Альгер с нескрываемым удовольствием любовался результатом своей работы. С каменного выступа над ним с ревом и грохотом скатывался колоссальный поток воды. У озерца, начинающегося у самых ног Альгера, он разбивался в хлопья пены и мириады маленьких радуг, играющих на солнце.
Несмотря на свой суровый облик и тщательно поддерживаемый имидж жестокого бойца, в душе бог-защитник был художником и питал немалую слабость к водопадам, справедливо полагая, что имеет полное право на подобное увлечение. И сейчас до окончательного воплощения в жизнь его замысла оставался последний изящный штрих – грот, скрытый за потоком падающей воды.
– Альгер! – донесся до него чей-то оклик, с трудом преодолевший шум водного потока.
Бог-защитник поморщился, – даже сквозь грохот он узнал не самый мелодичный голос Лодура. На самом деле бог лукавства был ему даже симпатичен, просто здесь и сейчас он был лишним. К тому же даже Альгер при всем своем терпении был способен выносить его присутствие исключительно в малых дозах.
– Альгер! Вот ты где. Я ищу тебя уже несколько месяцев! – вслед за голосом появился и его обладатель – невысокий мужчина с ярко-рыжей шевелюрой и острыми чертами лица, с которого, казалось, не сходила мальчишеская улыбка.
– Ты знаешь, что у тебя талант появляться в самый неподходящий момент? – вместо приветствия спросил Альгер.
– Конечно. Мне постоянно об этом говорят. А сейчас-то почему неподходящий? – он запрокинул голову и посмотрел вверх. – По-моему, просто замечательно получилось. Смертные будут в восторге. Если доберутся, конечно, – местечко ты то еще выбрал.
– Я создавал его не для смертных. Тем более он пока еще не закончен.
– Разве? Ладно, не важно. Еще закончишь, а сейчас мне нужно показать тебе одну штуку. Пойдем, – и, не дожидаясь ответа, он исчез в короткой вспышке.
Лодур был самым молодым богом, шумным, надоедливым и всегда готовым к новым проказам. Что делало бы его невыносимым для божественной братии, если бы остальные боги его хоть сколько-нибудь интересовали. Шутить над ними было сложно и скучно, а потому отдуваться приходилось людям.
Собственно, большую часть своего времени бог лукавства проводил как раз в их компании, чем вызывал вялое неодобрение своих собратьев, – они считали, что это именно от людей он подхватил свою неугомонность и сомнительное чувство юмора. Альгер знал Лодура чуть лучше остальных и был уверен, что дело обстоит совсем наоборот.
Нельзя сказать, что они были друзьями, однако Лодур питал к Альгеру нечто вроде симпатии и уважения, которые обычно выражались в приглашении поучаствовать в очередной сомнительной затее. Внимание Лодура было обременительной вещью, однако порой его забавы были интересны.
Бросив еще один взгляд на незавершенный водопад, Альгер последовал за своим провожатым, прекрасно помня по собственному опыту, что выслушать, что придумало это беспокойное божество – самый быстрый способ от него отвязаться.
Через мгновение он уже стоял посреди темной, дурно обставленной и изрядно захламленной комнаты. После грохота водопада царящая в комнате тишина почти оглушила Альгера, и он на секунду прикрыл глаза, осваиваясь с новыми ощущениями. Очень скоро он понял, что тишину комнаты все-таки нарушает звук дыхания, доносившийся из угла, где, свернувшись на тонком матрасе, спал человек средних лет и даже не подозревал, какому пристальному вниманию сразу двух божеств он сейчас подвергается. Впрочем, узнай он причину этого интереса, вряд ли бы он ему обрадовался.
– Опять издеваешься над смертными? – быстро сообразив, в чем дело, спросил Альгер. – Не надоело?
– Скажешь тоже, они забавные. Тем более, чем еще прикажешь заниматься? Я вообще поражаюсь, как вы со скуки друг друга не перебили. Ты – ладно, у тебя твои водопады есть и гроты… Ну, еще Экир со своими звездами. Но остальные-то – смотреть противно – веками ни черта не делают, только щеки от важности надувают. Толку от такой божественности!..
– Тише, не горячись, – Альгер поспешил прервать товарища. Эту тираду в различных вариациях он слышал уже не раз и знал, что она может затянуться. – Показывай лучше, что ты там придумал.
– Не я. Весь фокус в том, что придумает он, – Лодур указал на спящего человека. Тот, будто что-то заподозрив, беспокойно всхрапнул во сне и перевернулся на другой бок.
