Аннотация: 1905 год, начало первой русской революции. Герой из 21 века вмешивается в исторические процессы изнутри оппозиции и для этого вступает в ряды боевой организации эсеров. Полный текст.
7 января 1905 года, С-Петербург, Петроградская сторона
Начало января 1905 года в Санкт-Петербурге было туманным и тревожным - вести с фронтов русско-японской не радовали народ, со снабжением города продовольствием неожиданно возникали необъяснимые перебои, так что и в салонах высшего света, и в пивных самого последнего разбора на Пяти углах обсуждали и ругали высшие власти все кому не лень. А тут еще началась эпидемия непонятных и зверских убийств, слухи о которых бродили по самым разным слоям населения и настроения массам тоже не поднимали.
Вот и сегодня прямо с раннего утра на стол начальника Петербургской сыскной полиции Владимира Гавриловича Филиппова легла сводка о совершенных за сутки преступлениях, где ярко-красным карандашом был отчеркнут абзац о тройном убийстве в боковом флигеле строящегося особняка балерины Кшесиньской, особо отмечалось, что все трое убиенных были найдены без нижней части одежды, не было на них ни штанов, ни подштанников.
Опять поди содомия, да еще балерина эта непростая приплелась зачем-то, вздохнул Филиппов и вызвал дежурный экипаж. Ехать было не сказать, чтобы очень далеко, с Литейного на Петроградку, но не совсем уж и рядом - всю дорогу полицмейстера одолевали самые неприятные мысли и предчувствия... ну да, прима Мариинского балета, ну да, крутит по 30 фуэте подряд, но связи-то у нее какие, боже милостивый, какие связи... начиная с действующего венценосного Николая 2-го и заканчивая стройной шеренгой великих князей, все какое-то время были ее любовниками, так что тут нужна сугубая осторожность, и как бы не в тройном размере, а то не успеешь моргнуть, как отправишься ловить карманников и разбирать пьяные драки в какой-нибудь богом забытый Минусинск или Ачинск.
Перед входом в особняк балерины на Большой Дворянской было небольшое столпотворение, причем отдельно Владимир Георгиевич с большим неудовольствием узрел двух репортеров с фотографическими машинками в руках.
- Репортеров убрать, - тихо скомандовал он городовому.
- Да как жеж я их уберу-то, ваше благородие, - взволновался тот, - они же люди интеллигентные, не чета мне, к тому же удостоверение у каждого имеется.
- Ну хорошо, не убирай, но чтобы внутрь дома ни одна собака не проникла, головой отвечаешь, - строго сказал Филиппов, а потом добавил приставу, - веди, показывай.
Пошли гуськом сначала вдоль заборчика справа от дома, потом в зеленую калитку и в недостроенное правое крыло, строителей почему-то не было видно, вот кстати, надо поинтересоваться, почему их нет, сделал себе зарубку в памяти полицмейстер. Все трое убиенных лежали в большом зале с огромными окнами в сад, окна уже были застеклены, но все остальное находилось в процессе, так что остатков строительного мусора, козел и стремянок тут было предостаточно. Практически по центру этого зала правильным треугольником стояли три венских стула, на которых и находились убитые в разных позах, штанов на всех троих и правда не было, кровь у всех была в районе сердца, а у одного еще и голова прострелена, и у двоих в руках было зажато по револьверу системы 44 Смит-и-Вессон русский, точно такому же, что был в кобуре почти у каждого российского полицейского.
- Кто обнаружил тела? - спросил Филиппов.
- Дворник Матвеев, вон он в углу стоит. Матвеев, подь сюды.
Дворник подошел почти бегом и почтительно согнулся в поклоне.
- Рассказывай, браток, как дело было, - спросил его Филиппов, рассматривая между делом одежду убитых.
- Значится я и говорю, ваше высокоблагородие...
- Просто благородие, - поправил его полицмейстер.
- Ага, ваше благородие, иду это я с утреца снег сгребать, его ночью ужасть скока нападало, глядь, а калиточка-то эта вот, зеленая, распахнута настежь, а так-то она завсегда закрытая, ну я думаю дай думаю зайду, вдруг непорядок какой, гляжу - и дверца в эту недостройку тоже открыта, я и сюда зашел, а тут сами видите что...
- Ну, что остановился, продолжай... они так вот и сидели, как сейчас сидят?
- Истинная правда, ваше выс... благородие, все так же, как когда я их значится увидал... я конечно побег в участок, он тут у нас недалече... потом обратно пришел с господами городовыми, более ничего не знаю, - упавшим голосом закончил дворник и вытянулся по стойке смирно.
- Ну ладно, иди пока, - смилостивился Филиппов, - тебя вызовут, если понадобишься. - А хозяйка дома где? - это он уже у пристава спросил.
- В отъезде, ваше благородие, - отвечал вытянувшийся в струнку пристав, - горничная сказывала, неделю как в Москву уехала.
- Горничную допросили? Может кто еще кроме нее что-то видел или слышал?
- Так точно, горничную допросили, не знает она ничего, да если б и знала, наверно не сказала бы ничего путного, потому что дура она круглая, прости господи. Еще в штате у госпожи Кшесиньской числятся повариха, лакей и кучер, но по случаю отъезда она их всех распустила по домам, так что ночью не было никого в этом доме, кроме горничной.
- Ну хорошо, - задумчиво сказал Филиппов, раскуривая толстую гаванскую сигару, - что с убитыми - выяснили, кто такие?
- У одного, вот того, что слева сидит, с собой документ был на имя... сейчас посмотрю... Азефа Евно Фишелевича, у остальных двух ничего, выясняем...
