Говорят, когда Боги создавали мир, то не сразу решили создать мыслящих: поначалу сотворили солоновато-горький океан да сухую твердь земли; подняли Северные горы, поселили в них яркое пламя вулканов. После прочертили по земле извилистые реки, оставили точки озер. От пресной воды ожила земля, родила зелень травы да зелень древесной листвы. Засновали промеж цветов юркие пчелы да бабочки, поползли по земле муравьи, поселились в лесах олени да волки, быстроногие кони понеслись по степям.
Тогда и создали Боги драконов. Многое умели Первые: владели крыльями как не владела ими ни одна птица, по земле за ними было не угнаться быстроногим котам-гепардам; гортани драконьи рождали в себе пламя, как вулканы рождают огненную лаву, а глаза видели вдаль не хуже чем ястребиные. Долго царили на земле Первые; теперь уж и не узнать, сколько. Не вели они летописей, не знали языков, не передавали потомкам легенд - но открывали в себе дар магии и дар слова, познавали землю и общались с Богами на равных.
Но однажды взглянули на землю Боги, и создали на ней Вторых: быстроногих эльфов, что веками позже обретут имя лесных. Малы были эльфы по сравнению с драконами, ходили на двух ногах, весили - едва ли много. Глаза у них были - кошачьи, раскосые, руки ловкие. Быстро эльфы познали оружие, научились точить из кости ножи, лук познали. Поселились в лесах извечных, где жили себе вдоволь, лесу без вреда, зверя ради забавы не били. Домов не строили эльфы: если Первые освоили пещеры, что в горах рождались, Вторые с деревьями подружились, приручив их.
Третьими же в мире появились люди, и все с их появлением изменилось. Едва лишь вставши на ноги, Третьи научились добывать кровь земли - руду медную да железную, научились ковать ее в ножи, что были не хуже эльфовых ножей. Научились из меди да из блестящего серебра-золота ковать монетки, одна к одной, и теми монетками меж собой расплачивались. Поселились Третьи везде, докуда дотянулись: и у подножья Северных драконьих гор, и в извечных лесах эльфьих, и в пустовавших доныне степях.
Говорят, то при людях случилось, что Первые научились в их да эльфьи подобья оборачиваться, на двух ногах ходить, чужими словами говорить, а не своим языком. Говорят, то при людях пошло: что Вторых стали лесными эльфами звать, а от них другие племена эльфьи пошли - темные эльфы, да светлые эльфы, да сумеречные эльфы. Говорят, не было допрежь людей раздоров в мире - а после брат пошел на брата, и эльф на эльфа, и разучились народы жить законами, кои им Боги дали. А еще говорят, когда о том сами Боги узнали, то здорово осерчали. Долго они думали, что с непокорными детьми своими делать.
А было Богов четверо: Артар, что впереди грозы ходил да огонь в руках держал, не обжигаясь; Ллос хитроумная, ночами силу обретавшая, мудрость да язык добрый вознаграждавшая; Элль, что всему живому давала силу и стать, что леса вздымала к небесам, что в океане каждую рыбку привечала; и Дэйр, что солнце по небу вел, да птицам с драконами опору для крыла давал. И долго спорили они о судьбе племен детей своих. Артар все бил в землю молниями, предлагал: стереть с лица земли сотворенное и заново начать. Стояли против него Ллос и Элль, отмаливали жизнь у грозного брата своего. Один Дэйр отмалчивался.
С той поры повелось: куда били молнии Артара, там опустилась земля, пролив родился, что материк разделил на два материка; а самого Артара почитать стали к тому времени как воина. Элль с Ллос вместе встали, сотворили Последних, тех, кто себя назвал орками. Не достало оркам красоты, что из-под рук Дэйра выходила, не хватило вспыльчивости, которой Артар славился. Домом для Последних - степи стали, по которым пошли бродить орочьи караваны, мудрость Последних - к драконьей приблизилась; дала им Ллос дар знать и дар предвидеть, подарила Элль устойчивость к чужим чарам. И сказали обе: вот те, кому следить за равновесием сего мира, и большую его часть мы нарекаем Арантией, а часть меньшую - Аркейдом.
С того дня и пошла история мира, и длилась она - до сего дня - не много, не мало, а целых пятнадцать тысяч лет. А что было с сего дня - то я и поведаю.
В ту ночь над материком прошла гроза. Артар щедро бросал наземь молнии, поливал землю ливнем - такого, вспоминали, не случалось уже сотню лет. Вышла из берегов Великая, притопив собой добрых две версты правого берега, в княжестве Артаарра юг леса стал опасным топким болотом; а брусчатые мостовые Илландара оказались покрыты водой на целый локоть.
Много чего случилось в ту ночь кроме этого, но история сохранила в подробностях лишь два события, произошедшие в одно и тоже время в разных местах.
Эльфы предпочитают просыпаться днем, а ночью - бодрствовать. Но в ту ночь в Илландаре светилось так мало окон, что можно было сосчитать их по пальцам. И лишь одно из окон было открыто - окно на третьем этаже пятого дома по Темной улице. С улицы сквозь стену ливня был виден лишь силуэт того, кто сидел на окне. В обычный день его слова, конечно же, было бы слышно за пределами дома - но в ту ночь за ревом ливня было не слыхать ничего и в сажени от окна. Зато и в комнату шум от ливня почти не проникал сквозь едва заметно мерцающую пелену магии.
Из комнаты сидящего было видно плохо: длинные волосы, полускрывшие лицо, четкий профиль; в глазах его отражался свет магического огня, освещавшего комнату.
