально!
  
  На следующее утро, где-то через час как закончилась служба, монахини пригласили рыцарей на скромный товарищеский завтрак с большим количеством пенного напитка.
  Все были очень любезны, даже дон Рыжкони. Только отец Аркадиус выглядел как-то осуждающе.
  - Дорогие сёстры, - начал ля Птиц, - так как мне единственному нечем расплатиться за кров и стол, я хотел бы потешить вас своей новой задумкой. А именно, романом про простого человека, написанным мною для простого человека!
  Монахини удивились, но ля Птиц, не останавливаясь на достигнутом эффекте, продолжил:
  - Мой новый роман называется "She-King - He-Queen" (1) . Только послушайте - вам понравится - одержав крупную победу над еретиками, его величество Фараон Египетский возвращается с триумфом в столицу империи. Его встречают толпы обожающих царя верноподданнейших слуг. Цветы устилают дорогу, приветственные крики, дети, сидящие на плечах взрослых размахивают флажками расцветки! На балконе стоит его обожаемая супруга Неверь Тити. Император входит во дворец, где под ликование и крики тихо и скоропостижно умирает. Что делать? Вот-вот и столицу наводнят страшные домыслы и досужие сплетни, а страна погрузится в хаос гражданских войн...
  
  ПРИМЕЧАНИЕ:Англ., "Она-Король - Он-Королева", в названии на самом деле нет никакого криминала. Эта частая ситуация в период специальных ролевых игр, мода на которые невероятно распространилась в 1192-1204 гг., когда каждый, независимо от пола и возраста, представитель бомонда совершенно случайно, посредством жребия, получал карточку с описанием роли. В задачах игроков стояли определённые ограничения. Например, ты сам должен будешь догадаться, в какой ты участвуешь игре (салки, домино, шахматы, карты), или ты не имеешь права говорить (и вынужден всеми возможными способами дать понять окружающим, кто ты есть), или ещё что-нибудь в этом роде.
  
  - Прошу прощенья, - встал из-за стола граф де Шабан и быстро направился из обеденной залы на двор.
  Верный Максимен тут же вытер губы салфеткой:
  - Inogda krasivaya popa, много приятнee smailivogo li"цa, - , с этими словами он учтиво поклонился, и так же пошёл на двор вслед за графом.
  - И что же произошло дальше? - спросила одна из сестёр-монахинь.
  - Удачи! - пожелал Лайон де Шабан и скрылся за дверью.
  - Дальше? Слушайте! - сообщил Птиц, - Молодая царица надевает на себя доспехи и плащ мужа, подвязывает себе бороду и берёт бразды правления страной в свои руки!
  - Браво! - восхищённо сказала аббатиса, - Браво!
  Тосты за сильных и самостоятельных женщин полились рекой. Несмотря на большое количество титулованных военных всё обошлось без пошлости и намёков.
  
  Максимен некоторое время пребывал в одиночестве, но не долго.
  - Что стоишь, нехристь? - донеслось из-за угла, после чего к нему подошла дородная монашка.
  - I"m very sorry , мень очч жаль, - раскланялся Максимен перед монахиней, - but my graf, sestra, как это - on tam in closet, короче, tyalet ochen"ь zan"ьat!
  - Как это занят, он же большой! - удивилась монашка, но тут же покраснела (дошло!) и стала ожидать выхода особы мужского пола.
  К первой монашке присоединилась вторая. Подождав некоторое время, она уточнила, что собственно происходит.
  - V"ы же сами заставлял пить, napaivali ego, - развёл руками Максимен перед второй монахиней.
  Постепенно образовывалась очередь. Минут через тридцать уже полтора десятка сестёр в смирении ожидали освобождения туалета.
  Наконец на гул пришла сама мать настоятельница.
  - В чём дело? - вопросила мать "Клизма".
  - Граф де Шабан зашёл в туалет и не выходит - тут же наябедничали монахини.
  - Он что там делает так долго? - удивилась "Клизма" и, подобрав полы, уже направилась было внутрь.
  Однако путь ей резко перегородил Максимен:
  - On v"ыpil ne men"ьш"e, 3 (показал на пальцах) vedra! - возмутился Максимен.
  - И что он хочет все три ведра мне здесь высса... - но тут "Клизма" опомнилась и перекрестилась, - прости Господи, слить что ли?
  - Net, пока tol"ьko dva s polovino"й, - успокоил очередь Максимен.
  Прошло ещё несколько минут. Тут "Клизма" ещё раз перекрестилась и, резко толкнув Максимена, с криком: "Милый граф, не делайте этого без меня!", кинулась внутрь.
  - Kuda вы? Монахиням жe tyda nelызя! - воскликнул Максимен, пытаясь преградить ей путь.
  - Я не монахиня, - ответила Клизма, - я Настоятельница, более того, я нахожусь при исполнении!
  Клизма и скрылась за дверью:
  "Я знаю! Там на перевале наверняка одиноко, а здесь какие-никакие, но женщины! Я помогу вам, граф!"
  Спустя ещё мгновение всё затихло и расстроенная настоятельница вышла назад, чтобы сообщить присутствующим, что туалет свободен. После чего подошла к Максимену, упёрла руки в боки и заявила:
  - Как вы могли, молодой человек, так издеваться над нашим сестричеством?
  Максимен, провожая бегущих внутрь сестёр, пожал плечами и ответил:
  - Конечно, вы vse men"я тут otvlekali, я и не з"ametil, kack moй graf взял и ушё"l...
  Ответ этот никак не успокоил настоятельницу, и "Клизма", выкинув вперёд десницу, указала гостям в лице Максимена на дверь.
  Максимен поклонился и покинул монастырский двор под совершенно непередаваемый набор богохульных фраз вперемешку с отборной портовой бранью!
  