- Ух ты, - не смог сдержать эмоций Филиппов, - то-то я смотрю, его физиономия мне знакома, это ж известный революционер и террорист, глава эсеровской боевой организации, то-то сейчас хлопот еще больше прибавится... да, а тот, что справа сидит, я могу конечно и ошибаться, но кажется это еще один революционер, Гапон его фамилия, на днях он собирался народ к Зимнему дворцу вести, проходил по нашим ориентировкам. Среднего не знаю...
- Дозвольте обратиться, вашбродь, - вмешался околоточный, спокойно стоявший до этого у входной двери, - я знаю, кто это.
- Ну и кто же это, любезный? - уныло спросил Филиппов, не ожидая ничего хорошего от ответа околоточного.
- А это Гришка Распутин, старец-чудотворец такой, моя сестра прошлым летом ходила к нему на Крестовский остров исцеляться от женской болезни, а я значится ее сопровождал, вот и запомнил значится...
- Ну и как, вылечил он твою сестру?
- Точно так, вашбродь, как рукой все сняло.
- Час от часу не легче, - подумал Филиппов, - эсер, проповедник-фанатик плюс полоумный старец-целитель... это же жандармы должны вмешаться, на две трети их контингент, если не на все сто процентов.
Вслух же он сказал следующее:
- Пристав - осматриваешь комнату, ищешь улики, околоточный -на тебе территория вокруг дома, и до забора и за забором, ищи следы... хотя их наверно давно затоптали... потом вы вместе организуете перевозку трупов в морг, медики пусть там заключение о смерти нарисуют. Теперь ты, Краснов, - обратился он к только что подошедшему следователю с фотографической машинкой в руках, - снимаешь все с четырех сторон, потом забираешь револьверы и везешь снимать с них дактилоскопию. На мне умственная работа - подтверждать личности убитых и размышлять над мотивами и вероятным убийцей. Ты, Краснов, как думаешь, что могло собрать трех таких разных людей в одном месте, причем довольно странном месте?
- Не могу знать, господин полицмейстер, - браво отрапортовал тот, впрочем тут же добавив, - может женщина замешана?
- А штанов на них почему нет, женщина утащила? Кстати, пристав - штаны обнаружены?
- Никак нет, в комнате и в окрестностях не было ничего такого, - отозвался он.
- Всё, - хлопнул в ладоши Филиппов, - за работу, дел много, до вечера бы управиться...
По приезде в управление Филиппов с удивлением увидел у входа новейший автомобиль компании Даймлер с поднятым парусиновым верхом, шофер, прилагавшийся к оному агрегату, сосредоточенно копался в его кишках под задранной к небу крышкой капота.
- Кого это там еще черти принесли? - с раздражением подумал он, заходя в свою собственную приемную. А принесло это ни много, ни мало начальника штаба столичного отдельного корпуса жандармов Никольского Владимира Павловича.
- Накаркал, - подумал Филиппов, а вслух сказал:
- Сколько лет, сколько зим, драгоценнейший Владимир Павлович, по какому поводу решили посетить нашу юдоль скорби и страданий?
- Зайдемте в кабинет, любезный Владимир Георгиевич, и я вам немедленно и подробно все объясню, - ответил тот.
- Располагайтесь, Владимир Павлович, - кивнул Филиппов на кресло для посетителей, - чайку не желаете ли? Цейлонский, прямые поставки из Ливерпуля.
- Благодарствуйте, Владимир Георгиевич, но давайте уже ближе к делу, время, знаете ли идет, часы тикают...
- Ну к делу так к делу - со всем вниманием слушаю вас, - с построжевшим лицом сказал Филиппов и начал слушать.
Он не ошибся, шеф жандармов прибыл именно по сегодняшнему тройному убийству и желал бы ознакомиться со всеми материалами как можно подробнее, причем безотлагательно. Полицмейстер вздохнул, воздев очи горе, и начал излагать существо дела, с жандармами ссориться себе дороже ведь выйдет.
- Таким образом, - вывел он в итоге своего изложения, - скорее всего мы имеем дело с несчастным случаем в ходе неустановленной ссоры между частными лицами, и посему к государственным делам, подотчетным Особому жандармскому корпусу, это касательства не имеет.
Жандарм посидел минутку, размышляя о чем-то своем и ответил:
- Да, скорее всего вы правы, милостивый государь, делу сугубо частное, однако же поскольку в нем замешаны весьма известные в столице персоны, надо соблюдать сугубую осторожность в формулировках... а давайте-ка мы сейчас совместно отточим в деталях заявление для прессы, она кстати уже тут как тут, ожидают возле входа, изволите видеть. Непрезентабельные подробности вроде отсутствия штанов у потерпевших, я так думаю, нужно сразу оставить за скобками, равно как и фамилию владелицы помещения, где это произошло - зачем нам преподносить на блюдечке этим репортеришкам жареные факты? Да и лишние осложнения с власть имущими совсем ни к чему ни моему ни вашему ведомству, ведь правильно?
И тут он показал в окно на две пролетки, в которых сидели явные представители петербургских печатных изданий, судя по обилию у них фотографической аппаратуры. Филиппов также посмотрел в окно и согласился с существом речи жандарма, а затем они кликнули секретаря из приемной и начали диктовать заявление, временами поправляя и перебивая друг друга.
Ой ошибался начальник Петербургской сыскной полиции, и совершенно напрасно ему так стремительно поверил шеф Жандармского особого корпуса, потому что на самом-то деле никакой ссоры между убитыми лицами не было и в помине, а дела обстояли совсем как бы противоположным образом...
