Наша встреча была закономерна. Наша жизнь была логичным продолжением встречи. Наша любовь была выращена в теплице, удобрена старым знакомством и давними симпатиями. Держались за одну соломинку два несчастных гостя реальности. Руки не разжимались и не отпускали в хаос. Кружились по восьмёрке, как спутники двойной системы. Волнения на одном вызывали волнения на другом. Солнце вставало и садилось одновременно для обоих. Моря отражались в морях, горы тянулись навстречу горам.
Любая открытая система подвластна изменениям и реагирует на внешние факторы. Не знаю, что стало этим фактором. Может, и не было его вовсе. Но что-то изменилось - неуловимое, нефокусируемое невооружённым глазом, но безмерно сокрушительное Что-то. Какие-то всесильные магнитные поля, воздушные потоки, океанские течения сначала разделили, а затем разбросали кусками по неведомым сторонам необъятного икосаэдра, рёбра которого - лезвия, а поверхности - зеркала. Не видя друга, не слыша и не чувствуя отголоска жизнь затихала, изредка вспухая подземными катаклизмами, стремилась выплыть, но каждый раз встречала темноту и ветер. Наша жизнь умерла.
Привет, одиночество. Теперь мы снова будем видеться часто. Возможно, я даже поселюсь в твоём саду и буду подстригать розовые кусты на закате. Смешаюсь с тобой, стану твоей частью - снова свободен, снова пустота под ногами и звёзды летят навстречу и никогда в руки. Пустота проходит насквозь, как речной песок через растопыренные расслабленные пальцы. Часть меня.
Это была хорошая книга. Останется хорошей книгой. Бронзовая её обложка будет сверкать в первом ряду, острые углы её оставили глубокую борозду. Кровоточить она будет долго. Очень долго.