Аннотация: Китайцы запустили солнце в космос... :) Грелочный рассказ, до финала не дотянул - 11 место в группе.
Десятое солнце стрелка И
Где стрелой сбил солнце И? И где вороны той перо?
Цюй Юань, "Вопросы к небу".
1. Солнечный ворон
Иероглифы стандартного запроса вспыхнули золотом на прозрачной плоскости монитора и сразу погасли. Получив автоматический ответ на требование, стационар слегка изменил орбиту согласно советам коррекционных модулей. Старший наблюдатель И откинулся на парящую в воздухе подушку, рассеянно наблюдая за вращением мира вокруг орбитальной станции. Приятно ощущать себя в центре вселенной, даже если вращаешься ты сам. Но иллюзия для нас подчас реальней действительности, разве не так?
Умная машина все делала сама. Наблюдатель И, протянув руку за чашечкой чая, нечаянно стукнул о тонкий фарфор символом власти - перстнем слоновой кости на большом пальце. Раздался нежный мелодичный звон. И подумал, что вся его профессия, как и профессия остальных тридцати членов группы, как и профессия наблюдателей других смен - заключается, в сущности, в созерцании созерцаемого. На памяти И самый большой аврал случился, когда восьмой стационар не смог раскрыть зеркало - пришлось высылать бригаду техников. Полдня Срединный архипелаг оставался без "солнца". Об этом писали и судачили еще добрых два года.
Поэтому И сейчас сидел, скрестив ноги, и пил душистый кипяток, не утруждая себя вставанием с циновки и шествованием в чайную комнату. Пить чай, наблюдая за звездами и разворачивающимся Зеркалом было куда увлекательней.
А за окном разворачивалась потрясающая воображение панорама. Захватывающая красота создания человеческого гения могли устыдить мироздание. Стационар Љ5 парил над полюсом, не давая континенту и архипелагу покрыться километровыми толщами льда. Поэтическое настроение напомнило И почти забытую легенду о том, что некогда Поднебесная вращалась в системе множества солнц, отчего люди никак не могут привыкнуть к одному-единственному. И потянулся было за кистью и планшетом, но стало лень. Наблюдатель продолжил созерцать мощь и полет человеческого разума.
Искусственное солнце представляло собой огромное зеркало, всегда обращенное в Понебесной. За ним располагался шаром жилых помещений, телескопов, лабораторий, портов и заводов, где в невесомости создавались уникальные вещества. На внешней стороне каждого из стационаров, обращенной к космосу, сиял золотой трехногий ворон, символ управляющей компании Сихэ и Ди-цзюнь. Эта же птица являлась и символом подразделения, обслуживающего все девять станционаров - "Золотых Воронов".
Сейчас сквозь дымчатую завесу фильтров И наблюдал, как в очередной раз пятое "солнце" развернуло свой сияющий щит, посылая в Поднебесную фотоны живительной энергии. Пискнул "гонец", принимая очередное письмо. Наблюдатель кивнул, и услужливая программа развернула перед ним послание от сына. "Отец! Я горд, что могу тебе сообщить, что выучил на прошлой неделе триста иероглифов, а мои мышцы, несмотря на невесомость, увеличились в объеме. Конечно, это и за счет геноформирования тоже, но я все-таки думаю, что сыграли свою роль и постоянные занятия на тренажерах. Уровень моей реакции возрос на семь процентов. Когда я стану Солнечным Вороном..."
И улыбнулся. Как не хочется разрушать мечты сына, но ведь когда-то это будет сделано... Ведь благодаря всем этим голо дети рисуют Солнечных Воронов этакими божественными героями, сверхсуществами - а Солнечные Вороны сидят, пьют чай и считаю звезды, потому что мух на станции давно всех передавили от скуки... Сидишь и смотришь, как льются по экранам потоки данных, и все автоматическое, ничего делать не надо. Кисть зависла над планшетом, готовясь вывести первые иероглифы ответа. Сначала ответ направится сыну, на Стационар Љ2, затем надо узнать, как дела, у школьного учителя мальчика. А потом позвонить Чанъэ. И с удовольствием бы сделал это прямо сейчас, но он звонил жене чашку чая назад. И относился к супруге с такой безграничной нежностью, что столь явная демонстрация интимных чувств на людях уже вызвала пересуды. Но приятно было сознавать, что в конце этого утомительного двухсуточного дежурства он вернется в родной дом. Скоро перелеты на орбитальный комплекс еще больше упростятся, и срок дежурства, надо думать, сократится. Ведь еще пять лет назад он составлял семь дней. А скоро, быть может, И сможет обнимать жену каждый вечер.
