Сергеев Иван Дмитриевич. Нулевой пациент

Нулевой пациент

(несколько слов о Степане Трофимовиче Верховенском)

Верховенский-старший - один из главных персонажей романа Ф.М. Достоевского "Бесы", и всё же в глазах большинства читателей он остаётся в тени своего сына Петруши, своего главного воспитанника Николая Ставрогина и других более колоритных героев повествования. В экранизациях его линия либо предельно сокращена, либо вообще опущена. А зря. Без этого побитого молью приживала Варвары Петровны, скорее всего, не было бы всей истории, недаром роман начинается с его жизнеописания.

В числе прочих подробностей упоминается ранняя поэма Степана Трофимовича. Её описание оставляет современного читателя в недоумении, создаётся впечатление, что автор упоминает сей опус исключительно курьёза и смеха ради. Меж тем поэма молодого специалиста по истории Испании и ганзеатических городов - один из ключевых моментов в романе. Остановимся на ней поподробнее.

Что представляет собой это странное, полное туманных аллегорий повествование, заканчивающееся тем, что "появляется Вавилонская башня, и какие-то атлеты её наконец достраивают с песней новой надежды, и когда уже достраивают до самого верху, то обладатель, положим хоть Олимпа, убегает в комическом виде, и догадавшееся человечество, завладев его местом, тотчас же начинает новую жизнь с новым проникновением вещей"? Перед нами образчик романтизма первой половины XIX века, романтизма немецких кровей (поэма написана в Берлине), замешанного на германской философии и литературе. В 1830-1840-е годы, когда формировалось мировоззрение Верховенского-старшего, такого писалось и читалось очень много; и Белинский, и Бакунин, и Герцен (последние двое косвенно причастны к нечаевской авантюре, подтолкнувшей Достоевского к написанию романа) начинали с Гегеля.

Отзвуки поэмы Степана Трофимовича будут слышны в безумно-неистовой предсмертной проповеди Кириллова; инфицированный через Ставрогина, молодой инженер уверует в физическое преображение человечества после явления и гордого "педагогического" (цитируя Камю) самоубийства титана-человекобога, на роль которого он предназначит себя.

Среди героев романа есть и фигурировавший в поэме "цивилизованный молодой человек, который срывает и сосёт какие-то травы, и на вопрос феи: зачем он сосёт эти травы? - ответствует, что он, чувствуя в себе избыток жизни, ищет забвения и находит его в соке этих трав; но что главное желание его - поскорее потерять ум". Это - Николай Всеволодович Ставрогин собственной персоной. Получив от своего наставника романтическое воспитание, он выглядит как истинный демонический герой, так любимый романтиками - не то Чайльд-Гарольд, не то Дон Жуан, не то граф Монте-Кристо, не то Печорин. Провинциальные дамы даже сравнивают его с вампиром. Достоевский даёт читателю подсказки, откуда дует ветер, сравнивая Ставрогина то с Лермонтовым, то (не называя фамилии) с декабристом Луниным - героем войны с Наполеоном, приверженцем радикального Южного общества, потенциальным участником "обречённого отряда" убийц царской семьи, фанатичным католиком и истым романтиком.

Вот только влечёт Николая Всеволодовича не гордый "печальный Демон, дух изгнанья", но "маленький, гаденький, золотушный бесёнок с насморком, из неудавшихся". Ставрогин пытается жить романтично: ищет опасности, бросает вызов обществу, пользуется успехом у женщин, дерётся на дуэлях, воюет, путешествует, смело опускается на самое дно жизни (романтические герои любят блистать в трущобах). Однако всё это оборачивается лишь чередой нелепых выходок, мерзостей и преступлений. На душе у Николая Всеволодовича не возвышенный бунт против Создателя или хотя бы искренняя трагическая любовь, а растление десятилетней девочки; это грязное и кровавое пятно он боится показать даже любящей и всепрощающей Даше.

"Ничтожество грехов ваших вопиет к миру", - так говорил Заратустра. Умудрённый инок Тихон, видящий Николая Всеволодовича насквозь, выражает это ещё короче: "Некрасивость убьёт". Ставрогин выглядит, как титан, а живёт, как мелкий пакостник. Преступления его мелки и мерзки, демонизм оборачивается бесовством, причём бес Николая Всеволодовича - не сверхъестественное существо, а просто та часть "я", которую он не может принять в силу её безобразия и мерзости. Не способный к покаянию, к признанию ответственности за содеянное (именно в этом суть раскаяния, а не в простом перечислении злодейств), Ставрогин не в силах собрать себя воедино. Эта расщепленность истощает его силы и доводит в финале до петли.

