Люди кричали. Ни кому не хотелось отдавать детей в заложники дикарям. Магистр молчал, низко опустив голову. Он понимал состояния родителей. Ни кому не хотелось подвергать детей риску. Когда шум немного утих, магистр поднял руку и проговорил: - Я понимаю ваши опасения. Но мы не меньше подвергнем детей опасности, не заключив мир с дикарями. Мы привыкли чувствовать себя защищёнными за стенами города. Но мы не можем защитить себя в открытом пространстве. Любое воинствующее племя захватит нас без труда. А если мы заключим договор с этим племенем, и мы и наши дети будут находиться в безопасности. Опять поднялся шум. Люди кричали, что прежний магистр не допустил бы до такого. Когда шум снова утих, магистр продолжил: - Я знаю, что у меня мало опыта, но наш магистр выбрал меня. Я думаю, что он считал, что я справлюсь с этой должностью. К тому же я не хочу насильно заставлять вас делать то, что вы не хотите. Для этого я и собрал вас, чтобы вмести решить этот вопрос. Вы выслушали меня. Теперь обсудите, всё как следует, и будем голосовать. -Так не пойдёт! - снова раздался недовольный крик. - Наших детей забирают, а голосовать будут все! Конечно, кому жалко наших детей! И без голосования ясно, что большинство поддержат тебя! - А вы хотите отделить себя от коллектива? - печально проговорил магистр. - Мы не отделяем себя от коллектива, - снова проговорил несогласный гражданин. - Мы просто хотим, чтобы было всё честно. Пусть голосуют те, чьих детей отдают в заложники. - Когда мы уходили из города, нас прикрывали солдаты. Многие погибли, защищая наш отход. Они не спрашивали, почему должны погибнуть ради нас. Они делали то, что им было велено. Почему же вы не хотите подчиниться?! Значит я прав, вы отделяетесь от коллектива?! Что ж, пусть будет так. Несогласные могут выйти и встать вон туда, - магистр рукой указал место, куда могут встать несогласные. - Они могут выбрать своего магистра и путь, куда хотят направить свои стопы. Над поляной повисла тишина. Потом тот же гражданин сказал: - Нас взяли с собой потому, что мы можем принести своему народу пользу. Среди нас есть специалисты, которых нельзя заменить. Без нас вы превратитесь в дикарей. Вы не сможете создать город. Вы обречены без нас на жалкое существование! - А вы?! - грозно спросил магистр. - Вы можете охотиться, ловить рыбу, выделывать шкуры?! Вы погибните прежде, чем мы превратимся в дикарей! - Почему мы должны погибнуть?! Если вы прогоните нас, мы пойдём и сдадимся Оргу. Ему нужны специалисты и он примет нас с распростёртыми руками. - Я сомневаюсь в этом, - проговорил магистр, и голос у него сделался трагичным. - Чего сомневаться? Орг не дурак и знает, что с нами он будет великим и снова восстановит город. - Орг не дурак, - согласился магистр. - Надеюсь, что и меня вы не считаете дураком? Я прикажу заковать вас в цепи и морить голодом, если вы не согласитесь работать на свой народ. А ваших детей отдам дикарям в заложники. - Ты не сделаешь этого!!! - раздались из толпы протестующие крики. - Я сделаю это для блага своего народа! - Вот и проголосовали! - прокричал всё тот же гражданин. - Зачем только нас собрали? Если в голосовании принял участие один магистр! Мог бы проголосовать и сообщить нам результат голосования! - Я позвал вас на голосование для того, чтобы вы прониклись бедой своего народа и согласились с жестокой необходимостью. Я ошибся. Вы считаете себя выше общества, которое вас кормит, одевает и защищает. Вы не хотите в трудную минуту подумать о простых людях, а думаете только о своих благах. Так вот. Ввиду чрезвычайного положения я забираю всю власть в свои руки. Отныне неповиновение моей воли карается смертью или заточением на цепь. Собрание распускается. Стража, взять наших детей и подвести к выходу в пещеру! Среди детей, взятых в заложники, была и дочка магистра, Черноглазая смугленькая пятилетняя девочка. Вечером, накануне собрания, магистр сообщил жене, что