Двумя днями ранее, все та же Петроградская сторона
Зима этого года в Питере была достаточно мягкой, никаких сорокоградусных морозов, ни одного обморожения, сплошные оттепели и капели. Однако Нева замерзла в положенные ей сроки до того состояния, чтобы по ней можно было пустить ледовые трамвайчики. Их и пустили в самом конце декабря, как и десять лет до этого, четыре ветки. По одной из них, которая начиналась на Суворовской площади, а заканчивалась на Петроградке справа от Петропавловской крепости, в вагончике на 20 человек ехал достаточно молодой осанистый господин в каракулевой шапке и драповом пальто с каракулевым же воротником. Роста он был не большого и не малого, средний, прямо так скажем, был у него рост, пенсне не носил, имел бородку клинышком по тогдашней петербургской моде и выдающиеся скулы, говорящие о его финно-угорских родственниках, в руках он держал дорогой даже на вид кожаный саквояж. На Суворовской площади он заплатил кондуктору положенные три копейки, сел на свободное место в середине вагона и под тревожный перезвон водителя отправился в это недолгое путешествие. Рядом с ним сидела толстая баба базарного вида в многочисленных юбках и платках, укутанная ими по самые брови, в руках у нее был узел с какими-то тряпками, судя по тому, как она его легко ворочала. Через проход на соседнем сиденье устроился очень ловкий и юркий молодой человек одетый как бы по последнему слову столичной моды, но неуловимо похожий на какого-нибудь ипподромного жучка, такой же вертлявый и скользкий даже на вид. Первым разговор начал именно этот жучок:
- Издалека к нам прибыли? - спросил он у господина в каракуле, заискивающе улыбаясь и весь извернувшись в почтительном полупоклоне.
- А с чего вы взяли, что я не местный? - ответил господин.
- Очень просто, милостивый государь... курите? - предложил он папиросу Ада из красивой картонной коробки.
-Благодарствую, бросил недавно.
- И правильно, а я вот пока нет, - продолжил жучок, закуривая, - так значит почему вы не похожи на петербуржца... в пальто с каракулем у нас никто не ходит, это раз, выговор у вас интересный, гласные проглатываете, это два, ну и... - задумался он на секунду, - взгляд слишком задумчивый, у нас, знаете ли, задумываться некогда, только поспевай поворачиваться, это три. Достаточно?
- Вполне, - ответил господин, - Иван Александрович Носов, частный предприниматель из Тюмени, приехал по коммерческим делам. А с кем имею честь, позвольте поинтересоваться?
- Охотно, охотно, дорогой Иван Александрович, меня зовут Игорь Апполинарьевич, фамилия Алмазов (да-да, не смейтесь, хотя к алмазам я никакого отношения не имею), по профессии биржевой маклер, петербуржец во втором поколении. А по какой части вы предприниматель, если не секрет?
- Не секрет, у меня небольшая механическая мастерская в Сибири, производим самодвижущиеся экипажи и все, что с ними связано.
- А с какими же целями прибыли в столицу Российской империи, позвольте узнать?
- По делам компании, сударь, надо утрясти кое-какие бюрократические формальности... ну и просто развеяться, зима, знаете ли, это мертвый сезон для нашего бизнеса.
- Для чего? - недоумевающе переспросил Алмазов.
- Для бизнеса, в переводе с американского это значит дело... что, неужели в первый раз слышите?
- А вот представьте себе... имели дела с американцами?
- Да, и не раз, манеры у них конечно отвратительные, но что касается этого самого бизнеса, тут уж им палец в рот не клади, есть чему поучиться. Слышали например такие имена, как Морган, Рокфеллер, Форд? Саблезубые тигры какие-то, а не бизнесмены. Но мы между делом уже доехали, - закончил он свою речь, когда трамвайчик уткнулся в упор железнодорожного тупика, просигналив об этом звонком.
- Вам далее куда? - поинтересовался жучок. - Я к тому, что вдруг нам по пути, тогда дорога дешевле обойдется.
- Мне далее в Лахту, - немного подумав, ответил Иван Александрович, - по делам моего бизнеса.
- Что вы говорите, мне собственно почти туда же, в Лисий Нос, давайте вместе поедем.
- Охотно, - сказал предприниматель и вскинул руку, подманивая ближайшего извозчика.
Они быстро столковались за полтинник с каждого и покатили по Каменноостровскому проспекту по направлению к Крестовскому острову. Когда проезжали мимо телеграфной станции, Алмазов попросил притормозить.
- Тысяча извинений, всего один телефонный звонок - нужно отдать распоряжения по управлению капиталом на бирже.
А тем временем уже порядком стемнело, городская застройка незаметно закончилась, пошли низкорослые рощицы и перелески, из которых чуть ли не волчий вой раздавался. Наконец лес кончился, пошли деревенские дома.
- Лахта, - объявил кучер, - приехали, тебе в который дом, барин?
- Да прямо здесь выйду, на тебе, любезный, обещанный полтинник, а с этим господином сам разбирайся.
Господин же разбираться с кучером не пожелал, а лихо свистнул, засунув в рот два пальца. На его свист с противоположной стороны дороги выдвинулись две мутные тени, которые, приблизившись, оказались довольно зловещего вида мужичками, причем у каждого в руке было по длинному и кривому ножу. А кучер тем временем, видя разгорающийся конфликт, лихо стегнул коня и умчался в морозную ночь, только снег из-под полозьев засверкал.
- Ну и что это значит, господин Алмазов? - с кривой усмешкой спросил предприниматель.
- Тысяча извинений, дорогой Иван Александрович, но жизнь сейчас сами знаете какая, приходится добывать средства к существованию кто как умеет... отдайте кошелек и идите себе своей дорогой.
- А если не отдам?
- Тогда разные варианты возможны, драгоценный Иван Александрович, но увы, все они будут неблагоприятными для вас и для вашего здоровья.
- Сука же ты последняя, Алмазов, - перешел на более народный язык Носов, - однако ж у меня тоже для тебя и этих вахлаков предложение есть.
- И какое же?
- Твои кореша тихо и медленно кладут ножи на землю, потом вы все вместе можете беспрепятственно уйти...
- А если нет?
- Тогда я вас всех нет, не убью, но серьезно покалечу, сначала их, а тебя на закуску последним, так сказать.
