Аннотация: Составная часть.1992 г. Новосибирск. "Падение Н-ского рок-клуба" Главные герои, правда, к нему отношения не имеют, поэтому фон праздника и всё прочее были дописаны в 1996 г.
"КАМЕННЫЙ ЛЕГИОН. КНИГА ПЕРВАЯ:часть 3"
КНИГА ПЕРВАЯ
часть третья
Ну, хватит!
Прекратите этот бардак,
у меня выдался сегодня очень тяжелый день:
только утром вышел из тюрьмы -
уже по мне стреляли,
мой автобус перевернулся семнадцать раз,
баба какая-то чуть не порезала в сортире
и мой "порше" взорвали.
Обычно я не вмешиваюсь,
когда кого-нибудь избивают,
но этот человек обещал мне помочь...
И если ты не заткнешься,
я прострелю тебе коленную чашечку!
Аксель Фоули,
Другие 48 часов
ОБРЕТЕНИЕ ПАУЛЬСА
Похмелье было ужасным... Дико болела голова, почему-то вспухло горло, и плюс ко всему Дрэгона никак не покидало чувство увеличивающейся печени.
Открыв глаза, он увидел возле себя коротко остриженную продолговатую физиономию, которая в свою очередь, заметив, что Дрэгон пришёл в себя, радостно заулыбалась.
- Меня зовут Паульс, мсье, я школярствую в поисках службы, да всё как-то с хозяевами не везёт. Могит, вам слуга нужен?
Дрэгон продолжал непонимающе глазеть на странную физиономию, "может, - в нерешительности подумал он, - это белая горячка?", тем временем непонятная физиономия продолжала навязывать своё общество:
- Знаете ли, ваша милость, мне ведь много не надо! Разве, что несколько серебряников на харчи, на книги и на прочие расходы...
Дрэгон ущипнул себя, пытаясь проснуться и развеять кошмар, однако сон катастрофически продолжался.
- Ну, хорошо, ваша достопочтенность - два! Всего пара серебряников бедному Паульсу (мне надобно на книги) и плюс харчи...
Дрэгон молча и степенно перекрестился, затем помотал головой, потом звонко ударил себя по щеке, однако галлюцинация продолжалась. Вместо того, чтобы раствориться или принять неясные очертания, видение приблизилось почти вплотную и затараторило ещё интенсивней:
- Ваше превосходительство, снизойдите до меня, хотя бы за то, что я вас извлёк на Свет Божий из-под обломков столов и ударов разгневанных господ - положите один серебряник в неделю. По рукам?
"Всё, - подумал Дрэгон, - надо умерить аппетиты в рамках потребления алкогольных напитков, а то скоро бесы не только мерещиться начнут, а и в доме поселяться!"
С этой мыслью сквайр закрыл глаза и отмахнулся от виденья.
Как ни странно, но голос затих и призрак исчез.
- Ну, вот и Слава Богу, - подумал Дрэгон и снова задремал, но теперь уже успокоено и безмятежно.
Правда, сон снился пакостный: "Чёрный ворон", процентщики, дамы разнузданного поведения, Ди Шнайдер с отцом в кругу каких-то злобных и плешивых людей... Потом явился сам господин Альфонс и что-то громко выкрикивал по латыни, но тут вдруг прибежали обнаженные актриски, и доктор Кац поставил господину Альфонсу контрольную клизму в... (не важно) Здесь же какой-то несчастный ловил в клетку птичку, которая была на самом деле его удалённым... (не нужно) Потом появились наёмники, их забрали вербовщики и расквартировали в огромной яме ярко выраженного цвета детской неожиданности... Потом появилась смуглая женщина с такими глазами, что Гомер назвал бы её "волоокой", она взмахнула алой простынею и сказала: "видишь кровь? Знай, что это - пятно свободы! А свобода и любовь вещи несовместимые... и неуместные". Спустя мгновение её затоптал табун чёрных василисков, и всё это закончилось личным кошмаром: Дрэгон вдруг увидел себя, только очень старого, немощного, в окружении серых высоких камней и грязного снега. Этот Эго-старик нёс на себе бревно от Креста Спасителя, а на бревне же было вырезано: "Дафнис+Хлоя=... (удалено цензурой)". И почему-то боялся василисков, которые обвиняли его в патриархальной краже ... (вырезано). Неожиданно вдруг потемнело, образовался некоторый вихрь, и Дрэгона потянуло в пропасть. Пропасть всё расширялась, по краям её блистали ужасные клыки... Дрэгона сносило всё глубже и глубже...
Казалось, тысячи голосов взывали к нему, многие сотни рук тянулись к нему из страшного бездонного зева!
Тут он проснулся...
Свет Солнца мерно играл на промёрзших морозными мозаиками окнах номера II-IX-IV на продуваемом всеми ветрами девятом этаже. Дрэгон с неудовольствием отметил, что, будучи в постели, он до сих пор одет, но на койке, стоящей рядом, уже спал его пропавший друг, и сквайру просто не терпелось узнать, что всё-таки произошло и чем кончилось дело в "Вороне", так сказать "из первых рук".