  За высокой стеной монастыря его ожидала давно потерянная и так неожиданно вновь приобретённая возлюбленная.
  - Как это там... Love in cottage ? (1) - тихо спросила Анна-Валерия, когда он её крепко прижал к себе и поцеловал.
  
  1. Англ., в смысле, с милым Рай в шалаше.
  
  - Oh, yes! - ответил Максимен и почувствовал, как душа его поднимается на девятое облако счастья...
  - Нам пора, - разнял их узы де Шабан, - все уже в пути. Сударыня вы владеете верховыми навыками?
  - Да, - ответила Анна-Валерия и приняла под уздцы подготовленную для себя лошадь.
  
  Итак, нистовый баронет Максимельян Гугон Шишбургер, несгибаемый граф де Шабан, неустрашимый дон "В-тапках-на-подушку", непоколебимый маркиз Херог де Папю, непревзойдённый герцог Ле Жён, неразлучный рыцарь "LМ" Максимен со своей возлюбленной, неподражаемый Ан ля Птиц, неунывающий рыцарь Дрэгон и недовольный отец Аркадиус, продолжили двигаться строго на юг.
  
  ШИШБУРГ
  
  - А вот и мои пенаты! - ткнул пальцем фон Шишбургер и пришпорил своего Жуира. Тяжеловоз кшишпертоп фыркнул и, легко ускорившись, возглавил колонну, дрейфующую к замку.
  Шишбургер широко раскинул руки и запел:
  - Fliege nicht die letzte Gans, so kommt genau mir kaput! (1)
  
  1.Нем.: Не улетай, последний гусь,
  не то я точно удавлюсь!
  
  Издали замок, а точнее громадная твердыня, выполненная в виде надстроенных укреплений вокруг старого громадного донжона, напоминал гнездо древней хищной птицы. Он занимал исполинский каменистый холм, который окружал довольно широкий и глубокий ров - так, что и в мирное время попасть в замок можно было только через довольно узкий подъёмный мост.
  - Господа, давайте-ка поторопимся, - крикнул Неистовый, - маменька отдаст приказ поднять мост ровно в восемь тридцать!
  - Мы, что рискуем остаться без ужина? - тревожно спросил В-тапках-на-подушку.
  - Да, - скупо ответил фон Шишбургер, потом добавил, - и без ночлега.
  И вот когда служба охраны и два Жан-де-арма отправились снимать вымпелы с внешних перил моста, Шишбургер отдал приказ кавалерам сопровождения срочно трубить в рога.
  На какофонический рёв рогов охрана-таки отреагировала, но, даже заметив группу приближающихся всадников, всё равно продолжала работу по снятию вымпелов. Правда, один из Жан-де-армов направился к воротам, чтобы предупредить дежурного о прибытии гостей.
  
  - Максимилиить, селекционировать, любить, обрабатывать, следить, иметь, абонировать, взращивать, выпалывать...
  
  1. Нем., Крестьяне его очень не любили, зато он очень любил крестьян!
  
  - А когда набаронитесь, тогда чего? - бестактно спросил Ле Жён и добавил, - наконец, вспомните ещё одно слово из тезауруса новых дворян: Просвещение?
  - Бросьте, мсье Ле Жён ваши колкости, - отмахнулся старший Шишбургер, - Что есть крестьянин? Упрямец, неслух, околотень, урос, зачем его просвещать? А если и просвещать, так исключительно пирожком ко Христову дню, да розгами на Сочельник! И попробуй хоть одна сволочь меня не послушайся! У меня так: любое неповиновение на моих территориях - есть неповиновение государству, тем более в условиях военного времени!
  Ля Птиц съёжился, по спине пробежали табуны мурашек. Только сейчас он осознал, как боится и ненавидит своего vis-a-vis - перед ним сидел коневод, головорез четвёртого поколения, лошади которого в полном смысле пожрали крестьян. Солдафон, привыкший ставить памятники лошадям и делать ставку на тупую рыцарскую силу. Отнюдь не безобидным добряком предстал теперь в глазах ля Птица мило беседующий с матерью-баронессой сынок.
  "Толи ещё будет!" - подумал ля Птиц и покачал головой.
  - Эй, литератор, - вывела ля Птица из задумчивости баронесса, - а почему вы ничего не едите? Вам что, не нравятся биточки?
  - Что вы, баронесса, всё было очень вкусно, - быстро нашёл, что ответить ля Птиц, - биточки просто великолепны, я просто не хотел начинать трапезы без благословения отца Аркадиуса.
  - О не трудитесь его ждать, - мило улыбнулась баронесса, - святой отец будет сегодня до рассвета молиться на гробах наших предков в фамильном склепе под часовней!
  - Так, что же он теперь и не отужинает с нами? - спросил удивлённый дон Рыжкони.
  - Что вы! - всё так же улыбаясь, отвечала баронесса, - Конечно - нет! Я выслала ему сушёного гороха и кувшин сырой воды! Вполне достаточно для ночного бдения. Да, кстати, и вы, господа гости, с едою особо не мешкайте. Скоро слуги у всех примут тарелки и проводят ко сну.
  Маркиз Лось и дон Рыжкони тут же удвоили свои порции - в конце-концов, вполне понятно, что баронессе не терпелось покинуть стол и остаться наедине с сыном, чтобы расспросить его обо всём, да и самой рассказать, что тут было за долгие месяцы разлуки.
  Впрочем, барон-отец продолжал весело разговаривать на разные темы и даже предложил гостям после отбоя подняться в его рабочий кабинет с обширной библиотекой рыцарских романов. Он неожиданно переключился на де Шабана и стал, обнимая его, упрашивать спеть:
  - А ведь вы, как говорит мой сын - поэт! И, значит, наверняка, писали много стихов о войне! Спойте-ка нам, граф, что-нибудь эдакое...
  - Хорошо, - ответил де Шабан и заиграл на лютне, и запел:
  Обречённые дети войны
  Почерневшие руки расставив
  Продвигаются тихо по краю
  Поля у красной стены
  Там лежат на холодной земле
  Те, что были когда-то людьми
  А теперь, это комья земли,
  Перепачканные в золе.
  
