Спустя двое суток после освобождения детей из рук человеческих чернокнижников и уничтожения вооруженного отряда, сопровождавшего их, Тейваз наконец смогла покинуть лазарет. Из дома исцеления она вышла уже вечером, когда солнце клонилось к горизонту. Осень потихоньку вступала в свои права, и здесь, в горах это особенно сильно ощущалось. Даже несильный ветерок пронизывал буквально до костей. Поправив перевязь с кинжалами и пояс с мечом, эльфа пошатываясь, направилась к дому. Её немилосердно трясло от холода и слабости. Сказывалось физическое и магическое истощение. Хоть её и поили различными восстанавливающими зельями, но силы возвращались к ней неохотно. Надо было не только пить всякие противные зелья в огромном количестве, но и хорошо есть, а в лазарете мясом эльфов не баловали. Даже по очень большим просьбам. Когда Тейваз первый раз попросила мяса, целитель посмотрел на неё как на умалишенную и чтобы не расстраивать персонал и не давать лекарям лишнего повода испробовать новое зелье или заклинание, мяса больше не просила. Приходилось довольствоваться овощами, фруктами и хлебом.
Когда Тейваз вернулась домой, кроме сильбернов её никто не встретил. Ни Анатэма, ни Ханкила в отведенных им покоях не оказалось. В доме было пусто и темно. Кроме того, внезапно навалилась такая жуткая усталость, словно она пешком прошла пешком от Малена до Скальной пещеры, ни разу не сделав привал. Поежившись от нахлынувших неприятных ощущений, эльфа зашла в свою комнату. За ней громко клацая когтями по полу, последовали и сильберны. Присев рядом с ними на корточки, девушка ласково погладила обоих между ушами. Огромные волки довольно жмурились и подсовывали свои лобастые головы ей под руки.
- Как же я соскучилась, - шепнула девушка.
Несмотря на сильную усталость, Тейваз очень хотелось помыться, принять ванну, расслабиться и съесть огромный кусок мяса. В лазарете порванную и окровавленную одежду постирали и зашили, но все равно, находиться в ней было неприятно. Ткань и кожа словно впитали в себя боль, ненависть, ужас и ярость, что царили на поле боя. Запах дыма и горящей плоти не вывели бытовые зелья.
Брезгливо скинув одежду, Тейваз достала из сундука, что стоял в изножье кровати полотенце и халат. Быстро прошмыгнув в купальню, она наполнила каменный бассейн горячей водой. Насыпала в воду ароматическую соль, чтобы помочь телу и нервам расслабиться, долила разных эфирных масел, достала из шкафчика склянку с мылом. Перед тем, как приступить к водным процедурам, эльфа посмотрела на себя в зеркало. Отражение её не порадовало. Она сильно похудела, кожа посерела, словно камень, глаза впали, а под ними залегли темные круги, губы бескровные, почти белые. "Кошмар. Увидела бы такую в темном переулке - добила бы, чтоб не мучилась. А если на кладбище - за умертвие приняла бы. И тоже убила", - подумала Тейваз и невесело улыбнулась. Из того же шкафчика достала жесткую мочалку и осторожно ступая по каменным ступенькам спустилась в бассейн. Горячая ароматная вода ласково коснулась её кожи.
Мылась эльфийка долго. Она старалась смыть боль, усталость, весь то ужас, с которым она столкнулась в лесу на поляне и в человеческой деревне, запах смерти и лекарств, царивший в лазарете. Она никак не могла от него избавиться, ей казалось, что вода пахнет не травами и фруктами, а кровью, гарью и отвратительным зельем от ожогов. Несколько раз нырнула, массировала под водой голову, слегка надавливая на череп подушечками пальцев. Раз за разом она выливала мыло на свои длинные волосы, втирала в кожу, терла свое тело мочалкой так, что на коже выступали капельки крови. Она сидела в воде до тех пор, пока кожа на руках и ногах не сморщилась от воды, а голова не начала кружиться от духоты и смеси запахов. Выбравшись из ванны, она ещё раз взглянула на себя в зеркало. Боль, злость и необъяснимая ненависть вдруг поднялись из глубины её души. Зарычав, она ударила кулаком в зеркало. В том месте, куда пришелся удар, отражающая поверхность смялась, несколько кусочков стекла откололось и упало к ногам эльфы, обнажая деревянную основу. Стряхнув с костяшек пальцев мельчайшие осколки, что засели в них, Тейваз слизнула выступившую кровь и вытерлась полотенцем, лежащим рядом на кушетке.