- Все сидишь и созерцаешь?.. - золотой ворон на черном комбинезоне Ли зорко оглядывал И. Сам Ли с училища заметно располнел и вид имел совсем Золотому Ворону не соответствующий. Нашивка облепляла мясистую грудь стандартным клеймом. А у И нашивку на комбинезоне И вышивала жена... и трехногая птица горела золотыми нитками, как живая, согревая сердце теплом семейного очага.
- Предаюсь философским размышлениям, - ответил И. - Думаю, к примеру, что нельзя было более удачно назвать нашу планету, как Поднебесной. Передает суть...
Ли пожал плечами.
- Полагаю, что у других народов существуют не менее точные названия для нашей планеты.
Бронзовый шарик со звоном скатился из пасти дракона, и И набрал команду инспекции. Пришло время проверять ситуацию по секторам. Янгу, Сянь-чи, Цюйа, Бэйцюань, Синьчэ, Юйюани, Мэнгу... Стационары зависли в своих зонах. Все идеально и не требует коррекций.
- Запрос с четвертого стационара, - сказал Ли. - К "солнцу" просит разрешения пристыковаться частный модуль.
- Кто?
- И так видно - госпожа Сихэ, - ответил Ли, приближая изображение. Шесть драконов на борту ясно свидетельствовали о принадлежности транспорта.
- Вижу. Но все равно прими пароль по стандартной процедуре. Госпожа Сихэ любит, когда все по правилам. Она же сама эти правила и придумывала...
- Э-э... Не помнишь, как там первые цифры запроса?
- Семь девять один три четыре девять ноль пять.
- У тебя уникальная память, друг.
- Есть такое, - пожал плечами И.
Как все приятное, что имеет тенденцию кончаться, закончилась и чашка чая. И понятулся, легко встал на ноги (Ли только позавидовал, ему-то уже приходилось опираться на руки, чтобы подняться от мониторов) и направился в отсек отдохновения. На входе в чайную комнату И столкнулся с Нюйчоу.
- Приветствую вас, телохранитель.
- И тебе того же, И. Как жена? Ты на чай? Все стабильно? Хорошо.
И не успел ответить ни на один из вопросов, а Нюйчоу уже царственно кивнула и направилась по коридору. И почувствовал, как колдовское очарование охватывает его с ног до головы, заставляя задрожать. Но наблюдатель и телохранитель солнца - несколько разные вещи, вы не находите? Но И все-таки позволил себе подумать, какой мог бы сын у них с Нюйчоу. Не то, чтобы он хотел поменять своего сына на другого ребенка, а просто хотел еще одного. Или двух. Нежная телесная организация Чанъэ вряд ли когда-нибудь позволит им завести еще хотя бы одного ребенка. А ведь человек рождается, чтобы произвести на свет много потомков, которые будут поминать его и всех предков в своих молитвах.
Может, ему надо быть чуть более амбициозным, подняться по карьерной лестнице, сделать Нюйчоу наложницей, завести с ней еще пару мальчишек? И несколько девочек... Стационары, казалось, засмеялись, одобряя затею и подмигивая миллиардами глаз.
Но наблюдатель И слишком хорошо знал свою неамбициозность, что порой очень не нравилось Чанъэ. Ну что ж поделаешь, он не тот человек, память о котором сохраниться столетия.
Задумавшись, И налетел на столик, споткнулся и почувствовал, как вылетела оптическая линза. И бросился ее искать, проклиная некачественный товар и собственную близорукость. Девушки-наблюдательницы незло засмеялись. Неуклюжесть И давно вошла в поговорку. А из-за зрения его так и не взяли ни в летное, ни в стрелковое училище.
И улыбнулся, поправил вышитую Чанъэ нашивку и пошел отвечать на письмо сына.
2. От Цюйа до Мэнгу
Удобно расположив на циновке негнущиеся кости, старый Вэнь, кряхтя, не торопясь оглядел собравшихся - и взрослых, и ребятишек. Начинать он не спешил. Мэй в нетерпении подпрыгивала, хотя историю эту, как и большинство собравшихся, слышала не раз и не два. Но всегда было интересно послушать, как старый Вэнь говорит о богах и героях, о том, как сожгли ведьму Нюйчоу и как Стрелок И попадал в воробья за тысячу ли.