- Любезнейший Ди! Доброго утреца! Жду-недождусь, когда вы, наконец, встанете! Нельзя же так давать волю своему похмелью. Обычно вы встаете раньше меня, а тут, только поглядите! - вам должно быть стыдно - Я-то уже на ногах! И время уже за полдень, нам пора озаботиться мыслями об обеде насущном!
При слове "обед" место, где спал Ди взорвалось будто тысяча петард и из-под одеяла выпал странноскукоженный молодой человек, с уже знакомой Дрэгону физиономией из ночного похмельного кошмара. Дрэгон машинально себя ущипнул, но видение, как и в прошлый раз не исчезало! Теперь сомнения в материальности предмета растворялись прямо на глазах. Перед неприятно изумленным Дрэгоном представала страшная и объективная реальность.
- Кто вы, юноша, чёрт вас дери!?. - заорал Дрэгон, грозно поднимаясь над измятой реальностью и приходя в окончательное расстройство.
- Так как же? - удивился "ночной кошмар", - Паульс, ваш новый слуга.
Ответив, молодой человек принялся спокойно заправлять койку.
- А где же Ди? - не понял Дрэгон.
Вместо ответа в дверь тяжело постучали.
- Не открывайте, - прошептал Паульс и быстро залез под койку.
- Право, к чему эти чудачества, - удивился Дрэгон, - это же Ди! Он наверное валится с ног от усталости...
Дрэгон радостно подбежал к двери и во мгновении ока распахнул её настежь.
- Добро пожаловать, милый друг! - воскликнул Дрэгон, поводя рукой в воздухе.
Это был не Ди...
Прежде чем улыбка спала с лица, Дрэгон получил удар ногой в пах и попал в чьи то цепкие объятия.
- К стене! - раздался чей-то рёв, и чьи-то крепкие руки совершенно бесцеремонно приставили сквайра лицом к стене.
- Я, Пилатеус из Ксиманчи, - Дрэгон с ужасом узнал голос инквизитора из Льетера.
- Вы, - продолжал голос, несколько смягчившись, - Насколько я понимаю: сквайр Анди Дрэгон, сын своих родителей и близкий друг некоего Дитриха фон Шнайдера, который обвиняется в побеге из ссылки (по вашему, кстати, подстрекательству), провозу контрабанды, издании запрещённой литературы и злодейском убийстве генерал-губернатора Льетера господина Альфонса...
- Что?.. - вырвалось у Дрэгона и он обмер, просто повалившись на грязный пол.
Очнулся Дрэгон на полу под визг методично избиваемого Паульса. Увидев, что со сквайром снова можно работать, Пилатеус развернулся на стуле и снова принялся допрашивать Дрэгона:
- Итак, с возвращением! Скажите-ка мне, любезнейший, а куда же подевался ваш commilitonem (1); как вам удалось убить генерал-губернатора и так запугать хозяйку, что она, ничего не сказав, лишь addebat sibi quoque ob detectum, flagitium eundem illum gladium comminari ?(2)
1 Вульгарная латынь: Товарищ по оружию, ополченец.
2 Лат., добавила, что ей угрожает точно такая же насильственная смерть.
- Regina caeli ! (1) Первый раз... - процедил Дрэгон, усиленно соображая, что предпринять, и стал креститься, приговаривая, - ей, Богу, вот вам Истинный Крест... Честное благородное слово!
Пилатеус встал и прошёлся по комнате, Дрэгон, улучшив минутку, осмотрелся: в дальнем углу лежал Паульс, которого караулило двое солдат в "иссиня-черных мундирах" Ивдессы; возле Дрэгона тоже было двое и ещё двое стояли в дверях.
- Итак, господин Дрэгон, пока вы нам неинтересны, ибо я уверен, что здесь имеет место некоторого рода suppogitio materialis (2), иными словами я не исключаю, что вас, самовлюблённого простофилю, просто подставили, - Пилатеус грозно просверлил взглядом "глаза в глаза" Дрэгона и продолжил, - Нас интересует пока только господин Шнайдер-младший...
1 Лат., Царица Небесная
2 Лат., Подмена предмета.
Дрэгон воспрянул:
- Мы разминулись с ним вчера... - попытался оправдаться он и тут же получил тяжёлым сапогом в пах, потом под дых, потом чем-то объёмным в левый глаз.
- Хорошо, а где же мы вчера были? - ласково спросил Пилатеус, присаживаясь на корточки у падшего сквайра.
- В "Чёрном вороне", сир, - обижено признался Дрэгон, - Там меня избили, и я очнулся лишь здесь и сейчас...
- Итак, - Пилатеус довольно ухмыльнулся, - вы хотите сказать, что разминулись с господином Шнайдером там, а сейчас, соответственно, где он - не знаете?
- Да, - со всей готовностью к сотрудничеству, подтвердил Дрэгон.
