|
|
||
Стихотворения разных лет | ||
***
Я одинок перед собою
и строже трибунала нет -
судья недрогнувшей рукою
наводит в душу пистолет.
Но растворившись в царстве теней,
в безумный хоровод войдя,
средь миражей и сновидений
с собой играю в прятки я.
(1972 г.)
***
Песен спето о романтике немало,
но опять я поведу речь о том,
как уходят вдаль, неся гитару,
и Эйнштейна обтрепанный том,...
как уходят вдаль, неся гитару,
и Эйнштейна обтрепанный том!
Облаков кудрявая отара
заменяет мне семью и дом!
Лишь была б со мной моя гитара
и Эйнштейна обтрепанный том!
Лишь была б со мной моя гитара
и Эйнштейна обтрепанный том!
Я оброс бородой и степенями,
но бывает, что о времени ином
мне напомнит потемневшая гитара
и Эйнштейна обтрепанный том!
Мне напомнит потемневшая гитара
и Эйнштейна обтрепанный том!
(1973 г.)
***
Когда Вас вижу - я немею,
да и сейчас бессилен я.
Ищу и всё же не умею
найти слова.
Старался укротить напрасно
я непокорных строчек пыл.
Не можешь быть - ведь это ж ясно,
насильно мил!
Но и сегодня, Вас встречая,
не то, не то я говорю,
иль просто, вам не отвечая,
молчу, стою...
(1973 г.)
***
... Разорвав свои оковы в клочья,
пронизав все сферы в краткий миг,
фосфорической безумной ночью
он средь Млечного Пути возник!
А потом уж - видно сверх программы,
он таранил с хохотом зенит.
И летело голубое пламя
от его раздвоенных копыт!
***
Один был просто - человек,
был человек - другой.
Они ходили по земле,
ходили вместе по земле,
и каждый был собой.
Художник - он с собой всегда,
иначе ведь не жить.
Быть может истиною ложь,
а можно за иную ложь
и голову сложить.
Солдату же невмоготу
с собой наедине.
Его призванье - за других,
так тоже надо - за других,
служить другим, стране.
Но вместе шли они всегда,
в мороз и в знойный ад.
Художник - первым, впереди.
Зачем? Да так уж - впереди...
а следом шел солдат.
Сегодня где-то, завтра - здесь,
где есть, где нет дорог....
Художник песню напевал,
солдат тихонько напевал,
и вместе шли вперед.
Поля, зеленые холмы,
за перекрестком - лес.
Когда ты молод - всё твоё,
и всё с свою, что твоё,
и ты богат, как Крез!
И если кончится земля -
опять вперед иди.
Будь ты художник иль солдат,
или - художник и солдат,
конца в конце не жди!
***
Почему не сбылось несбывшееся?
В нашем душном застывшем мирке
мы струну задеваем, забывшись,
и тонет аккорд вдалеке.
В первый раз - это только странно,
через память - дорогой окольной.
Словно пальцем по корке на ране -
неприятно, но уже не больно.
А потом - потом это страшно!
В тихой панике дрожащие губы,
об ушедшем, о том - настоящем,
оглушительно безмолвные трубы...
А потом - ничего. Но снова,
в нашем душном застывшем мирке
кто-то взглядом струну или словом -
и гаснет аккорд вдалеке...
(1974 г.)
***
Слова нужны. Их первый человек
придумал, человеком став едва.
Но интересно - кто и для чего
придумал все ненужные слова?
(1974 г.)
***
Он сказал ей: "Моя Королева!",
героине своей мечты.
И мятежно латы звенели,
когда он сжигал мосты.
Он был молод - так клятвы даются
только в двадцать неполных лет.
Но королевы всего лишь смеются,
если нет желанных побед.
- Победить! - И сдержал он слово,
уж не знаю, как он сумел.
Ей вручил он корону, но ново,
мрачно взор у него горел.
Он сказал ей: "Моя Королева!"...
Больше он на нее не смотрел.
(1974 г.)