Алмазов кивнул мужикам, те аккуратно начали окружать предпринимателя:
- Я так думаю, что мы не договорились, - начал он фразу, но закончить не успел, потому что Носов сделал сбросил пальто на снег, присел на напружиненных ногах и вдруг сделал неуловимое движение влево-вправо и вокруг оси, выбросил одну ногу горизонтально - один грабитель захрипел и осел вниз.
- Это только начало, Алмазов, не передумали еще? - спросил он.
- Митяй, бей его, - заорал во весь голос тот, лихорадочно шаря в кармане. Митяй, второй вор, бросил нож, достал из-за спины дубинку. Носов мягко переступил туда-сюда, потом доброжелательно сказал Митяю:
- Ну чего встал-то? Давай подходи, я жду.
Митяй потерял видимо самообладание, размахнулся дубинкой и прыгнул вперед с одновременным ударом сверху и справа, целя в голову. Носов поднырнул ему под правую руку и, падая на левый бок, успел коротко, но сильно ударить того в корпус. Митяй захрапел и уткнулся носом в снег. Носов подошел к нему, врезал для надежности ребром ладони по основанию черепа, то же самое сделал и второму грабителю, после чего повернулся к Алмазову.
- Ну что, драгоценный вы мой Игорь Апполинарьевич, вот и твоя очередь приспела, иди сюда, дорогой - и он поманил его указательным пальцем.
Алмазов ошарашенно посмотрел на поле боя, потом рухнул на колени как подкошенный и пробормотал:
- Простите, ваше благородие, ошибка вышла, я не хотел... - и натурально зарыдал горючими слезами.
- Фу, как некрасиво, когда мужчины плачут... но ладно, считай, что я тебя понял и вошел в положение, калечить не буду, но за это ты будешь мне должен одну услугу, чуть позднее, расскажи, как тебя найти... - Алмазов рассказал.
- А теперь забирай своих бойцов и чтоб я тебя через 2 минуты здесь не видел.
- Да куда ж я их заберу-то?
- А вон наша повозка на краю села стоит, дожидается поди окончания наших разборок, на ней и увози их от греха.
Носов помахал рукой вознице, тот быстренько подкатил к месту стычки, вместе они уложили побитых грабителей на пол саней и укатили по направлению к городу. А Носов тем временем накинул на себя пальто и пошел к крайней избе, весело помахивая саквояжем. Постучал в калитку, немедленно залилась лаем собака, через полминуты из двери избы показался седой мужик с окладистой бородой, впустивший его в дом. Там Носов разделся и присел к столу, на котором уже стояла нехитрая крестьянская еда - кислая капуста, вареная картошка, пареная репа и четверть с мутноватой жидкостью типа самогон. Мясного ничего не было по случаю поста.
- Выпьешь по маленькой? - спросил мужик.
- Нальешь, так выпью, - быстро отозвался Носов. 'Маленькая' в понимании мужика оказалась граненым стаканом на полные 200 грамм - Носов махнул ее не глядя, закусил, чем бог послал и начал содержательную беседу.
- Достал?
- Достал, вашбродь, две штуки, все в масле, все из длительного хранения.
- Покажи.
Мужик вышел в сени и быстро вернулся оттуда с тряпицей в руках, в кою было завернуто что-то тяжелое.
- Вот, - начал он осторожно разворачивать тряпицу, - новые, непользованные.
На свет божий появились два револьвера Смит-и-Вессон так называемой 'русской' модели образца 1880 года, калибр 4,2 линии, барабан на 6 патронов, спусковой механизм одинарного действия, вес без боезаряда кило сто грамм, прицельная дальность 50 метров.
- А патроны где? - спросил Носов, внимательно рассмотрев каждый револьвер со всех сторон и попробовав ход спицы курка и спуска.
- Есть, конечное дело, и патроны, как же без их-то - помедлив, ответил мужик и достал две картонные коробки из сундука в темном углу. - 50 штук, хватит?
- Вполне, - ответил Носов, - сколько я должен?
- 75 рубликов, ежели с патронами-то...
- Побойся бога, Ерофеич, - так оказывается звали мужика, - в лавке они по четвертаку идут.
- Что же ты в лавку-то не пошел? - ухмыльнулся Ерофеич, - там и взял бы подешевле.
- Есть некоторые причины... давай за 60 и по рукам?
Некоторое время поторговались - мужик уступил оружие за 65, чтобы никому обидно не было. Потом спать легли, но перед сном Носов попросил керосинку и полчаса примерно сидел, перенося на бумагу что-то свое, всего три листочка исписанных образовалось. Наутро Носов быстро умылся, позавтракал и отчалил обратно в столицу, Ерофеич ему нашел попутку до города всего за 20 копеек.
------------------
Первым в недостроенный флигель зашел Григорий Ефимыч Распутин - он довольно долго стоял у зеленой калитки, вглядываясь в темные окна, потом все же решился и быстро прошел внутрь. Там было пыльно и темно, у Распутина в голове промелькнула мысль, что зря он сюда пришел, ой зря, но эта мысль была последней из всех, которые могли прийти ему в голову, потому что через пару секунд после того, как входная дверь закрылась автоматической пружиной, мозги Григория Ефимыча вылетели наружу через пулевое отверстие. Он опрокинулся на спину, нелепо взмахнув руками, сказать же что-либо не успел.
Из темного угла подошел темный человек с закутанным до глаз платком по образцу американских гангстеров, пнул для начала Распутина ногой, тот не подавал признаков жизни, потом он подумал и сделал контрольный выстрел в область сердца, тот опять даже не дернулся. Далее он поднял Распутина, усадил на один из стульев в центре зала, устроил его поудобнее, чтобы тот не сваливался, и быстрыми движениями расстегнул и стащил с него сначала портки, потом подштанники. Потом поискал в карманах свое письмо, нашел и спрятал в карман пальто.