  Дети берут по горстке тела -
  Не устают собирать;
  Им не хватает любви и тепла -
  Они конструируют мать.
  
  Ходят дети, мечтая согреться,
  Босиком по февральским снегам.
  "Пусть у мамы будет доброе сердце,
  Чтоб она всё прощала нам"
  И ложатся, один за одним,
  В их корзины рука и глаза -
  Пусть у мамы будут мягкие руки,
  Пусть у мамы будет коса.
  
  За закатом, как стая ворон,
  Надвигаются холод и мгла,
  Дети сядут в разбитый фургон,
  Перестав собирать тела:
  "Уходите и бесы и боги,
  Нашей мамы вам не видать -
  Нам осталось собрать только ноги,
  И она с нами будет опять!"
  К окончанию песни ля Птиц категорически отказался от продолжения банкета, сославшись на сильное переутомление, мигрень и завтрашнюю долгую дорогу. Барон искренне пожалел, ссылаясь на то, что со вздорными подростками типа Шабана или Ле Жёна ему, прожженному романтику, просто неинтересно, но задержаться ля Птица тек и не уговорил.
  Наконец, надо сказать, что ещё один человек был искренне рад жёсткому распорядку дома. Им был измотанный Дрэгон, который снова чувствовал наступающую хандру, болезнь горла и бессмысленные дороги. Пути, в которых всякий раз становишься участником неких ужасных и опасных историй, в перипетиях коих порой и сам мастер ужаса - апостол Иоанн бы не только поседел, но и облысел окончательно!
  Остальные гости, проводив "молодых", Максимена и Анну-Валерию, поднялись на второй этаж, где ковры-стены разделяли пространство объёмом в несколько комнат. Мажордом, прежде чем забрать свечи, сообщил, что поднимет гостей около семи утра, как только святой отец очистится после Всенощной.
  
  - Господа, - обратился в темноте к невидимым рыцарям Ан ля Птиц, - я очень хотел бы поскорее убраться отсюда... бедный наш Аркадиус! Господь на небе, наверное, затыкает уши и плюётся, слушая имена тех, за которых всенощно молится наш святой отец...
  - Братцы, - раздался голос Ле Жёна, - давайте-ка спать, нам нужно завтра, кровь из носу, быть в Бурге области Жён! Домой хочу, к моей супруге и дочери!
  Все смолкли, и лишь Птиц ещё долго ворочался на жёсткой подстилке, ему снились кошмары, связанные со сценами охоты на мятежных крестьян, которые были все, как один, лицами похожи на Шишбургера младшего, кругом гуляли милые пастушки, стояли праздничные деревеньки, а сверху на них сыпались стрелы, стрелы, стрелы... Неожиданно стог сена стал луной, которая обернулась к ля Птицу своей обратной стороной и там было написано, что именно Обратная сторона Луны является сферой особых пертурбаций, связанных с будущим явлением гомункулуса, которым почему-то стал Дрэгон.
  Потом всё снова изменилось из-за стога выехал Неистовый на своём Жуире и принялся рубить зазубренным мечом десятки ля Птицов. Вот их уже девятки, восьмёрки, сёмёрки, шестёрки, пятёрки, четвёрки, тройки, двойки... Неистовый занёс меч, чтобы убить последнего ля Птица, который даже уже успел понять, что ему не спастись...
  - Подъём! - скомандовал беспристрастный жёсткий голос мажордома.
  И ля Птиц вскочил с лежанки, обливаясь холодным потом.
  