– Это над ним ты и решил подшутить? Какой-то он невзрачный, мог бы кого и покрепче найти. С твоими шутками люди обычно долго не живут.
– Обижаешь, я знаешь, сколько его выбирал? Лучше не найти, точно тебе говорю, – Лодур немного помялся и добавил. – Мне, правда, твоя помощь понадобится, я к тебе потому и пришел.
– Тогда рассказывай толком, в чем дело. Потому что пока я ничего не понимаю.
– Я просто подкинул ему одну любопытную идею. Страшная штука, на самом деле. Подкидываешь человеку лишь маленький росток, а потом просто смотришь, что он с ней делает. Кто-то его заботливо питает, взращивает, а потом воплощает в жизнь. Интересно получается. Кто-то извращает, как только может, а потом тоже воплощает. Зачастую смотреть противно, но иногда все равно занятно выходит. Люди вообще интересные.
– И что же за росток ты подкинул ему? - нетерпеливо перебил Альгер.
– Тебе понравится. Я внушил ему, что хрустального купола небес – нет.
– Что значит «нет»? – опешил Альгер. – А мы, по-твоему, где обитаем?
– Да мне-то ты чего объясняешь? Я все знаю, но он-то теперь почти уверен, что никакого купола нет, и не было никогда. Теперь вот выдумал, что вокруг почти бесконечное пространство. Или не почти – это он сейчас как раз обдумывает.
– Погоди, дай я разберусь сначала. А как же звезды?
– А звезды – это видимые нам другие миры, вот как, – с нескрываемым удовольствием ответил Лодур.
– Бред какой-то, – Альгер недоверчиво посмотрел на своего младшего собрата. – А не перебор?
– А это уже он сам, я бы до такого не дошел. Звезды – это еще ничего, потом посмотришь, что он про Луну выдумал.
– Гм… ладно, хотя за Экира все-таки обидно немного, он эти смешные серебряные гвоздики знаешь, сколько в хрустальный купол вбивал? Ювелирная работа.
– Да говорю же – не я это уже, это все он, – Лодур потыкал пальцем в спящего человека. – Уже столько пергамента извел, описывая новую концепцию мира.
– Ну хорошо, ты мне вот, что скажи – что дальше? Ну подкинул ты ему идею, и теперь этот несчастный будет вынашивать твой бред. Может, попробует донести его до людей, и через месяц его спалят какие-нибудь фанатики. Это было смешно только первые шесть раз.
– Вот в этом-то все и дело! – радостно потер руки неугомонный божок. – Я ведь не абы кому подкинул эту мыслишку. Я этого смертного выбирал несколько лет. Незаурядный представитель своего времени. Мыслитель, художник, а самое главное – изобретатель. Ему мало будет простого созерцания этой идеи, он постарается эмпирически доказать, что мир именно так устроен.
– Эмпирически? Как ты себе это представляешь?
– Да никак пока что, – честно признался тот. – Если бы знал, все это было бы далеко не так интересно. Зачем устраивать забаву, когда точно знаешь, чем она закончится?
– Ладно, ты меня убедил. Но я пока так и не понял, что тебе нужно от меня?
– Сущая мелочь. Ты ведь у нас бог-защитник, вот я и хочу, чтобы ты за ним немного присмотрел. Обидно будет, если он через месяц упадет с лестницы и свернет себе шею. Или его и вправду фанатики сжечь захотят. Уже столько шуток из-за этого провалилось.
Альгер на секунду задумался. Надо признать, на этот раз Лодур сумел его заинтриговать.
– Ладно, – наконец сказал он. – Я присмотрю за ним. Только Экиру все равно ничего не говори. Он за свои серебряные гвозди обидится. Причем, на меня же и обидится, потому что я его защищаю. Да, кстати, как зовут твою жертву?
– Бернардо де Линчи.
* * *
Если бы Альгер знал, за кем согласился присматривать, он бы собственноручно придушил изобретателя еще в колыбели, наплевав на свой статус защитника. На его памяти сложнее сохранить жизнь было только диктатору одного небольшого государства пару веков назад. Там не проходило недели, чтобы на жизнь правителя никто не покушался. Но здесь-то проклятый мыслитель обходился без посторонней помощи!
Нет, первые несколько лет все шло очень спокойно, и Альгер с Лодуром успели порядком заскучать. Бернардо сидел в своем скромном обиталище, писал картины, а вечерами покрывал листы пергамента убористым почерком и рисунками устройства того, что он назвал солнечной системой.