- Вот и ладушки, какой красивый натюрморт у нас получается, - сказал гангстер, - врали значит Юсупов с Пуришкевичем, какой это к чертям дьявол, если с первой же пули откинулся, - после чего он опять ушел в тень поджидать следующего посетителя.
Ждать пришлось не очень долго - через 15 примерно минут появился Георгий Аполлонович Гапон, он был в рясе, в высокой ритуальной шапке и сильно смазанных сапогах, которые скрипели на весь переулок. Все повторилось в точности так же, как и с Распутиным, за исключением той детали, что умер Гапон не после первой пули, потому что оказался весьма проворным. Незнакомец стрелял в него трижды, прежде чем проповедник успокоился на своем стуле.
Ну и самым последним во флигель пожаловал Евно Фишелевич Азеф, глава тайной Боевой организации эсеров, о которой в народе ходили самые страшные и зловещие слухи и на совести которой было более сотни покушений и взрывов, из них почти половина удачных. Евно Фишелевич был очень осторожным человеком, но и он потерял голову от письма самой Матильдочки - ну еще бы ее не потерять, когда тебя такая звезда высшего общества зовет на тайную встречу. Однако револьвер Азеф конечно с собой взял и держал его в руках, когда открывал дверь во флигель. Внутри было темно и пыльно, так что он даже чихнул, поднеся руку ко рту, в этот момент чихания из самого темного угла комнаты бахнул выстрел, попавший прямиком в барабан его револьвера, его вырвало из рук Азефа, сильно ушибив ему всю ладонь. Азеф быстро нагнулся, но некто из угла сказал ему:
- Не советую, Евно Фишелевич, руку прострелю.
Азеф быстро разогнулся и осмотрел помещение. Осмотр ему определенно не понравился - положение двух тел на стульях явно указывало на то, что тела эти неживые.
- Кто вы такой, сударь? - отрывисто спросил он, - и кто эти господа на стульях?
- На первый ваш вопрос отвечу, что я человек, искренне болеющий за судьбы России, а на стульях расположились следующие господа: справа проповедник Гапон, слева старец Распутин.
- Это вы их убили?
- Откровенно говоря да...
- Зачем?
- А они вредят России вообще и будущей русской революции в частности, без них все проще будет.
- Меня вы тоже убьете?
- Непременно, дорогой Евно Фишелевич.
- Ну так что же вы медлите, стреляйте...
Однако ж нервы у него железные, подумал незнакомец.
- Вы куда-то торопитесь? Давайте побеседуем, у меня есть свободных 15 минут, вот как раз свободный стул, присаживайтесь.
Азеф молча подошел к единственному пустому стулу, сел, медленно достал из кармана пальто пачку папирос.
- Я закурю?
- Ради бога.
Азеф достал из другого кармана зажигалку, прикурил папиросу, спрятал пачку обратно в карман и наконец задал волнующий его вопрос:
- И чем же, позвольте узнать, я так навредил России вообще и грядущей революции в частности?
- Извольте, - с расстановкой ответил незнакомец, - извольте. Вы целиком и полностью дискредитируете ту организацию, кою возглавляете. Самую могущественную оппозиционную силу России между прочим.
- Откуда вы знаете, что я возглавляю?
- От верблюда. От каракумского двугорбого верблюда - устраивает вас такой источник информации?
- Ну не хотите говорить, ваше дело... и чем же я ее так дискредитирую?
- А то вы сами не знаете... вы же полицейский осведомитель с десятилетним стажем. Сидеть между двух стульев чревато, знаете ли, чревато для ягодиц и для простаты. Короче, оревуар, Евно Фишелевич, до встречи на небесах, - сказал он и поднял руку с револьвером. Грохнул выстрел, Азеф упал на пол. Незнакомец проверил у него пульс, потом посадил на третий стул, стянул штаны, проверил внутренние карманы, взял себе им же написанное недавно письмецо и отошел к двери, посмотрев издали на натюрморт из трех мертвецов.
И уж совсем напоследок он тщательно протер все металлические части своих револьверов, а затем вложил один в правую руку Гапона, а второй в левую руку Азефа, револьвер же Азефа он поднял из темного угла и положил себе в карман, после чего сказал себе под нос: 'все отлично, финал трагедии почти как у Вильяма Шекспира получился, а я удаляюсь со сцены'.
- Извините, ребята, - на прощание бросил в воздух неизвестный, который, сняв наконец платок, оказался предпринимателем Иваном Александровичем Носовым, - личного у меня ничего к вам нет, чисто интересы бизнеса, в смысле общественного развития России... вы в этом развитии совершенно лишние люди, рудименты, как этот... аппендикс или этот... придаток хвоста у приматов, так что я просто провел хирургическую операцию по удалению вас с политической сцены... далее двигаемся в светлое, надеюсь, будущее без вас.
И Носов вышел на морозный дворик, не забыв протереть за собой ручки дверей как изнутри, так и снаружи - хотя дактилоскопия и находится сейчас в зачаточном состоянии, осторожность, граждане, не помешает... равно как и конспирация. Не забыть бы с Алмазовым связаться, это последнее, что он подумал, прежде чем растворить настежь зеленую калитку и самому раствориться в предрассветной тьме.
4 февраля 1905 года, Москва, Красная площадь
Носов подъехал к Спасской башне примерно к двум часам дня, на козлах у него сидел тот самый жучок Алмазов. Да, как раз два часа - куранты начали отзванивать 'Коль славен наш господь в Сионе'. Надо же, заметил он себе под нос, почти как у нас, очень похоже на 'Славься, славься'. Далее Носов указал Алмазову, где дожидаться его возвращения (вон там, справа от входа ближе к Никольской башне, есть местечко), сказал, что вернется скоро и возможно не один, так что дождись непременно, а не то на дне морском найду и в морской узел завяжу. Алмазов согласно кивнул головой - Носов его деньгами не обижал, вот и за сегодняшнее дело пообещал аж пару червонцев, ну если оно удачно закончится, почему бы и не помочь хорошему и щедрому господину?
