Север А. : другие произведения.

Шедевры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка о художнике и его картинах.


  
  
  

А. Север

  
  
  
  
  

ШЕДЕВРЫ

(Сказка о художнике)

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

"" все единицы и некоторые термины переведены ""

   Свадьба была пышной. Толпы гостей, как близких родственников, так и дальних друзей. Кое-кто из тех, кого не хотелось бы видеть, но пригласить было необходимо. Кое-кто, кого многие знали лишь смутно. Много еды и выпивки. Какие-то нелепые гигантские декорации, абсолютно неповторимые наряды и местами непонятная музыка. Огромная вечеринка самых модных людей города - художников, писателей, стилистов и парикмахеров, актеров и режиссеров, критиков и журналистов, еще неизвестно кого.
   Женихом был известный художник, уже немолодой - сорок с небольшим. В бледно-розовом костюме, с аккуратной бородкой, длинными тонкими руками. Он слегка растерянно улыбался и терпеливо ждал, пока все закончится. Огромные сборища казались ему лишними и бесполезными.
   Невеста радовалась жизни в так же бледно-розовом платье, часто оглядываясь на обретенного супруга и беспрестанно улыбаясь каждому встречному. Она была всего чуть-чуть моложе, владела тремя выставочными залами и двадцать лет помогала жениху продавать его картины. Она бы вышла за него замуж еще тогда, двадцать лет назад, но... получилось только сейчас.
  
   В большом доме почти весь третий этаж занимала мастерская. Если было настроение, он работал там весь день. Если нет - не работал. Но каждый вечер, перед сном, он проводил наверху полчаса.
   - Тром, ты опять здесь? - она поднялась по лестнице. - Что ты все время разглядываешь эту картину? Это при живой-то жене!
   Тром сидел на маленькой табуретке перед высоким полотном, на котором в полный рост нарисована была молодая женщина, явно только вставшая с кровати, одетая лишь в спадающую простыню.
   - Ты идешь спать?
   - Сейчас.
   Она села рядом. Помолчала.
   - Зачем ты каждый вечер приходишь сюда?
   Тром пожал плечами:
   - Мне нравится смотреть на эту картину. Наверное, это лучшее, из созданного мной. Мой шедевр. С тех пор ничего лучшего у меня не выходило.
   - И что, ты надеешься уловить лучик этого мастерства? - жена немного нервно хмыкнула. - Я несколько беспокоюсь...
   Тром улыбнулся:
   - Риста, ты что, ревнуешь меня к картине?
   - У творческих людей вечно какие-то заскоки. Ты же не пылаешь страстью к своей картине?
   - Нет, конечно! Ты же знаешь, я слишком рационален, чтобы влюбиться в изображение. Была бы она живая...
   - Все, все, пошли спать! Иначе я точно начну ревновать. Надеюсь, это не она удерживала тебя от женитьбы столько лет? - Риста потянула его за руку.
   В постели, обняв ее, он сказал:
   - Знаешь, у меня действительно был заскок.
   - Ммм?
   - Когда я только нарисовал ее, я думал, что могу все. Я думал, что нарисовал живую женщину и... по вечерам я уговаривал ее выйти из картины. Ну, знаешь, как в той легенде. Я думал, она выйдет, и мы...
   - О, ужас! - она повернулась в кровати. - И долго это продолжалось?
   - Три года. Ну, извини... Я пытался, потом бросил. Видимо, хоть она и шедевр, она недостаточно жива.
   - Чего ж ты теперь там сидишь каждый вечер?
   - Просто привычка. Рядом с этой картиной я отдыхаю. Рядом с ней я чувствую себя... настоящим художником.
   - Помнишь, тот единственный раз, когда ты выставлял ее в галерее Святых Столпов? Вот тогда ты был настоящим художником. Люди шли тысячами, такого не было больше не у кого.
   - Э-э... это не то. Что думают обо мне люди, и что думаю о себе я - разные вещи.
   - Почему бы тебе не попробовать нарисовать меня? Лучше, чем ее?
   Он улыбнулся.
   - Что?
   - Если я нарисую что-то лучшее, это что-то точно вылезет из картины. Что я буду делать с вами двумя?
   Риста прижалась к нему:
   - Сейчас я покажу тебе, что могу сделать я одна, а там уж ты решишь сам...
  
  
   Утро началось с дикого крика. Тром вскочил. Ристы не было рядом.
   - Что такое? - крикнул он, нашаривая под кроватью тапок. - Риста?!
   - Тром! - донесся голос снизу, с первого этажа. - Тром!!!
   Он выскочил в халате на лестницу и замер. Медленно сполз он на ступеньку и прикрыл ладонью рот.
   - Тром!! Она вышла!! Она ВЫШЛА!!
   У Ристы явно началась истерика.
   - Марите? - тихо сказал Тром. - Привет...
   Марите, закутанная в простыню, смотрела на него широко распахнутыми синими глазами.
  
  
   - Риста, ну дай ей что-нибудь из своей одежды! Она так и будет ходить в простыне?
   - В каком месте у нас общие размеры? - первый шок у нее прошел, и теперь Риста просто злилась. - Что я ей дам?
   Тром стоял на кухне, готовя кофе на троих, и вид у него был немного потерянный.
   - Риста, - снова крикнул он. - Мне что, выдать ей свои рубашку и брюки?
   - Как хочешь!
   Марите стояла у окна на той же кухне и придерживала простыню. Что она чувствовала - непонятно. Она просто смотрела на Трома.
   - Риста, ну пожалуйста, найди что-нибудь!
   Тром налил три чашки, одну молча дал Марите, с другими двумя пошел в спальню.
   - Риста!
   Она сидела на кровати, сгорбившись и накрыв голову руками.
   - Риста, кофе.
   - Какое, к черту кофе! - пробормотала она.
   Тром сел рядом.
   - Кофе получился неплохо. Попробуй!
   - Тром, тебя это все как будто не беспокоит! - Риста посмотрела на него из-под руки. - Ты что, не понимаешь, что произошло?
   - А что произошло? - пожал он плечами. - Из картины вышла Марите.
   - И что теперь? Что мы с ней будем теперь делать?! Ты говоришь "она вышла" так, как будто у тебя каждый день картины оживают! А ты со своим кофе!
   - Риста, - мягко сказал он. - Ну, успокойся. Согласен, событие невероятное, но почему ты так переживаешь? Все уладится...
   - Уладится! - она опустила руки. - Как? Мы попьем вместе кофе, посмеемся, и эта тварь залезет обратно в картину?!
   - Черт, Риста, ну зачем так грубо!
   - Да ты посмотри на нее! - Риста скривила лицо. - Таких людей не бывает, она не настоящая!
   - Э, тут ты уже оскорбляешь меня как художника! - он поднял глаза. - Марите!
   Марите неслышно вошла и стояла в дверях, все так же придерживая простыню.
   - Марите, выйди, пожалуйста, у нас тут серьезный разговор!
   - Там пришел какой-то человек, я открыла ему дверь, - тихо сказала она.
   - Открыла дверь! - воскликнула Риста. - В таком виде?
   - Черт! - Тром поставил кофе на столик и побежал вниз.
   Риста посмотрела на Марите и покачала головой.
   - Зачем ты вышла? Зачем именно сейчас? Разве не видишь, как ты не вовремя?
   - Он вдруг пропал... - сказала Марите едва слышно. - Он все время был рядом и вдруг... Все дальше и дальше, и пропал совсем.
   - Куда он мог пропасть! Он все время приходил к тебе, каждый вечер! Даже в день свадьбы забежал на минутку!
   - Свадьба? Вы поженились? - снова широко распахнутые глаза.
   - Да, - кивнула Риста. - Я же говорю, ты не вовремя.
   - Я пришла так поздно... - Марите уставилась в пол. - Так поздно...
  
