Давным-давно жила в одной стране королева, которая больше всего на свете любила свою красоту. Чтобы сохранить её, она всегда пользовалась самыми разными мазями и кремами, какие только могла найти. Слуги королевы день-деньской бродили по горам и долам, уезжали в далёкие страны, забирались в глухие деревни, чтобы только выведать новые рецепты чудодейственных мазей, и доставляли их королеве. Королева пробовала всё. Чем только она не мазала лицо! Простоквашей и огуречным соком, взбитыми яйцами и протёртыми морскими водорослями, цветочной пыльцой и брусничным джемом, а также оливковым маслом, яблочным пюре, клубничным сиропом, берёзовым соком, помидорным рассолом, виноградным уксусом, слезами крокодила и даже вчерашней овсяной кашей. Она мечтала найти состав, который сделает её не только самой прекрасной, но и не похожей ни на кого на свете. Однако ничто не могло удовлетворить королеву, и если проходил день, а она не попробовала ни одного нового притирания, королева чувствовала себя глубоко несчастной. А когда королева несчастна - несчастны и все её слуги, и все люди в её королевстве. Ведь им приходится слушать её плач. А наша королева плакала очень громко.
- Ой-ёй-ёй-ёй, - причитала она так, что все, кто её слышал, ёжились от неловкости. - Сирота я, сирота, бедная я королева!
На это придворные не могли ничего возразить, ведь королева и вправду была круглой сиротой. Поэтому королева принималась плакать ещё сильнее.
- Ой-ёй-ёй-ёй, никто меня не любит, никто не жалеет, вокруг меня одни жулики, болтуны и лентяи!
И на это придворные не находили, что возразить, ведь и эти слова королевы были недалеки от истины. Тогда королева топала ногой и кричала, что было мочи:
- Если бы нашёлся среди вас хоть один честный человек, то уж он бы знал, как меня успокоить!
И тогда придворные со всех ног бросались искать новые мази, лосьоны и притирания для королевы, потому что это был единственный способ её успокоить и зарекомендовать себя честным человеком.
И вот однажды, когда вопли королевы разносились далеко в окрестностях дворца, к воротам его приблизился усталый путник.
- Кто ты таков? - рявкнули усатые привратники.
- Я принёс королеве подарок, - объяснил человек. - Это чудесная мазь, которая, возможно, понравится ей больше чем всё, что она пробовала до сих пор.
Услышав это, стражи подхватили путника под мышки и со сказочной быстротой доставили его в покои королевы. Можно было подумать, что они летели на ковре-самолёте, но на самом деле привратников окрыляла надежда, что, возможно, настанет конец капризам королевы. Радостная весть разнеслась по дворцу, и придворные хлопали в ладоши и перемигивались. Всех особенно радовало, что человек явился ко двору сам, а значит, никому не влетит, если подарок его не придётся по душе королеве.
Королева всплеснула руками и затанцевала от радости, услышав, что ей принесли в подарок чудесную мазь.
- Ну, зовите, ах, зовите же его, ну, ведите, ведите же!
Правда, как только путник вошёл и почтительно протянул ей невзрачную на вид коробочку, королева скривила губки: гость был бедно одет, и кафтан его запылился.
- Это что? - презрительно спросила она. - Лягушачья икра?
Человек нахмурил брови, но ответил очень спокойно.
- Нет, госпожа, это мазь из лунного света. Тот, кто нанесёт её на лицо, будет прекрасен, однако...
Но королева не дала ему договорить. Услышав про лунный свет, она выхватила у него из рук коробочку и закружилась по комнате.
- Ах, я буду самой прекрасной! - пела она. - Даже луна не сравнится со мной, я буду самой-самой прекрасной!
Увидев, что человек не торопится уходить, она нахмурилась и топнула ножкой.
- Ну же, почему ты всё ещё здесь? Разве ты не принёс эту мазь нам в дар? И разве тебе мало нашей королевской благодарности? Уходи, на твоей одежде слишком много пыли! У меня уже чешется в носу, - и королева капризно наморщила носик.
