Рассказ в стиле "деревенская страшилка". Опубликован в альманахе "Порог-АК" номер 10.
Поздним вечером дед Егор умер.
Перед тем, как отойти, он не приходил в себя. Лежал на кровати в дальнем углу комнаты, закатив глаза. Ленька все время был с ним - сидел с отстраненным и потерянным видом рядом, на старом обшарпанном табурете, не сводя болезненного взгляда со старика. Тот изредка вздыхал - шумно и хрипло, словно смертельно раненный зверь. Иногда его ссохшиеся губы размыкались, чтобы издать какой-то нечленораздельный звук или мычание. Остальные тоже были тут: Мишка присел у изголовья старика, молчаливо уставившись в пол; Саня гранитной статуей замер в углу, задумавшись. Леха вот уже, наверное, минут двадцать мерил своими слоновыми шагами кухню, отчего старые доски пола протяжно и тоскливо поскрипывали, нагоняя еще большую тоску.
...Пасмурный октябрьский вечер медленно тянул редкие серые тучи над голым лесом. Они работали лесорубами. Раз в месяц недели на полторы приезжали на заброшенный хутор в лесу. Тут жил только один старый лесник - дед Егор, лет семидесяти, с густой седой бородой и усталыми, но живыми глазами. Не осталось на белом свете у него никого, податься было некуда, поэтому он и доживал свой век здесь, в лесной глухомани, в обществе старых сосен-великанов да белок с тетеревами.
Сегодня их никто не встретил. Когда мотор "шишиги" замолчал, они выбрались из машины. Гнетущая тишина нависла над поляной. Ни ветра, ни скрипа открываемой двери. Лишь где-то вдали над лесом ворон возвестил лесу хриплым карканьем о прибытии чужаков.
Скрипнуло заунывно ветхое крыльцо. Захлопнутая калитка да ржавый замок на двери встретили гостей. Ленька задумчиво почесал затылок.
- Странно как-то, - треснутым голосом протянул он, глядя в серое осеннее небо. - Где же Иваныч?
Не было нигде старика. Замок открыли, благо знали, где лежал ключ. Быстро скинули ватники, затопили печь. Весело затрещали сосновые дрова, потянуло живительным теплом. Лесник все не возвращался.
Ленька вышел на улицу покурить. Подпалил папиросу, затянулся дымом. Хутор нагонял тоску. Где-то под крышей одиноко пискнула синичка; чуть подальше, в густом осиннике за небольшим тинистым прудом, болезненно застонала старая береза. Павший с неба зыбкий ветерок погнал вдоль короткой улицы сухие листья.
Ленька сошел с крыльца и направился к пруду. Тут он замер, вглядываясь в старую дорогу, которую затягивал в себя темнеющий вечерний бор. Нехорошо как-то было на душе. Тоскливо, неуютно, словно чьи-то цепкие глаза наблюдали за ним из сумеречного леса.
Старик появился внезапно. Просто вывалился из-за деревьев, весь оборванный, очумевший. Безумные глаза, казалось, ничего не видели перед собой. Испуганно таращась и озираясь, лесник упал на дорогу прямо под ноги ошарашенному Леньке, замахал руками, застонал.
- Таааам, - замычал он, нервно тыча в сторону сумеречной чащи. Его била крупная дрожь, глаза, казалось, вот-вот выпадут на дорогу. - Тааааам... тааааам...
На крик Леньки выбежали парни. Подхватили трясущегося старика на руки, потащили в дом. Уложили на старую деревянную кровать. Лесник дрожал и мычал, стараясь что-то произнести, безумный взгляд был прикован к окну, за которым сгущалась темнота.
- Там, тааам, - резко вздернутая рука ткнула в окно.
Старик по-прежнему трясся и вжимался в стену. Он не слушал никого, и создавалось впечатление, что он не замечает лесорубов.
- Сбрендил дядя Егор, - расстроено проронил Саня, глядя на обезумевшего старика. - Что стряслось-то?
Остальные только качали головами. Ночь бесшумной птицей пала на лес. Зажгли керосинку и несколько свечей. Корявые тени, дергаясь, заплясали по комнате. Друзья были встревожены. У старика был жар: он весь покрылся потом, и теперь лежал, лишь изредка подергиваясь. Вдруг он снова открыл глаза, потянул руки, забубнил:
- Тааам, там... Хааася... Хаася...