- Может откажешься от поездки? - спросил из глубины комнаты мягкий мужской голос. - В такую ночь ты ведь даже через Великую не переберешься! Ну или хотя бы пройди телепортом: в резервацию и обратно.
Тот, кто сидел на окне, ответил коротко:
- Нет.
Помолчал, вслушиваясь в рев бушующей за окном стихии - и гибко скользнул с подоконника вниз. Высокий, поджарый, осанистый, выпрямился. Длинная челка падала ему на глаза, но убирать ее эльф не собирался.
- Я поеду сегодня, как решено, - добавил он. - Сейчас. Не стоит волноваться за меня, брат. Всему ведь свое время.
Голос у него звучал безжизненно и ровно.
Тот, кто находился в глубине комнаты, проговорил:
- Удачи тебе.
Эльф кивнул и шагнул в раскрывшийся перед ним проем-цветок телепорта.
Не более чем через четверть часа собеседник упрямого эльфа подошел к окну, провожая взглядом всадника на соловом жеребце. Всадник без страха вылетел из-за ограды навстречу стихии; конь помчался прямиком через стоящую на улице воду, которой было не меньше половины локтя.
- Удачи тебе, брат, - шепнули губы того, кто остался. - Береги себя.
В то же время, на юго-западе от Илландара гроза обрушивалась на древние леса. Хлестала по веткам деревьев, превращала почву в топкое болото - ни одно живое существо не осмеливалось ступить в него. Люди, что уже две сотни лет были пленниками леса, отсиживались ныне по домам.
Все - кроме одной.
Она, невысокая, худенькая, кивнула стражу на воротах, выскользнула за них прочь, втягивая голову в плечи под хлесткими струями воды. Потребовалось пройти немного - лишь несколько саженей от ворот - прежде, чем девушка примерилась к дереву и полезла наверх, оскальзываясь на мокрой, ненадежной коре, но все же не падая.
Здесь, наверху, было ненадежно: мокрые ветви, мокрые листья, ветер, несущий в лицо воду. Но здесь не было топкой почвы, на которой можно было бы оставить следы.
Девушка постояла на месте, касаясь пальцами холодной осклизлой коры гиганта-саттийя. Развернулась. И решительно побежала на восток, к самой дальней от ее деревни заставе - заставе Айк-Хан.
Спустя полчаса она, спрыгнувшая на землю, яростно молотила кулаком в дверь заставы - человеческой заставы. Ей открыли не сразу - а когда открыли, то за дверью оказался худощавый высокий эльф-полукровка.
Он взглянул на девушку с легким удивлением. Та улыбнулась - виновато, устало.
- Ухожу, - сказала тихо. - Меня пропустят?
Полукровка кивнул. Прищурился, вышел под дождь, зашагал к эльфийской части заставы, изящной высокой башенке.
И постучал в дверь.
-I-
В темноте мало что было видно. Не горели светильники вдоль дороги, потушенные ярящимся ливнем, не было луны. Лишь частые всполохи молний высвечивали окружающий мир: широкий степной тракт, далекий лес, еще более далекие руины - и степь, прибитую водой, напуганную, молчаливую.
Соловый жеребец шел по тракту во весь опор, и всадник, оседлавший его, полагал, что вскоре достигнет леса - еще прежде, чем ночь пойдет на убыль. Эта ночь была милостива к нему: Илландар, залитый водой, пропустил эльфа, Великая позволила переплыть себя; едва подсушив одежду, всадник тронулся в путь - по тракту, возвышавшемуся над испуганной степью.
Такого яростного ливня и такой славной грозы давно не случалось в этих степях, подумал эльф.
Его звали Финдааром - а если приходилось называться полностью, то Финдаараной аш Саари тед'Артаара. Впрочем, ему редко приходилось называть себя полностью. Мало кто хотя бы не слышал о Черном Волке, первом мечнике тринадцатикняжья; мало кто не узнал бы его. Финдаара; впрочем, эльфа собственная слава тяготила, и на то были веские причины.
Лес, что виднелся на горизонте, все приближался. Ливень начинал затихать, превращаясь в обычный несильный дождь, но Финдаару казалось, что это ненадолго: не могла же такая великая гроза, в самом деле, утихнуть так бездарно?
Тяжело зашумела под ветром степь. Эльф привстал в стременах, щурясь, пытаясь разглядеть у темной стены леса белесую башенку заставы - но не преуспел.
Он, Финдаар, был первым мечником тринадцатикняжья, но помимо того он был еще и десятником отряда - отряда его кровного брата. Родных братьев у Финдаара не было - вернее, оба они лежали в могилах, каждый - в своей, каждый - на своем краю материка. А он сам пока еще жил и дышал, и носил на поясе свои мечи-скааши из черного металла адамантита. Мечи эти прошли с ним три века его жизни, пережили и службу на пограничье, и часть войны - ту, которую он прошел свободным, - и более полутора веков схваток, стычек и боев, которые Финдаар выиграл уже десятником. Выиграл - потому что проигрывать он не умел. Еще до войны эльф был кандидатом на звание первого мечника - после войны он получил это звание, но так и не сумел принять его как должное. Не считал себя достойным, потому что может ли быть достойным звания лучшего тот, кто потратил годы плена на то, чтобы стать боевой машиной, не умеющей остановиться до тех пор, пока рядом будут живые? В таком бою нет чести, нет души и нет того, чем можно было бы гордиться. Жаль, Тринадцать Княжеств считали иначе - и Финдаару приходилось, выходя из дома, надевать на правую руку адамантитовый перстень с чистой воды алмазом в простой оправе.