Наконец Вэнь начал, поглаживая жиденькую бороду:
- Да, я видел это своими собственными глазами. Не так, как я вижу вас, вас-то я вижу плохо, годы, что поделать, годы... а великую засуху и великого героя я видел так же ясно, как видят меня глазенки Мэй. Ну а великий Стрелок И видел еще лучше. Он видел, как за тысячу тысяч ли от него на дереве фусан поет нефритовый петух, и мог при желании свалить его одной-единственной стрелой прямо в глаз или в сердце. Но у Стрелка И, как вы понимаете, всегда было много других забот.
Так вот, слушайте...
Было это, как вы знаете, во времена правления справедливого Яо. Это был хороший правитель, жил он в хижине, как крестьянин, и питался тем, чем питался народ - просяной похлебкой, а мясо и белый рис кушал только в гостях у бога Ди-цзюня.
И вот в правление этого великого и справедливого правителя на небе появилось сразу десять солнц.
Все они, все десять, были детьми Сихэ - прекрасной жены небесного божества Ди-цзюня. Мать велела им появляться в небе по очереди, и поэтому сияние их всегда было приятным глазу и телу, и в череде их появлений на небе царил божественный порядок.
Сначала очередное солнце выходило из Янгу, затем омывало свой сияющий лик в озере Сянь-чи, затем покидало дерево фусан и садилось в колесницу божественной Сихэ, запряженной шестеркой драконов. И места, которые проходило каждое солнце, дали названия временам суток, и я прекрасно их помню и могу их вам все перечислить: Цюйа, что значит "полный рассвет", Бэйцюань, Синьчэ, Юйюани, Мэнгу...
Но дети Сихэ были такими же шаловливыми, как Мэй. Ох, очень шаловливыми... И они договорились выбраться однажды на небо всем вместе и затеять какую-нибудь игру.
Так они и сделали. Это были очень, очень плохие дети, и только Мэй, которая постоянно теребит меня за бороду, еще хуже...
И вот на земле началась засуха. Сам великий Яо голодал и иссыхал от жары и жажды. Было так жарко, что плавились руды... А в некоторых местах расплавились даже камни.
Что?.. Нет, Мэй, я же говорю - я сам все это видел собственными глазами. Всю чехарду, которую устроили на небе эти ужасные непослушные дети божественной Сихэ, и я задам тебе такую же трепку, как задал Стрелок И десяти солнцам, если ты немедленно не слезешь с моих старых плеч...
* * *
Прильну в экранам, все наблюдатели - от старших до низших чинов с ужасом смотрели на то, что творится на земле. Там тек песок и плавился асфальт. Кое-где плавились металлические опоры. Автомобильные пробки застыли, потому что все, кто сидел машинах, запеклись в них живьем.
- Внимание! Всем имеющим допуск в государственные убежища немедленно спуститься вниз и не выходить, - бесцветным голосом повторяла с голо оповещатель правителя. - Всем, не имеющим допуска - не затруднять движения во избежания немедленного наказания. Постановлением справедливого Яо в Поднебесной вводится особое положение. Все неподчинившиеся приказам будут убиты на месте. Их жены, дети, внуки, родители, родители родителей и семьи братьев будут уничтожены. Продуктовые запасы и воду будет развозить городская стража. Запрещается самолично вторгаться в хранилища. Хождение наличных и электронных денег временно приостанавливается. Не имеющим допуска в государственные убежища рекомендуется укрыться в подвалах, земляных норах, категорически не рекомендуется появляться на улице, особенно в момент прохождения стационара. О появлении в небе стационара вы будете извещены заблаговременно, за две минуты...
Поднебесная пылала. И пылала не только от жары, но и от высочайшего уровня смертоносных лучей, которые почему-то стали изливаться из некогда мирных "солнц". И напряженно вглядывался в экран. Жена, Чанъэ, была в относительной безопасности: бункеров хватало не всем, но родственникам Солнечных Воронов были предоставлены места. А вот сын был на одном из этих проклятых стационаров. Второе "солнце", обливало смертоносными потоками города и поля Поднебесной, но люди на самом стационаре пока что были относительно защищены: защита жилого шара "светил" проектировалась с запасом. Но кто знает, какие еще шуточки поднесут "солнца"? Все истребители и ракеты они уже сбили.
Признаться, И вздохнул с некоторым облегчением, когда узнал, что стационары не уничтожены, а значит - живы и все девять миллиардов их жителей. В том числе и его сын.
Но рано или поздно вопрос должен был решиться. И старался об этом не думать.