Ленька был тут как тут, подхватил деда, уложил снова его голову на подушку. Тот замер, лишь изредка шумно вздыхая.
- Про что он говорил? - испуганно спросил Леха, дергая плечом.
Ленька как-то отстранился, потупил взгляд, поежился. Потом угрюмо произнес куда-то в сторону:
- Хозяин. Дядька в лесу хозяина потревожил.
- Какой еще хозяин? - нервно бросил Мишка, озираясь на дверь. Та была заперта.
- Не знаю... Старики говорили, нельзя Хозяина тревожить, а то беда. Он в лесу, в самой чаще живет. Видимо, Иваныч потревожил. Нельзя, нельзя...
Колыхнулся огонь свечи. Напряжение не спадало. Дед уже был без сознания. Он не шевелился, лишь изредка тяжело вздыхал. Через полчаса он в последний раз выдохнул и замер. Уже навсегда.
Ленька смахнул набежавшую слезу, накрыл деда покрывалом. Друзья молчали. Неуютно, тоскливо, тревожно было у них на душе.
"Трууум" - глухо ударило что-то в дверь.
Все подскочили, как ошпаренные. Пламешко свечки заплясало, запищал уголек в печи.
- Что это? - дрогнувшим голосом вопросил Саня, отодвигаясь от двери.
На улице стояла стылая ночь. Тишина притаилась за дверью.
"Взииинь" - звякнуло что-то в окошке.
Друзья вконец перепугались. Топор, нож - схватили все, что под руку попалось. Замерли, как вкопанные, слушали. Там, за дверью, - ночь смоляная, осенняя. Ветер шуршал в деревьях. И будто притаилось там что-то, в ночи, выжидая.
- Не знаю, - задрожал Мишка.
На кухне что-то упало, затрещало. Все рванули туда. Дверца печи была приоткрыта, горящая головня лежала на старом половике. Пару секунд, и вспыхнула серая занавеска, пламя потянулось к потолку. Даже глазом никто моргнуть не успел, как кухня заполыхала.
- Бежим, - заорал Ленька и кинулся к входной двери. Остальные - следом.
Ночь встретила их холодными мрачными объятьями. Все бросились к машине. Мишка дернулся раз, второй. Мотор словно умер.
- Там, - попятился Мишка, тыча пальцев в гущу деревьев.
Оттуда стремительно накатывало что-то темное, огромное.
Они сорвались в ночь как обезумевшие. Неслись, сбивая дыхание, не оборачиваясь. Ленька бежал первым, не различая дороги, не думая ни о чем. В мозгу огромным бешеным сердцем пульсировал ужас. Наконец, когда дышать уже было нечем, он свалился на хвойный ковер под ногами, застонал. Рядом охнул Мишка.
- Саня... Леха... - тяжело дыша, еле выговорил он. - Они там остались... я видел. Не успели. Оно нагнало!
В лесу что-то застонало, затрещало. Что-то огромное, живое. Оно двигалось к ним.
- Бежим! - выдохнул Мишка, и они снова припустили по тропе.
А сзади приближалось, шумно сопя, что-то темное, страшное. Ленька слышал, как бешено заорал Мишка, как захлебнулся его крик. Слепой ужас накрыл его своей волной. Тропка ускользнула из-под ног. Он с треском влетел в кусты.
"Нельзя тревожить Его, нельзя... Хозяин накажет... Найдет и накажет... От Него в лесу не уйти... Не уйти! Старики не лгали... Зря их не слушали..."
Вот уже боль кольнула под ребра. Остро, нестерпимо, словно большим ножом. Ленька охнул и упал на колени. Лес зашевелился, зашептал, почувствовав надвигающуюся огромную первобытную силу. Ленька пополз вперед, обдирая колени о корни. Топот приближался.
Что-то громко ухнуло, потянувшись к нему. В последний миг Ленька упал на спину, увидел на фоне звездного неба и паутины сучьев огромную черную тень. Он зажмурился, закричал.
Вскоре над лесом всплыл тонкий серп молодого месяца.