  
   Тром увидел в гостиной старого друга, расхаживающего взад и вперед.
   - Орголей!
   - Тром! - Орголей раскрыл медвежьи объятья и загрохотал мощным голосом. - Я поражен! Вы только поженились и уже живете втроем?! Или, черт возьми, у тебя объявилась дочь, о которой ты не знал двадцать лет? Но почему она ходит по дому в простыне?
   - Орголей! - прервал его Тром. - Успокойся, действительность гораздо фантастичней.
   Они приветственно обнялись.
   - Орголей, ты должен кое-что пообещать.
   - О, я знаю! Ты сейчас возьмешь с меня слово хранить тайну! Это неправильно, Тром, очень неправильно!
   - Тайну до поры до времени, Орголей! Недолго, и я обещаю тебе эксклюзив!
   - Что, правда? У тебя в доме происходит нечто выдающееся? Нечто более интересное, чем внезапные дети и любовница в первые дни замужества?
   Орголей был скандальным журналистом, раскапывал самые невероятные истории про звезд и политиков. И это не мешало ему быть хорошим другом.
   - Слушай, подожди здесь немного! Сейчас я решу вопрос, и мы поговорим.
   - Вопрос? Какой вопрос?
   - Как не поссорить этих двух женщин. Сейчас, подожди здесь.
  
  
   В спальне Риста одевала Марите. Она нашла какие-то старые брюки, которые не налезали на нее саму, и теперь придирчиво осматривала кучу одежды на кровати, выбирая верх.
   - Тром, не входи!
   - Почему это?! - удивился Тром. - Это же моя собственная спальня!
   - Мы переодеваемся!
   - Как будто мне есть чего стесняться! Марите... Я смотрю, вы нашли общий язык.
   - Я с тобой еще поговорю! - фыркнула Риста. - Но ей правда нельзя ходить в таком виде. Марите, ты бы хоть отвернулась! Тром, ты что, будешь разглядывать других женщин в присутствии жены?
   - Я не разглядываю... - смутился Тром. - Это... другое.
   - Конечно, другое! А то я не вижу! Марите, вот, примерь вот это. С бельем тебе помочь ничем не могу, но магазины, наверное, уже открыты. Кто там пришел, Тром?
   - Орголей.
   - Не может быть! Его как нюхом сюда привело! И ты выгнал его?
   - Смеешься? Если я его выгоню, он тут же залезет к нам в окно!
   - И что, он сидит внизу?
   - Да, сидит и ждет. Я взял с него слово.
   - Ага, конечно! С Орголея-то слово! Завтра что-то отдаленно напоминающее правду будет во всех желтых газетах!
   - Значит, надо рассказать ему правильную правду. Марите, тебе все это очень идет.
   Риста посмотрела на него:
   - Тром, ты прекрати это.
   - Что?
   - Ты знаешь, что. Сиди здесь, Марите. Мы выгоним этого здорового обалдуя и пойдем по магазинам. Пошли, Тром.
   Спустившись в гостиную, они увидели Орголея, разговаривающего по телефону.
   - Орголей! Ты уже названиваешь редакторам?
   - О, Риста! Нет, конечно, просто деловой звонок... Я перезвоню, Криф, - сказал он в трубку. - Риста! Что у вас тут творится? Вы наняли домработницу и заставили ее ходить голой?
   - Орголей, если это все всплывет, не подходи к этому дому больше и на километр!
   - Что всплывет, Риста? Я внимательно слушаю. Что должно... то есть не должно всплыть?
   Тром рассмеялся - такое у Орголея было выражение лица.
   - Ты ее видел? Я имею в виду, хорошо рассмотрел?
   - Ну... - Орголей почесал подбородок. - Сзади я ее хорошо рассмотрел. А так...
   - Ты не находишь ее знакомой?
   - Знакомой? Такую девушку я бы запомнил, Тром. Я ее точно не встречал.
   - Может, и не встречал, но точно видел.
   - Да ну! Где же? По телевизору? Или в журналах?
   - Вряд ли, - покачал головой Тром.
   - Ну почему же, - хмыкнула Риста. - Пару раз она появлялась и на телевидении, и в журналах. Только ты таких журналов не читаешь. Да и новостей таких не смотришь.
   - Э-э... Я теряюсь в загадках. Просветите меня, наконец!
   Тром посмотрел на Ристу:
   - Может, просто отвести его в мастерскую?
   - Отведи, - пожала она плечами. - Кстати, надо же посмотреть, что стало с картиной! Пошли!
   - А причем здесь мастерская? - недоуменно спросил Орголей. - А! Я понял! Это натурщица! А ничего, признаться, очень ничего! Но...
   - Пошли, - кивнул в строну лестницы Тром.
   Они втроем поднялись в мастерскую и остановились у высокой картины. В центре холста зияла дыра, и очень-очень странная дыра. Контур женщины, прикрытой простыней.
   - Ух ты! - медленно и раздельно сказал Орголей. - Не может быть!
   - Вот так, - сказал Тром. - Но ты обещал.
   - Обещал, обещал... - Орголей потрогал края дыры. - Какая гладкая! Черт, Тром, теперь я вспомнил, где я ее видел! Но ты... Ты же...
  
  
   - Тром, ты теперь точно миллионер! - Орголей схватил чашку кофе, потерявшуюся в его руке, и выпил ее залпом. - Ты понимаешь, как теперь подскочат в цене твои картины?
   - Да, - кивнула Риста. - Я понимаю...
   - Тром! Ты же теперь попал в среду избранных! Армин в одиннадцатом, Стомрон в девяносто седьмом, Прадио в сорок третьем, Издаира в конце третьей эры! И Тром! Когда у них оживали картины, это был бум! Настоящий бум! Твои картины взлетят в цене до небес буквально в течение трех дней!
   - Орголей, успокойся! Нам бы сначала разобраться с Марите...
   - А что тут разбираться! Ты и Марите, вам... Постой! - Орголей вдруг утих. - Ты же только женился. Вы же только поженились, ребята!
   - Ты еще помнишь? - невесело усмехнулась Риста.
   - Тром, ты же рисовал ее для себя, ведь так? И ведь, если я не ошибаюсь, ты нарисовал ее давно! Почему же только сейчас?
   - Видимо, у меня получилось что-то не совсем так, как у Издаиры.
   Орголей сел.
   - Вот это проблема... И как... Что вы будете делать? У нее же... А какие у нее самой намерения-то? Чего она вообще столько ждала? Чего она вдруг опомнилась?
   - Да чего опомнилась! - воскликнула Риста. - Она картина, понимаешь! Была картиной! Что она могла думать? И что она вообще думает! Она же нарисованная!
   - Я живая, - тихо сказала Марите.
   Никто не заметил, как она вошла.
   - Безусловно! - почти крикнула Риста. - И мы все живые! Только мы все родились, старели и умрем! А ты?
   - Риста, успокойся.
   - А что успокаиваться! Я спокойна! Это я, я двадцать лет ждала! Двадцать лет смотрела, как уходит мимо жизнь и счастье! Двадцать лет вокруг тебя! Все для тебя! Столько сил и столько слез! Двадцать лет одна, все ждала, когда ты, наконец, поймешь, что только я сделаю для тебя все! Что только я всегда буду с тобой! И тут эта картина оживает! Ей, видите ли, стало одиноко! Убирайся обратно, ты, тряпочная кукла!
   Тром схватил Ристу и прижал ее к себе. Ручьем полились слезы.
   - Да, уж... - пробормотал Орголей. - Понимаешь, как все сложно?
   Марите смотрела, как Тром утешает жену, и маленькая слезка катилась у нее по щеке.
   - Это я! Я всегда любила тебя! Я всегда была тебе нужна! - вдруг закричала она и кинулась вперед, сжав кулаки.
   Ее остановил Орголей.
   - А вот этого не надо! Успокойся! Стой!
   Марите тщетно пыталась вырваться из его рук.
   - Стой! Черт, ну-ка, пошли отсюда, - он твердо схватил ее за плечи и повел наверх, в мастерскую.
  