Наблюдатель стал размышлять - отчего взбесились "солнца"? И детально изучал их конструкцию, раз за разом сдавая очередные экзамены... но ни разу не слышал, чтобы стационары могли излучать что-то, помимо отраженной солнечной энергии. Да и такие потоки света от них тоже не ожидались.
В дверном проеме появилась Нюйчоу, взглядом позвала И. почему-то И пришли в голову сначала очень глупые мыли - что-то насчет того, что перед смертью... Идиот.
Нюйчоу, конечно, ничего такого в виду не имела. Она просто сказа:
- Запоминай.
И Наблюдатель стал запоминать поток цифр, льющихся из уст Нюйчоу, а когда запомнил, она не объяснила, что это за цифры, а просто впилась губами в губы И.
- Прощай, - сказала Нюйчоу через некоторое время. - Если я вернусь, рожу тебе ребенка. Я знаю, он уже есть. И потому обязательно вернусь.
Нюйчоу поправила зеленый защитный комбинезон с золотым вороном, неожиданно по-домашнему оправила на И его - черный, и, развернувшись, быстро пошла по коридору.
3. Сихэ
- Когда моя внучка была такой, как ты Мэй, она была очень послушной. Слышишь, Мэй? Твоя мать была очень послушной девочкой!
А ты совсем как эти сумасшедшие солнца. Они устроили на небе такую чехарду, что люди не знали, когда им ждать их появления, утром или вечером, днем или ночью. И сколько их появится в небе на этот раз.
Резвясь и веселясь, дети Сихэ разлетелись по всему небу. И сколько не ловила их мать, гоняясь за ними по всему небосводу на колеснице, запряженной шестью драконами и быстрой, как вихрь, никак не могла поймать.
А сыновья думали, что это они так играют с мамой... И им, наверное, казалось, что люди, видя как их много и какие они яркие и красивые, тоже счастливы и радуются всей душой.
* * *
Сихэ глядела на график изменений стационарных позиций и понимала, что никого графика, в общем-то, теперь не существовало. "Солнца" носили по хаотическим орбитам, определяемых случайным набором цифр в их электронных мозгах.
Женщина глубоко вдохнула раз, другой, пытаясь успокоиться. Под облаком прически горько смотрели разом постаревшие глаза, резче обозначились тонкие, едва заметные морщинки у ресниц. Госпожа Сихэ перебирала варианты, пытаясь найти причину ослепляющего безумия. А оно действительно ослепляло: за завесой фильтров пробивался дикий свет четвертого стационара. Сейчас "солнце" стояло в зените, как раз над Внутренним Дворцом Компании, символизируя свою непокорность создателям. В уголке притулилось настоящее солнце, бледное и нереальное.
Сихэ не собиралась делать вид, будто не знает, кто виноват в этом кошмаре. Виноваты она и Ди-цзюнь, родители, основатели... Она она никогда не собирала их как светила смерти! Двадцать пять лет она проектировала это поколение стационаров, еще пятнадцать на орбите собирали эти девять чудес света, пришедших на смену предыдущим поколениям "солнц"... Сихэ очень долго жила на этом свете, и видела, как с каждым поколением ее создания становятся умнее, послушней, безопасней для жителей, покорней к приказам наблюдателей.
Да, они с Ди-цзюнем планировали ввод в их умы военных стратегий - но, конечно же, для защиты Поднебесной. Но эти скрытые файлы не подразумевали разнузданного разгула смертоносной энергии: они были предназначены для координации точных тактических ударов по очагам восстаний или объектам внешней опасности. Почему же взбесилосьб сразу все оружие?
Сихэ еще раз ввела "пароль покорности". Но "солнца" оставались глухи. Сихэ раз за разом вводила приказ, требуя, прося, умоляя свои создания подчиниться...
4. Нюйчоу
- Я прекрасно помню, как мы привели колдунью Нюйчоу на центральную площадь селения. Она была одета в зеленые одежды богини засухи, посадили в разукрашенный паланкин и с песнями принесли для молитвы.
По обычаям того времени, в засуху надо было сжечь на холме или испечь на солнце колдуна или колдунью - если, конечно, они не вызовут дождь... Я помню, как великую Нюйчоу посадили на связки бамбука, чтобы она поднялась выше к солнцам. Собралось много людей.
Она начла молиться, но дождь не шел. Тогда кто-то закричал, что надо поджечь вязанки. Я видел, как какой-то человек бросился к колдунье с огнем. Но тут она задрожала, закрыла лицо широкими рукавами, показывая нам всем, что не может больше переносить этот жар, закричала, зашаталась, как пьяная, ее свело судорогой и она упала мертвая...