А Носов тем временем вздохнул, перекрестился на всякий случай на Покровский собор и медленно вошел на территорию Кремля через ворота Никольской башни. Никто его не остановил и не проверил, ну и беспечно же вы тут живете на заре своего 20 века, мысленно заметил он, ни тебе охраны, ни тебе рамок металлоискателей, ни пропусков даже не придумали, хотя, казалось бы что может быть проще пропускной системы?
- Так, где же у нас Николаевский дворец-то? - спросил он сам себя. И тут же сам себе ответил: - А, вот же он, на углу Ивановской площади стоит, с красивым закругленным эркером, а вон и богатый экипаж с двойкой гнедых, не иначе как на нем Сергей Александрович в свой последний путь скоро и тронется.
В Кремле было достаточно людно - помимо городовых на каждом углу (хоть какая-то охрана), совсем простого народа-то конечно не было и никто не торговал вразнос, как за Кремлевскими стенами, там этих торговцев хватало с избытком, но достаточно большими группами фланировали какие-то неплохо одетые праздные люди. Непорядок, опять же себе под нос заметил Носов, лично я бы доступ сюда резко ограничил, но будем работать с тем что есть, чего уж там... о, да это похоже и есть господин Каляев, подумал он, увидев явного студентика в худой шинели и с саквояжем в руке. А в саквояжике у него явно бомба и лежит...
Носов прошелся туда-сюда по Ивановской площади, копируя стиль фланирующей публики, чтобы не отличаться от масс, глазами же он непрерывно сканировал две вещи - парадный выход из дворца и господина Каляева. Время текло медленно, отщелкивая секунды в голове. А примерно через полчаса все и началось...
Парадный вход в Николаевский дворец раскрылся наружу, обе половинки двустворчатой двери, и из них вышел представительный осанистый вельможа в богатой шубе, явно соболиной, шапка впрочем у него была не менее шикарной. Его сопровождали двое военных чинов, один из них помог взобраться князю в экипаж, потом сел напротив, второй просто сопроводил их до пролетки, отдал честь и вернулся обратно. Экипаж тронулся и поскакал по кремлевской брусчатке по направлению к Никольской башне. Каляев, как Носов мог увидеть со своей позиции, напрягся, расстегнул свой саквояж и сунул туда правую руку. Носов плавно, но быстро стал смещаться по направлению к месту будущего преступления, потом резко замедлился и спрятался за постаментом Царь-колокола. В этот момент прозвучал взрыв...
--------
Когда клубы дыма несколько осели, Носов резко рванул по направлению к останкам кареты, орали и голосили в это время кажется все, кто находился внутри Кремлевских стен, нашел взглядом Каляева (ну и видок же у тебя, дружок, подумал Носов, вся шинель на полоски похоже порвалась), схватил его за рукав и сказал:
- Ходу, Иван Платонович, пока есть время.
- Откуда вы меня знаете? - медленно спросил тот, по инерции отряхиваясь от пороховой пыли.
- Потом расскажу, бежим, за воротами нас пролетка ждет!
- Я никуда не пойду, - гордо ответил Каляев, - это будет нечестно. Сдамся властям и пойду на эшафот.
- Вот идиот, - ели сдерживаясь отвечал ему Носов, - твоя жизнь сейчас тебе не принадлежит, ты нужен будущей революции.
На это Каляев не нашелся, что ответить, и поплелся к выходу через Никольскую башню, ежесекундно понукаемый Носовым. Выбрались на площадь они беспрепятственно, еще никто не успел ничего сообразить, там сели в повозку к Алмазову и неторопливо (Носов шепнул кучеру, чтобы не гнал) покатили мимо недавно построенного здания Верхних торговых рядов (он же в дальнейшем ГУМ) к Лубянской площади, вслед понеслись многочисленные трели очнувшихся городовых.
- Куда вам надо, молодой человек? - через несколько минут, когда опасность осталась довольно далеко позади, обратился к Каляеву Носов.
- В Марьину рощу, - буркнул сквозь зубы тот. - Вы кстати так и не представились - кто я, вы знаете, а вот вас я в первый раз вижу.
- Пожалуйста, - легко согласился Носов, - меня зовут Иван Александрович, предприниматель из Нижнего Новгорода, занимаюсь производством и эксплуатацией самобеглых экипажей, мне не нравится царский режим и я сочувствую борьбе любых прогрессивных сил против него. Достаточно? А, чуть не забыл - в Москве я по делам фирмы, остановился в номерах Белоглазова на Большой Сухаревке, под своей фамилией, там меня всегда можно найти. Вот вам моя визитка, надеюсь, она пригодится вам лично или вашей организации. А засим ауффидерзеен, милостивый государь, мы приехали.
Повозка остановилась на въезде в Марьину рощу, в самом начале Шереметьевской улицы.
- Дальше мы, извините, не поедем, уж больно дурная слава у этого района.
Каляев еще раз буркнул что-то похожее на 'благодарю', выпрыгнул из экипажа и пошел вглубь деревянной застройки, механически продолжая отряхиваться от чего-то несуществующего...
6 февраля 1905 года, где-то в Москве
Носова нашли через два дня, прямо на Сухаревке подошел малолетний оборванец, сказал, что его через полчаса вон в том переулке ждут серьезные дяди, а ты дай малому копеечку за важные сведения, не скупись. Носов дал ему две копейки, а через положенные полчаса подошел в показанное место, это была какая-то из Мещанских улиц (о них через 70 лет споет Высоцкий), вся грязная и загаженная на полметра от земли. Там его действительно ждали двое серьезных дядей, сидя на обычной крестьянской телеге.
- Носов? - спросил тот, который повыше.