  Когда военный корреспондент пришёл в себя, его друзья уже копошились, собираясь в дорогу.
  - Куда они дели Аркадиуса? - спросил Ан ля Птиц из-за ковра.
  - Господа, а где завтрак? - спросил дон Рыжкони не то спутников, не то мажордома.
  - Хороших собак перед охотой нужно держать впроголодь! - браво ответил мажордом, провожая гостей в обеденную залу.
  За столом спал отец Аркадиус.
  - Ничего, ничего, - замахал руками мажордом, поймав взгляды Лося и Ле Жёна, - Хозяйка наша, дабы вас не задерживать, распорядилась подать телегу, чтобы заодно проводник вывел вас короткими путями к границе баронства!
  - Ладно, любезный, - сказал дон Рыжкони, - тогда уж проследи, чтобы нам погрузили побольше провизии!
  - Хозяйка подписала вам кувшин лёгкого вина и ещё от щедрот своих приложила биточков в изрядном количестве! - ответил важно мажордом, но кланяться дону не стал.
  - Очень хорошо! - ответил на это дон Рыжкони и, хлопнув по спине мажордома, без обиняков спросил, - а чегой-то ваш хозяин такой жадный, а?
  Мажордом покачал головой, мол, молодой ещё хозяев судить, и ответил:
  - Homme chiche n"est jamais riche (1), потому как, то что вы называете l"eau va a la riviere (2) всё равно нам достанется и, значит, il vaut mieux tenir que courir (3) - наиболее правильная линия поведения, открывающая моим детям радужные перспективы!
  
  1. Фр., досл., человек бережливый, не есть богатый - русс. эквивалент: скупой богач беднее нищего.
  2. Фр., досл., вода течёт в реку - русс. эквивалент: деньги к деньгам.
  3. Фр., досл., лучше удержать, чем догонять - русс. эквивалент: лучше синица в руках, чем журавль в небе.
  
  - Кто ты и кто твои дети! - усмехнулся маркиз Лось.
  - Каждый бастард стремится зачать династию! - многозначительно сказал мажордом и уже собрался оставить гостей с их слугами и оруженосцами перед открывающимися воротами замка, но его окликнул де Шабан:
  - А что, хозяева так и не выйдут с нами проститься?
  - Ой, нет! - махнул рукой мажордом, - Что вы! Они так рано никогда не встают...
  После этой фразы, скрипя, опустился подъёмный мост. Путники увидели юг.
  
  На вечном юге цвели сады сквозь которые неспешной рысью двигались мычащий про журавлей граф де Шабан, жующий рыцарь "В-тапках-на-подушку", сосредоточенно думающий маркиз Лось, нетерпеливо всматривающийся в даль горизонта герцог Ле Жён, конечно же, рыцарь Максимен с Анной-Валерией, подозрительно кислый Дрэгон, сидящий в телеге рядом с бегущим налегке Каламбусом и усердно семенящим осликом святого отца, пресс-атташе Ан ля Птиц, плохо думающий о недавних хозяевах замка, и отец Аркадиус, спящий на дне телеги в обнимку с кувшином вина.
  Когда Солнце стало припекать, ля Птиц развернул свой походный столик, достал бумагу, угольный грифель и, особо не сосредотачиваясь, стал быстро что-то отмечать на листах - до обеда он полностью ушёл в себя.
  
  Дорога была уже утомительной - однообразный степной рельеф пастбищ с далеко пасущимися стадами кшишпертопов и редкие конефермы, обычно пустующие в это время года. Иногда можно было видеть небольшие сезонные группы косарей, заготовляющих душистое сено для любимых питомцев фон-барона Шишбургера, дважды за дорогу встретились вестовые и бэтмен, а также стадо коров.
  Дрэгон, сидя на козлах, чувствовал себя не ахти. Он уже пресытился жизнью странствующего рыцаря, ему всё более и более хотелось осесть где-нибудь... Детство кончилось! Пора бы стать братом-келарем в каком-нибудь Белом аббатстве и наплевать на весь мир с высокой часовни. Пора начать жить размеренной жизнью с пяти-шести разовым питанием - ягнята, жаркое, каплуны в горшке или, на худой конец, те же биточки... Если куда и выезжать, так уж только в деревню на большие праздники за пожертвованиями, да на Пасху за благословением до князя-епископа. А так сидеть сиднем у себя, захаживать к брату-библиотекарю, чтобы подновить, да подправить побледневшие литеры на рубрикаторе. Погундеть да подумать и о себе с братом-аббатом, распевая хором божественные и возвышенные псалмы; и о пошатнувшимся здоровье с братом-травником перетереть, распивая его крепкие, ароматные и лечебные настойки; и о смысле жизни порассуждать, выгоняя с братом-ключником очередных бродяг нищенствующих из ворот благословенного монастыря...
  