Ставрогин - истый ученик своего непутёвого учителя. Степан Трофимович - очень мелкий человек. Он понемногу вольнодумничает, в молодости понемногу волочится за юбками, слегка богохульствует, понемногу попивает и поигрывает в карты, что-то пописывает и почитывает... Он принципиально, воинствующе праздный человек. России, её народа Верховенский-старший не знает и не любит. Наконец, он неудержимый лжец.

Привыкший с детства барахтаться в этом теплохладном лягушатнике Ставрогин не живёт, а играет в жизнь. Не способный ни любить, ни работать, он лишь забавляется, неудержимо теряя остроту ощущений. Ставрогин играючи разрушает чужие судьбы, подобно тому, как мальчишки разделывают жуков и солят слизней. Он способен одновременно проповедовать Шатову богоизбранность России и наставлять Кириллова в радикальном атеизме, ведь обе эти идеи для него лишь побрякушки. Мелкий, внутренне слабый человек, не приученный к труду, не интересующийся, чем живёт оживающая после тридцатилетнего николаевского мороза, бурно развивающаяся страна, не знающий, в какой угол себя пристроить, Ставрогин скучает до зевоты, до одури. Он скучает среди забот, среди непочатого края работы, богатый блестящий дворянин, перед которым открыты все пути, которому не надо пробивать лбом сословные перегородки.

Простой разврат, кутежи, бретёрство, убийства, изнасилования уже не щекочут нервы, и Николай Всеволодович прибегает в итоге к самому радикальному средству, разрушая жизнь беззащитного ребёнка. Игра в брак, следом игра в покаяние, оборачивающаяся развенчанием демонизма, игра в заговор и революцию, ложь, ложь, себе и окружающим... И даже самоубийство - "лишь последний обман в бесконечном ряду обманов". Романтический принц Гарри, Иван-Царевич грядущего русского бунта висит в итоге на "жирно намыленной" верёвке.

Гибнет и вторая воспитанница Степана Трофимовича - Лиза Тушина. Она тоже не способна любить и лишь мучает без толку искренне преданного ей Маврикия Николаевича (святой Маврикий - покровитель рыцарей). Прельщённая на мгновение романтическим демонизмом Ставрогина, она летит, как бабочка, на огонь. Для роли фаустовской Маргариты "светская барышня", впрочем, тоже слишком мелка: наутро Лиза в ужасе убегает от вчерашнего сказочного принца, кутаясь в опалённые крылышки, и погибает под кулаками и дубинами бунтующего мужичья.

Пётр Степанович, сын Степана Трофимовича - ненужный, забытый, не знавший родительской любви, обворованный собственным отцом ребёнок - вырастает в итоге настоящим психопатом и нигилистом, циничным властолюбивым жестоким манипулятором.

Наконец, гибнет и сам "нулевой пациент". Ужаснувшись всходам посеянных им семян, Степан Трофимович, это комнатное, изнеженное создание отправляется в своё последнее путешествие, трагикомическое хождение в народ, сопровождаемое бесконечной болтовнёй (с изрядной примесью вранья) на смеси французского с нижегородским. Что это, если не завуалированное растянутое самоубийство? Заканчивается анабазис старшего Верховенского вполне предсказуемо: кончиной на придорожном постоялом дворе. И даже пронзительная предсмертная исповедь этого героя оттеняется словами его неизменной покровительницы Варвары Петровны: "Его через час опять переисповедать надо будет!" Читателю решать, не было ли всё это ещё одним "последним обманом в бесконечном ряду обманов".

Так в комичном облике приживальщика проявляются инфернальные черты, "древний язычник, как великий Гёте или как древний грек" оказывается одержимым, а достраивающие Вавилонскую башню "атлеты" из его поэмы оборачиваются мелкими бесами. Роман становится беспощадным, по сути, смертным приговором не только "детям", вроде Петруши или Ставрогина, но и "отцам".

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

Октябрь 2024 года

Оставить комментарий © Copyright Сергеев Иван Дмитриевич Размещен: 06/10/2024, изменен: 06/10/2024. 9k. Статистика. Эссе: Литобзор Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Верховенский-старший - один из главных персонажей романа Ф.М. Достоевского "Бесы", и всё же в глазах большинства читателей он остаётся в тени своего сына Петруши, своего главного воспитанника Николая Ставрогина и других более колоритных героев повествования. В экранизациях его линия либо предельно сокращена, либо вообще опущена. А зря. Без этого побитого молью приживала Варвары Петровны, скорее всего, не было бы всей истории, недаром роман начинается с его жизнеописания.

Сергеев Иван Дмитриевич : другие произведения.

Нулевой пациент