  
   - Поход по магазинам отменяется? - спросил Тром.
   - Какие магазины! Ты же не хочешь, чтобы я толкнула твой шедевр под машину?
   Риста сидела перед зеркалом и вытирала белым платком красные глаза.
   - Может сдать ее Орголею на время? Он не постесняется поводить ее по женским магазинам.
   Риста обернулась.
   - Я всегда знала, что ты такой... Что тебе все до лампочки. Ничего серьезного... Но в этот раз, сейчас ты должен понять!
   - Что понять?
   - Что все серьезно! - снова взвилась Риста. - Что все это не какой-то курьез! Шутки здесь не помогут!
   Он пододвинул стул и присел рядом, обняв ее за плечи.
   - Это, видимо ты не понимаешь. Никакой проблемы нет.
   - Нет?! Да вот она проблема! Ходит и разговаривает! Ей нужен ты, разве непонятно? Она хочет... Неизвестно, что она думает! Может, она прирежет меня во сне! И ты...
   - Что я?
   - Ты смотришь на нее, как на... Ты всегда хотел этого! Всегда ждал! Даже вчера, ты смотришь всегда на эту картину, как на потерянное счастье! У тебя такое лицо...
   - Да, я потерял это счастье, - согласился Тром.
   - Вот... - Риста бросила платок, закрыла лицо руками, и снова потекли слезы.
   Он погладил ее по плечу:
   - Ты все не понимаешь. Теперь ты мое счастье.
   Она ткнулась ему головой в плечо, не желая успокаиваться.
   - Почему? Почему ты не делаешь ничего?
   - А что мне делать? Вызвать полицию? Пригласить адвокатов? Чего доброго, признают ее моей наследницей и назначат содержание.
   Риста вскочила и ударила его кулаком в грудь:
   - Ты все смеешься? А я? Как мне теперь быть, ты подумал? В доме женщина, которая всегда была тебе нужнее, чем я! Объявилась, чуть увидев соперницу! Вылезла!
   - Риста, прекрати, - Тром протянул руку. - Сядь. Я же говорю тебе. Все! Она опоздала.
   Риста вытерла слезу. Посмотрела ему в глаза.
   - Обещаешь?
   - Что?
   - Поклянись, что она не встанет между мной и тобой.
   Тром пожал плечами:
   - Только не по моей вине. Возможно, она попытается.
   - Ты... ты останешься со мной, или... Она...
   - Ты, - он улыбнулся. - Я уже выбрал. Ты, и никто кроме тебя.
   Чувства столь преполняли Ристу, что словами их выразить было невозможно. Последовала сцена с всхлипами, бессвязными обрывками фраз и элементами эротики. Чудо на время было позабыто.
  
  
   - Это чудо! - объявил Орголей. - Черт, нет слов!
   Тром вошел в мастерскую и застал их двоих в разглядывании других картин, большей частью незаконченных.
   - Надеюсь, ты не передумал насчет эксклюзива?
   Тром покачал головой.
   - Что вы делаете?
   Орголей улыбнулся.
   - Мы решили поискать еще картины, которые могут ожить. Как насчет этой?
   Черный каньон улицы меж высоких домов, едва порывающийся сверху свет, встреча мрака и неба. В солнечном пятне двое - мужчина и женщина, держатся за руки и смотрят друг на друга, бесконечно радуясь этому свету и друг другу. Небо вверху недорисовано, и правда - совершенно непонятно, какое оно должно быть, чтобы вписаться в гармонию картины.
   - Орголей, есть просьба.
   - Хорошо, - кивнул он. - Если это только не просьба одолжить сто миллионов.
   - Марите, побудешь здесь одна?
   Марите, словно во сне, обернулась от картины и кивнула.
   - Что? - спросил Огрголей, когда они вышли на площадку перед лестницей вниз.
   - Возьми ее домой. На время.
   Орголей приподнял брови.
   - Иначе Риста просто убьет ее, - сказал Тром. - Тебе разве не интересно будет...
   - Тром, ты неправ, - покачал головой Орголей.
   - То есть?
   - Во первых, она... Она же не жила никогда! Она живет всего первый день! Ей нужен кто-то, кто приведет ее в этот мир, и это не могу быть я. Ей нужен ее создатель. Да она и не пойдет никуда из этого дома! Веришь мне, нет, она устроит такую истерику!
   Он посмотрел на прикрытую дверь.
   - Во вторых, ты же меня знаешь. Если я приведу домой какую-то женщину, это не останется незамеченным. Слухи разлетятся по городу со скоростью звука. Ее же никто не знает, и тут такого напридумывают! Что я им скажу? Всем этим любопытным, пронырливым, ха-ха, таким же, как и я. Они тебе ведь ничего не обещали, и кто даст гарантию, что ее кто-то не узнает?
   - Значит, нет?
   - Если не хочешь неприятностей, лучше тебе придумать что-то другое.
   Тром посмотрел вниз через перила, почесывая подбородок.
   - Ты не знаешь, случайно, прецедентов, когда бы этих... "вышедших" удавалось загнать обратно?
   Орголей хмыкнул:
   - Давно я тебя знаю, Тром... И все время удивляюсь. Нет ничего, чтобы тебя выбило из твоего "как-нибудь разберемся" состояния. Тут такое случилось, любой бы впал в панику, метался бы, делал глупости. А ты просто пытаешься выпутаться, как будто это еще одна обычная ежедневная проблема.
   - Так так оно и есть, - в свою очередь усмехнулся Тром. - Это просто проблема. Она имеет решение. Вот и все.
   - И никаких переживаний? В конце-концов, это ведь она занимала твои мысли долгие годы. Она думает, что ее смысл жизни в тебе, спроси ее. Больше она ничего не знает. Она думает, что стоит вам раз обняться, и все! Все будет забыто, Риста к чертям! Весь мир к чертям. Только она и ты, и мир полный счастья. Это не просто проблема, которая имеет решение, это проблема, решение которой изменит судьбы!
   - Умеешь красиво говорить, Орголей, - кивнул Тром. - Но мир, полный счастья был возможен двадцать лет назад. Может быть, десять лет назад. Но не сейчас. Сейчас это просто проблема.
   - И как ты ее будешь решать?
   - Пока не знаю. Пока мне надо как-то разделить их.
   - Ристу и Марите?
   Тром кивнул. Помолчал. Потом повернулся к Орголею:
   - Оставайся!
   - Что?
   - На пару дней. Поживи здесь. Вон, видишь, там отличная комната.
   - Зачем я здесь? - удивился Орголей.
   - Затем же, зачем и сейчас. Ты... Спасибо тебе, ты так вовремя ее перехватил там, внизу. При тебе Риста не будет так сильно скандалить, и... Я не хочу оставлять Марите без присмотра.
   - Черт!
   Орголей посмотрел на дверь предлагаемой ему комнаты. Вздохнул.
   - Хотел бы я, чтобы это у меня вышла из картины такая девушка!
   Тром улыбнулся:
   - Биологически она младше тебя на двадцать лет. Физически - на все сорок. Малолетка.
   Орголей, хмыкнул, потом расхохотался.
   - Ну, что скажешь?
   Орголей помотал головой:
   - Ну, я, так и быть, соглашусь. Но одно условие: я съезжу домой, привезу мой фотоаппарат и компьютер.
   - Согласен, - кивнул Тром.
   - И еще... Если я вдруг... уговорю эту твою "малолетку" забыть тебя вместе со мной, ты не будешь против?
   Тром тихо засмеялся:
   - Я буду тебе только благодарен.
  