  Наконец де Шабан, отчаявшись искать намёки на небольшой пролесок с живительной тенью, подал знак привала. Проснулся и отец Аркадиус, немало удивлённый своим теперешним положением, он понял, что за обедом вся публика будет ожидать пояснительного рассказа о ночном бдении, не слишком затянутого, чтобы успеть обсудить его, но и не очень короткого, чтобы хватило впечатлений на всю трапезу.
  Когда все спешились и расселись по местам, было разлито вино и подана еда.
  - У дьявола было, дай Бог не соврать, девять дочерей, - начал отец Аркадиус, поглощая всё те же биточки, - выдал он замуж, своих ляличек-кровиночек следующим образом: леди Симонию, старшую из младших - за клириков; сестру её младшую виконтессу Лицемерию - за монахов, незаконнорожденную падчерицу графиню Разбойю отдал за рыцарей; любимицу свою - кнесингу Святотатству - за крестьян; на владычице Притворстве - женил слуг; младшую из старших, королевну Ложь, отдал за купцов; герцогиню Ростовщичеству - за бюргеров. И только генеральшу Кокетству оставил с матронами.
  Слуги и сопровождающие господ рыцарей слушали внимательно. Господа же выпивали и посмеивались, ожидая искромётной разгадки аллегории, но Аркадиус ничем не показал, что это была шутка, и только продолжил:
  - Так вот, самую старшую из всех ледей - Разврату, он не пожелал ни за кого выдавать, но зато и предлагает её всем задёшево, как публичную девку.
  - Уж, не следует ли из этого, - перебил отца Аркадиуса Ан ля Птиц, - что Шишбургеры больны разбоем, как рыцари; притворством, как слуги; ложью, как купцы, святотатством не меньше крестьян, и, плюс ещё к этому, они извращенцы?
  - Это точно, - согласилась Анна-Валерия, - Ни хитру, ни горазду, ни убогу, ни богату Суда Божьего не миновать!
  - Ну, вы слишком прямолинейны! - ответил Ле Жён, - кто из нас без греха?..
  - Тогда пусть святой отец скажет, - тоном обиженного школьника произнёс ля Птиц, - зачем он ходатайствовал за столь греховный род перед Господом нашим ежи-си-на-Небеси..?
  - Видите ли, любезный Ан, - ответил отец Аркадиус, - Гонорий Августодунский, если вы читали, писал, что Общество подобно Храму: колонны - епископат, витражи - магистрат, своды - князья, а крыша - рыцари. А куда нам без крыши? И особенно сейчас, в нашу эпоху?
  - Да, да, - поддержал священника кто-то из рыцарей, - что наша жизнь? Одноразовая бесконечность в календаре Апокалипсиса!
  - Вы, говорили, что уже сегодня мы достигнем пределов герцогства Ле Жён? - спросил Дрэгон.
  - Да, - ответил герцог, вглядываясь в голубую даль, - сегодня к ночи, мы сможем заночевать в пограничном бурге, а завтра отобедаем уже в гостях у моей герцогини. Считайте, что до замка Ле Жён - рукой подать!
  Все встали и, сложив провизию, продолжили путь.
  
  МЕЖГЛАВЬЕ: ОТ ЗЕМЕЛЬ ШИШБУРГЕРОВ В ЗЕМЛИ ЛЕ ЖЁН
  
  "Рукой подать... - думал Дрэгон, сидя на козлах, - знаем мы ваши руки! Небось, ещё пара суток езды!.. Нет, пары суток таких приключений я просто не вынесу! Что я им, мальчик? Нет, детство кончилось... Всё! Пусть они, как хотят, а для меня достаточно уже всех этих странствий. Остановлюсь в первом же приличном месте для ветеранов... ох, кочки!.. Чёрт бы побрал все эти дороги! Хорошо ещё дождя нет, а то бы застряли...ах, задница!.. как там в песне? Степи степь кругом,
  Путь далёк и дик,
  Там в степи сырой
  Утонул ямщик!..
  Эх, дороги... Что они всё время торопятся? И этот отец Аркадиус, тоже мне друг, взял моего Каламбуса и уехал вперёд к этому де Шабану! Короче, при первом же удобном случае, я выхожу из игры - а то, хрен победишь..."
  - Дрэгон, улыбнитесь! Не будьте таким мрачным, - крикнул в ухо Дрэгону, пролетающий мимо на своём скакуне Ле Жён.
  "Посмотрите только на него, - изобразил широкую улыбку Дрэгон, - то же мне - герцог! Разоделся... да, плевать, я не герцог и я не хочу быть герцогом... я хочу быть инвалидом на содержании - что геморроиться! Я заслужил покой!"
  С этими мыслями Дрэгон задремал. Ему почему-то приснился прошлогодний смотритель военного кладбища, который снова повторил: "Беги и почаще падай, а ежели где убьёшься, то похороним как надо!"
  "Где же вы, дорогой господин Бенет, с вашим здоровым пессимизмом и сверхзадачей? Говорит с Вами и пишет Вам, Ваш сквайр Дрэгон!"
  Телега, скрипя, пересекла территорию приграничного бурга Жён, и местные слуги принялись обслуживать пропылившихся гостей.
  