- А кто же вас тогда доставил домой? - снова спросил инквизитор.
- Мой слуга, - Дрэгон ткнул пальцем в Паульса и почувствовал сильную боль в суставах, - Я его, кажется, где-то вчера приобрёл.
- Великолепно, cingulum diaboli (1), - голос Пилатеуса звучал как-то успокаивающе, он настраивал на откровенность.
1 Дьявольская связь
- Господин Пилатеус, отпустите меня, я ни в чём не виноват! - закричал Дрэгон, но новый мощный удар под дых не дал ему ни договорить, ни пасть ниц пред очами инквизитора.
- Да, у патриарха Тувера вы, мой юный друг, вели себя гораздо развязней и самоуверенней нежели сейчас, - Пилатеус незлобиво усмехнулся и продолжил, - Ваши документы говорят за вас гораздо больше, чем вы думаете. Вы до сих пор почему-то не встали на воинский учет, хотя на словах едете на фронт, вы ни разу не посетили здания военных ведомств, хотя на словах имели возможность вступить в элитные полки, и вообще - за всё время пребывания в Столице, вы до сих пор нигде не зарегистрировались. Так что давайте-ка на чистоту...
- Господин Пилатеус, - прохрипел Дрэгон, стоя на карачках, - я не успел...
- Опять враньё! - перебил его Пилатеус, - Меня обманывать не стоит, ведь кто как ни я должен буду помолится о вашей грешной душе, когда вы будете извиваться в пламенеющем огне очищающего ауто-да-фе; а пока я возьму с вас подписку о невыезде...
- Я арестован? - испугано спросил Дрэгон.
- Зато ещё живы, - назидательно ответил инквизитор.
- Но, я же ещё арестован только формально? - заговорил Анди, - так сказать по форме, но я же... Я прошу вас не сообщайте родителям... Мама не вынесет... они итак там, наверное, с ума сходят... Мой папа туррини-подданный... Я всё ещё арестован?
- Считайте, что уже "да", без моего разрешения вы не имеете права перемещения по стране; ожидайте vadimonium (1) .
Дрэгона снова подняли, и он расписался на свежем бланке.
- Вот и чудненько! - хохотнул Пилатеус и исчез за дверью, следом вышли и шестеро солдат в "чёрных" мундирах.
"Вот это влипли!" - пронеслось в голове у Дрэгона и он, поникнув головой, сел на кровати.
1 срок явки в суд (повестка)
ПРЕДРОЖДЕСТВЕНСКАЯ ХАНДРА
- Где же Ди? - возопил Дрэгон, смачивая раны на лице.
- Я же говорил, хозяин, приложите холодный пятак, - раздражённо сказал Паульс.
- Меня мало интересует мой face(1) , куда дороже мне судьба моего бедного друга! - вскричал Дрэгон театрально размахивая руками.
- А я бы лучше забыл о его существовании, ибо, если господа инквизиторы взялись его искать, так это уже конец. Nomen illi mors(2) .
- Молчи, идиот!
1 лицо
2. имя ему смерть
- Зря вы так, хозяин, я как истинный островитянин более вас могу сохранять спокойствие, ибо ещё лет пять тому назад усвоил, что ничего нового под нашим Солнцем, увы, нет и в ближайшие лет пятьсот - уже не будет!
- О, да! Это открытие много тысяч лет назад вписал царь Соломон на скрижали Екклесиаста! Bravissimo, мой друг, bravissimo!
- Хорошо, вы - образованный человек, - Паульс принял менторскую позу мелкого беса, совращающего крупного теософа, - Но вы сами себя только что закопали...
- Как это закопал? - не понял Дрэгон.
- Очень просто. Если ничего нового под Солнцем с тех самых пор так и не появилось, ergo (1), мы обречены быть лишь повторением, верхним эхом кого-то, а эхо с каждым разом звучит всё слабее и нечленораздельно. Правда, до появления нового сильного звука.
1 значит
- Иными словами, мы - предыстория. Кого же, гоблинов несовершенных, которых мы бьём на всех фронтах?
- Я не исключаю и этого! Фронт хоть и стоит на тех же перевалах, что и раньше, натиск на него всё усиливается - ergo, враг заканчивает свои действия на других фронтах и перебрасывает все силы на нас!
- Ну, это, скажем, всего лишь act passionaria (1), у меня как раз обратные взгляды! Уже много лет фронт не движется, ergo, враг выдохся и теряет активность!
1. Это демонстрация логического противоречия: "дело чувства" (а не разумный стратегический ход).
- Да, я тоже слышал эту теорию: сейчас Солнце за них и нам нужно терпеть и ждать пока Солнце ни станет за нас, тогда энергетически мы возьмём верх. А пока: с Востока - свет, а на Западе - без перемен.
- Ну, это поверхность плоскости! Понимаешь ли, Паульс, - теперь в позу ментора встал Дрэгон (он часто представлял себя Цицероном нашего времени), - с точки зрения нашего северо-восточного ментального пространства - мы должны быть обязаны почему-то именно звёздам, находящимся севернее воображаемой линии Эклиптики! Например - Денеб - самая яркая звезда Лебедя, Вега - Лиры; и наконец: Мирфак - самая яркая величина Персея...