  
   Внизу они встретились.
   - Риста? Ты уходишь?
   - Я пойду в магазины. Нужна же ей какая-то толковая одежда.
   - Одна?
   - Одна, пусть продавцы удивляются. А ты, Ороголей? Пошел строчить статью?
   Орголей улыбнулся:
   - Нет, уважаемая хозяйка. Я скоро вернусь. Тром предложил мне пожить немного у вас. Побыть стенкой между двумя разъяренными дамочками.
   - Тром! Это...
   Тром чмокнул ее в щеку:
   - Разве это не разумно, милая? Нам сейчас очень нужен кто-то вроде Орголея. Надежный и сообразительный.
   - Ох, спасибо, Тром!
   - Это Орголей-то надежный и сообразительный? - фыркнула Риста. - Да он с этого нашего приключения выгоды себе больше возьмет, чем в удачный день на бирже!
   - Каждому свое, - согласился Тром. - Все равно журналы и газеты сделают из этой истории что-то такое, что будет нужно им. На Орголея хотя бы можно надеяться.
   Риста снова фыркнула.
   - Надеяться на тебя? Ты напишешь хоть слово правды?
   - Только правду, Риста. Я всегда верен правде. И можешь на меня надеяться.
   Она слабо улыбнулась, и надела черные очки.
   - Надеюсь, ты подвезешь меня до Седьмой улицы?
   - Без проблем, леди. Прошу.
   Закрылась дверь, и Тром остался один. Он вздохнул и посмотрел наверх. Заглянул в ванную, умылся холодной водой, тщательно вытерся полотенцем, и пошел в мастерскую.
  
  
   Марите нашла еще одну старую незаконченную картину. Она разглядывала ее, слегка касаясь пальцами.
   Город, больше сказочный, чем реальный. Высокие дома, стеклянные фасады с колоннами. Набережная, мощенная розовым камнем, со скамейками и разлапистыми деревьями, совершенно безлюдная. Едва начавшийся вечер, солнца не видно, но понятно, что оно клонится к закату - это чувствуется в облаках. Бьющие в каменный берег волны, высокие брызги. Наброски лодок и какая-то недорисованная башня на заднем плане. Линия горизонта в соединении моря и неба непроработана, краски нанесены грубо.
   - Марите... - сказал Тром.
   - Ты дорисуешь ее? Она должна быть прекрасна.
   - Марите, нужно поговорить. Серьезно.
   Она обернулась и подошла к нему. Протянула руку, легко коснулась щеки.
   - Что нам делать?
   Тром вздохнул, накрыл ее руку своей.
   - Что же ты наделала?
   - Разве не этого ты хотел?
   Голос у нее был приятный, гораздо приятней, чем у Ристы. Но очень тихий, несмелый.
   - Хотел... Когда-то.
   Они глядели друг другу в глаза. И Тром видел там что-то далекое-далекое. Свою боль.
   Он убрал ее руку со своей щеки:
   - Ты... Ты не могла сделать ничего хуже.
   - Что? - губы Марите задрожали. - Ты не рад? Не рад, что я пришла к тебе? Ты больше не любишь меня?
   - Люблю?! - Тром, наконец, взорвался и заорал. - Ты о любви говоришь? Я уже думаю о том, не ненавижу ли я тебя! Ты, принесла в мою жизнь больше боли, чем кто- либо другой! Больше, чем любой живой человек на этой планете!
   - Я? - Марите опустила увлажнившиеся глаза. - Как я могла? Я же всегда любила тебя! Всегда!
   - Любила?! Ты!! Как? Каким образом? Ты нанесла мне два удара, которые были больнее, чем разрыв сердца! Больнее, чем тысячи ножей, чем самый жуткий огонь! Почему ты не вышла тогда, когда я сидел ночами напролет перед этой картиной, когда я плакал, моля всех богов позволить тебе выйти? Почему?! Я хотел лишить себя жизни, я думал, что никакая другая женщина не сможет быть рядом со мной, я потерял три года жизни рядом с тобой! Почему?! Куда ты смотрела все это время своими синими глазами?!
   Тром отвернулся и сжал кулаки. Марите беззвучно плакала.
   - И сейчас! Сейчас! Почему сейчас?! Я нашел свое счастье. То счастье, которое могло бы наступить раньше, не будь тебя! Не будь твоего невидящего взгляда! И теперь ты говоришь, что любишь меня? Я..! Ты нанесла мне второй удар сегодня! Я был так счастлив утром, и вот пришла ты, и все разбила! Знаешь почему?
   Тром, тяжело дыша, обернулся, увидел сотрясающуюся в рыданиях Марите, и вдруг успокоился. Он сел на маленькую табуретку, скрестив ноги. Хмуро посмотрел на Марите и сказал:
   - Я смирился с тем, что ты никогда не выйдешь. Понял, что это невозможно, и это не про меня. Мне стало как-то... проще. Ты - всего лишь картина. Я не сумасшедший, и не гений. Ты была лишь временным наваждением. Так я думал.
   - Я - живая! - тихо сказала Марите. - Я всегда была живая. Всегда, с самого начала.
   - Да? - Тром грустно-грустно усмехнулся. - А я вот стал жив только недавно. И не благодаря тебе. Можешь звать меня отцом. На большее не рассчитывай.
   - Но... - она подняла мокрые глаза. - Ведь я родилась не для этого! Ведь я родилась для тебя! Чтобы быть с тобой! Всегда! Вечно!
   Тром покачал головой.
   - Если бы ты не вышла, ты бы осталась со мной вечно. Но ты вышла. Вылезла из этой проклятой картины, и знаешь, что? Это означает, что ты могла выйти и раньше. Что это было возможно и двадцать лет назад. Но ты просто смотрела и молчала. Ты предала меня.
   - Нет!
   - Да. Ты предала мою любовь, и теперь ты не к месту. Ты опоздала.
   - Нет!!
   Она упала на колени и зарыдала в полный голос.
   - Ты принесла мне только боль, много боли, - Тром встал. - Надеюсь, я хоть немного отплатил тебе.
  