  - Пошли все вон! Грязные свиньи! - раздалось совершенно неожиданно откуда-то из-за дверей караулки. И навстречу прибывшим дорогим гостям нет, не вышел, его вынесли двое Жан-де-армов, старший по караулу Жан-де-арм весьма неопрятного вида. От тщедушной губастой физиономии разило, как из старого винного кувшина, а абсолютно залитые пивного цвета глаза смотрели куда-то в неизвестность. На груди, прямо на засаленной рубахе была вышита надпись "Gy van Trash".
  - Пошли вон! - ещё раз громко крикнул, держась за ручки своего "трона".
  Ситуация приобретала явно конфликтный характер, и отец Аркадиус, приняв отрешённый вид, начал молиться, высоко задрав подбородок к Небу. Дрэгон, увидев, что происходит, решил не просыпаться и снова заклевал носом, громко похрапывая. Ля Птиц был в работе над текстом и ничего не замечал, пользуясь последними скупыми лучами заходящего Солнца, он быстро дооформлял маргиналии на правых полях opus"a.
  Остальные всадники спешились. Де Шабан был первым, поэтому он вынул кинжал и пошёл на орущего пьяного охранника одетого не по форме...
  - Только не причините ему вреда, Лайон! - крикнул, идущий следом, Ле Жён, - Всё-таки, это моя внутренняя пограничная служба.
  - Лайон? - вопросил шатающийся на стуле старший Жан-де-арм, - Лайон де Шабан?
  Лайон остановился, всмотрелся в нетвёрдосидящую фигуру и, распахнув объятья, заорал, - Ги ван! Ги ван Трэш!
  - Он самый! - старший Жан-де-арм тоже распахнул свои объятия навстречу Лайону, - Сколько жарких лет! Сколько холодных зим! Проходи ко мне, у меня есть прекрасный трюхляндский портвэйн!
  После этих, полных радушия и дружеского тепла слов, Ги повернулся к гостям и опять проорал:
  - Я кому сказал? Пошли все вон!
  Но тут за гостей вступился де Шабан:
  - Грозный Ги ван Трэш, давай для начала оставим с нами хотя бы герцога Ле Жёна?
  - Зачем?
  - Ну, ты ведь сторожишь его земли...
  - Да? Хорошо. Милый герцог! - заорал Ги, - Сколько пылающих лет! Сколько суровых зим!
  Правда, насчёт остальных гостей верный страж был непреклонен.
  - А ещё в этой разношёрстой толпе присутствует твой друг Ан ля Птиц, - как бы, между прочим, сообщил Лайон.
  - Где? - не поверил своим ушам Ги ван Трэш.
  - Прямо перед тобой, пьяная рожа, - разочаровано проговорил Ле Жён и пригласил всех в гостиничный дом бурга.
  - Дружище Ан! Сколько экваториальных лет! Сколько заполярных зим!- снова радушно проорал Трэш, потом замолчал и:
  - Э! - неожиданно продолжил дико орать, сидя у ворот в распахнутый темнеющий горизонт Трэш, повернувшись к уже было расслабившимся гостям, - Это куда это мы собрались?
  Что до герцога Ле Жёна, то он совсем разволновался. Его суббалтерн выставлял его, хозяина территорий, перед гостями в явно невыгодном свете. Герцог сложил руки на груди и, раскачиваясь с пятки на носок, громко, давая понять неуместность служебного рвения подчинённого, сказал:
  -Я ехал с друзьями через лес Ле Жёна вовсе не ради того, чтобы послушать пьяного, выжившего из ума пограничника. Нам надо переночевать и ехать дальше!
  - Через лес Ле Жёна? - спросил удивлённый страж, - Не знаю такого леса.
  Гости тревожно переглянулись.
  - Это лес за территориями Шишбургеров, как раз перед этой заставой, - ответил Ги сам себе, как истинный капитан охранения, - Наверняка это название придумал сам герцог, чёрт его дери. Все остальные называют его лесом святого Киприана.
  И после этих слов старший Жан-де-арм весело и заразительно рассмеялся.
  - Что там ещё за лес Киприана? - вскинулся Ле Жён, демонстрируя потерю терпения, - Это лес Ле Жёна. Там, налево Лежёновы холмы. Дальше тоже деревня герцога и называется она Лё Жжёнка! Таковы официальные названия. Как и "замок Ле Жён"!
  Гости успокоено перевели дыхание, но...
  - Смешной малый! - прыснул Трэш, - Всё зависит от того, как на это посмотреть. Уже лет пять та деревня называется Усска и принадлежит вольному городу Гуэну, лес был заложен монастырю, а Лежёновы холмы давно носят названия Даролбургского поля для пикников и гольфа!
  После ответа Ги ван Трэш вдруг грустно улыбнулся, именно так он вероятно и очаровывал злодеев, контрабандистов, пилигримов и незамужних тётушек одновременно, потом посерьёзневел и спросил, подбоченись:
  - А мы раньше с вами, сиятельный господин, нигде не встречались?
  Гости, находясь в полном недоумении, покосились на герцога Ле Жёна.
  - Возможно, - сдержанно ответил герцог, будучи ростом выше стража ворот, отличавшегося ширококостным сложением, он вдруг как-то беспокойно заёрзал под пристальным взглядом охраны.
  - Скажите-ка, а вы, случайно, не герцог Ле Жён? - спросил Ги и сурово насупился.
  - Кто? Я? - заговорил, немного дёрнувшись, герцог. Его глаза как-то забегали, - Ну... вообще-то... - Он откашлялся. - Думаю, что да.
  - Так почему же вы сразу этого не сказали? Я не видел вас с тех пор, как вы прекратили выдавать охране своих рубежей содержание и довольствие.
  И Ги ван Трэш растянул губы в самой широкой улыбке, на какую был способен. Он дал какой-то знак и в караулке кто-то подозрительно зашумел.
  - Неловко как-то вышло, - сказал нехотя почтенный Ле Жён, уставясь в землю, - Боюсь, я не совсем герцог.
  - Чепуха. Проходите... - приветливо осклабились охранники, стоя у Трэша за спиной, - Не хотите ли ещё и вина?
  - Нет, благодарю вас, - герцог заговорил ещё тише, - Как, по-вашему - не лучше будет, если мы объявим мой визит, так сказать, инкогнито?
  Ги ван Трэш насторожился при этих последних словах, однако улыбка, или подобие её уже не сходила с его лица:
  - Одни скрывают свои недостатки, вашевсё, а вы, стало быть - достоинство?
  - Ещё фраза и вы окажетесь запертыми на пятнадцать суток в старой башне Шато-у-Ле-Жён! - уже недвусмысленно пригрозил Ги вану герцог.
  - Вы хотели сказать Шато-Визионер? - Ги даже не стал дожидаться ответа, - Для этого необходимо дать обоснование, по какому праву представитель светского герцога находится в суверенных владениях ордена Визионеров...
  - Я вас уволю! - воскликнул Ле Жён и попытался взглядом обратиться к безмолвствующим гостям. Гости вздохнули и пошли в странноприимный дом.
  - Сделайте такое одолжение! Хоть так с вас расчёт получу! - ответил Ги, уже не обращая веимания на несанкционированные передвижения гостей по бургу, - Вот мы тогда и посмотрим, кому у нас жить хорошо.
  - Кому жить хорошо? Вот вы, кстати, и разберитесь! - буркнул Ле Жён и отправился во след уже размещавшимся гостям, - А то холодная голова ни сердцу, ни рукам покоя не даёт...
  
