"Форточку, форточку. Где форточка!" - раздавались крики на улице. Мы сидели на скамейке. Меня опять морозило. Их - нет. Южный человек встал и ушел.
Я шел по натоптанному асфальту. Витрины улыбались мне. Я не смотрел на витрины, я не знал, что они улыбаются. Мне было плевать, что они умеют улыбаться.
"Тогда было красивое небо"
"Небо всегда красивое, я люблю смотреть на него сквозь листву деревьев, тогда оно не жалит, а ласково манит лучами нежности"
Путь перегородило яблоко, пробитое насквозь зубочисткой. Пришлось поднять его. Это была лишь часть необходимой трагичности. Нужно снова учиться спать. Вот здесь лежала моя мечта, а я уходил. Она была на земле, беззащитная и прекрасная. Но я уже не оборачивался. Надо было идти падать с крыши, надо было погибать. Невыносимо клонило к асфальту. Это был результат бессонных ночей, это затягивало.
"Простите, как доехать на автовокзал?"
"Сядешь здесь на восьмой троллейбус".
"Спасибо"
"Да, собственно говоря, не за что.
Кто обронил монетку?" Никто не ответил. И тогда я неистово завопил на всю улицу: Ктооооо обронил монетку. Монетка была мелкой и беззащитно лежала на тротуаре.
- Чья монетка, я вас спрашиваю, - продолжал кричать я, но уже как-то по-другому. Я уходил
не оборачиваясь. У меня жили ромашки в карманах. Главпочтамт трагически подвернулся по дороге, и пришлось зайти. В ящике не было ничего кроме безликих писем счастья.
Скрипнул люк и шахтёры вернулись к свету. Свету было неважно. Люк конечно же не закрыли. Шла охота на слабых. Шла война одичалых. Тем временем глаза увидели море. Оно было мокрое и шевелилось. Оно было живое. Вкусный планктон отягощал желудок. Ломило пальцы пришлось печатать письма вслепую. Монитор потух унося многое. "Связь разорвана. Восстановить?" Я уходил не оборачиваясь. Было всё равно. Потому что я упал с последней крыши, потому что пять одинаковых деревьев красиво растут на склонах бульвара. Не стоит смеяться над птицами сверху. Они не летают - их крылья не те.
Глаза снова открылись. Распечатанная реальность заметно проигрывала в качестве, но другой не было. Глаза лишь видели листы бумаги, покрытые краской. Кровь сочилась из прокушенного пальца. Глаза не могли не видеть этого. И это помогало занять себя до полуночи. Нечто иное близилось.
Внезапно пришло пробуждение. Мы всё ещё сидели на скамейке. Уже был свет. И я понял, что всё это только собирается произойти. Я уже не кричал: Форточку. Я ждал тепла и чашку кофе. Время истекло. Надо просыпаться.
В этот день ярко светило солнце. В воздухе царила весна. А кто-то ходил по улицам, даря проходившим мимо девушкам жёлтые ромашки.