  
   - Орголей, ты быстро.
   - Черт, Тром, тебя прямо трясет! Что случилось? Да ты весь серый!
   - Ничего... - Тром сел на диван. - Надо просто успокоиться.
   - Что случилось? Где Марите?
   - Наверное, наверху. Я... Я говорил с ней. О нас, о том, что было. Это был... очень тяжелый разговор.
   Орголей нахмурился:
   - Зная тебя, ты высказал ей все в лицо. Видимо, посоветовал залезть обратно в картину.
   - Что-то в этом роде, - кивнул Тром, подняв глаза. - Помоги мне, Орголей. Мне очень тяжело.
   - Я уже здесь, Тром. Все, чем могу. Ты... - Орголей замялся. - Позволь спросить. Скажи честно, открыто. Ты уверен, что Риста... больше нужна тебе, чем Марите?
   - Уверен? - Тром сжал и разжал кулаки. - Да пошла она к черту, эта Марите!
   - Тихо, Тром, успокойся. Ты бы сделал чего-нибудь. Чтобы занять руки и голову. Сделай кофе, например.
   - Да к черту кофе! Орголей! Не надо лечить меня! Ты просто помоги мне... помоги мне видеть ее как можно реже. И что бы она не наделала глупостей.
   - Черт! - Орголей встрепенулся. - Ты оставил ее наверху?
   Тром кивнул.
   - Одну, после всего, что сказал ей?
   - Да, я просто...
   - Черт!
   Орголей с грохотом кинулся вверх по лестнице.
  
  
   Когда пришла Риста, Тром стоял у камина и тупо смотрел на жиденький огонь.
   - Что случилось? - она бросила все сумки на диван. - Тром, что с тобой? Ты весь...
   - Это Марите... - тихо сказал Тром. - Она порезала себе руки и шею.
   - Что?
   - Она оставалась в мастерской, одна, там был нож, мой, для обрезки... Она порезала себе руки и хотела порезать горло, но... Орголей вовремя... она немного порезала себе шею...
   Тром неосознанно показал на себе.
   - И где они? Тром! Где они?! - Риста оглянулась. - Орголей? Его машины нет, он повез ее в больницу?
   - Да, - кивнул Тром. - Сразу. Замотал тряпками руки и понес ее в машину. Она не успела потерять много крови... Наверное... Кажется...
   - О, боги! - Риста села на диван и прикрыла лицо руками. - Разве можно было оставлять ее без присмотра?
   - Я... Я и не думал...
   Риста встала, потянула его за руку и усадила на диван рядом с собой.
   - Успокойся. Если ты говоришь, что Орголей успел вовремя, значит, опасности нет. До Мартайской клиники отсюда десять-пятнадцать минут езды. Ее спасут.
   - Я не думал... Не думал, что она сделает такое!
   Она обняла его:
   - Видишь, ты все-таки нарисовал живую женщину. Ты... Что ты ей наговорил?
   Тром не ответил. И Риста вдруг заплакала.
   - Что с тобой?
   Риста помотала головой и сквозь слезы выговорила:
   - Спасибо.
   Тром недоуменно погладил ее по плечу:
   - Что ты, милая? Ты чего, что случилось?
   Риста разрыдалась еще больше. Просто завыла в голос, вскочила, вытащила из сумки платок и закрыла им лицо. Тром посадил ее обратно на диван и попытался успокоить, что-то говоря.
   - Извини, - сказала Риста, вытирая слезы. - Просто накатило. Истерика какая-то...
   - Ничего. Успокойся. Это какой-то тяжелый день.
   - Знаешь, - она заглянула ему в глаза. - Если бы это не сделала она, это сделала бы я.
   - Ты убила бы ее? - поразился Тром.
   - Не ее. Себя. Ведь ты сказал ей, что не любишь ее, да?
   - Черт... - подавленное состояние Трома прошло и сменилось на какое-то тупое потрясение. - Ну вы, женщины, даете... Неужели ты способна на такое?
   - Я понимаю ее лучше, чем ты, наверное. И я ее не осуждаю.
   - Не осуждает она! Не вздумай только... Тогда Я сделаю что-то неправильное.
  
  
   Орголей был мрачнее тучи. Он пришел на кухню за завтраком для себя и Марите.
   - Вы двое, как видно, просто расслабились. Скинули девчонку на меня, и веселитесь!
   Тром пожал плечами:
   - Ну, мы же недавно поженились. Разве не так все должно быть у молодой пары? А мелкие неприятности... это просто мелкие неприятности.
   - Ничего себе мелкие неприятности! - Орголей накидал в поднос горку еды. - Человек чуть жизни не лишился, а у них это мелкие неприятности.
   - Не слушай его, - сказала Риста. - Мы все переживаем. Но что-то ты совсем потух. Как там она?
   - Она? - спросил Орголей и задумался.
   С тех пор, как он привез Марите из клиники, прошло уже двое суток. Два тихих, спокойных дня, даже очень спокойных. Риста и Тром занимались друг другом, настороженно прислушиваясь ко всяким неожиданным звукам. Все как-то перегорело в первый день, ни скандалов, ни разговоров "об этом" не хотелось. Лучше было сделать вид, что ничего необычного не происходит.
   Да и сама Марите не давала повода. Ее было не видно и не слышно. Она была то в мастерской, разглядывая картины, то в комнате у Орголея, где тот фотографировал ее, снимал на камеру и пытался разговорить. Вниз Марите почти не спускалась и избегала встреч с Тромом. Трома это устраивало.
   - На самом деле, плохо, - сказал Орголей. - Тиха, молчалива, словно все-таки умерла. Отвечает едва-едва, да и то, только на самые простые вопросы. Ничего не хочет. Смотрит в окно, и ничего не видит. Есть я ее просто заставляю. Спит... Практически вообще не спит. Вздремнет в кресле, и снова смотрит куда-то вдаль. Черт, я вчера ее заставил помыться, затолкал в душ насильно!
   Риста ахнула, прикрыв рот ладонью. Тром улыбнулся:
   - Да, ты всегда был бесцеремонным. И мыться ей помогал?
   - Фу ты! - сморщился Орголей. - Что ж я, воспользуюсь ее беспомощностью? Да она ж как ребенок, никакого понятия... Хорошо хоть, на горшок ее сажать не надо. Вот, отнесу, может, поест чего-нибудь.
   - Надо поговорить с ней, - решительно поднялась Риста. - Как женщина с женщиной. Объяснить... про жизнь, да про всякие бытовые мелочи. Пойдем, Орголей. И... нам столько еды с Тромом на пять завтраков хватает... Да ладно, не обращай внимания. Пойдем.
  