Альгер уже было решил, что на этом дело и закончится, и для доказательства своего «открытия» ученый так и будет годами наблюдать за звездами, но просчитался. Гению этого оказалось мало, и после нескольких лет расчетов и размышлений он решил, что единственный способ убедиться в своей правоте – лично доказать, что никакого купола нет. Ну, или хотя бы коснуться его собственными руками, если таковой все-таки найдется.
Первое изобретение хоть и не было лишено некой примитивной красоты, воплощало в себе простейшую идею человека с крыльями. А поскольку Бернардо был сторонником решительных мер, в качестве первого же испытания он попросту спрыгнул с ближайшей скалы со своей хрупкой конструкцией на плечах. Альгер изрядно потрудился, чтобы горожанам не пришлось соскребать его с подножия.
Разумеется, Бернардо не собирался останавливаться после первой неудачи. Следующий проект был чуть менее изящен, но зато опирался на строгие расчеты. Полет того, что он назвал дельтапланом, длился несколько дольше, но из-за ошибки в конструкции крыла завершился он столь же плачевно, как и предыдущий.
Вместо того чтобы усовершенствовать конструкцию, мастер решил, что так он скорее медленно опускается, а не поднимается к далеким звездам, о которых мечтал. И следующая построенная им машина напоминала лодку с машущими крыльями, приводимыми в движение хитрым механизмом…
Шли годы. Лодур с огромным удовольствием наблюдал за самоуверенностью своей жертвы. А Альгер начинал проклинать тот день, когда согласился на участие в этой затее.
К тому же даже люди начали что-то подозревать: мало того, что какой-то сумасшедший пытается посягнуть на священную воздушную стихию, так при этом каким-то чудом всякий раз умудряется выживать. Особо религиозные личности называли это происками Дьявола и регулярно наведывались с факелами в мастерскую изобретателя. Стараниями Альгера сам мастер оставался после таких визитов почти невредимым, что только усиливало недовольство черни.
Кто такой Дьявол, Альгер не знал, но судя по тому, какие заслуги ему приписывали смертные, он начинал подозревать, что это одно из имен Лодура. Тот был в совершенном восторге от того, что творилось внизу. Альгер же терял всякое терпение.
– Лодур, с меня довольно! В конце концов, это уже попросту не смешно. Едва ли не каждый год он предлагает новую конструкцию летательной машины, а мне всякий раз приходится каким-то немыслимым образом менять вероятности, чтобы он остался жив. Кто-то его уже считает то ли святым, то ли аватаром, а это уже попросту оскорбительно!
– Ладно, убедил-убедил, – вздохнул Лодур. – Признаю, пора с этим заканчивать. В конце концов, затягивать розыгрыш дольше, чем на четверть века – это дурной тон. Да и момент самый подходящий. Он как раз объявил, что достиг вершины своих изысканий, и его новое детище непременно полетит.
– Только учти, на этот раз я его спасать не буду.
– И не нужно. Пойдем лучше посмотрим, что за машину он там придумал. Мне правда интересно. Завтра ее уже испытывать будут, а значит, проживет она недолго, лучше как следует рассмотреть ее заранее.
На этот раз мастерская Бернардо выглядела куда внушительнее, чище и больше, чем в их первый визит. Даже несмотря на то, что сейчас часть стен и крыша были разобраны, чтобы дать место чудовищной конструкции, которая занимала почти все пространство комнаты.
– И вот это и есть вершина его исследований? – Альгер недоверчиво рассматривал странную машину из ткани, дерева и пергамента.
Больше всего она напоминала тонкую мачту, вокруг которой спиралью поднимался льняной парус. Мачта была опутана десятком тончайших тросов, а в основании через систему зубчатых колес соединялась со сложным механизмом с педалями и рычагами.
– Ну, выглядит внушительно. И знаешь… я бы даже сказал – красиво. Есть в ней какое-то неуловимое изящество.
– Гм… возможно, – с сомнением отозвался Альгер. – Я только одного не могу понять – как он собирается поднять эту громадину в воздух? Неужели она сможет летать?
– А прошлые могли?
– Но он так уверен…
– Он и в прошлых был уверен, – задумчиво сказал Лодур, склонившись над листами с чертежами и расчетами. – Нет, не взлетит, – заключил он через минуту с некоторой ноткой разочарования. – Никаких шансов. Даже жаль. Такого зрелища даже боги никогда не видели.
– Может, тогда предупредим его? Явимся во сне и объясним, что к чему.
– Еще чего не хватало. Сам же говорил, что шутку пора заканчивать.
– Надо полагать, заканчивать ты ее собираешься вместе с ним?