***
Как вор, стянув чужой билет,
я в зале пачкаю паркет,
крадусь, крадусь - опасен путь! -
чтоб на тебя тайком взглянуть...
***
Я вижу день, я знаю час,
когда сыграет рог,
и повстречает рыцарь Вас,
и сядет возле ног.
Он скажет, он найдет слова,
потом в глаза взглянет,
и что из всех дорог одна
осталась - он поймет.
А в этот день и в этот час
и время кончит путь,
когда увидит рыцарь Вас,...
рискнет на вас взглянуть!
(1975 г.)
***
Темно. Не видно даже стен,
и только светлое пятно.
Вдруг это завтрашний так день
заглядывает, как в окно?
Он не войдет - еще не срок,
но любопытно же ему
одну хотя бы из дорог
проведать - приведет к кому?
А я - я не хочу смотреть,
я лучше даже отвернусь,
чтобы ему не разглядеть,
что встретиться я с ним боюсь.
(1975 г.)
***
Из "Баллады об утерянном времени"
Север. Дорога искрится,
мой бесконечный путь.
Скажи, серебряный рыцарь,
можно мне отдохнуть?
Холоден бархат ночи,
тени и звезды в снегу.
Ты ведь идти всё хочешь,
а я - уже не могу!
Пыль алмазная - в лица,
из под копыт коня....
Прощай, серебряный рыцарь,
не окликай меня.
(1975 г.)
***
***
По синим волнам океана
к неведомой дальней земле
плывет каравелла упрямо
и плещется флаг на корме.
А в тесной и душной каюте
над старою картой Колумб
об Индии думает, глупый,
и чертит неправильный румб...
(1975 г.)
***
Нас постигла странная утрата
в суете чадящих тускло дней.
Мы и раньше не были богаты
И не стали, вроде бы, бедней...
Что случилось? Около порога
шарит наш недоуменный взгляд.
Так немного, так... совсем немного,
но пропало - не вернуть назад!
Что же это? Счастье, чуткость, совесть?
Или просто капля теплоты?
- Вспомни же! - Но дунет в сердце холод,
и ответа не услышишь ты.
(1975 г.)
***
В зеленом океане есть остров-кольцо.
На острове - пальмы, под пальмой - яйцо.
И грустный страус ходит вокруг,
и слушает - скоро ль раздастся "Тук-тук?"
На острове он один уж давно -
шторм погубил подругу его.
Смыла гнездо приливная волна,
одно лишь яйцо пощадила она.
И страус ходит - может быть, вдруг,
раздастся в яйце призывный стук?
Он не заметил, как поутру
краб проделал в яйце дыру.
Капали капли на влажный песок,
желтый прежелтый, как желток....
Дни - словно бы все на одно лицо.
В гнезде неподвижно лежит яйцо.
А страус ходит, ходит вокруг -
скоро ль раздастся тихо: "Тук-тук?"...
(1975 г.)
***
Вы спали. Я на вас смотрел.
Сегодня был обычный вечер.
Прервалась цепь привычных дел.
Вы спали. Я на вас смотрел,
как смотрят при последней встрече.
Сон был, наверно, неглубок,
и вы мне протянули руку.
Сказали: "Сядь!". Сглотнул комок
и сел. Дивана уголок
скрипучим неприятным звуком.
(1976 г.)
***
А если ты поссорился
и тебе грустно,
и всё как-то колется,
и поздно... и неуютно.
И мороз на улице,
и люди непонятливые,
и холодные пальцы
неприятные (мятные).
И трущобная кошка
мяукает в подъезде.
И больно немножко
в виске, и везде.
И луна скособочилась
за потухшим фонарем,
и ночь не закончилась
даже днем.
Если произошло всё так,
успокойся - это еще пустяк!
(1976 г.)
***
Есть дальний зов и песня есть,
и я иду вперед.
Какую цель, какую весть
дорога принесет?
Туман и дождь. А на плечах
потертый плащ опять.
Полжизни - сзади, на часах.
Полвечности - шагать!
Привал короткий у ручья,
и снова я в пути.
И синева вокруг - ничья,
и мне по ней идти....