Он и сейчас нес его на указательном пальце - а на среднем пальце, совсем рядом, покоился тяжелый серебряный перстень с тускло переливающимся аметистом. Этот перстень Финдаар носил привычно, но с уважением - родовой знак, что перешел ему от отца по горькому наследству.
В небесах полыхнула ослепительно яркая молния, гром расколол небо - и в неверном отсвете показалась, наконец, белая башенка - совсем близко, едва ли в десятке минут скачки.
Финдаар понукнул коня.
Когда эльф ступил, наконец, за порог заставы, под крышу, он первым делом подсушил одежду и окинул комнату быстрым взглядом. Кивнул Эрисаэну - рассыпавшиеся по плечам золотистые волосы, узкое лицо и синие, очень темные глаза. Эрисаэн был магом, ступившим на путь тьмы, и Финдаар был знаком с ним давно, еще со времен своей службы на границе с людьми.
- Мой кесс, - Камиарана, сородич Финдаара спустился с лестницы, ведущей в верхние покои и коротко поклонился. У других племен было принято преклонять колено перед вышестоящими, но сумеречные эльфы, воины по сути своей, этого не одобряли.
Сам Финдаар приветствовал сородича как воин воина - приложил ладонь к сердцу, склонил на несколько мгновений голову.
- Присаживайся, - пригласил Эрисаэн. - Угостим, чем богаты. Признаться, мы не думали, что ты все же поедешь по такой погоде.
- Ливень как ливень, - хрипловато и ровно ответил Финдаар, пожимая плечами. Нарочитый жест недоумения - когда-то он практически не пользовался ими, играя голосом не хуже меча. Но то было давно. - Не откажусь перекусить и выпить чего горячего - но не более того.
Эрисаэн и Камиарана - два стража заставы - переглянулись. Камиарана вышел - отправился, верно, на ледник за мясными закусками, Эрисаэн споро взялся нарезать ржаной хлеб, а прежде не забыл поставить на огонь воду.
Финдаар молчаливо сел за стол - сегодня он был здесь гостем, и потому не лез помогать, как сделал бы дома.
Вернувшийся Камиарана передал магу копченое мясо, достал чашки, травяную смесь, которую эльфы заваривали горячей водой. Финдаар отметил вдруг, что чашек было четыре, хотя их, эльфов, было в комнате трое. Но спрашивать не стал.
- Тут такое дело, - сказал вдруг Эрисаэн, пытливо вглядываясь в котелок с водой. - У нас наверху человек сидит, вот так.
Финдаар молчаливо вскинул брови.
- Альк привел, кесс, - пояснил негромко Камиарана. Альк был его сыном-полукровкой. - Она его напарница по заставе, кесс, и нашей крови там сколько-то есть - только поглядите. Вы ж давно сюда ездите, кесс, давно надеетесь человека найти в отряд. А эта сама, глядишь, пойдет, только рада будет. Ну и с мечом она управляется, по-человечьи, конечно, но там еще есть из чего вытесать справного воина наших традиций, кесс.
- Не уживается с сородичами она. У них же нынче нравы жесткие, мужики пытаются научиться держаться за меч, а девкам завещали дом вести да детей рожать, - Эрисаэн скривился. Для него, как и для любого эльфа, подобное казалось диким. Многие эльфийки искали себя в чародействе, и становились магами не худшими, чем мужчины, да и воинского искусства не были чужды. Но люди уже две сотни лет жили под гнетом жестких, и даже жестоких правил, которые мало кто решался нарушить.
- А она решила, значит, воином стать, - с усмешкой договорил Финдаар. - Что, перестает Огонь Душ действовать?
- У нее близняшка....была... - зло бросил Камиарана.
Финдаар подался вперед:
- То есть как - была? Они же...
- Близняшка ее, - глухо хмыкнул Эрисаэн, перебив гостя, - имела магический дар. Только воином стать девчонке еще можно, хоть и похуже этой вашей Академии будет. А магии никто тут не учит. А еще она была старшей, и ее выдали замуж. За сына их старосты. Лирисия и месяца за ним не прожила - а сейчас, как истек траур, он к Тарисии посватался. Но та взяла вещи - и прямо по ливню рванула к нам сюда, благо и дежурил нынче Альк, и нас она слегка знает. Вот, прямо за час до тебя и пришла, Финдаар.
Финдаар помолчал. И посмотрел на Камиарану:
- Зовите ее сюда. Да и отвар заварить, наконец, будет не худо.
Девушка спустилась по лестнице следом за Камиараной. Финдаар рассматривал ее, прищурившись: каштановые волосы, неровно обрезанные выше плеч, высокие скулы, зеленые глаза; сама она была невысокой и худенькой. Воина в девушке выдавали мышцы - и меч, чье оголовье возвышалось за левым плечом. Одета она была просто: рубаха, какую здесь обычно носили парни, такие же простые штаны, на ногах - ни привычных для эльфа сапог, ничего. Если ее вправду звали Тарисией, то ей подходило это имя, на одном из старых языков значившее "решительная".
Финдаар чувствовал: точно так же сейчас девушка разглядывает его - незнакомого ей эльфа, высокого и худощавого сумеречного. Рассматривает темные глаза над высокими скулами, тонкий нос, пересеченный переломом и шрамом, длинные черные волосы, что прикрывают лицо, спадают на лиловый камзол. И, пожалуй, по итогам своего изучения девушка сделала выводы.