Человек смерил её взглядом и медленно проговорил:
- Я действительно принёс эту мазь тебе в дар, в надежде, что твоё сердце обрадуется и успокоится. Но сейчас я своими глазами вижу, что ты не только несчастна, но ещё и груба, и эгоистична. Поэтому я ухожу - ухожу до тех пор, пока ты сама не попросишь меня вернуться.
- Выведите его, - не слушая, рассеянно махнула рукой королева, открывая коробочку. Оттуда вырвался сноп мягкого серебристого света, и королева забыла обо всём остальном. А бедного путешественника снова подхватили под руки и грубо выпроводили из дворца. Оказавшись на мостовой, он пожал плечами и зашагал прочь, не оглядываясь. Сгущались сумерки.
Между тем, королева вовсю вертелась перед зеркалом.
- Сегодня самый счастливый день в моей жизни, - пела она. - Самый-самый счастливый день. Нынче вечером на балу я буду прекраснее всех дам королевства вместе взятых!
И она, не жалея, втирала сияющую мазь в лоб и щёки, и в нос, и в подбородок, и в шею, и действительно становилась необыкновенно прекрасна. Лицо королевы приобрело благородное сияние, черты его стали ещё более аристократичными и изящными. Придворные не могли сдержать восхищённых возгласов - на этот раз совершенно искренних. Закончив макияж, королева победно оглядела всех и произнесла:
- Идёмте! Сегодня я буду танцевать до рассвета!
И она танцевала до рассвета, а когда забрезжили первые лучи солнца, в изнеможении упала на кровать и проспала до вечера - чтобы снова веселиться ночь напролёт. И так продолжалось целую неделю. Никогда ещё королева не была так счастлива. Приятное серебристое сияние, которое излучало её лицо, не надоедало ей, а придворные уже успели её прозвать "Небесной Королевой".
Но вот прошла неделя, и ко двору королевы прибыли послы трёх отдалённых государств, которые должны были вручить ей верительные грамоты. Приём был назначен на полдень. В одиннадцать часов королева нехотя открыла глаза и начала потягиваться. В половине двенадцатого она подошла к зеркалу, с улыбкой вгляделась в своё отражение... и обомлела. Из зеркальной глади на неё смотрело призрачное лицо, без единой кровинки, похожее на бледный лунный диск, когда его затуманит набежавшее облако.
- Что... Что это такое? - закричала королева.
На крик прибежали придворные, заохали, замахали руками, боясь даже приблизиться к королеве, так неприятен был её нынешний облик. А она металась по комнате, открывая задвинутые по углам банки с прежними мазями и притираниями, и пыталась под гримом скрыть бледную, нечеловеческую маску, в которую превратилось её лицо. Всё было напрасно. Мазь из лунных лучей будто въелась в её кожу и не сводилась ничем. Давно уже настал полдень, и час, и три часа пополудни, а королева всё не могла придать своему лицу хотя бы немного живости и наотрез отказывалась выйти к людям. Наконец, за окном сгустились сумерки, во дворце зажгли свечи, и лицо королевы стало излучать приятное сияние, вновь напоминая ночное светило, которое готовилось выйти на небосклон. Тут она немного успокоилась и сделала вид, что ничего не произошло. Она даже отправилась на бал и веселилась там больше, чем когда-либо прежде, надеясь убедить всех, а главное - саму себя, что всё идёт прекрасно. Но на душе у неё скребли кошки. На следующее утро она, как назло, проснулась на рассвете и пролежала в постели до самого полудня, но так и не смогла заснуть. Всё это время она убеждала себя, что это был всего лишь кошмарный сон, и только в полдень отважилась приподняться и взглянуть в зеркало. Увы! В зеркале отразилась всё та же белёсая гримаса, больше похожая на маску, чем на живое лицо. Королева со стоном повалилась на кровать. Тут новая мысль пришла ей в голову, она вскочила с постели и с удвоенной силой стала тереть лицо всем, что только ей удавалось обнаружить в своих склянках, банках, флаконах, шкатулках, бутылочках и коробочках...