  
   Поздним вечером, даже, скорее, ночью, засыпая, Риста сказала:
   - Все-таки это неправильно.
   - Что неправильно? Неправильно то, что мы ничего не делаем.
   Тром перевернулся на спину:
   - Ты о Марите?
   - Да. Надо же как-то... Ты же говорил, что это просто проблема, которую надо решить. А сам просто забыл про эту проблему.
   - Да-а, - протянул Тром. - Такое было у меня благостное настроение, и что вас все время тянет поговорить по ночам?
   - И что вас все время тянет сразу же уснуть? - в тон ему спросила Риста. - Я беспокоюсь.
   - Беспокоится она! - Тром вздохнул. - Ладно, боюсь, ты побьешь меня, если я тебе сознаюсь.
   - Это в чем это еще?
   - Я постоянно думаю об этой проблеме. Но... решения пока нет. Все слишком сложно.
   - Сложно, - согласилась Риста. - Знаешь, я говорила с ней сегодня. Ну, так, обо всем. Когда речь зашла о... ну, о вас с ней, я ей сказала, что мир на этом не заканчивается, что она еще слишком мало знает, слишком мало видела. Говорила ей, что никогда нельзя так бросать все, может, где-то совсем рядом еще ждет тебя твое счастье, надо всего лишь походить вокруг кругами, ну и прочее в этом духе. Пыталась вернуть ее к жизни самыми красивыми словами. Такое ощущение, что я говорила на сцене перед пустым залом. Никакого отклика. Смотрит куда-то в окно, и о чем думает - непонятно. Только не о том, что я ей говорю.
   - Предлагаешь найти хорошего психотерапевта?
   Риста хмыкнула:
   - Для начала ей надо сделать хотя бы документы. Или позволить уже Орголею поднять шумиху вокруг всего этого. Он так и горит, прямо срывается с цепи.
   - Нет еще хотя бы пару дней, - взмолился Тром. - Мне надо морально подготовиться.
   - Это как же ты будешь морально готовиться? Я же говорю, что ты пытаешься отмахнуться от этого всего. Как будто не ты всему этому виной.
   - Ну вот, я еще и виноват!
   - Ну, прости, - примирительно сказала Риста. - Не виноват, но ты вызвал все это.
   - И мне, естественно, все и расхлебывать?
   - Тром, прекрати ты это! Я помогу тебе во всем, да и Орголей поможет! Да мало ли еще у нас друзей? Мы все поможем тебе, но... Ты скажи, что нам делать. Это ведь твоя... картина.
   - Черт!
   Тром встал с кровати и натянул штаны.
   - Куда ты?
   - Пойду, попью воды. Сбила ты мой сон весь...
   - Кофе только не додумайся на ночь выпить!
   - Хорошо, женушка, спи...
   Он поднялся этажом выше и тихонько подошел к двери комнаты, где жил Орголей. Прислушался. Тишина, прерываемая странными, ритмичными звуками... Тром хмыкнул - огромный журналист во сне по-детски сопел, и довольно громко. Если бы он храпел, дом, наверное, шатался бы.
   В мастерской сидела Марите. Перед той картиной, с городом, набережной, скамейками под мохнатыми деревьями и недорисованным морем. Тром от неожиданности вздрогнул.
   Она обернулась. Синие глаза были полны слез. По щекам бежали две тоненькие дорожки.
   - Марите... - сказал Тром. - Не спишь?
   Она покачала головой.
   - Что... Что ты делаешь здесь так поздно?
   Марите едва слышно всхлипнула, повернулась спиной.
   - Я мечтаю. Мечтаю о своей любви. Которая вдруг исчезла. Мечтаю быть с тобой, вот на этом самом берегу, пройтись вдоль этой набережной и увидеть, наконец, как солнце сядет. Увидеть звезды. И быть с тобой под этими звездами. Быть с тобой, когда солнце снова взойдет, и когда снова сядет. Всегда. Вечно. Вот моя мечта, которая умерла. Я не виню тебя. Моей вины здесь гораздо больше, я поняла это. Но... от этого не легче, от этого только сильнее хочется плакать. Я погубила все.
   - Марите...
   - Зачем вы остановили меня? Зачем я вам теперь нужна? Чтобы показать меня в новостях? Чтобы толпы людей приходили смотреть на меня и удивляться?
   - Марите...
   Она не слышала его:
   - Что на меня смотреть? Я просто тень! Я тень самой себя, от меня уже ничего не осталось. Тогда, когда я взяла этот нож, я все-таки умерла. И даже Орголей меня не спас. Я умерла тогда, когда мои руки были в крови, и заматывал их тряпками не ты, а Орголей. Тогда, когда он, а не ты понес меня на руках в машину. Я умерла там, в больнице, когда он был рядом со мной, а не ты. Теперь от меня осталась только тень. И этой тени все равно, что с ней будет. Осталась только какая-то несбывшаяся мечта, только какой-то смысл существовать, в надежде хоть иногда видеть тебя. Хотя бы просто тенью.
   - Я совсем не тот, каким был двадцать лет назад, - тихо сказал Тром.
   - Разве мне это важно? Ты был для меня всем. Всей вселенной, всем миром, абсолютно всем. Разве может вселенная измениться за двадцать лет?
   Тром покачал головой:
   - Эта вселенная изменилась до основания. А ты ничего не поняла. Это плохой разговор, Марите, и лучше я уйду. Спокойной ночи.
   - Постой! - она вскочила. - Постой... Тром...
   - Ну? - хмуро сказал он.
   - Можно... Я попрошу у тебя... Всего один раз... Один раз, на прощание ведь дарят... поцелуй.
   Тром замер... Тяжело вздохнул.
   - И ты никогда не будешь говорить мне о своей любви, - сказал он. - Это слишком... неприятно.
   - Вслух - никогда, - со слезами пообещала Марите.
   Он подошел к ней. Неуверенно положил руку на талию. Марите просто кинулась вперед.
   Что бы там не говорил Тром, это была бомба. Как большая атомная бомба - ослепительный свет, и весь мир меркнет от этого света, пропадает, гаснет. Ничего и никого - только двое.
   - Боль... - сказал Тром, оторвавшись, переводя дух. - Больше никогда. Прости, Марите, и ты меня. Я нарисовал тебя, не зная, что мне за это придется отвечать. Ты мой шедевр, и как творец, я в ответе за свои творения. Даже за самые лучшие. Прости, что нарисовал тебя такой... живой. Прости.
   Он вышел быстро и стремительно, чтобы она не видела, что и он тоже плачет.
  
  
   Риста стучалась в дверь мастерской:
   - Тром, открывай, что за дела?!
   Орголей, заспанный, потирающий глаза, вышел из своей комнаты:
   - Что за шум?
   Риста обернулась:
   - Он заперся там и не открывает.
   - Я работаю! - крикнул из-за двери Тром. - Не мешайте мне!
   - Ух! - Орголей потянулся, подошел и загрохотал своей ручищей по двери. - Тром, ты там, случайно не вздумал глупостей делать?
   - Я!! Работаю!! - раздельно крикнул Тром. - И хватит! Стучать!
   - Где Марите? - спросила Риста.
   - Марите? - поморщился Орголей. - Сидит в кресле, поджав ноги. Видимо, так всю ночь и просидела.
   Риста прошла в комнату и увидела Марите. Действительно, в кресле.
   - Ты не знаешь, что с Тромом случилось?
   - Нет, - тихо сказала Марите, не повернув головы.
   - Тром, ты точно работаешь? - спросил на всякий случай Орголей.
   - Да, черт побери!
   Орголей пожал плечами:
   - Может, оставим его, на самом деле?
   Риста посмотрела на дверь:
   - Он... никогда не закрывался, когда работал.
   - Знаю, - кивнул Орголей. - Видимо, сюрприз готовит.
   - Сюрприз?! Да хватит с меня уже этих сюрпризов!
   - Тихо, тихо, Риста! Пойдем лучше, посмотрим, что там с завтраком.
   - Ты же еще не умывался... - подозрительно сказала она, на миг забыв о Троме.
   - Ну, я там, на кухне ополоснусь. А зубы почищу после завтрака.
  