Едва ступив с лестницы на пол, она поклонилась - по-мужски, в пояс. Финдаар поднялся, приветствуя ее по-воински - все же она была воином, пусть и человеческим.
Несколько долгих мгновений они стояли друг против друга, и эльф все приглядывался к девушке: слегка зажата, непривычна к долгому бою и хитрым уловкам, а глаза - глаза человека, которому нечего терять.
- Возьмешься меня достать? - Финдаар спросил это негромко, дернул щекой от того, как мертво прозвучали слова чужого языка. Еще мертвее чем слова его собственного наречия, хотя казалось прежде, что хуже и некуда.
Тарисия молчала. Потом она свела тонкие брови и кивнула:
- Возьмусь, господин.
Финдаар с трудом сдержал порыв поморщиться: откуда, в самом деле, было знать девчонке, как сильно он не переносит подобных обращений.
- Ты мне не служка, а я тебе не господин, - только и сказал он ровно. Отцепил с ремня ножны, положил их на лавку. Скинул камзол, стесняющий движения, расстегнул ворот рубашки. - Свой меч оставь при себе, - велел, глянув на девушку.
- На безоружного - с мечом? - та нахмурилась, уперев руки в бока - совсем по-женски.
- Если ты сумеешь меня им серьезно поранить, я сильно удивлюсь, - Финдаар изобразил на губах усмешку, и открыл дверь. - Выходи. Посмотрим, на что ты годна, воительница.
Снаружи все еще шел дождь - уже не ливень, но все еще сильный дождь. Порыв ветра бросил струи в лицо выходящим из башенки; Эрисаэн невольно прянул назад, Камиарана отвел с лица мгновенно намокшую прядь волос. Финдаар только тряхнул головой, сбрасывая челку в сторону, открывая исполосованное старыми шрамами лицо.
Девушка ливня словно и не почувствовала - вытянула из-за спины меч: неказистая рукоять, простой безыскусный клинок, прямой, с закругленным кончиком. При всей своей простоте меч был ухожен, и это Финдаару понравилось. С тем, кто любит свое оружие, пусть даже и неказистое, всегда можно иметь дело.
Тарисия облизнула губы и пошла вперед.
Первый удар был простой - Финдаар даже не стал мудрить. Прянул назад, оказываясь вне зоны досягаемости меча, улыбнулся уголком рта - тем, что не был пересечен узким шрамом.
От следующего удара он ушел шагом в сторону. Третий выпад уже был посерьезнее, удар, заимствованный из темноэльфийской школы и безбожно при том перевранный, от него эльф увернулся без труда, мягким пируэтом из той же темноэльфийской школы. Четвертая попытка напасть была бы серьезна - если бы не ошибки, из-за которых смертельный удар не ушел бы совершенно неочевидно в сторону. Финдаар уклонился от него, заходя за спину девушке, обхватил ее ладонь, останавливая меч, и сказал тихо:
- Руки б поотрывать тем, кто так преподает. Локоть у тебя не должен уходить в сторону, и корпус не должен так наклоняться вбок. Тогда этот удар будет правильным, ты получишь серьезный шанс меня им хотя бы царапнуть. А еще тебя совсем не учили драться под дождем, и ты скользишь по мокрой земле и листве как ребенок, и щуришься от струй - а это в бою опасно.
Он вовремя отодвинул ногу - потому что Тарисия, памятовавшая, что ей надо дотянуться до эльфа, попыталась его хотя бы пнуть. И одно это сказало Финдаару едва ли не столько же, сколько вся предыдущая пародия на испытание.
- Хватит, - велел он, отпуская ее ладонь, и отходя назад. Встряхнулся, и зашагал по ступеням вверх, мимо задумчивых стражей.
Девушка следовала за ним, молчаливая и мрачная.
В башне уже исходил паром горячий отвар на столе. Финдаар встряхнулся вторично, взглянул на Эрисаэна. Тот понял сумеречного без слов, поднял ладонь - и обдал и Финдаара, и девчонку волной горячего воздуха, моментально высушившего их одежду и волосы. Эльф благодарно кивнул, наклонился за скаашами.
- Я не подошла? - негромко спросила Тарисия. Спросила вроде бы и равнодушно - но в голосе скользнул едва слышный надлом.
Финдаар пристегнул вторые ножны, поднял на нее темные глаза.
- Тебе еще многому нужно бы научиться, - медленно сказал эльф. - Но не здесь. Здешние наставники годны лишь на то, чтобы портить. А пока что садись и пей отвар. Мы будем думать.
Он проследил за тем, как Тарисия взяла кружку с отваром, и перевел взгляд на молчащих стражей.
- Где находится ее деревня? - поинтересовался Финдаар на сумеречном наречии. Вряд ли девушка его понимала, но зато понимали оба стража.
- Тебе нет нужды ехать в ее деревню, - Эрисаэн с легкой улыбкой покачал головой. - Я ставлю свой меч против местного, что скоро они сами придут сюда. А если не хочешь, можешь их не ждать: у девочки не осталось родных.
Финдаар усмехнулся. Опустился на лавку, придвинул к себя горячий отвар.
Посмотрим, подумал он, что там с ее обидчиками. И годна ли на что-то сама девушка кроме как на то, чтобы махать мечом. Посмотрим.
Эльфы старались не лезть в жизнь людей.