...Таковы были отныне её дни. Раз за разом, словно по какому-то заклятию, просыпалась королева на рассвете и пыталась заснуть вновь - но тягостные мысли не отпускали её, и она, промаявшись несколько часов, вскакивала с постели и, как заведённая, тёрла своё несчастное лицо. Государственные дела и верительные грамоты были забыты. К завтракам и обедам королева не притрагивалась. Даже балы не доставляли ей уже никакого удовольствия, тем более что придворные, зная о её беде, больше не восторгались её красотой, а когда она отворачивалась, подталкивали друг друга локтями и перешёптывались. Слухи о несчастье королевы расползлись по всему королевству. Поскольку никто, кроме придворных, не видел её белого лица, сплетни усиливали её безобразие. Болтуны говорили, будто у королевы на носу большая бородавка, а на лбу растут рога. И если раньше жители просто посмеивались над капризами своей правительницы, теперь они стали подшучивать над ней зло и ехидно, считая, что она наказана за свою гордыню и капризы. Перестав различать день и ночь, королева бродила по дворцу бледной тенью. Она так исхудала, что, по мнению докторов, и без всякой лунной мази напоминала бы призрак. Всё стало ей безразлично. Иногда только подбегала она к зеркалу и снова и снова перебирала банки с притираниями, которые свозили к ней со всей страны.
- Бесполезно, всё бесполезно, - бормотала она, открывая флаконы и коробочки.
Вдруг из одной из них вырвался сноп света. Королева отшатнулась. Это была та самая коробочка с мазью, которая сделала лицо королевы подобным лунному диску.
"Я должна найти этого негодяя!" - решила королева и впервые за много недель топнула ножкой.
Назавтра во все концы королевства побежали скороходы.
- Человек, который продал королеве мазь из лунного света, должен явиться во дворец за щедрым вознаграждением! - кричали они.
Наконец, в одном городке к ним подошёл скромно одетый человек.
- Я знаю, какое вознаграждение королева приготовила мне, - сказал он. - Кандалы и тюремное заточение - вот её награда, если я не открою секрет волшебной мази. Она настолько оскорблена и разгневана, что попытается отомстить, даже если я пойду с вами, чтобы ей помочь. Передайте ей, что это бесполезно. Я не собираюсь скрываться, я сам подошёл к вам, но вам не выпытать у меня моей тайны. Возвращайтесь к своей королеве и скажите ей, что она должна прийти ко мне сама - и прийти с миром. В душе её и сейчас много зла и себялюбия. Пусть придёт пешком. Я буду ждать её на этой площади через неделю, ровно в полдень.
Сказав так, человек повернулся к скороходам спиной и зашагал по дороге, и столько мудрости и достоинства было в его словах, что ни один из этих здоровяков не посмел остановить его.
Задумчивые и тихие вернулись они к королеве и передали ей в точности слова человека, подарившего ей волшебную мазь. Королева была в ярости. Особенно рассердило её то, что он хотел, чтобы она шла пешком и встретилась с ним в полдень, на многолюдной площади.
- Что он о себе возомнил! - восклицала она. - Чтобы я шла пешком? Чтобы я открыла лицо при всём своём народе? Никогда! Да я лучше весь век проживу во дворце!
Но при мысли об этом столько горечи поднялось в её груди, что она села на ступеньки дворцовой лестницы и заплакала, словно маленькая девочка. Да она и была маленькая девочка, ведь нашей бедной измазанной королеве было всего шестнадцать лет.
На следующее утро королева встала ни свет ни заря и, взяв с собой два десятка придворных, отправилась в путь. И ночью, и днём её лицо привлекало всеобщее внимание. Ночью - своим сиянием и прелестью, днём - странной белизной и неподвижностью. Королева приказала слугам окружить её тесной толпой, но люди залезали на крыши домов и на деревья, чтобы своими глазами увидеть то, о чём ходило столько слухов. В одном селе мальчуган неосторожно крикнул: "Я хочу увидеть её большую бородавку!" - и слова эти достигли ушей королевы. Не выдержав, она жестом раздвинула толпу придворных и направилась к ребёнку.