(1976 г.)
***
Свисток не разбудит сонный покой.
Поезд к перрону приходит пустой.
Ни пассажиров, ни багажа.
Лишь тишина в два этажа.
Ржавые рельсы и трава -
из неизвестности в никуда.
Пыльный бурьян пророс между шпал.
- Поезд, ты, правда, навечно встал?
Стукнут вагоны, пар зашипит,
поезд дрогнет и заскрипит.
Испуганно рухнет тишина -
поезд отправится в никуда!
Метр за метром, в новый путь.
Против смерти - куда-нибудь!
- К черту покинуть сонный перрон!
С поездом мы уедем вдвоем.
(1976 г.)
***
Судьба в коричневых штанах
приходит в поздний час
аванс в счастливых днях и снах
взыскать сегодня с нас.
Бросай воздушный свой коттедж,
когда предъявлен счет -
суровый кредитор надежд
без долга не уйдет.
(Кто в долг набрал, и кто мечтал
о розовых мирах -
открой глаза, плати счета,
плати теперь, дурак!)
Ты будешь хлеб свой добывать,
но горек будет он
тому, кто мог себя считать
в тех грезах королем.
Кто был свободен и силен
один лишь краткий миг
платить проценты обречен,
безденежный должник.
(Судьба придет, и долг возьмет -
всегда бывает так!
Кредит закрыт, исчерпан счет,
в остатке - жизнь, пустяк...)
(1976 г.)
***
Парус на мачте ветер наполнит,
Волны плеснут в корму.
- Курс - на закат, прямо к рыжему солнцу,
править - на глубину!
(1976 г.)
***
Скажи - о чем грустишь?
Об улетевшем ветре?
О дне, мелькнувшем лишь,
который был ли, нет ли?
Ты возвращенья ждешь,
ты веришь: "Непременно!"
И словно летний дождь
ладонь щекочет время.
(1976 г.)
***
Стихи - это плата за время
оставленное вчера
в кабаке, где свинеют, потея,
торговцы и шулера.
Стихи - это плата за чувства,
которые неинтересны,
пусты, как висюлька от люстры,
надоедливы и пресны.
Стихи - это плата за грезы,
за выдуманные судьбы,
за подлости, и за грезы...
Стихи - это только судьи.
(1976 г.)
***
Потихоньку или с шумом,
в солнце или под дождем,
ясным днем иль днем угрюмым
мы уйдем.
Память - уголок страницы,
запах, росчерк под письмом.
Память, может, сохранится,
мы - уйдем....
Тень рукой махнет вдогонку.
Вслед за новым днем
с шумом или потихоньку
мы - уйдем!
(1976 г.)
***
Когда несчастье человека
сгустится, полночью глухой,
мелькнет на небе ангел некий,
чуть сумасшедший и ... бухой...
И там, где мы, земные люди,
своих предательств и обид
в тяжелом сне стыдиться будем,
там он тихонько вниз слетит.
Ведь что нам надо? Лишь прощенье,
дать взятку - душа чиста,
а получивши отпущенье
грешить как раньше и всегда!
- Не верь нам! Сколько раз мы врали,
чистосердечный приняв вид! -
Но всё простит нам этот ангел,
простит - и дальше полетит.
За всё, что будет неизменно
в тягучих или быстрых днях,
за подлость, зависть, жадность, леность
простят нас ныне и в веках...
Но новый день мы встретим болью,
её заглушим средь забот,
а вечер снова, прежней ролью,
несет спасительный прилет...
(1976 г.)
***
Музыка плакала, как женщина,
переплетающийся серпантин
холодной и горькой вечности
среди искрящихся льдин...
(1977 г.)
***
- Уйдите!
Искривился рот.
Пронзительно обида жжет.
Стянулся фокус, как в кино.
Ну что там было - всё равно!
Обида - хуже, чем удар.
Чужой!
- Уйди! Ну что ж он стал!
Уйти самой.
Скорее в бег...
перчаткой щеки хлещет снег.
Как этот свет вверху колюч.
Ком рваных темно-синих туч.