Не то, чтобы так было заведено по закону, или положено сверху: поначалу эльфы не горели желанием даже и жить рядом с людьми. Люди не признавали эльфийской чести и не гнушались ударить в спину. Тогда, две сотни лет назад, они и напали на эльфов втихую: ночью. Мало кто спасся с границы; среди уцелевших оказался Финдаар, который вывел за собой и весь отряд. Он ждал тогда выговора, может даже отстранения от службы, но получил награду и повышение. Место десятника в славной эльфийской армии, среди Соколов, что первыми уходили в бой.
Спустя два месяца в бою под Хэллем погибло добрая треть армии. Больше всего пострадали Соколы. И тогда-то Финдаар, взятый в плен, сполна познал человеческую натуру и человеческое бесчестье. Проданный в колизеум, на арену, лишенный голоса, изуродованный, он вскоре узнал о гибели своей семьи. Жил - только местью. Может быть, благодаря этому он не погиб, когда люди ушли из колизеума, бросив пленных эльфов на смерть. Финдаар продержался до прихода Соколов - уцелевших их частей. Продержался, выжил. Маги Столицы вылечили эльфа насколько хватило сил, но справиться с многими шрамами оказалось не в их силах, как и вернуть эльфу его родной голос. После Финдаар ринулся в котел боев на теперь уже человеческой территории: в старый свой отряд, с радостью его принявший.
Эльфы шли по востоку, выжигая села и города на своем пути. Марш их был неумолим и жесток; он был оправдан, потому что эльфы мстили за своих детей, своих родных и своих друзей. Но не трогали ни человеческих детей, ни их стариков и женщин. Собирали их в стороне, окружали, как клеткой, силовым полем, отправляли к себе, на запад.
Когда встал вопрос, где создавать резервации и, особенно, сколько их создавать, совет князей долго спорил. Решено было: создать три резервации: в княжестве Артаарра, в княжестве Льет и у самых южных отрогов Подземья, там, где владения эльфов смыкаются с царством гномов и владычеством драконов. Решено было положить людям самые простые законы: пусть не смеют трогать эльфийские леса, пусть не мыслят убить друг друга, пусть мужчина не возьмет силой женщину, пусть ни один не воспользуется чародейством. И еще решили: пусть без позволения эльфа ни один человек не выйдет из положенной ему золотой клетки, клетки, где было довольно еды, довольно тепла и довольно времени.
Вокруг человеческих резерваций появились заставы, по одной на каждую стороны света. И лишь в Артаарра возле них возникли тогда вторые заставы, человеческие: хрупкие небольшие домики, хлипкие плетни вдоль эльфийских магических щитов.
- Ни один человек не выйдет из леса без разрешения эльфа? Но и ни один эльф не войдет в лес без разрешения человека, кроме разве владыки этого края, - так сказала некогда вдовствующая королева Аллита, по воле рока попавшая в Артаарра. Финдаар тогда отдал должное мудрости женщины: она устанавливала в своем новом королевстве свой первый закон, но и не шла против истинного владыки княжества.
Тогда ему впервые было жаль, что век людей быстротечен.
Может в других местах было иначе, Финдаар не интересовался - но в Артаарра эльфы старались не лезть в жизнь людей, уважая Алитту и ее мудрость. Тогда же установили и другое правило, негласное, малоизвестное. Оно гласило: "Не смей судить человека законом эльфов. Для того есть его собственный закон!"
Эльфы очень старались не лезть в жизнь людей. Но порой иначе было поступить нельзя.
Когда раздался стук в дверь, вздрогнула разве что девочка Тари. Финдаар сделал глоток отвара, поглядел на стражей:
- Будьте добры, кайси.
Эрисаэн кивнул и движением ладони сбросил с двери засов. Освобожденная, дверь тут же распахнулась внутрь, любезно пропуская в себя сразу двоих людей. И, разумеется, оба застряли: сперва в проеме, а потом в защитной магии, которую Эрисаэн не спешил убирать.
- Чудно, - уронил Финдар. - При королеве, помнится, сначала ожидали разрешения войти, а потом уже ломились внутрь. Что за нравы? А вы кто, вообще-то, такие?
Застрявшие в защите совсем не спешили отвечать. За них ответил Камиарана, с деланным удивлением поднявший брови:
- Да это же староста одной из деревень, той, что на северо-западе, кесс. И с сыном своим.
- Ну впусти его, - кивнул Финдаар. - Только недалеко.
Краем глаза он вдруг заметил, как просветлело лицо Тари, словно она поняла что-то невероятно важное для нее. Но разбираться, разумеется, не стал, с отстраненным лицом глядя на старосту. Тот, едва встав на ноги, твердо пошел вперед, уперся в стену магии, ощупал ее...
- Вы по делу или по безделью? - не выдержал Камиарана. Финдаар кинул на него быстрый взгляд, но неодобрения не показал. Страж был в своем роде прав. Да и староста от этих слов опомнился, огляделся и ткнул жирным пальцем в Тарисию:
- Во, она! Выдайте ее обратно!
- А если не выдадим? - скучающе поинтересовался Эрисаэн. Глаза у него потемнели, еще немного - и станут двумя провалами первородной Тьмы. Маг был зол.
- А нету у эльфов такого права: в наши дела лезть!
- Ну отчего же нет? - ровно спросил Финдаар. - Есть. Жалко только, мы им давно не пользовались. Вижу, стоило бы почаще...лезть в чужие дела.
- А она...что она на этом...вашем...делает!
- Сидит, - со смешком отозвался Камиарана. Он вроде бы безобидно приобнял девушку за плечи, но Финдаар видел и другое - страж придерживал Тари за руку, не давая ей обнажить меча и броситься на заклятых врагов.