  Не будет лишним сказать, что в принципе разместились все довольно сносно, и спать легли вполне достойно, но, разнотонно орущий во тьме голос старшего Жан-де-арма из караулки, заснуть всё равно никому не давал.
  - Если нам не помогут, то и мы никого не пощадим! Никого и уже с завтрашнего дня... Завтра, дражайший мой, вашевсё, о вас напишут все наши заборы, а потом мы объявим референдум и отделимся ко всем чертям! Объявим себя областью Мунграхт..."Нет! Пригородом Столицы!
  
  Окончательно расстроенный Лайон де Шабан, взял оставшиеся биточки и отправился "разговаривать" со своим старым закадыкой Ги. "Не я, так другие хотя бы поспать смогут" - объявил он и исчез в темноте.
  - На самом деле, дорогой Ле Жён, - зарокотал в темноте голос Даймонда Рыжкони, - Вы должны зарубить себе на носу одну непреходящую истину: Чтобы народ любил своего лидера, своему народу необходимо показываться как можно меньше и реже. А то не ровен час, действительно, прогремите на всех заборах...
  - Послушайте, ля Птиц, - обратился в темноте к военному корреспонденту герцог Ле Жён, - А что это вы там у себя всё записываете и записываете?
  
  ПРИМЕЧАНИЕ:Словосочетание - властолюбивый ящер. Возможно, автор пытается сатирически посмеяться над юмористическими комиксами того времени.
  
  - Не переживайте. Я заканчиваю разоблачительную повесть a-la Ди Шнайдер "Тупой солдафон", - гневно ответил Ля Птиц, - там будет вся правда об этом кровопийском роде, об этом Тираннозавре (1) и бароне-изверге Шишбургере-старшем!
  - Господи, - разочаровался и без того оконфузившийся Ле Жён, - За что же вы так? Вы же совсем не знаете старого доброго барона, а уже обвинили его Бог весть в чём!
  - Не виноватых, не обвиняют! - пробурчал в поддержку Птица Дрэгон, - А вы, кстати, сами, как выяснилось, далеко не либерал.
  - Да, нет же, - продолжал Ле Жён, - Барон просто стесняется своего не очень древнего и знатного происхождения. Титул ему дали лет тридцать назад, а его дедушка уж тем более никого не убивал, он был владельцем конезаводов близ Мона, потом стал нобилем и выкупил пустоши, которым присвоили звание баронства, и только потом Император, поощряя создание выносливых лошадей, дал ему баронский титул.
  - Что? - Ан ля Птиц даже подскочил от неожиданности.
  - Ничего, баронет Максимилиан Гугон Фриц фон Шишбургер - первый барон от рождения в этом роду, а жуткие истории тёмных веков, всего-навсего, компелляции из обширной коллекции рыцарских романов, что в избытке представлены в библиотеке барона.
  - Давайте спать, - раздался в темноте голос дона Рыжкони.
  