- И, конечно же, "пояс" Ориона, - собезьянничал Паульс.
- Да! - сказал Дрэгон, но вспомнить имена трёх ярких звезд "пояса" не смог.
- Так вот, - продолжал сквайр, - сегодня нас ведёт Луна и её холодный блеск определяет ныне и нашу науку, и искусство, и, если хотите, сам стиль эпохи. В общем, исходя из трактата Великого Сисопа из Прокопы, под покровительством Лунной Девы находятся знания и рассудок!
- Иными словами, сейчас мы накапливаем силы перед убедительной победой?
- Естественно, всё говорит об этом! Новый Астрологический сборник просто кишит подобными предсказаниями!
- Вы знаете, хозяин, - Паульс несколько поостыл и принялся разводить в стакане пищевую соду, - я бы не был таким оптимистом. Пять дней назад состоялись очередные аукционы земель за перевалами - земля шла за бесценок - никто не покупал кусков шкуры неубитого волка.
- Что? Земля?!. - усмехнулся Дрэгон, - Ну при чём тут ещё и земля? Просто торговый капитал решил помочь фронту и вложил средства в землю; а то что всё это идёт за бесценок - неудивительно - кто же платит бешенные деньги за такого кота в мешке? Десятилетия угодия в запустении не культивированы, не паханы, под пары не поставлены - с чего же взяться дороговизне?
- Но это же игра на опережение! Торговый капитал, самое гибкое, что есть у нас, если эта вассально-ленная гидра избавляется от земель, продавая их с молотка, ergo - никто не верит в эту близкую пассианарную перспективу. Гораздо большей популярностью пользуются облигации на права торговли на перевалах и дорогах туда и обратно.
- Интересно. Значит, по твоему - народ склонен скорее к компромиссу, нежели к войне. И это во время самой страшной войны, когда встаёт вопрос о выживании, - выдавил Дрэгон, примачивая шишку на лбу, и в который раз подумал: "Где же Ди?"
- Кстати, - продолжал Дрэгон, - судя по нашей дискуссии, Паульс, ты человек образованный... но до сих пор ничего не рассказал мне о себе, мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.
- Да что рассказывать? Право даже не о чем. Родился я двадцать пять лет тому в далеком городке Жонитур, что находится на восточной окраине острова Кобетрокс. Отец мой, тамошний лекарь и держатель цирюльни, мечтал видеть во мне продолжателя фамильного дела, но я увлекся идеями гуманизма и Просвещения. Сами понимаете - погоня за тайнами века, секты, ересь, апокрифы, плюс ошибки юности... Ваш покорный слуга ещё в MCCCVII году (1) едва не отправился на костёр по известному делу "о филиокве"...
- Да, да, я помню, - возбудился Дрэгон, найдя общую точку соприкосновения, - Логос и Сын тогда рассматривались как единая надчеловеческая субстанция, а не как surculus masculus (2) . Правда официальная церковь увидела в этом кадмонизм и двуполую ересь герметиков.
1.1307 г.
2. Лат., наследник по мужской линии
- Так вот, - продолжал Паульс,- в MCCCVIII году (1308 г) меня исключили из Карнского университета, и я отправился в Пайргейт. На континенте оказалось довольно просто, и я прокантовался служащим при директории в порту - однако едва не попал под тамошний военный призыв и бежал в Капо, где и поступил в Центральный университет на факультет естественных наук и географии. Впрочем, через полгода я был уже отчислен...
- За что?
- Может, слышали о деле "Семи Печатей"?
- О, юноша! Вы были в числе тех, кто посрамил схоластов и доказал, что Земля круглая и мы живём не на планете, а на таком же светиле, как Солнце или Луна!
Дрэгон был просто восхищён всем тем, что слышал сейчас, раны перестали саднить, равно, как и все неприятные минуты сегодняшнего дня канули в небытие.
- Да, но это был MCCCIX год (1309 г) и язык математики не убедил Великого Инквизитора Капо.
- Как же вам удалось спастись? - полуудивлённо-полувосхищённо вопросил Дрэгон.
- Я бежал в земли Синего Братства, а оттуда в MCCCX (1310 г) году ушёл в Лове и там поступил на гуманитарный факультет к профессору Каргу.
- Что же, и эта фамилия мне знакома!
- Не сомневаюсь. Чёрт меня дёрнул выступить на его стороне в диспуте "о четырёх королях". Мы выступили за конфедерацию и подверглись гонениям со стороны роялистов.
- А у вас неплохой послужной список! - снова восхитился Дрэгон, вспоминая свои университетские годы.
- Нет, что вы! У меня просто талант попадать в разного рода неприятности. Я решил отправиться в монастырь Дюн, где бы смог зарабатывать написанием проповедей, отповедей и эпитафий.