- Людям с людьми быть положено! Вами положено! - упрямо набычился староста.
- "И пройдет человек заставу человековскую, и пройдет заставу эльфскую, и станет считаться человеком свободным, и волен будет сам выбрать свой путь". Закон, установленный князем Артаарра и королевой Алиттой, действующий уже сто девяносто семь лет, - сухо сказал Финдаар, поднимаясь с лавки.
- Да кто та Алитта была - королевская ш...
Договорить староста не успел - Финдаар же успел и поднять ладонь, останавливая стражей, и шагнуть вперед, обходя человека сзади. Защита беспрекословно пропустила эльфа, острый адамантитовый клинок жадно прижался к беззащитному человеческому горлу.
- Ты на кого сейчас поносишь? - прошипел Финдаар. - На ту, что вас всех тут спасла от эльфийских законов? На ту, что вам оставила право именоваться людьми в отличии от тех, кто в северных резервациях? Знаешь, как у эльфов расправляются с такими как твой сын? А как у людей? Что тебе по душе больше, чей закон, а?
- Оставь его, - тихо попросили сбоку. - Оставь его, князь.
Финдаар выпрямился, отнимая скааш от чужого горла; толстяк староста бухнулся на колени и позорно разрыдался, сообразив, наконец, на кого нарвался. А эльф встретился взглядом с Тари.
- Их надо в деревню, князь, - сказала девушка, бесстрашно глядя ему в глаза. - Пусть их люди судят. Людям лучше знать...
- Твоя правда, - Финдаар кивнул. - Эрисаэн, дотянем этих до деревни?
- Разумеется, - маг лишь пожал плечами.
- Ками, за нее отвечаешь головой. Оба сидите здесь, и никуда.
- Как скажешь, кесс, - воин коротко кивнул.
Уже закрывая дверь, Финдаар услышал негромкий вопрос Тарисии:
- Господин Камиарана, князь сказал, я делаю много ошибок? Покажете где, пока мы тут ждем?
Может, кому путь до деревни был неблизок, но не эльфам. Оба они знали местность как свои пять пальцев: когда-то этот лес был одной из тренировочных площадок Академии клинков, и даже на первых курсах ученики ориентировались тут безошибочно. Финдаар, закончивший Академию полностью и с отличием, по лесу мог пройти с закрытыми глазами.
Шли понизу, конечно, по одной из тех хоженых человеческих уже троп, что не становились болотисто-вязкими после дождей. Финдаар шагал впереди, сзади шел маг, подталкивающий вперед пленников.
- Так что, возьмешь девчонку? - спросил Эрисаэн после долгого молчания. Они прошли к тому времени уже порядка половины нужного расстояния.
Финдаар оглянулся, откинул челку.
- Да возьму, пожалуй, - он пожал плечами. - Отчего нет? От людей она ведь все равно вышла, не вернется же сюда? А потенциал там есть, ее же видно. Стал бы ты ее задерживать в ином случае?
Эрисаэн улыбнулся.
- Я проверку крови сделал, - он мальчишески тряхнул головой. - Только я там не все понимаю, я не специалист: цвета рода я тебе и со справочником вряд ли отличу, не говоря уж о точном родстве. Вижу только: не моя. Возьмешь?
Финдаар поймал кругляш на лету. Всмотрелся, щурясь. Цвет был не его рода, это эльф мог сказать точно: не насыщенный фиолетовый, а то ли рыжий, то ли янтарный. Кто-то с востока, может даже и Олирра. Тонкой нитью между человеческой и сумеречной кровью проходила кровь светлая, бирюзовая, а рядом совсем уж тонкая полоска, которую различил бы разве хороший маг крови.
Финдаар убрал кругляш в карман, обернулся к Эрисаэну.
- Спасибо. Я тоже мало знаю; ясно только, что она не моей крови.
- Рад?
- Определенно. Пришли, кстати, готовься.
Эрисаэн перекинул заклинание пут в левую ладонь, в правой на мгновение возник язычок пламени - и тут же спрятался, дожидаясь своего часа. Финдаар огладил пальцами рукояти скаашей.
Здесь мало что изменилось. Все было как две сотни лет назад, как полторы сотни лет назад, как сто, семьдесят и десять лет назад. Те же стены, сложенные из негниющего, негорящего дерева саттийя, те же ворота, возле которых дежурят молодые парни. Увидев эльфов, они подобрались, один засвистел пронзительно. Финдаар прошел мимо них, не сбавив шага, лишь повернул правую руку ладонью вниз, показывая местным стражникам тяжелый серебряный перстень с аметистом, родовой знак князей Артаарра.
Сколько их здесь жило - десятка три, четыре? А сколько привезли сюда - почти сотню на каждую деревню? Часть домов стояла в запустении, остальные выглядели бедно, неухоженно.
- Вымирают, - негромко подтвердил Эрисаэн. - Собирать их надо, и везти отсюда, всех. В Арантию пусть едут, например, к сокровникам, те с ними быстро совладают.
Финдаар кивнул: совладают. Лишь один раз ему пришлось ступить на землю второго материка. Все там было другое: и эльфы, живущие особицей, совсем иные чем в Аркейде, и люди, властные, сильные - Финдаар тогда общался с ними на равных, и не жалел.
Этим до арантийских сокровников было далеко. Они выглядывали из домов, выходили тихим, неслышным шагом; за спинами эльфов собиралась толпа: небольшая, испуганная, забитая, выжидающая...
