Жизнь. Какая она у меня? Счастливая? Может быть. Чтобы понять и пишу о ней.
Родилась я 28 сентября 1934 года. Считаю сентябрь счастливым месяцем: и день рождения, и именинница 30 сен-тября и имя доброе родители дали.
Моя мама Седунова Клавдия Александровна была без-грамотной, из бедняков. Отец - тоже не из богачей (в семье было шестеро детей ). Папа был председателем колхоза ' ПРАВДА '. ... Папа воевал в Финскую войну, а у мамы нас было уже трое, мал - мала меньше ( мне 5 лет, Римме - 3, а Нина - в люльке). С нами жила бабушка Анна Николаевна. Жили дружно. На мир смотрели открыто, без зависти. Дом был старый и маленький. Папа начал строить большой дом, но началась война. 12 июня 1941 года папа был на переподго-товке в Красных Казармах, а 29 июня 1941 года его уже от-правили на фронт... В декабре 1942 года получили похоронку: папа погиб под Сталинградом.
Началась новая жизнь. Надеяться было не на кого. 1 сентября 1942 года я пошла в первый класс с чемоданчи?ком, в котором лежала тетрадка, да карандаш - подарок соседки Галинки. С 3-х часов ночи я бегала несколько раз к маме ( она была на молотьбе), чтоб узнать - не пора ли в школу. Ни обуви, ни одежды, ни еды. Мама работала днём на птицеферме, а мы с бабушкой ей помогали. Позднее помогали взрослым косить, сушить сено, ухаживать за колхозным огородом. Тут и смех, тут и слезы, а работа спорилась. Особенно любила начало сенокоса - все одевались чисто, красиво, как на праздник. И нам, детям, так нравились наши нарядные мамы - труженицы!
В классе у нас на всех была одна коробка карандашей, а тетради нам шила из серой бумаги наша учительница Мария Николаевна. Она всегда улыбалась нам как-то тепло и нико-гда не повышала голос. Мы собирали посылки на фронт, шили кисеты, собирали клюкву.
Запомнился на всю жизнь день Победы. В класс при-шёл председатель сельсовета Ястребов и сказал: 'Война кон-чилась!' А сам заплакал. Я тогда училась в третьем классе.
Послевоенные 1946-1947 годы были очень голодные. Мы собирали на полях весной колоски и перемороженную картошку, ели лебеду и клевер. Было очень трудно, Но люди помогали друг другу и выжили! В 1946 году появился отчим - фронтовик, имел орден 'Красной Звезды', медали и два ра-нения - вот и всё богатство, но они прожили с мамой 30 лет и мы его звали папой. Мы, дочери, все выучились. Я стала учи-телем, Римма - бухгалтером, Нина - строителем. Люди к нам относятся с уважением.
Теперь уже давно нет родителей, а мы помним их, и их могилы всегда ухожены. Рядом с ними и мой старший сын Николай.
В голодный послевоенный год мне; как лучшей ученице давали от школы хлебную карточку на 400 граммов хлеба (в день). А дома меня уже ждали сестрички, они уже съели свой суп-баланду, и я делилась своей порцией и хлебом. Если давали хлеб с довеском, то довесок я сосала, как леденец, чтоб дольше ощущать вкус хлеба. Летом стало легче: собира-ли клевер, толкли и ели со сладкой водичкой. Потом поспела рожь. Из зерна стали варить кашу. Председатель колхоза молчаливо разрешал женщинам брать несколько горстей зер-на. Потом он так говорил: 'А если я не дам им несколько горстей, то некому будет и хлеб убирать'. Все мечтали вдоволь поесть чёрного хлеба. В 6 классе вступила в комсомол, до сих пор помню номер комсомольского билета, а второй билет храню и сейчас. Я ни разу не была в пионерском лагере. Зимой училась, а летом - работа, работа... Всплывают в памяти эпизоды детства, опаленного войной: три девчушки - сестрички, одна- малышка, а две чуть постарше - они для первой няни, а самим чуть больше, чем ей годков. Хотелось нам по-бегать, а Нина мала, уставала - не оставишь одну. Мы любили цветы. Нашу речку Лосту, чистили её, купались.
Моя тихая родина - деревенька Ельцино, где жили за-мечательные люди. На фронт ушли 14 человек, вернулись - 7. Сиротами остались 14 детей, в том числе и мы трое. Все по-могали друг другу. Своих детей куча, а чужому ребёнку картошинку, да дадут! Моя мама дольше других жила в деревне (большинство уехало в город), но родина тянет к себе, и к маме в гости приезжали старушки.
Давным-давно в детстве мы любили смотреть в бездонное голубое небо, давали название облакам ( гора, рыбка и т.д. ), любовались чистой водой в реке Лоста. Весной слушали звон капели и ручейков. Любили и осень с её золотом и жу-равлиными прощальными криками.