Безлюдно. Только тишина
и скрип шагов и с крыш - луна.
Еще - вот этот поворот.
Трамвая кто-то тоже ждет.
Домой. А ветер-то исчез!
Сугробы в ветках. Чудо-лес.
Обидно. Это ж - Новый год!
Ну вот - трамвай уже идет....
Всё мокро. Теней сторожа.
Я уезжаю, мне - пора.
(1977 г.)
***
Свеча стоит на фортепиано,
ввинчивая в воздух дым.
На клавиши, как слезы пьяные,
капает расплавленный парафин.
Горб небывалый - тень от крышки -
навис над музыкою и Вами.
Вы - словно меньше и ростом ниже,
но вы играли!
Носились и кувыркались тени,
черные и белые звуки.
И струны - как корни ночных растений,
и Ваши руки...
Басы гудели, вздымая комнату,
металось пламя, уже не нужное,
и всё светлеё становилось, словно
день пробивался сюда снаружи.
И Вы играли.
Один, как водится.
И вечер был - одиннадцать вечера.
И зная это, всё ниже горбились
над клавишами Ваши плечи...
(1977 г.)
***
Сон странный - хижина над кручей
кренится, отражая ветр.
Над нею - рваный полог тучи,
и град по ставням бьет, и в дверь.
А там, внутри - тепло камина,
и стол с обедом и вином.
На серебре столовом, чинном,
играет отблеск. И кругом -
мои друзья листают книги,
беседуют не торопясь.
И дым из чьей-то трубки мира
витает в воздухе, клубясь.
Лишь слабый отзвук внешней бури
проникнет в этот вечный дом.
Бокалы звякнут, хлопнет том....
К огню мы руки протянули
и продолжали разговор,
без раздраженья и попреков,
как повелось уж с давних пор....
Сон странный - что с него мне проку?
(1977 г.)
***
Я вглядываюсь в темноту
и в обступающие стены.
Я вижу прежнюю мечту -
без маски суетливой пены.
Ведь время - словно водопад,
бурлит, вздымая тучи ила,
а оглянемся мы назад -
алмазный блеск и переливы!
Мы видим - радуга встает,
и правда - в этом, а не в мути!
И в этом - вечный наш полет
от суеты - к кристальной сути.
Вот почему я в темноте,
в сжимающемся тесном круге,
от солнца щурюсь в высоте,
и ощущаю твои руки.
(1977 г.)
***
(жене)
Северный ветер и облака,
лентой стальной под кручей - Ока.
Сегодня ты дома - день выходной,
поздний и серый рассвет.
Скоро я тоже приеду домой,
только тебя там нет...
Если недели класть на весы,
добавив разлуки вес,
сколько бы лет пришлось дотрусить,
чтоб перевес исчез?
Город туманом закрыл от глаз
много людей и встреч.
Мы тоже встретимся - в другой раз,
и не об этом речь...
Сорванных листьев водоворот,
год, а за ним еще следующий год.
(1977 г.)
***
Мой идеал - мой Вечный Дом,
спокойные мечты.
И за окошком - дальний звон,
и музыка, и ты.
Моя работа, мой досуг,
и книги, и друзья.
И на чужой недобрый стук
не отворю дверь я.
Мой идеал начертан здесь,
но каждым новым днем,
его я мог отдать бы весь
за друга Вечный Дом!
(1977 г.)
***
Ночи черное пятно,
звезды пляшут, как в бреду,
дверь захлопнулась давно,
я - иду.
Необъятной пустоты
словно снега намело.
Словно бы струну внутри
пережгло.
Это только скверный сон!
Я сейчас живу во сне.
Лишь одно твое окно
в вышине.
Память кружит карусель.
Эта память - только боль.
По беде, не по зиме,
я ушел!
Позови - вернусь!
(1977 г.)
***
Прости и отпусти.
Я - свой, и навсегда
меня должна вести
одна моя звезда!
И ветер ледяной
пустой душой поймай...
- Я - здесь, идем со мной!
- Прости и... не пускай!
(1977 г.)