  
   Тром работал весь день. И всю ночь. Утром он встретил их внизу, с кружкой кофе в руках.
   - Тром, - сказала Риста. - Разве так можно? Весь день не ел, посмотри на себя! У тебя все лицо... Нельзя же так работать, на износ...
   Тром только кивнул, обнимая ее.
   - Э-э... - сказал Орголей. - Ты написал новую картину?
   - Да, - сказал Тром. - Сейчас... Выпью кофе и покажу. Позовите Марите.
   - Марите? - Орголей сглотнул. - Что-то не так? Ты что-то...
   Тром показал ему глазами наверх, и Орголей, кивнув, побежал.
   - Милый, - коснулась его лица Риста. - Зачем ты закрылся?
   - Нельзя было видеть этого раньше времени. Я... пойдем, ты поймешь.
   Они собрались вчетвером в мастерской. Одна картина была закрыта покрывалом. Марите оглядывалась вокруг, словно что-то искала. Орголей ковырялся с камерой.
   - Орголей... - сказал недовольно Тром.
   - Ты мне обещал, помнишь? Я просто сниму, как ты представляешь семье новую картину.
   - Семье?
   - Ну... нам всем.
   Тром вздохнул, и протянул руку к покрывалу.
   - Это та самая? - вдруг воскликнула Марите. - Ты дорисовал ее?
   - Да, - сказал Тром и открыл картину. - Вот.
   Картина была дорисована. И даже более того. На набережной теперь стоял молодой человек, одетый в красное с черным, с длинными, до плеч волосами и тонкой бородкой. Расслабленная поза выдавала все-таки какое-то скрытое напряжение, глаза смотрели прямо из картины и были полны ожидания.
   - Опять шедевр? - спросила Риста. - Это же ты!
   - Это я, - кивнул Тром.
   Он подошел к Марите и легонько подтолкнул ее к картине.
   - Это я, каким я был двадцать лет назад. Полный надежд и силы. Вот кто тебе нужен, а не я. Вот, кто тебя ждал, и ждет до сих пор. И теперь твоя очередь. Делай что хочешь. Говори с ним, плачь над ним, умоляй его выйти из картины. Он весь твой. Он принадлежит только тебе, весь его мир в тебе, вся его вселенная. Он ждет только тебя. И теперь только твои силы смогут что-то изменить. Не знаю, сколько ты будешь ждать, но... можешь приходить сюда каждый день. Можешь забрать эту картину куда-нибудь. Это все твое.
   Риста судорожно вздохнула.
   - Тром...
   - Ничего, Риста. Я, думаю, это правильно.
   Марите подошла к картине, легонько, как она это делала уже не раз, коснулась ее. Погладила лицо нарисованного Трома, прикоснулась к холсту лбом...
   Орголей едва не уронил камеру. Картина вдруг ожила, забились о каменный берег волны, зашумел прибой, зашелестели деревья. Молодой человек словно проснулся, тряхнул волосами, увидел Марите, улыбнулся, протянул руку, шагнул вперед... Она вскрикнула, прижала руки к лицу, покачала головой. Он шагнул еще вперед и приглашающе кивнул. Настойчиво тянул руку, которая, казалось, сейчас выйдет из картины. Марите глубоко вздохнула, сделала шаг, еще один... и пошла по каменной набережной к нему.
   Они обнялись так, словно в этом был смысл всей их жизни, отстранились, чтобы видеть глаза друг друга, и застыли. Весь их мир застыл. Перестали шуметь волны, перестали шевелить ветвями деревья. Два человека были там, взявшись за руки, смотря друг на друга самыми счастливыми глазами, какими только можно себе представить.
   - Тварь... - едва слышно сказал Тром. - Какая тварь...
  
  
   Тяжелая хандра затянулась у него на целую неделю. Орголей тихонько сидел на кухне и смотрел, как Риста готовит кофе.
   - Как Тром?
   - Плохо, - повела она плечом. - Я уже устала что-то делать. Ест еле-еле, постоянно лежит в кровати и смотрит в потолок.
   - Понятно, - сказал Орголей, принимая чашку. - А как ты сама?
   - Да как, - она неопределенно поморщилась. - Время летит, как сумасшедшее. Все эти выставки, репортеры, доктора наук и философии, радио, телевидение, пресса... Вертится, крутится... Вчера какие-то химики весь день собирали что-то в той комнате. Перетрясли всю ее одежду, оторвали кусочек от той простыни, в которой она вышла. Сплошные экспертизы! Нашли несколько микроскопических кусочков ее кожи. Говорят, они Мартайскую клинику всю перевернули, достали образцы ее крови и теперь в каком-то недоумении.
   Риста вздохнула.
   - Знаешь, это ведь чудо, - сказал Орголей.
   - Ты только понял это?
   - Да, вот только вчера. Знаешь, это ведь журналистика, все эти события... Если ты все это видел, да еще и снял на камеру, это уже как-то и воспринимается по-другому. Как будто простой репортаж, ну, немного необычный. А вчера... я понял, что это действительно чудо, что такого больше не повторится, при моей жизни уж точно, и уж точно я не буду этому свидетелем. Они ведь все сейчас... все эти репортеры, ученые... они понимают, что самое важное они пропустили, что самое-то чудо прошло мимо них, рядом, но они его не заметили. И теперь по горячим следам пытаются хоть чуть-чуть прикоснуться к нему. А я... я был тут, и видел это все своими глазами, и мне не нужны никакие доказательства, никакие экспертизы. Спасибо вам... спасибо, что позволили мне... Быть тут. Это... самое большое событие в моей жизни. Благодаря вам, я...
   - Орголей, прекрати! - Риста прикрыла глаза рукой. - Не хватало еще, что бы и ты тут... и так тяжело. Тебе ведь тоже много слов благодарности от нас надо принять. Ты спас ее, когда она... Да и вообще. Перестань, Орголей.
   Послышались шаги на лестнице.
   - Тром!
   Тром, как ни в чем ни бывало, прошел к столу и подхватил из вазочки печенье.
   - Тром, да ты даже побрился! - удивилась Риста. - Это что это, вдруг?
   - Все нормально. Я решил, что хватит этой всей ерунды. Если о каждой пакости в жизни переживать, лучше сразу стреляться. Как жизнь, Орголей?
   Орголей улыбнулся:
   - Нормально. Благодаря вам, в том числе. Ты и вправду бросил хандрить?
   - Бросил, не бросил... Надоело, вот и все.
   Тром сел на стул. Посмотрел на Ристу.
   - Вот, - сказала она, ставя перед ним кружку. - Я уж думала, потеряла тебя надолго.
   Он усмехнулся:
   - Куда ж от тебя денешься. Спасибо. Так что, Орголей, рассказывай, как твои дела.
   Орголей принял от Ристы другую кружку, кивнул с благодарностью и замялся:
   - Ну-у... Я ж говорю, нормально. Пока ты тут... мы с Ристой тебя раскручиваем. Пресса, радио, телевидение. Все только о тебе и говорят, я в том числе. Как... так сказать, друг семьи, имею некоторый успех. Всякие шоу, выступления, интервью, статьи.
   Орголей, пожал плечами, как бы извиняясь.
   - Естественно, материально вознагражден, вот, машину новую купил. Я бы, хм... поделился с вами своими гонорарами, да понимаю, что вам это будет как капля в реку.
   Тром посмотрел на Ристу:
   - Что, и вправду так все хорошо?
   Она отвернулась, пряча улыбку:
   - Да как, хорошо! Все картины, которые ты мне отдал, уже давно раскупили. И за большие деньги. Галереи мои пухнут от народа, обе картины по миру путешествуют. Сейчас на Дальнем Западе.
   - Обе? - удивился Тром. - Как это, обе? И та, с... дырой?
   Риста кивнула:
   - Я ж тебе говорила, не помнишь? Эффект такой. Все сначала смотрят на эту, с дырой, потом на ту, с набережной. Их и выставляют всегда друг против друга.
   - Вот ведь... - качнул головой Тром.
   На минуту повисла тишина.
   - Да что мы, как на кладбище! - не выдержал Орголей. - Все ведь хорошо? Ну?
   - Да хорошо, конечно, - согласился Тром. - Рад за тебя, Орголей.
   - И я за вас, еще как рад. Вы это, не смотрите такими глазами. Тром! Раз уж ты побрился, может, выйдем из этого дома? Развеемся? Черт, я же не сказал! Я же еще катер купил, небольшой такой, прогулочный. Поехали со мной, проверим, что как? Я сам еще не катался, вот только все бумажки оформил! Поехали, а?
   Тром с Ристой переглянулись.
   - Ну... не знаю, - сказала Риста. - Дел, вроде, полно...
   - Да какие дела, Риста! Бросай все, уже посерела вся от забот.
   - Орголей! - улыбнулся Тром. - Потише, жену-то мою не обижай. Выглядишь прелестно, дорогая.
   - Я только со съемок, там меня гример обрабатывал. Но все равно спасибо. Так ты как?
   Тром пожал плечами:
   - Ну, если катер совсем новый, да если погода не подведет...
   Орголей вскочил.
   - Да ты выгляни в окно! Погода - сказка! Понеслись! Даю вам полчаса на сборы...
  