- Ну да... - осторожно ответил тот.
- С нами поедешь, садись... а лучше ложись на дно телеги, а глаза мы тебе, извини, завяжем, если ты не против конечно.
- Завязывайте, я же все понимаю, - ответил Носов и выполнил все, что они требовали.
Ехали не менее получаса, телегу сильно трясло на неровностях и ямах, коими московские дороги всегда были очень богаты. Наконец телега остановилась, Носову сказали встать и идти, куда покажут, повязку пока не снимать. Завели в подъезд доходного дома, судя по каменному крыльцу, поднялись на второй этаж в какую-то квартиру, там уже и открыли ему глаза.
В большой комнате с плотно задернутыми шторами (бархат, с кистями) стояли по углам комод с зеркальным шкафом, посередине же был большой круглый стол, за столом сидели пятеро серьезных мужчин среднего и ниже среднего возраста и одна очень-очень серьезная дама весьма привлекательного возраста, невзирая на ужасную одежду по тогдашней моде. Носов всмотрелся в их лица и узнал каждого, все-таки он немного в теме был. Итак начиная с дальнего края по часовой стрелке за столом сидели такие члены Боевой организации эсеров:
- Борис Савинков, после ареста Гершуни и смерти Азефа видимо руководитель этой конторы, лысина, подкрученные усы, хитрый прищур глаз, тертый похоже товарищ...,
- Моисеенко, тоже Боря, участник недавнего покушения на Великого князя, очочки, прилизанные волосики, здесь он скорее всего за мозговой центр проходит,
- Кудрявцев Женя по прозвищу Адмирал, русый, коренастый, на крестьянина похож, прославится чуть позже убийством градоначальника Петербурга,
- Петя Куликовский, еще один участник позавчерашнего покушения, обеспечивал наблюдение за князем, он постарше всех остальных, под сороковник, лысый как колено и плотный до той степени, за которой уже сразу идет жирность,
- Иван Каляев, он в представлении не нуждается,
- ну и последним номером здесь шла Зиночка Коноплянникова, молодая и красивая, да... но взгляд у нее конечно колючий, как и у всех прочих собравшихся здесь граждан.
- Присаживайтесь, господин Носов, - сказал Савинков, пододвигая ему стул, между собой и Каляевым. - В ногах правды нет.
- Благодарю, - ответил тот и сел. - Рад встрече со столь значительными и ответственными товарищами.
- Иван рассказал нам все, что было в Кремле - поведайте теперь нам честно и откровенно, зачем вы спасли его? - начал допрос Савинков.
- Не вопрос, - сказал Носов, - все расскажу, только сначала можно закурить?
- Конечно, вот папиросы, вот спички, - вступил в диалог лысый Куликовский, пододвинув все это добро ближе к Носову, - закуривайте и начинайте.
Носов неторопливо зажег спичку, прикурил папиросу Ада, Савинков и Зиночка сделали то же самое, остальные воздержались.
- Дело в том, что я патриот России и хочу ей только самого лучшего, а царский режим, сколько я могу составить себе представление о нем, толкает нашу страну на край пропасти. Спасти ее могут только честные и бесстрашные люди, коих я вижу в составе вашей уважаемой организации. Поэтому я сделал то, что смог - спас одного из ваших честных и бесстрашных товарищей от неминуемой кровавой расправы. А теперь хотел бы вступить в ваши ряды, чтобы бороться плечом к плечу с вами за лучшее будущее России и русского народа. Вкратце как-то так...
- Что вы делали в Кремле? - спросил похожий на крестьянина Кудрявцев.
- У меня там было рандеву с партнером по бизнесу.
- И что, оно состоялось, рандеву? Как зовут вашего партнера? Что у вас за бизнес? - задал сразу три вопроса Моисеенко, который до этого помалкивал.
- Отвечаю по порядку спрошенного: 1)нет, партнер почему-то не пришел, 2)зовут его Сергей Владимирович Бусыгин, он так же, как и я, из Нижнего Новгорода, поставляет мне кое-какие детали, необходимые для сборки конечного продукта и 3)у меня механический заводик по производству и эксплуатации автомобилей или, как их еще зовут, самобеглых колясок.
- Расскажите свою биографию, можно вкратце, - попросил Савинков.
- Хм... - закашлялся Носов, - вообще-то это наверно будет очень вкратце, потому что помню я себя с января прошлого года, очнулся в лесу под Нижним Новгородом, раздетый до исподнего белья и без копейки денег... меня выходила солдатка из Благовещенской слободы, но что было со мной до января, я совершенно не помню... врачи сказали, ретроградная амнезия, может с течением времени что-то и прояснится, но пока не прояснилось...
- Тааак, - с нехорошей ухмылкой протянул Савинков, - не очень-то здорово начинать знакомство с такой вот биографией...
- А мне он нравится, - неожиданно вступил в разговор Каляев, - другой бы наворотил с три короба, а этот честно все рассказал. Охранка вряд ли заслала бы к нам человека с такой дырявой легендой.
- Это верно, - легко согласился Савинков. - Надеюсь вы понимаете, господин Носов, что если вы засланец из 3 отделения и мы успешно это докажем, вы будете немедленно ликвидированы?
- Вполне, - кивнул Носов, - это такая специфика вашей работы, надо либо ее принять, либо держаться от вас подальше. Я вот принимаю...
- Хорошо, расскажите, что вы делали после января 1904 года и как оказались успешным предпринимателем?
- Это все очень просто - я так думаю, что приехал я в Россию откуда-то из-за границы, где изучал основы механики и металловедения, а здесь на меня видимо разбойники напали, хорошо дали по голове, вызвав амнезию и отобрали одежду и деньги. А потом, когда та солдатка меня выходила, я вспомнил, где зарыл свои ценности, накопленные, как мне представляется, за границей, откопал их, отблагодарил солдатку и купил небольшую механическую мастерскую в Канавино. Дальнейшее, думаю, понятно - автомобили мы собираем поштучно, взяв за основу изделия господина Форда (слышали наверно?), профит получается не сказать, чтобы большой, но на жизнь и некоторые удовольствия хватает.