- Где ты видел у меня бородавку? - грозно спросила она, приближая к нему своё бледное лицо, и мальчик, пискнув, бросился к родителям.
- Н-нигде, в-ваше в-величество, - забормотала его мать. - Простите нас, ваше величество! В-вы так прекрасны!
Королева отвернулась и угрюмо пошла дальше. Больше она не пыталась спрятаться за спины придворных, поняв, что этим лишь усиливает слухи о своём безобразии. Она решительно шла вперёд и с вызовом смотрела по сторонам, чтобы никому не пришло в голову, что она боится сплетен. Но как только она перестала прятаться, шушуканье и болтовня вокруг неё утихли, встречные лишь смущённо опускали глаза, словно видели калеку, которому не могли помочь, а королева вдруг с удивлением поняла, что это её страна, и что страна её бедна. Люди, которые попадались ей навстречу, были усталыми, измождёнными и дурно одетыми, с крыш домов осыпалась черепица, а булыжная мостовая встречалась редко, почти всё время приходилось идти по пыльной грунтовой дороге. Теперь королева - ведь она была совсем не глупа - поняла, почему кафтан путника, что принёс ей волшебную мазь, был таким грязным. В первые три дня пути им встретился лишь один колодец. Королева подозвала к себе первого министра и спросила, почему он никогда не докладывал ей о столь никудышном благоустройстве. "Но, ваше величество, - почтительно возразил министр, - у нас ведь другие приоритеты! Мы сутки напролёт ищем мази и притирания, которые бы удовлетворили тонкий вкус вашего величества и ваше стремление к прекрасному!" Королева промолчала.
Но не только бедность и ветхость замечала она вокруг. В небе сияло щедрое солнце. Птицы, имён которых она не знала, проносились над головой. Налетающий порывами ветер трепал её пушистые волосы, и королева растерянно улыбалась, на мгновение забывая о своём несчастье...
Наконец, процессия явилась в отдалённый городок, где королеве была назначена встреча. В полдень она увидела человека, который всего несколько месяцев назад подарил ей чудесную мазь, перевернувшую всю её жизнь.
- Я была груба с тобой, - сухо сказала ему королева. - Ты отплатил мне сполна. Что ты хочешь за то, чтобы вернуть мне прежний облик?
- Ты ошибаешься, королева, - мягко возразил ей человек. - Я не хотел причинять тебе зла и думаю, что принёс немалую пользу. Разве на этой неделе ты не увидела свою страну и её жителей впервые? Разве это не стоило того, чтобы на время забыть о своей красоте?
- Я хочу нормальное лицо, - совсем тихо ответила королева. - Пусть я не буду самой красивой, но я не хочу всю жизнь быть похожей на луну.
Человек поклонился и вынул из кармана флакон.
- Вот что я хотел подарить тебе тогда, в придачу к мази. Это утренняя роса. Только она способна смыть мазь из лунного света.
- Можно было догадаться, - прошептала королева, - если бы я тогда знала, что такое "роса".
И она осторожно умыла лицо и шею росой, и ей поднесли зеркало. В небе сияло полуденное солнце.
- Кто это? - спросила она немного испуганно, потому что из зеркала на неё смотрела широко раскрытыми глазами худенькая серьёзная девочка, которая была ей совершенно не знакома.
- Это ты, - ответил ей человек. - Утренняя роса может подарить только один облик: твой собственный. Подарить и сохранить. Это самый ценный подарок, какой я могу тебе сделать.
- Но я вовсе не так уж красива, - сказала королева, нерешительно принимая из его рук флакон.
- Ты очень мила. И твоё лицо не боится самого яркого света. Разве этого не достаточно?
- Я подумаю об этом. Спасибо тебе, - тихо ответила королева и медленно пошла по дороге к замку.
И хоть выглядела она моложе, чем во все последние годы, когда кремы и румяна скрывали её юность, сердце её стало старше.