- Если не ошибаюсь, вы там появились в аккурат к поветрию?
- Да! И еле унёс оттуда ноги. Затем сидел в карантине, после чего подал прошение в инквизицию с просьбой зачислить меня в штат Ивдессы.
- В Папскую гвардию?
- Да, но, прослужив месяц в тамошней Академии, я ушёл сквозь строй в Эрэ.
- За что же сквозь строй? - спросил Дрэгон.
- Votum rotum et pro publico bono (1) - отмахнулся Паульс и продолжил, - MCCCXII (1311 г) год я встретил в Столице и с тех пор здесь. У меня за плечами работа уличного лектора, торговца пивом, сапожника, сторожа непристойного заведения, аптекаря, маклера и пятнадцать полных суток тюрьмы; я был и грузчиком, и менялой и даже помощником в нотариальной конторе. Дважды поступал в столичные ВУЗы, где жил на специальную стипендию и дважды вылетал оттуда за систематическую непосещаемость... итак вот он весь я в преддверии Офиногена MCCCXIII года спасаю Вас из свалки, которую Вы учинили в связи с выступлением мадемуазелей Хольги и Оксандры.
1 в нарушение обета и за благо общества
- Ты их знаешь? - в который раз удивился Дрэгон.
- Еще бы! Хольга де Бьяз, участница знаменитого покушения на генерал-губернатора Совиньё в Бабий Оклопус прошлого года!
- А вторая?
- Предводительница внутренней милиции скрытого ордена феминисток. Чёрт в юбке! На её щиту знаменитое покушение на мошну графа Гуин, летом этого года! Гражданский суд присяжных во избежание скандала вынес ей оправдательный приговор. Кстати про неё ходят упорные слухи, что девица-де каждый шабаш совокупляется с хохочущими колдунами!
- Надо же! Срань какая, - Дрэгон усиленно перекрестился - вот уж точно: из огня да в полымя - и, потрогав себя между ног, плюнул через левое плечо (чтоб не сглазили), - Правда, я слышал, что совокупления на шабашах очень регламентированы... по субботам у них свальный грех только с дьяволами, по воскресеньям же - скотоложство, а в четверг приняты лишь лесбийские связи и жертвы римскому Приапу.
- Да чего уж там, я вам больше скажу, - Паульс, озираясь, подсел поближе к Дрэгону, - ведьмы и колдуны ныне как никогда сильны и ожидают Конца Света с нетерпением - это враг внутренний! Они опасней, чем гоблины, страшней, чем сатана! И будущее за ними!
- Да, да! - вспомнил Дрэгон, - я читал трактат одного из инквизиторов о полукровках - детях от смешанных браков. Действительно, раньше очень часто в пограничных схватках в плен попадали женщины и дети! Массы беженцев из прифронтовых зон страдали от насилия и разбоя, многие женщины несли в себе семя зла, и вот у кого в первом, у кого во втором и так далее поколениях эти семена дали-таки ростки! Эти ростки также проклюнулись у работниц борделей второго эшелона. Цветочками стали гении и революционеры, а вот что будет ягодками?.. O tempora, o mores! (1) И вот меня только что осенило, интересно, сколько же таких детей и их потомства за годы противостояния мы имеем? Каков их потенциал?
- Даже по самым скромным подсчётам, - ответил Паульс, - я думаю не меньше приграничного района от четверти населения!
- Не исключено! - поддержал его Дрэгон, и с этого момента началась его большая предрождественская хандра.
1. О времена, о нравы!
Около двух седьмиц Дрэгон пролежал на кровати, лишь изредка выходя по особой надобности в общественную уборную и на балкон справиться о погоде. Все мысли Дрэгона блуждали или по эшафоту, или по камере пыток, иногда он садился за стол, чтобы написать по форме объяснительные записки, но так как писать особо было не о чем - запал прогорал быстро и без последствий - Дрэгон опять валился в койку и пялил глаза в потолок или засыпал тревожным сном, всякий раз просыпаясь в ожидании конвоя.
"Да, недаром говорят знающие люди, что Ивдесский конвой шутить не любит!" - думал он, проснувшись от нежданных шагов в коридоре или шороха ветра.
Его долгие вечерние ожидания Ди сменились безнадежной обреченностью, Дрэгон стал привыкать к потере друга и постепенно разрешил Паульсу продажу вещей писателя-диссидента, объясняя это самому себе, как необходимость хорошо питаться даже в таких неблагоприятных условиях. Ведь в сущности, человек есть то, что он ест.
Паульс же кроме подготовки обедов, штудировал медицинский справочник и, глядя на хозяина, твердил что-то о зимней субдепрессии.
Вот так в безмятежной жизни сквайра Анди Дрэгона изменилось всё.
Теперь, проходя по эскаладе, Дрэгон старался тихо и незаметно прошмыгнуть, по возможности избегая всяческих встреч на лестнице, и ни с кем более не здороваться.
Никаких дурацких "гиб-гиб-Ура!"!