- Что же вы в Москву-то не приехали на своем этом изделии господина Форда?
- Ага, - быстро ответил Носов, - и выглядел бы я тут как белая ворона посреди черной стаи, в Москве всего-то таких изделий меньше сотни... большинство из них на приколе кстати стоит, так что бегает пара десятков.
- Ну хорошо, понятно... но что же послужило, так сказать, толчком к вашему решению начать бороться с властями? - спросил Савинков, нервно крутя в руках коробок спичек.
- Охотно, - быстро откликнулся Носов, - когда я валялся без памяти в этой вот Благовещенской слободе, насмотрелся на жизнь и мучения простого народа. Ну и понял, что так, как они живут, жить не надо. Можно устроить и им, и себе новую, более благоустроенную жизнь, вот ради этого и стоит наверно жить, уж простите за тавтологию.
- Понятно, - после некоторой паузы сказал Савинков, - нашу программу, цели и задачи вам, как я понимаю, рассказывать не надо?
- Правильно понимаете, - ответил Носов, - я в курсе.
- Ну что, товарищи, голосуем? - подытожил разговор Савинков. - Кто за принятие в наши ряды господина... товарища то есть Носова, прошу поднять руку.
Руку подняли все, кроме похожего на крестьянина Кудрявцева.
- Вы почему против, Евгений Федорович?
- Он мне сразу не понравился, слишком чистенький и говорит чересчур складно...
- Ну хорошо, ваша позиция мне понятно, но у нас демократические порядки, верно? Мне лично жаль было бы ликвидировать вас, у нас и так каждый человек на счету. Большинством голосов вы, Иван Александрович, приняты в ряды Боевой организации эсеров условно с испытательным сроком. В ближайшее время вы получите свое первое боевое задание, если справитесь успешно, испытание мы будем считать законченным...
- Окей, - ответил Носов, - все абсолютно понятно. Как будем связываться?
- Мы вас найдем, когда понадобится - не уезжайте из Москвы в ближайшие три дня. Это для вас не составит проблемы?
- Совсем нет, у меня еще некоторые вопросы бизнеса не решены, так что займусь между делом.
- На этом собрание закончено... нет, глаза ему можно не завязывать, - сказал Савинков Куликовскому с усмешкой, - он же теперь наш человек.
Когда начали выходить из комнаты, Носов случайно оказался рядом с Зиной Коноплянниковой, единственной женщиной здесь, и как-то само собой предложил ей помочь одеться, а она не отказалась. На улицу вышли вместе.
- Может быть скажете, как вас зовут, а то вы меня знаете, а я вас нет? - спросил у нее Носов.
Она исподлобья посмотрела на него, но все же ответила, что Зинаидой Васильевной ее зовут, можно просто Зиной.
- Ну и меня тогда можете Ваней называть, возраст у нас с вами где-то рядом. Позвольте проводить вас до дому - время уже позднее, в Москве по ночам, знаете ли, разные людишки пошаливают.
- Не боюсь я людишек, - резко ответила она, - у меня браунинг для них есть.
- Ух ты, - восхищенно сказал Носов, - а стрелять-то из него вы умеете?
- Хотите проверить? - ответила она, потупив глаза, - так я это могу устроить. Специально для вас.
- Ну что вы, что вы, верю вам на слово, - быстро ответил Носов.
- Однако мы уже пришли, - сказала Зинаида, остановившись перед входом в изрядно потрепанный погодой и временем двухэтажный каменный дом. - Мерси за приятную компанию.
Совсем было собравшись уходить в свой подъезд, Зиночка вдруг передумала и повернула обратно:
- А вы и правда собираете эти... самоходные коляски?
- Хотите перекрещусь? Ну не хотите, не буду - истинная и беспримесная правда. Две модификации - с металлическим верхом и с кожаным, который надо руками поднимать, ну если вдруг дождь или снег...
- Прокатите меня как-нибудь?
- Непременно, любезная Зинаида Васильевна, как только перетащу хоть один экземпляр в столицу, дороги-то у нас сами наверно знаете какие... или приезжайте в гости, в Нижнем покатаемся сколько захотите.
- Хорошо, я подумаю, - нерешительно промолвила Зина.
- На чай не пригласите? - набрался наглости Носов, но в ответ услышал, что в следующий может быть раз.
Ну в следующий, значит в следующий, делать нечего, подумал он и решительно зашагал по направлению к Соболеву переулку. Там у него нашлось дело в заведение, обозначенном на вывеске как 'Рудневка'.
- Что, - спросил он, переступив порог этого заведения, - Жозефина сегодня принимает?
- А то как же, - ответила ему скучавшая до этого мамка, - у нас и Турецкая комната свободна, займете?
- Сегодня пожалуй да, - весело ответил Носов, - бутылку шампанского и коробку конфет получше туда доставьте. О, а вот и Жозефиночка! У меня сегодня удачный день был, так что гуляем! А это кто так активно веселится? - спросил Носов, указывая на веселого молодого господина, разливающего за столиком вино сразу трем дамам.
- А это известные писатели-с, - ответила с придыханием мамка, - Куприн Александр Иваныч пожаловали, очень обходительный и щедрый господин.
Ну да, ну да, подумал Носов, собирает материал для своей 'Ямы' наверно... пообщаться что ли с известным писателем? Нет, не сегодня.
- Ну так что же мы стоим и никуда не едем, Жозефиночка, Турецкая комната с нетерпением ждет нас!
9 февраля 1905 года, утро, опять Москва
- Сегодня в районе полудня проводим экс... знаете что это такое?