Нам даже не пришлось сжигать Нюйчоу, потому что ее испекли лучи детей Сихэ...
Да, Мэй, это была великая колдунья. Она ездила на большой рыбе-черепахе, рыбе-холме лунъюй. Эта рыба была такой большой, что могла проглотить лодку. А еще у Нюйчоу был огромный краб, на котором она каталась, и спина у него была шириной в тысячу ли.
Это была очень сильная оклдунья. Но даже она ничего не смогла сделать против детей Сихэ...
* * *
На видеокамерах Нюйчоу с группой "солнечных телохранителей" готовилась к экспедиции. Служба безопасности "Золотых Воронов" брала на себя обязанности защиты стационаров, поэтому на вопрос "Кто пойдет в это пекло?" ответ нашелся сразу. Они и не отказывались. Но собирались, и это было видно, как на смерть.
Подготовку группы на борту линкора "Луньюй" транслировали по всей Поднебесной. Видимо, правительство тем самым хотело успокоить граждан в то время, когда счет погибших шел уже на миллиарды.
И увидел, как ставшее родным лицо Нюйчоу скрыл (навсегда?) шлем костюма первого уровня радиационной защиты. Телохранители погрузились в "Краб", и, рассекая волны и оставляя за собой пенный шлейф, модуль взмыл в ночное небо, раскаленное добела.
Так как "Краб" был опознан как транспортное, а не атакующее средство, "солнце" его пропустило.
Затаив дыхание, наблюдатели следили, как группа телохранителей "Золотого Ворона" входит в шлюз жилого шара седьмого стационара. Люди стационара сидели по своим отсекам, группа Нюйчоу шла по пустынным коридорам. Наконец "телохранители солнц" остановились у шлюза в реакторный отсек. Там, скрытый от незапланированного проникновения, находился дублирующий блок управления всем комплексом из девяти стационаров. На люке застыло изображение человека, закрывающего голову широкими рукавами - знак радиационной опасности.
... Зрители, по всей Поднебесной прильнувшие к экранам, наблюдали, как редеет группа. Наконец, осталась одна Нюйчоу.
Наконец и она села, привалившись к стене. И, не отрываясь, смотрел на нее - на лицо, на живот. Нюйчоу сняла шлем, и И с ужасом увидел ее новое, непривычное, искаженное болью лицо.
- Все равно подыхать... - прошептала Нюйчоу. - Проклятый...
Последние слова зрители не услышали из-за помех связи.
5. Яюй
- Нет, Мэй, раз я живу, и ты живешь, значит, солнца были побеждены? А ведь после смерти Нюйчоу, когда люди уже потеряли всякую надежду, на них свалились новые напасти...
Жизнь стала невыносимой. Леса горели, озера пересыхали, и спасаясь от ждара, в города и деревни хлынули страшные демоны и кошмарные звери: яюй, цзочи, цзюин, дафэн, фэнси... Да, я сам видел этих ужасных людоедов. Страшного получеловека дзочи, ужасную птицу дафэн, девятиглавого цзюин... Самым страшным из них был яюй, с человечьим лицом, лошадиными ногами, он ел человеческое мясо и крик его был похож на плач ребенка. Этим криком он заманивал путников в свое логово, чтобы съесть их!
Женщины, почему ребенок плачет? Такой большой мальчик и боится какого-то яюйя! Ведь Стрелок И уже убил чудовище и теперь не стоит его бояться...
Всем, кроме Мэй! Немедленно оставь в покое мой посох!
* * *
Яюй сидел в запертом медотсеке. После гибели группы телохранителей всякая надежда была потеряна. Иногда ему казалось, что лучше бы он тоже умер, как те три миллиарда людей трех стационаров, в которых радиационная защита дала брешь. Но генные трансформации участника проекта "Новый Ворон" не позволили Яйюю умереть. Организм постоянно адаптировался, правда, при этом все меньше походя на человеческий. Но и генная трансформация имела свой предел. На сегодня выжили только двое "Новых воронов".
- Зачем мы это сделали? - с бесконечной тоской в очередной раз спросил Дзочи. - Мы хотели всего лишь включить систему ускорения
- Откуда я знал, что это была боевой блок, - ответил Яюй. - Что теперь - ничего не изменишь. А больно умирать, когда на твоей совести столько... столько всего... из-за мальчишечьей глупости. Я ведь всего лишь хотел стать взрослым и сильным... Золотым Вороном.