Он даже как-то решил, что его тяготят старые связи с этими пустыми, как две капли воды похожими незнакомцами. Сквайр ненавидел не только длинно выпирающие уши и торчащие носы провинциалов, но теперь и все эти подозрительные фуражки с пёрышками (какие, собственно, так любил Ди) стали казаться ему издевательски схожими с головными уборами инквизиторов. Все эти люди, некогда улыбчивые и участливые, теперь притворялись, будто не знают его и проходили мимо, сжимая в папках для ценных бумаг: мандаты, бумаги, предписания, деньги. Или, на худой конец банковские ассигнации, облигации военных займов, казначейские билеты... Они продолжали смотреть на мир своими оловянно рыбьими глазами, всё также скрываясь за вязкой, плотной портьерой наивности, наглости и бахвальства.
Дрэгону становилось душно, ибо ему показалось, что он опять в далёком заштатном захолустном беспредельно провинциальном городке, потерянный и никому не интересный.
Однако Дрэгон нашёл в себе силы не пасть духом.
Да, он страдал страшной хандрой, жесточайший сплин пожирал его изнутри. Но ровно в три-пятнадцать утра, каждую ночь сквайр выходил на лестницу и что есть мочи орал:
- Обыватели! Жалкие ничтожные обыватели! Вы, привыкшие жить в своих маленьких ракушках и думать, что достигли предела своих мечтаний! Думаете, я не знаю, что вы, как и я, ходите за закрытой дверью в старой заштопанной рубашке и грязных носках, которые на людях скрывают глухие сапоги! Вы, дорого и модно пахнущие эксклюзивными духами, скрываете самое заурядное тело, мёрзнущее в несвежем белье, и напитанное простывшим завтраком из вчерашнего ужина, запитым какой-то недорогой бурдой (два с четвертью за графин)!?
Сначала люди просто выбрасывали в коридор что-нибудь гремящее или какие-нибудь помои, и это прогоняло обличителя. Но однажды сквайр решил, что это слабость, и, увернувшись от большого горшка с высохшим растением в потрескавшейся земле, продолжил:
- На кого вы похожи? Господи! Да от вас же за тридевять земель бежать надо! Я плюю на ваш образ жизни! Вы - отродье Каина! Вездесущий Магог уличный и вагонный, омнибусный и пассажирский, гостинично-бельэтажный! Я плюю на ваши педагогические, экономические, сельскохозяйственные и иные собрания, на нотации и апробации, на господина Феликса Еси, Эрбера Пло или Одинака из Цова, на Каннатти и Щюцца, на Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси и прочие ваши мелкие мыслишки, сплетни, новости, версии, слухи, оценки и анализы, в конце концов!
Однако однажды злобным обывателям надоела эта странная побудка, и они решили вернуть сквайру Дрэгону катартическое озарение: Спросить его, а зачем он-то, в самом деле, прибыл в Столицу? И каким образом сделалось так, что, убегая из своих подворий, областей и глубинок, покидая своё патриархально-затрапезное затолочье, отдалённо-заштатную провинциальную захолугу, находясь по дороге на фронт - несомненно, за пределами даже столичных пригородов и окрестностей, даже путешествуя, он всё-таки очутился в самом сердце оного Града Капитолийского?
Однако неугомонный Дрэгон продолжал орать в тихие спящие коридоры, - он, кстати, снова сделал плакат с надписью о людях и о Солнце, которое непочтительно обзывал уличным красным фонарём.
После этой выходки ему отказали в займах, затем прислали откупного "на выезд", потом передали господам Феликсу Еси, Эрберу Пло, Одину из Цова, Каннатти и Щюццу, офицеру Сво - обручённому с дамой Шнепдер-буа Жилбер де Плюсси всё, что говорит обычно сквайр Анди Дрэгон про них ночью, прямо истолковав это "всё", как вызов на дуэль..
Итак: друзей у сквайра не осталось, стол быстро оскудел, сам Дрэгон хандрил, а Паульс то и делал, что вёл хозяйство и настенный календарь.
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ
- А, что, хозяин, не пойти ли нам и не развеяться! - начал очередное пасмурное утро Паульс.
Он бережно разливал кипяток по бокалам и как-то неестественно улыбался.
- А зачем? - безразлично парировал Дрэгон, изрядно заросший и небритый, лежа в постели.
- Как зачем?! Нынче же Рождество! В храм надо сходить, свечки поставить - за здравие, за упокой - Ну, всё как водится!
Этот резон (что Бога гневить) спихнул суеверного Дрэгона с койки и, приведя себя в порядок, аккурат, под вечер, обутый в тяжелые дорожные сапоги, Дрэгон оказался на утоптанном уличном снегу.
- Холодно, мрачно и сыро! - обратился сквайр к Паульсу, - Недолго и инфлюэнцею заработать; в Храм зайдём, отметимся и немедленно домой... а то что-то давит меня всё... давит.
- А как же Всенощная? - возопил возмущенный Паульс, но видя настроение хозяина, решил, что лучше всего будет - пристроится позади и молчать.