– Разумеется. А как иначе-то? Ну явлюсь я ему во плоти, скажу, что все дело его жизни – глупая штука богов, а завтра он либо погибнет, либо опозорится перед целой толпой и всю оставшуюся жизнь будет сожалеть о бездарно растраченных годах. Нет уж, я далеко не настолько жестокая сволочь, что бы там люди ни говорили. Уж лучше завтра вот в этой же машине покинет – как они это называют – юдоль скорби с верой в то, что стал мучеником за идею, а его опыт станет уроком для последующих поколений. Ну и все в таком роде. Поверь, смертным это нравится.
– Ну знаешь… понятия о гуманизме у тебя странные.
Бог лукавства только улыбнулся. Он еще не рассказывал Альгеру, что идею гуманизма людям подкинул именно он. Они, правда, все равно все извратили, но получилось даже забавно.
* * *
Лодур нашел Альгера лишь несколько дней спустя. Он лежал, запрокинув голову, на склоне того самого холма, на котором проходило испытание последней летательной машины Бернардо, и смотрел на ночное небо.
– Все-таки Экир смешную штуку придумал с этими гвоздиками, как считаешь? – сказал он, как только почувствовал появление Лодура.
– Смешную, конечно… Но объясни, где ты был? Ты столько лет защищал этого смертного и так и не явился посмотреть, чем все закончилось.
– А там было на что смотреть? – Альгер так и не оторвал взгляда от небесного свода. – Машину спускали с этого холма, Бернардо крутил педали своего механизма, машина пару раз подпрыгнула и на удивление всем на пару секунд даже зависла в воздухе. А потом рухнула вниз, и к подножию докатилась только груда деревянных обломков и обрывков ткани. И на этот раз я не стал спасать мастера. Я что-то упустил?
– Да нет, все верно, – растерянно отозвался Лодур. – Но падала она красиво. Слушай, ты… да что ты там такое увидел, в конце концов? – не выдержал он, видя, что внимание Альгера по-прежнему поглощено блестящими огоньками в небе.
– В том-то и дело, что ничего. И не увижу никогда. А вот он – видел. Ты сам-то понял, что сотворил своей шуткой? Смотрел его записи?
– Только в общих чертах, – признался Лодур, садясь на траву рядом с Альгером.
– А я только вчера до них толком добрался. И знаешь… мне стыдно. Кажется, именно так смертные называют это чувство.
– Стыдно?! Перед смертным?!
– Да нет, причем тут он? Хотя… сейчас мне жаль, что так вышло, но не в этом дело. Просто то, что он создал – пусть и всего лишь в модели – это такая простая, гармоничная и красивая система: движение планет, луна-спутник. И звезды… это же почти неограниченные возможности! Поэтому – да, мне стыдно за то, что реальный мир гораздо более убог и примитивен по сравнению с тем, что он сумел в нем увидеть. Стыдно за то, что в момент сотворения мы не сумели создать хоть что-то схожее по красоте.
Какое-то время оба божества хранили молчание. Альгер сказал все, что хотел, Лодур пытался как-то осмыслить услышанное. Наконец, его лицо озарила хорошо знакомая Альгеру лукавая улыбка. Терзаний своего товарища он не разделял, поскольку до тех пор пока в этом мире были люди, ему было совершенно наплевать, как он устроен. Но он чуял здесь хорошую авантюру. А чутье на подобные вещи редко его подводило.
– Если он все так здорово описал, то почему бы не воплотить его замысел в жизнь?
– Ты в своем уме? Кто будет этим заниматься? Впрочем, ладно, признаю – я уже и сам думал над этим. Но один я точно не справлюсь. Строго говоря, это вообще не по моей части. Но если собраться всем вместе, должно получиться. Только из тех, кто поддержит эту идею, мне только Экир приходит на ум, ему точно понравится, а вот остальные…
– Отлично, значит, я с тобой, – перебил Лодур.
– Ты? – Альгер даже привстал на локте и удивленно посмотрел на товарища. – Тебе-то это зачем? Ты же даже во время первого творения в сторонке отсиживался.
– И сейчас отсижусь. Из меня неважный творец. Зато я умею убеждать и уже давно хочу расшевелить наше сонное царство. Грех упускать такой замечательный повод это сделать. Эта же работа на века и тысячелетия, лучше и придумать нельзя! К тому же за мной еще должок за Бернардо, – с улыбкой добавил Лодур.
– А как же люди?
– А что люди? Они редко смотрят наверх. Быть может, лишь некоторые однажды заметят, что ночное небо над их головами стало гораздо дальше и глубже.