Два мальчика сидели, рядом бормотал попугай Дафэн. Тоже жертва генетических трансформаций - потому и выжил. А самое поганое было в том, тут же надсадно орал младенец.
- Дай ему попить, - сказал Дзочи.
Яйю подошел попоить Цзюин - сиамского близнеца. Три недели назад радиация, убив всех остальных рожениц и младенцев в блоке, вызвала ускоренный рост одного из эмбрионов. Мать потом умерла, зато родился Цзюин - точнее, все близнецы Цзюин.
За стенами творился гидропонный ад. С тех пор, как сразу на трех стационарах дала сбой внутренняя защита, те из быстрорастущих, кто не погиб сразу, теперь буйствовали в отсеках и коридорах.
Да и в Поднебесной, судя по новостям голо, было не лучше. Гидропонные теплицы с быстрорастущими уродцами, удовлетворяющими потребности миллиардов ртов, сейчас превратились в рассадник мутантов. Буквально за три недели испепеляющего ада хватило, чтобы города захлестнула волна "ходячей сои" и прочей гадости.
Поднебесная умирала. И теперь они вчетвером смотрели в иллюминатор, за которым корчилась изх родная планета. Четверо: Яюй, Дзочи, многоголовый Цзюи и Дафэн.
Яйю и Дзочи пытали казаться сильными. Им ведь надо было защищать попугая и близнецов.
Только когда звонил отец, Яюй, разговаривая, плакал украдкой, как маленький ребенок.
6. Ди-цзюнь
- Молитвы благого Яо, конечно, достигали ушей верховного божества Ди-цзюня. И Ди-цзюнь, конечно же, строго-настрого запроетил сыновьям шалить и вредить. Но сколько Раз я говорил Мэй не залазитьна колени старому Вэню и не дергать его за бороду?
Ну вот так и сыновья Дли-цзюня не внимали словам отца.
Тогда справедливый и добрый Ди-цзюня, хотя и не страдал ни капли в своем Небесном Дворце от озорничающих малышей, решил их приструнить. Ведь даже другие боги высказывали владыке сове недовольство... Недовольство началось даже в самом небесном царстве.
* * *
Ди-цзюнь глядел на панорамой цветущих садов в окне, ведя тихий разговор с приближенным слугой. За стеной, конечно, давно уже не было этих садов, остались только почерневшие головешки ствол, но здесь, во дворце компании, было прохладно. На Стол ничем не изменился по сравнению с былыми временами.
Однако Ди-цзюнь спиной чувствовал неприязненные взгляды, которые бросали в него недовольные члены Совета правителей компании.
Да и правитель Яо слишком резко оборвал последний сеанс связи, недвусмысленно дав понять, что его терпение исчерпалось. Хотя Яо сидел в таком же хорошо защищенном бункере, с детьми и наложницами, кушая обычные яства и отирая тело нежнейшей кисеей после купания в прохладе подземного нефритового бассейна, но разорение всю страны ему понравиться не могло.
Надо было принимать меры.
- Вы стерли все проклятия этой девки в мой адрес? Зрители не слышали ничего?.. - подозрительно выспрашивал Ди-цзюнь у слуги.
- Да, мы вовремя включили блокировку сигнала. И проклятия, и последнее слово - имя некоего И.
- И? Кто такой?
- Один из средних чинов, обыкновенный человек.
- Вызвать, узнать.
- Уже узнали. Нюйчоу передала ему все коды системы самоуничтожения "солнц".
- И он запомнил? - поднял брови Ди-цзюнь.
- Этот человек обладает уникальной памятью на цифры. То, что Нюйчоу запоминала годами, он запомнил в необходимом порядке за несколько часов.
- Надо же... - пробормотал Ди-цзюнь. - Тогда, возможно, наша проблема решена. Я, признаться, думал, что с гибелью Нюйчоу мы потеряли доступ к системе самоуничтожения. Большая глупость - доверять такую ценную информацию одному человеку. Хотя много знающий - больший шанс лишиться стационаров из-за какого-нибудь полудурка... Стационары жаль, конечно, но... Яо не оставляет нам другого выхода. Сначала он соглашается на решение демографической проблемы, а теперь идет на попятную... Я же не виноват, что "солнца" вышли из-под контроля. Честно говоря, я не думал, что госпожа Сихэ не сможет их обуздать.
- Вероятно, сбой в программе.
- Да. Ну что ж, будем ликвидировать.