На главной площади уже давно толпился народ - Рождественская ярмарка подходила к концу; плотники только что закончили сооружение огромного помоста, многочисленные подмастерья несли вязанки просмоленного хвороста к восьми аккуратно установленным столбам.
- О, - залепетал Паульс, - сегодня будет auto-da-fe", нужно обязательно посмотреть! Интересно же, вдруг вашего друга покажут!
Дрэгон, наверное, был единственным, кто не разделял всеобщего веселья. Он никак не мог избавиться от постоянного ощущения тоненькой кожаной ленты плотно охватившей горло и вот-вот готовой затянутся петлей под сильными пальцами рыжего детины палача. Сквайру стало дурно, и он поспешил в Кафедральный Собор, однако стоило лишь начать движение, как навстречу двинулись легаты, приглашая всех на встречу с Его Святейшеством Папой Трэндолом - пришлось остановиться и Дрэгон в паре с Паульсом оказались в нарастающей толпе нетерпеливого Крещёного Мира.
Дрэгон поднял голову и увидел огромный циферблат "Больших Имперских Часов", мерно отсчитывающий секунду за секундой ещё одну минуту бесследно убегающего времени.
"Жуткий символ, - подумал Дрэгон, его передернуло, - Чьё время стекало, словно песок сквозь пальцы?"
Спустя пол-оборота стрелки, из часов выехали колокола и ровно, бесстрастно отзвонили начало церемонии.
Дрэгон увидел, как разверзлись врата Собора и как, после этого впереди, разрезая нестройную разношёрстую толпу, грандиозное шествие возглавили несколько десятков депутатов, истерично выкрикивающих: "Via! Via! (1) Быдло, что стоишь, прочь с дороги!"
1. Дорогу! Дорогу!
Затем появились заключённые во вселенское каре духовные чины, несущие Крест и иконы: "Прибежище грешников", "Всех скорбящих радости", "Утоли мои печали"; за ними шли две колонны препоясанных и вооруженных книжицами псалтов, которые тихо бубнили псалом CXVIII " alleluia aleph beati inmaculati in via qui ambulant in lege Domini" (1) ;далее, поднимая благостные дымы прошло десятка три кадилоносцев; затем восемь епископов и четыре кардинала вынесли Ковчег Завета в розовом балдахине; им вслед шла группа (три на три) чтецов, каждый из которых нёс Писание раскрытое на седьмой странице, неровно отчитывая: "inimicitias ponam inter te et mulierem et semen tuum et semen illius ipsa conteret caput tuum et tu insidiaberis calcaneo eius" .(2)
1 Псалом 118: "Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем".
2 Третья глава Книги Бытия: "15. и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту"
Наконец, в окружении нищенствующих монахов и юродивых появился Сам ПАПА, за ним же закрывали шествие: семь патриархов, четырнадцать митрополитов, двадцать четыре архиепископа, сорок восемь епископов, девяносто шесть деканов, сто девяносто два священника и триста восемьдесят четыре кандидата в священники.
Конечной целью этого шествия явился помост, где все и расположились: Папа и высший клир - на самом верху рядом с Ковчегом, ниже - приоры, епископы, аббаты и настоятели; ещё ниже - деканы, псалты, иконо- и кадилоносцы, представители нищенствующих монашеских орденов, а также кандидаты на постриг.
Папа Трэндол был человеком среднего роста, ничем не выдающийся и особо не отличающийся от какого-нибудь обыкновенного легата... - разве что скипетр да три короны, венчающие его преосвященную голову - diadema imperii de manu Petri, corona regni de manu Dei et coronam de spinis de manu arhipresviteri . (1)
Папа встал на помосте и все вокруг, как по неслышному приказу вдруг преклонили колени в общей молитве: "Pater noster qui in caelis es sanctificetur nomen tuum veniat regnum tuum fiat voluntas tua sicut in caelo et in terra panem nostrum supersubstantialem da nobis hodie et dimitte nobis debita nostra sicut et nos dimisimus debitoribus nostris et ne inducas nos in temptationem sed libera nos a malo" .(2)
1. Диадема правительства от руки Петровой, корона царствия от руки Господней и терновый венец от руки Архипресвитера.
2. Латинский вариант общей христианской молитвы: "Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь"
По окончании молитвы Папа оглядел многолюдную площадь, медленно выпил страусинное яйцо и громко с расстановкой начал свою речь:
"Мир и Покой во Вселенной! Радость и Благоденствие под Небесами! Достаток и Плодородие! Что может быть прекраснее этого Paradiz"a ?(1) Но нет, силы зла во главе с князем своим сатаной не оставляют попыток создать свою Империю Pandaimonium"a (2) и разврата, в которой будет твориться беззаконие и panmuflisme general (3). Коварство и наглость - вот их оружие! Легион - вот им название! Ибо нет ни числа, ни оправданий ни им, ни злу ими творимому.
1 Вульгарный курляндский: Рай.