Порскнули в разные стороны дети, худенькие, грязные. Ни один не задержался на пути эльфов. Прежде дети играли у костра, пылающего посреди своеобразной площади.
- Этим же месяцем свяжусь с Каем дес Минком, - глухо сказал Финдаар. - Пора заканчивать.
- А может вывезти их на Восток, на остатки городов? - Эрисаэн остановился рядом с князем, приподнял подбородок.
- А тогда прежде нужно разобраться, что заставило их начать войну тогда, двести лет назад, - Фииндаар поморщился. - Кай над этим бьется уже двести лет. Весь Совет бьется, Эрисаэн. И ничего, представь себе, ни единой зацепки. Без этого их отпускать - как к дракону под пламя лезть. Понимаешь?
Люди толпились вокруг - вроде и рядом, но на почтительном расстоянии. Боялись. Слушали молча, как на незнакомом здесь языке переговариваются два эльфа. Смотрели на молчаливого, отчаявшегося старосту и на беззвучно верещащего сына старосты.
Эрисаэн сделал шаг назад, кивнул уже оттуда. Финдаар отбросил со лба прядь волос, не пряча изуродовавших лицо шрамов. По шрамам его здесь и узнавали, наверное: кто из людей сейчас отличит аметист от гномьего стекла, серебро от сплава? Да никто. А вот таким, изуродованным, отпугивающим лицом во всем подлунном мире обладал, пожалуй, лишь Финдаар.
И узнали - зашелестели, зашумели: князь эльфов, князь, что ж он тут забыл, окаянный?
- Эльфы не лезут в жизнь людей, живущих в этом лесу, - негромко сказал Финдаар на человеческом языке. - Без крайней нужды - не лезут. Нужда настала. Вы взяли в старосты негодящего человека, люди с юга. Он не соблюдал законов сам и научил тому своего сына. Сын его силой взял себе одну жену, и после траура силой добивался второй. Вы взяли в старосты негодящего человека, люди с юга, вы не увидели этого сами - и эльфы были вынуждены прийти сюда. Мы подождем, пока вы рассудите его своим законом, посмотрим на нового старосту и уйдем. Надеемся, что надолго.
Люди зашумели, решая промеж собой, кому выйти вперед. Наконец, вперед вытолкнули наставника: немолодого уже, слегка прихрамывающего.
- Говори им как следует! - крикнул кто-то из толпы. И тут же возникло движение: женщины поймали крикуна и начали ему что-то торопливо втолковывать.
- Верно, господа эльфы ведут речь про сестер из семьи Трой? - неспешно поинтересовался наставник. Финдаар кивнул:
- Должно быть.
Трой, забилось в мыслях, Трой, где же я слышал про эту семью?
- Оно верно господа эльфы говорят. Только кто же без эльфов против таких как эти пойдет? Боязно было идти.
- Позвали бы, - проворчал сзади Эрисаэн. Не на человеческом, к счастью; Финдаар ему ответил, не оборачиваясь:
- У них еще осталась гордость.
Старик их, видимо, понял: рассмеялся мелко.
- Верно говорите, господин князь. Мы их рассудим: нашим законом и рассудим. Мы знаем, что у господ эльфов за насилие положено - кое-что похуже, чем у нас. А у нас - честная смерть, в назидание остальным.
- Поспорил бы я насчет того, что назидательнее, - усмехнулся Финдаар. - Но это - спор, что идет меж нашими народами не первый век. Забирайте свою падаль.
Подростки туго связали сначала сына старосты, а потом уже его самого: сразу видно, кого опасались больше. Дождавшись, пока мальчишки затянут последний узел, Эрисаэн отпустил путы, растер с облегчением ладони.
Казнь была недолгой...
И люди снова сбились в кучку, зашептались. Финдаар обернулся к магу, спросил тихо:
- Как думаешь, откуда мне семья Трой может быть знакома?
Эрисаэн зарылся пальцами в свою короткую светлую косу.
- Герцог Трой тебя пытался когда-то выкупить из плена - это раз. Он был человек благородный, жалко, что погиб так глупо, от своих же. Наши б его, пожалуй, и пощадили, хотя бы и за тебя. Нет? Что еще...Его брат был один из последних человеческих магов, напророчил...
- ...что день, когда из южной резервации выйдет прочь полукровка, станет поворотным? - вспомнил Финдаар. - Не знал, что это он тогда рядом с королевой стоял.
- А! - обрадовался Эрисаэн. - Кесса Алитта, точно! Алитта Трой - она ведь была не только королева, но и их сестра. Значит, Тарисия - потомок этой славной крови.
- Только человеческой принцессы мне в отряде не хватало, - с чувством сказал Финдаар.
- Как чудно складывается жизнь, - заметил Эрисаэн. - Но они, похоже, договорились.
Финдааар повернулся - вовремя. Из людских рядов вышел высокий широкоплечий мужчина, перед которым другие расступались с уважением. С мгновение они с Финдааром стояли друг против друга. Потом эльф кивнул коротко и, развернувшись, пошел прочь из деревни. Эрисаэн зашагал за ним.
- Хорош будет, - одобрительно сказал маг.
- Хорош. Он полукровка, ты заметил?
- К чему ты это?
- Что-то мне подсказывает, - медленно ответил Финдаар, - что скоро это окажется очень важно: чтобы их старостой был полукровка. Впрочем, посмотрим. Что зря тревожить Ллос?