Ди-цзюнь задумался. Эта авантюра с испытанием боевой системы при возможности принести пользу Поднебесной, с одобрения самого Яо... Сначала шло все так хорошо. Дети из школы будущих "Золотых Воронов" включили систему боевого порядка, полагая, что ускоряют систему медблока, регулирующую их генное трансформирование. Хорошая деза. Чисто сработали. И он, Ди-цзюнь, полностью чист. Как дети вводили коды, зафиксировали камеры. А откуда у них появились эти коды - никого не касается.
Вот только кто ж думал, что Сихэ, инженер-создатель всего комплекса, не сможет обуздать свои детища? Впрочем, это позволит создать новое поколение стационаров. Нет худа без добра: это неприятная ситуация позволит учесть все ошибки.
- Да, кстати!
Слуга почтительно ждал, согнувшись в полупоклоне.
- Когда будешь готовить блок информации для голо и печати, отрази три основные позиции: все это было шалостью детей. Раз. Второе - я скорблю. И третье - мне герой в этом деле не нужен. Ясно? Выполняйте.
7. Нефритовый перстень
- Да, Мэй, я тоже думаю, что великому небесному правителю Ди-цзюню тоже было жать своих непутевых детей. Ведь когда ты болела, я очень боялся за тебя, хотя ты заслуживаешь того, чтобы бросить тебя в разлив реки или на съедение яюйю...
Но Ди-цзюнь, заботясь о благе людей, призвал к себе искусного Стрелка И, чтобы тот усмирил его сыновей и помог справедливому Яо избавить страну от бедствий.
Ди-цзюнь подарил И красный лук и колчан белых стрел, быстрых и острых. И еще он послал И нефритовый перстень - знак власти вместо перстня из слоновой кости. И достал перстень из под обломков обрушившейся горы Силушань. Теперь И стал еще сильнее.
А почему потом Стрелок И впал в немилость у великого и справедливого Ди-цзюня... Ну, кто его знает. Я так полагаю, что Ди-дзюню все-таки очень было жаль сыновей...
* * *
Нефритовый перстень - символ власти - жег пальцы. Над полом замер пульт дугой завис командный пульт, похожий на изгиб ритуального лука. На красном фоне - всего лишь несколько белых иероглифов - цифры и команды да/нет.
Единственное, о чем он просил - подавать ему стационары в произвольном порядке. Он не хотел знать, в каком из них находится его сын. Иначе, боялся и, он никогда не нажмет нужный иероглиф.
А вводить бесконечные ряды цифр с верными интервалами почти несложно. Система самоуничтожения была спланирована так, что человек, знающий пароль ввода, обучался годами.
И вышло так, что единственным человеком, знающим эти цифры, оказался он, И. И передать свои знания он не может, потому что некогда. Проклятая память. Иногда она бывает действительно проклятой.
Зажглись белым мертвенным светом иероглифы. Перстень на большом пальце едва ощутимо вздрогнул, подтверждая полномочия владельца.
Все готово, сейчас пойдет первый сигнал от одного из зависших в небе убийц-стационаров. Где бы еще взять сил?
8. Чаньэ
- Конечно, Стрелку И было очень грустно. Он сделал такое великое дело, а Ди-цзюнь не наградил его и даже обвинил в смерти своих сыновей и выгнал из своего дворца. Но божество, конечно, делало это не по злобе, а по горю о своих шаловливых детишках...
А вот что было совсем плохо, так то, что от Стрелка И ушла жена - Чанъэ. Чанъэ была плохой, глупой женщиной, как некоторые из безмозглых куриц нашего селения, и не могла перенести того, что ее выгнали из Небесного Дворца и из небожительницы она превратилась в простую смертную. Ее маленькое женское сердце тосковало по небу, и была она корыстная и не понимала, какой великий подвиг совершил ее муж...
* * *
Четвертый стационар вспыхнул, и Наблюдатель И положил на колени дрожащие руки. На он секунду испугался, что может забыть. Такого никогда не бывало, он никогда не забывал цифры, но все может случиться, все.
Четыре солнца уже сгорели, распадаясь над океаном на мириады частиц, Четыре миллиарда жизней. Возможно, среди них его сын. А может, и нет. Хотя, по новостям, на трех стационарах жизни уже нет. Значит, он будет убийцей не девяти, а всего лишь шести миллиардов жителей Поднебесной. И своего сына.
И подавил неосознанное желание позвонить жене.
Вспомнил вчерашний разговор: сначала его долго на улице осаждали репортеры (откуда узнали?), потом он говорили с Чанъэ. Он, конечно же, тоже уже все знала. Репортеры спрашивали: каково быть женой убийцы? О сыне не спрашивали, и то хорошо.