2 Вульгарная латынь, здесь: синонимируются понятия, царство Зла, плохое место, вертеп, Содом и место, где господствует разврат и беспорядок.
3 Всеобщее хамство.
Раздались аплодисменты.
- Но и мы не дремлем, - продолжил Папа, - и не держим свечей под кувшином, мы помним и про лампады и про масло к ним! Героические воины, несущие веру и законность, выступают на защиту нашей Великой Родины! Чёрные сутаны, несущие огонь праведности и очищения, стоят на страже закона и морали внутри!
Ибо Бог учил нас смирению, и мы смиренно ждём, пока нам разрешат победить и встретить достойно Идущего в громах и молниях Жнеца, готового к суду над живыми и мертвыми. И Бог учил нас милосердию и в знак милосердия я сегодня традиционно прощаю тот список еретиков, который первым будет извлечен юродивым из мешка, вам же отпускаю грехи тайные и явные! Аминь!"
Пока Папа заканчивал свою речь, юродивый вынул свиток, и бумага поднялась по ярусам к Трэндолу - Папа поднял над головой лист для всеобщего обозрения и затем, сосредоточенно изучив правильность гранков и колонтитулов, а также гербовую печать, принялся читать...
Дрэгон закрыл глаза, надеясь и боясь услышать знакомые фамилии.
"- Вальдемар де Стен, он же Во де Лове, он же Сиб де Стен, он же лекарь из Труа, бунтарь. Отлучение от церкви и ссылка на Восток с вечной анафемой. Освободить из под стражи. Аплодисменты!
- Ольга де Буаз, ведьма. Анафема и ссылка на Восток. Заменить просто анафемой!
- Оксандра де Ги, ведьма. Анафема и ссылка на Восток. Заменить просто ссылкой!
- Хуан Франсиско, он же Хулио Сесар, он же мистер Хо, террорист. Заменить расстреляние из "Скорпиона" на сожжение без предварительного удушения..."
Каждую новую милость публика встречала с овацией, и Его Блаженству приходилось делать внушительные паузы, а огромные часы "выставили" в третьем доме меланхоличную фигуру апостола Петра.
"- Черитто Фернан, разбойник, заменить трёхступенчатое подвешивание - на расстреляние из арбалетов... Дю магу Стальные ноги... декан факультета естествоведения Шпанк... Дитрих фон Шнайдер..."
Сердце Дрэгона замерло, и он с ужасом приготовился услышать судьбу друга, а может быть и угадать свою собственную...
"...диссидент. Заменить ссылку на Восток ссылкой в Льетер... Симос Сифолус, ведьмак. Заменить костёр ссылкой на галеры... Дементий Глаз, террорист. Заменить отлучение от церкви спасительным костром без предварительного удушения... Люция де Ганнер, ведьма. Костёр без удушения - заменить на костёр с удушением..."
Да, Дрэгон понял как повезло Ди Шнайдеру - значит он не убивал генерал-губернатора! Теперь и его дело тронется с места!
А закончил церемонию Папа известной цитатой из каких-то святых: "Пастух ревниво оберегает стадо своё, даже ягненка; но если паршивая овца портит всё стадо - он не просто изгоняет её, но, чтобы прекратить заразу, истребляет в огне! Так должно поступать нам - уничтожим заразу в начале и предохраним от гибели верных в конце!!! Благодать вам и мир! Gratia vobis et pax! "
Папа воздел руки, пожиная ещё более бурную овацию, чем прежде, и лавиной пошёл благодарный гул всего Крещёного Мира, над которым имел он наместничество от Бога...
- Amen, amen! Воистину! Вот подлинное решение Папы! - пропел хор и огромный помост синхронно опустел.
Впрочем и декорации на площади сменились - в проходах появились "иссиня-черные мундиры", у столбов одетые в красные костюмы, палачи, а перезвон колоколов на часах стал жутким, давящим на уши стоном, возвестившем о приближении процессии осужденных.
Впереди шли угольщики; за ними - вооруженные сбиры и служители инквизиции; далее монахи dominicanes с крестом, как символом очищения от страданий; потом шли инквизиторы, за которыми несли знамя инквизиции и, наконец, шествие замыкали окруженные плотной стражей осужденные.
На первом месте были "примиряемые с церковью" в одеждах кающихся грешников и с большими жёлтыми крестами на груди и на спине, далее - приговорённые к бичеванию и тюрьме или ссылке; и только позади вели приговоренных к смерти на костре. Они были в серых санбенито , покрытых изображениями диаволов и пламени - если языки пламени были направлены вверх - это означало долгую агонию на костре, если вниз - то предварительное удушение в первых же клубах чёрного дыма.
Среди процессии несли портреты "лиц на опознание", которым как-то удалось избежать рук отцов-инквизиторов (кстати, в их числе Дрэгон не без труда узнал светлый лик Вальдемара Nomen Nominandum (1) ). Позади же всех, важно шествовал распорядитель экзекуции в гордом одиночестве и без охраны.