  В караулке было светло и тепло. Кругом стояли, лежали и валялись бутыли, колбы которых имели (от круглых - до прямоугольных) различные формы, валялись также и разнокалиберные стаканчики. Кроме того, хозяин тратил довольно внимания и средств на прочие собрания сосудов из мозаичного стекла.
  Говоря о старшем караульном Ги ван Трэше, нужно сказать, что вокруг него всегда были какие-то книги, и над ним всегда висела идея-фикс: то научный план построения абсолютного общества, то некий идеал, то страна утопия, не имеющая своей топографии (места на карте).
  Кареглазый блондин, кстати, невысокий. Открытое лицо, немного порочная улыбка, незлобивый характером, понимающий шутки про себя и иронию - про других. Не всегда подтянутый, но совершенно без военной выправки, не очень точный в движениях, но внимательный и тонко чувствующий "политическую" конъюнктуру момента...
  Правда, при абсолютной способности мыслить и беспробудной фантазии (он был большой друг Бахуса, даже вместо воды в графине на рабочем столе его караульного кабинета было обычно налито светлое пиво), Ги был начисто лишён способности к холодному и дальновидному анализу.
  Когда де Шабан заглянул в караулку, то застал орущего и непримиримого Трэша за допросом какой-то девицы, которая "гуляла" вне усадьбы в комендантский час.
  - Ну, посмотри на себя, на тебе же пробы уже ставить негде! - громко возмущался Ги, - Ну, что ты собираешься делать в будущем?
  - Закончу местный университет, потом поступлю в ординатуру в столичный университет; потом я выйду замуж, рожу ребёнка, потом разведусь - потому что это не моё и это мне на дух не надо, - спокойно отвечала задержанная, щелкая семечки и плюя кожуристую шелуху прямо под себя (в смысле на пол).
  - Вот за это вас шалупонь из горных кланов и любит, - злобно отреагировал на эти откровения Ги, - С вами же можно делать всё, что угодно - хоть пол мыть вами, хоть срать на вас! А ответят за все эти унижения: твой муж, которого ты будешь ненавидеть или в лучшем случае не воспринимать как мужчину и твой ребёнок, который вообще ни в чём не виноват.
  - Ой-ой-ой! - закривлялась задержанная, - Сам-то кто? Ни сына, ни дочерей никто в лицо не видел, зато каждый третий ребёнок в окрестности находится под незаконнорожденным подозрением и каждый раз, становясь совершеннолетним, подаёт петицию на имя герцога с просьбой досрочного присвоения ему эсквайра!
  - Молчать! - заревел Ги ван Трэш, - Стража!
  Появился Жан-дэ-арм.
  - Уведите её и до утра не выпускать! - приказал Трэш и, наконец, обратил внимание на Лайона, который, сидя в углу, с интересом наблюдал за происходящим.
  Де Шабан демонстративно указал на свёрток с едой и питьём и, хитро улыбнувшись, пропел:
  - I ride on a Madness forgone to slighting roads of Doom! (1)
  
  1.Англ., досл., "Я оседлал сумасшедшую телегу, чтобы скользить по дороге Рока! Но в ужас и темноту ночи полной Луны я родился снова и вернулся в игру живой!". Примерный текст песни можно отразить, взяв за основу строки Жана Сагадеева: "Я еду на тройке безумья по скользким дорогам судьбы, но в страшную чёрную ночь полнолунья я выйду живым из игры!"
  
  Ги ван Трэш улыбнулся и они заорали уже в две глотки:
  - But in a horror dark full Moon"s night I was burn again and return from the game and I"m alive!
  Потом они спели: "Плещут холодные волны", "Another brick in the wall", "Протопи ты мне", "Smoke on the water", "Понимаешь, это странно, очень странно", что-то из "Аббатской дороги" (1) и, наконец:
  
  1. Это старинные песни и романсы, посвящённые различным родам войск тогдашней армии: моряки, инженеры, сапёры, артиллеристы, разведчики, капелланы.
  
  The fire of Stonehenge
  Shine moon shine!
  The fire of Stonehenge
  Say: Let"s all right!
  Oy, my friend,
  You know that Devil Dead -
  He"s again
  In your head!
  The fires of Stonehenge
  Shine moon shine!
  The fires of Stonehenge
  Cry baby cry! (1)
  
  1. Англ., досл., "Огонь Стоунхенджа, мы сидим и пьём горскую самогонку, скажи: Всё хорошо! Ты знаешь, друг, опять в твоей голове появился живой мертвяк! Огни Стоунхенджа, светит Луна, плач, малышка, плачь!"
  
  - Уволю, всех уволю, к чёртовой матери, - думал герцог Ле Жён, тщательно притворяясь, что спит, - Я им рескрипты пишу, обещаю многое сделать, а им всё мало! Нет, надо всю эту внутреннюю гвардию распускать, как излишнюю роскошь. Они даже не понимают, что вовремя пообещать - это наполовину сделать! Внушить, так сказать, надежду. А во время дать - это вообще... Ни в какие ворота не лезет! Тоже мне пограничная внутренняя служба! Шахматисты - один сплошной мат! Завтра же приготовлю проект роспуска пограничной службы Ле Жён - и... Отправлю всех на хрен... В смысле - на фронт!
  
  Утром следующего дня совершенно разбитые:
  - качающийся в седле и похмельно-невменяемый граф де Шабан,
  - раздосадованный тем, что всё самое вкусное он проспал, дон Рыжкони "В-тапках-на-подушку",
  - непроспавшийся, но поражающий оруженосцев и слуг своим ядовитым остроумием маркиз Херог де Папю, имевший турнирное прозвище "Лось",
  - влюблённый по самые уши Максимен с бесконечно обожаемой Анной-Валерией, как два голубка не замечающие ничего и никого вокруг,
  - философски настроенный и творчески одарённый Ан ля Птиц,
  А также, сидящие в грохочущей телеге:
  - хандрящий Дрэгон и
  - мизантропически размышляющий отец Аркадиус
  тронулись в путь.
  Колонну возглавил не ко времени и ни месту радостный герцог Ле Жён.
   Дата написания: баллада - 1991 г., история с Ги ван Трэшем - 1998
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"