- Я больше не буду, - прошептала Чанъэ, поднимаясь с колен - точнее, отползая в дальний угол тесной каморки бункера. - Прости глупую женщину. Но он ведь мой сын. Он частица моя. Что мне дело до миллиардов, если должен умереть мой единственный?.. Нет, умом я понимаю, и умом прошу: дай боги тебе силы сделать то, что ты должен. Но не требуй, чтобы я...
Неожиданно ясно И понял, что он потерял и жену.
9. Десятое солнце.
- Ах да... Хорошо, что разбудила, Мэй. Правильно удираешь, если моя палка догонит тебя, вредная девчонка... Да не толкайте, не толкайте меня, я уже совсем проснулся. Я же совсем забыл рассказать вам, почему на небе все-таки осталось одно солнце, когда Стрелок И вышел на середину самой большой площади столицы и спустил тетиву своего нового красного лука. Да, я все видел своими собственными глазами.
Что значит слепой? Это я сейчас слепой, и то не совсем, а тогда был очень зрячим.
Я сам видел, как на небе лопнул первый огненный шар и вниз полетели золотые перья. Но они еще не коснулись земли, когда на площадь камнем рухнула большая трехногая золотая ворона. Из сердца ее торчала стрела.
Кое-кто говорит, что стрелок И заплакал, но я этому не верю. Как бы он тогда дальше стрелять, если бы его глаза застилали слезы?
И вот, одна за другой падали на землю трехногие золотые вороны. По всему небу плыли струи золотого пламени, а в воздухе парили золотые перья... И когда взрывалось очередное солнце - я сам это видел! - в небе будто вспыхивали тысячи солнц.
Но так как людям одно солнце было все-таки необходимо, мудрый Яо просто послал слугу вытянуть из колчана И одну стрелу... И одно из солнц осталось светить, чтобы светить вечно...
* * *
Взрывы вспыхивали, как сверхновые. Оповещатели предупреждали жителей Поднебесной, что не рекомендуется смотреть на взрывы даже сквозь светозащитные фильтры. Но миллионы стали слепыми или полуслепыми, а все-таки жадно глядели на долгожданное зрелище. У многих были родственники на стационарах, и, радуясь освобождению от проклятого зноя, люди одновременно проклинали убийцу девяти "солнц".
И было все равно, что о нем говорят.
Словно выстрелы, словно белые остроносые ракеты, пущенные красным иероглифом, словно белые стрелы, пущенные истекающим кровью луком. И вот осталось одно солнце - девятое. Не считая, конечно, естественного светила, такого бледного и безопасного по сравнению с созданиями человеческих рук. И не спрашивал его номера оставшегося стационара, хотя мог бы спросить. Он смотрел на белые иероглифы алого пульта, зависшего в одном чи над полом. И сидел в командном отсеке в полном одиночестве, хотя за его действиями следили десятки камер и миллиарды глаз, ловящие каждое его движение в тысячах ракурсов. Движения убийцы.
Теперь людям останется только одно солнце, десятое - раньше абсолютно ненужное возгордившимся людям, заставившим светила вращаться вокруг себя, как вокруг центра вселенной. Теперь оно, единственное, станет бесценным. Наблюдателю И очень хотелось, чтобы с девятым стационаром разлетелось огненными клочьями и настоящее, живое солнце, вокруг которого вращается Поднебесная. Потому что для И солнце умрет с последним стационаром.
Десятое будет светить для других.
Сын... Наверное, он давно уже был мертв - восемь к одному, наверное, стационар с сыном на борту И дали первым... Но почему-то И казалось, что именно на этом, последнем стационаре остался его сын, его Яюй. Не поднималась рука, чтобы дать команду солнцу покончить с собой. Хотя И знал - это очень просто.
Не надо прицеливаться, не надо иметь острое зрение.
Всего лишь бесконечный ряд цифр и два подтверждения:
- Да?
- Да.
- Да?
- Да.
И последняя трехногая ворона падает на землю, рассыпаясь мириадом пылающих перьев и искр. А Стрелок И сидит под прицелом камер и глаз, закрыв лицо руками.
10.
- Но справедливость, конечно же, восторжествовала... Ди-цзюнь прогневался на И, и многие из лести и подлости тоже поносили И. Но были люди, которые благодарили И за его подвиги. Я помню, я прекрасно помню его, зоркого, ловкого, величайшего героя... Люди пели гимны в его честь. И сердце Стрелка И радовалось и ликовало...