И дружили мы по настоящему. Подруга у меня была одна - Вера Лохова (теперь Антонова ). Друг без друга мы не могли жить. Всегда вместе, потом они переехали в город, но мы часто навещали друг друга. Мы доверяли друг другу все свои девичьи тайны, жили так, чтоб рядом с нами людям бы-ло уютно. Сейчас мы обе пенсионерки, видимся реже, но и теперь рады друг другу, ведь мы - подруги.
А ещё хочу рассказать о своей первой любви. Мне повезло в жизни, т. к. довелось испытать настоящую большую любовь. Вот сижу за столом, уронив на руки седеющую голову, и думаю, что лучше его я не встретила никого. Он - моя радость, он - моя сердечная боль. Жаль, что рано ушёл из жизни. Главным для меня было то, что он был рядом, встречал меня добрым взглядом и улыбкой. Может никто не пове-рит, что можно всю жизнь любить и не быть вместе. А у нас вышло так. Были как два берега у одной реки: рядом, а не вместе. Глаза наши сияли от радости встреч. И сейчас кажет-ся, что всё могу, а вот забыть его-нет. Вспоминаю до мелочей нашу юность: книги на двоих. Однажды он попросил пода-рить ему букет полевых цветов. И я подарила, но слишком поздно. Через 40 лет, когда он умер, принесла большой букет алых циний и горько - горько плакала. И вот уже много лет продолжаю носить цветы ему на могилу, да пишу стихи для него. Одно из стихотворений так и назвала ' Был сделан по-дарок '. Помню его возвращение из армии. Он догнал меня на улице Мира, и столько радости было в его глазах!
Потом я уехала в Узбекистан ( кончился отпуск ). Все друзья просили писать им письма из далёкой Бухары. А он сказал: 'Мне так, наверное, никогда не напишешь. Но прошу - напиши'. И я написала. В конверт вложила маленькую ве-точку цветущего абрикоса. И ответ получила. От письма вея-ло радостью. Он просил писать письма и ждал моих писем. А я считала себя некрасивой, дурнушкой, не парой ему и мне было неудобно ему писать. То было единственное письмо. Когда Саши не стало, у меня появилось стихотворение ' Два письма '. Помню день, когда я вернулась из Бухары. Был ве-чер. Молодёжь играла в волейбол. Я поздоровалась со всеми. А после игры он подошёл и тихонько произнёс: ' Давай ещё раз поздороваемся с тобой '. Так и сказал.
Однажды молодёжь нашей деревни пошла в дер. Гор-ка. Саша был там в гостях. Обрадовался, когда увидел нас с девчонками, ведь свои, деревенские. Он взял меня за руки и пригласил в гости к его двоюродной сестре ( мы с ней дружи-ли в детстве).
-Нет, не пойду.
-Не пойдешь - на руках унесу.
Я знала, что так и будет. Пошла. Выпили по чашке чая, вы-шли, а девчонок и след простыл. Он проводил меня до Лосты и присел на обочине дороги отдохнуть. А я не захотела его ждать и убежала. На следующий день он пришёл и извинился ( вчера он немного выпил и чувствовал себя неловко ).
Однажды он плакал, уткнувшись ко мне в колени, жа-ловался на мачеху, а я гладила его волнистые волосы и успо-каивала. Мне тоже жилось не очень сладко с отчимом. И его слезы я приняла близко к сердцу. Это полусиротство нас сближало. В этот вечер он поцеловал меня впервые, не спра-шивая. Да и целовались-то мы совсем мало. Это было для нас слишком серьёзным шагом.
Он звал меня ласково Сонечка, Софочка, а я сердилась, думая, что он так зовёт в насмешку. А ещё он звал меня не-дотрогой. А он для меня был самым лучшим на свете. И всё-таки наши пути разошлись. Так часто случается в жизни. Мои подруги любили снова и снова, а я до сих пор не могу забыть его. Если бы сейчас можно было взяться за руки и вместе ид-ти хоть в рай, хоть в ад, куда угодно, лишь бы вместе! Я не знаю, за что он любил меня: за доброту ли мою, за скромность ли, или за то, что никогда не была навязчивой, или за стеснительность, или за всё вместе. Не знаю. Я была такой несмелой, как в песне:
' Как увижу вдали любимого,
Так навстречу ему бегу.
А как встретимся, ни единого
Слова вымолвить не могу '.
И когда воспоминания возвращают меня в молодость, то снова чувствую себя счастливой. Вспомнишь - жить хочет-ся, и радоваться. Хочется снова любимою быть, хочется снова любовь повторить. Недаром О. Кожухова в книге ' Ранний снег ' написала: ' Кто сказал, что первая любовь никогда не бывает в жизни последней? Уж, наверное, это злой, ни во что не верящий человек '.
И я счастлива, что у меня была именно такая первая и последняя любовь!