Когда эльфы вернулись к заставе, утихший было ливень начал набирать силу снова.
- Затопит же! - с отчаянием сказал Эрисаэн, оглядывая полянку перед заставой. - Как пить дать затопит.
- В Илландаре было поллоктя воды, когда я уезжал. Так что не мне жалуйся, - мрачно бросил Финдаар, откидывая с лица мокрую прядь. - Мне сейчас еще с Файреном ругаться. Сделаешь связь, кстати, или мне самому помучаться?
- Да сделаю, - Эрисаэн небрежно пожал плечом и распахнул дверь. - Ками, сделай отвара, мы промокли невероятно!
- Иду! - отозвался откуда-то сверху второй страж.
Тарисия, сидевшая у камина, ахнула, поднимаясь навстречу эльфам - и растерянно замерла.
- Сиди, сиди, - Эрисаэн закрыл дверь на засов и начал расплетать мокрую косу. - Ками!
Финдаар встряхнулся - в который раз за эту длинную ночь, перешедшую уже в утро? - и взглянул на Тарисию.
- Смотри, - сказал он ровным голосом, - там ливень. Захочешь - перейдем порталом. Не захочешь - поедем сами.
- Я не боюсь ливня, хотя промокнуть и неприятно, - тихо сказала девушка. - Но только я ни разу не была за пределами леса, и мне очень интересно.
Эрисаэн, не дождавшись напарника, выругался по-эльфийски, наклонился над котелком, щелкнул пальцами. Вода в котелке немедля вскипела, и эльф наполнил стакан. Бросил в кипяток в стакане горсть сушеных трав.
- Связь тебе, значит? - хмыкнул маг, не глядя на Финдаара. - Тари, иди сюда. Тебе там нечего светиться.
Девушка послушно отошла к Эрисаэну, и тот развернул ладонь, шепча заклинание. В воздухе перед Финдааром открылось мерцающее окно; спустя несколько томительно долгих секунд в нем возникло лицо Файрена.
- Возвращаешься ни с чем? - с усмешкой поинтересовался Файрен.
- Везу девочку. Явный потенциал, порядка половины сумеречной спящей крови, родом из семьи Трой, если это тебе о чем-то говорит...
Файрен нахмурился:
- Ничего не имею против девушек, но...постой, Трой?
Финдаар кивнул.
- Мне предупредить отряд, чтобы ей не говорили о происхождении?
- Будь добр. Люди вымирают, я буду ходатайствовать дей Минку и Совету: пусть переводят их куда угодно, хоть на восток, хоть в совет, но прочь с моих земель. Так что не надо ей лишний раз об этом думать. Всех ее владений - три резервации да руины городов на востоке. К чему это сейчас?
Файрен поморщился. Но кивнул.
- Телепорт тебе открыть? - спросил он.
- Доедем сами, - Финдаар усмехнулся. - Я ей обещал показать, что за пределами леса.
- У нас ливень начинается опять.
- Тут тоже. Не сахарные, не растаем.
- Ну как знаешь, лечить тебя не буду. Не пропадай.
И взмахом ладони Файрен прервал связь.
Финдаар посмотрел на Эрисаэна, греющего ладони над отваром.
- Значит едем, - сказал он.
Вниз торопливо сбежал Ками. Виновато взглянул на мага - и повернулся к Финдаару:
- Кесс, позволите? Пусть она переоденется, не в этом же в Илландар ехать?
- Позволю, - кивнул Финдаар. Проводил взглядом Тарисию, немедленно вскочившую и бросившуюся наверх, и перевел взгляд на Эрисаэна.
Маг ответил ему вопросительным взглядом.
- Боюсь, по Старому броду мы уже не переберемся через Великую... - с досадой признался Финдаар. - Может быть, ты знаешь...
Эрисаэн кивнул.
- Тебе придется проехать мимо замка, - сказал он нехотя. - У орочьих стойбищ возьми к востоку, скоро будет мост. Там хороший мост. Он наверняка стоит. Но до Илландара тебе придется делать крюк: между городом и мостом те еще джунгли, езжай по дороге. Минуешь два селения и зайдешь в Илландар с восточной дороги.
Финдаар поморщился. Ехать мимо замка - его собственного замка - не хотелось. Он, сказать честно, так и не смотрел, что осталось от величественного замка Саари после войны. Заезжал единственный раз - постоял у могил и ушел.
Ушел, так и не убедив себя зайти в замок.
Но видимо так уж решила владычица судеб Ллос - придется ехать мимо Саари, а может даже и зайти туда. Финдаар не представлял, как он вошел бы в замок один, последний. А вот с девчонкой-полукровкой - почему бы и нет, в самом деле?
Даже самому себе эльф никогда бы не признался, что до смерти боится старых руин.
Тарисия спустилась минут через пять. Теперь она была похожа не на человеческого оборвыша в чужой одежде, а на мальчишку-сумеречного: ладные брючки, темная рубашка, и даже какие-то сапожки. Меч, по-прежнему прицепленный за спину, смотрелся с новым нарядом чуждо и дико.
- Это сына старое, кесс, - пояснил появившийся следом Ками. - Как на нее шили, даже обувь пришлась хорошо. Но ты ей все-таки в городе купи одежку как положено, кесс, не дело: быть в таком отряде - и чужое носить.
Финдаар кивнул и поднялся. Следовало еще оседлать Сокола.
- Пара минут у вас есть, - обронил он.
Эрисаэн наклонился к Тарисии и что-то ей негромко зашептал. Но что - Финдаар уже не слышал.