  
   Все вернулось на свои пути. Год прошел в шуме, суете и под вспышки камер. Хмурые осенние дожди сменились белыми сугробами, потом весенней грязью Новое лето принесло на эти берега тепло и легкий ветерок. И все стало, как прежде. Журналисты стали писать о политике и спорте, телевидение вновь стало снимать катастрофы и убийства, толпы больше не ломились в музеи и галереи.
   Обе картины вернулись в большой дом, где Тром все так же проводил время на третьем этаже. Если хотелось, то работал. Если не хотелось - не работал. Но каждый вечер он проводил там полчаса. Риста старалась не мешать.
   Поначалу.
   - Тром, сколько можно!
   - Сейчас, иду.
   - Что иду?! - Риста уперла руки в бока. - Чего ты их разглядываешь постоянно?!
   - Ну, это же мой шедевр...
   - Слышала я эти сказки! Что ты все сидишь и смотришь, смотришь?! Ладно бы рисовал что-нибудь!
   Тром невесело усмехнулся:
   - Ты же знаешь, я теперь величина гигантская. Если я просто нарисую черный кружок, за картину отвалят пару миллионов.
   - И что теперь? Это повод отдыхать бесконечно? Ты не нарисовал ничего толкового за этот год, сплошная чушь!
   - Риста, не надо так...
   - А что, неправда? Эти уроды с толстыми кошельками, конечно, все что угодно у тебя купят, но люди-то ждут от тебя настоящих картин! Таких же шедевров, новых, настоящих!
   - Какие люди, Риста? - Тром посмотрел на нее потухшими глазами. - Кому они нужны? Какие шедевры? Разве я могу нарисовать что-нибудь лучше?
   - Да хотя бы мне нужны! Разве я уже не значу для тебя ничего?
   - Риста, успокойся, пожалуйста!
   - Да как я могу успокоиться! Сколько ты еще будешь ходить сюда и плакать над своей несбывшейся мечтой? Что?! Думаешь, я не знаю? Думаешь, я не вижу?! Да вижу я все, все понимаю! Хотел отомстить бедной девочке, да не получилось?! И вот теперь сидишь, и сам себя жалеешь?!
   - Ах, теперь она уже бедная девочка! Да не ты ли ее куклой тряпочной называла? Не ты ли... А!
   Тром махнул рукой и отвернулся. Риста помолчала, и взялась за ручку двери.
   - Ты прав, Тром. Нечего нам из-за картины ссориться. Если хочешь поплакать тут перед сном, твое право. И... не приставай ко мне сегодня ночью.
   Вышла.
  
  
   Она проснулась ночью от ощущения жуткой горечи. Повела рукой. Трома рядом не было. Встала, накинула халат, спустилась по лестнице.
   Тром сидел перед камином и действительно плакал.
   - Ты чего? - спросила Риста. - Зачем огонь по ночам разводишь?
   Тром не ответил.
   - Ну, ладно, Тром, что ты, в самом деле... - она села рядом и обняла его. - Ты извини, за это... Ну, что ты как маленький?
   - Последний раз, - тихо сказал Тром. - Можно?
   - Последний раз что?
   Взгляд ее наткнулся на горящий край холста в камине.
   - Ты чего, Тром?! - спросила она, испугавшись, - Ты... ее? Зачем?
   - Это просто проблема, - сказал он. - Проблема, и ее решение. Я... я решил, что так будет правильно.
   Риста прикрыла рот ладонью.
   - Но, ведь это же был твой шедевр! Как ты мог...
   Тром улыбнулся, сквозь слезы.
   - Шедевр... Нарисую еще. Другие и лучше. А это... Я уже говорил тебе это. Я потерял это счастье. Теперь мое счастье, это ты. И чтобы никаких больше ссор из-за картин. Никаких сцен. Только ты и я.
   - Да я же... Как я могла, ты ведь... Ну не так же!
   - Да именно так! Чтобы навсегда! Черт, никогда не думал, что моя жена будет ревновать меня к моей картине!
   Тут Риста разревелась, за компанию.
   - Тихо, Риста, тихо. Все хорошо.
   - Ты... ты...
   - Я не спятил, если ты это имеешь в виду. Я все понимаю. Нечего мне жить в двух мирах, все равно, рано или поздно, надо было бы выбирать. Лучше сейчас, чем потом.
   - Я... Я люблю тебя.
   - Риста, - он крепко обнял ее. - Есть такая задумка... Чтобы на картине, на большой скале, высоко над бьющимся морем, мы с тобой. Такие, как сейчас. Вместе, обнимаясь, радостные, счастливые. Только ты и я. Всю душу в нее вложу! Так нарисую, что нам тем, на картине, тысячу лет будут завидовать, миллионы людей захотят оказаться там вместо нас... Риста... Милая...
   Тром смотрел на догорающие обрывки шедевра, и слезы на его щеках подсыхали.
   - Не вздумай, - всхлипнула Риста, - больше ничего сжигать.
   - Да вот еще! - ответил он. - Все что можно, уже сгорело. Все, что было... Пошли спать. Хватит этих слез. Мы же с тобой счастливые люди, да?
  
  

(с) 2006 А. Север.

Май 2006г. Сказка о художнике.

версия 1.01 (com. fan) 05.2006

  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"