отдаёт дочь, вместе с другими детьми знатных семейств, в заложницы дикарям. Жена валялась у него в ногах, выпрашивая не отдавать дочь в заложницы. Но он был не преклонен. Хотя сердце и обливалось кровью. - Как я могу посылать чужих детей, оставляя своего ребёнка? Рассудок жены понимал верность поступка мужа, но сердце матери заглушало все приводимые доводы мужа. Она не понимала, что он отец и ему тоже очень больно отдавать своё дитя. Но он и правитель: и не может поступить иначе. Вот и сейчас, видя как отрывают от жены его сокровище, его кровиночку, в глазах у него помутилось, и он готов с кулаками бросится на солдат и загородить дочь своим телом. Но разум возобладал над чувствами. Он остался стоять, ни единым движением лица не выдав волнения. Солдаты стали отнимать у матерей детей и повели их в сторону пещеры. Над поляной поднялся плачь детей и матерей. Отцы молчали. Они понимали, что их вмешательство обернётся кровопролитием и старались унять свою ярость. К тому же, они видели, что дочь магистра тоже среди их детей. Это и сдерживало их гнев. Магистр понимал, что теперь не дождётся поддержки высокопоставленных особ на следующих выборах, если вдруг они произойдут. Стоит ему сильно ошибиться и люди объявят о выборе нового магистра. Увидев приближающуюся толпу детей, часовой, стоящий у входа в пещеру, что-то прокричал и из пещеры вышел Глаз Змея. Остановив людей сопровождающих детей, он велел часовому отвести детей в пещеру, а сам направился к горожанам. Подойдя к человеку, который мог понимать его речь, он сказал: - Переведи. Люди! Мы заключили с вами союз. Я знаю, что вы не довольны тем, что я взял в заложники Ваших детей. Мы ещё не узнали друг друга и по этому, чтобы быть уверенным в вас, я и пошёл на этот шаг. Вашим детям ни чего не грозит, если вы будите выполнять свои обещания. Мы будем по несколько детей выводить на улицу, тогда родители смогут пообщаться с ними. Все молчали, опустив головы. Не дождавшись ответа, Глаз Змея пошёл в пещеру. *** За обедом Глаз Змея был весел, много шутил с женой и доставал сестру не злобными придирками. Медведь же, сидевший рядом с женой, напротив, был хмур и неразговорчив. Глаз Змея видел плохое настроение зятя, но делал вид, что не замечает и продолжал веселиться. Наконец с обедом было покончено. Женщины стали убирать остатки от обеда, а Глаз Змея сказал Медведю, что им нужно поговорить, встал и пошел в одну из пустующих комнат пещеры. - Ты чего такой хмурый, - спросил он подошедшего следом за ним Медведя, - опять с сестрой поцапался? - Нет, - так же угрюмо проговорил Медведь. - С женой своей я не цапался. - Так чего же у тебя вид, словно ты наелся кислых фруктов, к тому же, неспелых? - За - то ты очень весел. Ты заключил мир с горожанами и доволен. А ты подумал, что завтра мы отправимся на охоту, и по нашему малочисленному отряду они поймут, что нас не племя, а горстка беглецов. - И, что? - А - то, что они нас уничтожат или возьмут в плен. - Не посмеют. У нас их дети из знатных семейств. - А ты уверен, что из знатных? - Уверен. Во время разговора я как бы ненароком спрашивал - чей ребёнок. Они не догадывались и говорили мне, чьих родителей сын или дочь. - А если они догадались и провели тебя? - Значит, мы проиграли. А теперь хватит киснуть. Пора приниматься за дело. Нужно готовиться к завтрашней охоте. Вечером, когда Глаз Змея лежал в постели, Карри прижалась к нему и, согревая ухо своим дыханием, зашептала: - Знаешь, среди детей горожан есть такая чудная девочка. Смугленькая, черноглазенькая. Вот бы и наш ребёнок был таким милым. Глаз Змея повернулся к жене и так же тихо прошептал: - Наш ребёнок будет ещё лучше. Ты уж поверь мне. Карри вздохнула, что-то пробормотала и провалилась в глубокий сон. А Глаз Змея долго ещё не мог заснуть. Думая о будущем племени и еще не родившегося ребёнка. "Что нас ждёт впереди? Что приготовили нам духи? Какими они будут для нас - добрыми или злыми?"