Стало чуточку легче.
Дома все так же никого не было. Из купальни Жнец направилась в комнату с подушками, взяла со столика колокольчик и позвонила. Практически сразу же перед эльфой появился гоблин-служка. Низко поклонившись в знак приветствия, он вопросительно уставился на девушку.
- В моей комнате на полу лежит одежда. Её надо сжечь. И приготовь мне трапезу, - приказала Тейваз.
- Что вы желаете? - с поклоном спросил служка.
- Хорошо прожаренное мясо, и побольше, с овощами, отвар из ягод и хлеб. Не забудь фрукты. И ещё, принеси сырое мясо для сильбернов. Быстрее.
- Как прикажете, - ещё раз поклонился гоблин и тут же исчез.
Сразу после этого появился уже другой гоблин, женского пола и направился в покои Жнеца. Через мгновение она уже уходила с охапкой одежды и парой сапог. "Жалко сапоги. Хорошие были, удобные, мягкие", - воздохнула хозяйка одежды. Как только гоблинша ушла, Тейваз откинулась на подушки и бездумно уставилась в потолок. Тут же рядом с ней устроились и сильберны. Недолго думая, она положила голову на бок Ваби, а ноги - на спину Макадэ. Так лежать оказалось весьма удобно. Сразу стало уютно и тепло, ей вспомнились ночи, проведенные в пещере Святослава. Улыбнувшись, эльфа замурлыкала песню, которую услышала в какой-то таверне. Особого смысла в ней не было, но она была веселой и беззаботной, как полет бабочки. Немного легкомыслия и веселья девушке не помешало бы.
Так и её и застали гоблины, груженные подносами с едой. Повара расстарались на славу. Ароматные куски мяса, политые острым соусом, исходили соком в огромном блюде. В горшочках томились тушеные овощи с брынзой и грибами, посыпанные зеленью. В хрустальной вазе живописной пирамидой, пересыпанной ягодами, были сложены фрукты. В плетеной корзинке на салфетке лежали кусочки свежего хлеба. На отдельном подносе были выставлены две миски со свежим мясом. Их поставили около двери. Сильберны, не дожидаясь, пока их подруга уберет с них свои конечности, вскочили на ноги и направились к мясу. Больно ударившись пяткой о пол, Тейваз недовольно зашипела, но на неё никто не обратил на неё внимание. Последней в комнату вошла уже знакомая эльфе гоблинша с глиняным кувшином и таким же стаканом и приборами.
Слуги споро расставили снедь на низком столике и, непрерывно кланяясь, удалились. От запахов, поднимавшихся над посудой, в животе у эльфы забурчало, а рот наполнился слюной. Не желая захлебнуться слюной, Тейваз быстро налила в стакан отвар и выложила на тарелку мясо и овощи. Было очень вкусно. Она три дня мечтала о сочном куске мяса и наконец, дождалась его. Что сказать, предел мечтаний.
Быстро расправившись с основными блюдами, девушка поднялась, потянулась и направилась в свою комнату, взяла с полки сборник легенд и вернулась за столик. Потягивая отвар и заедая его свежими фруктами и ягодами, она погрузилась в чтение. Повинуясь мысленному позыву, светильники вспыхнули гораздо ярче, чтобы было больше света и было удобнее читать.
Вскоре Жнеца разморило от еды и теплого отвара. Глаза начали уставать от света и чтения. Все-таки она была ещё слишком слаба. Жутко клонило в сон. Непрерывно зевая, она дотянулась до колокольчика и снова позвонила. Появился тот же самый гоблин.
- Уберите тут все. И передайте своему начальнику, что я всем довольна. Пусть он отблагодарит вас и повара.
- Слушаюсь, - и исчез.
Не дожидаясь, пока появятся гоблины и все уберут, Тейваз пошла спать. Потирая кулачком глаз, она "не вписалась" в дверной проем и больно ударилась локтем. "Ещё один синяк, для полного набора. Только на локте у меня их не было", - отрешенно подумала эльфийка.
В полусне девушка добралась до кровати, и с трудом попадая в рукава, натянула ночную рубашку. Она провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. Ей снились события той ночи. Но теперь они представились ей в совершенно другом свете. Эльфийка помнила практически все - от самого начала и почти до самого конца, каждый удар, каждую вспышку заклинания. Но, теперь на первый план вышли её собственные эмоции. Она словно отрешилась от чужих чувств и боли, сосредоточившись на самой себе. Правильно сказал Маква - это был её первый настоящий бой. Схватки с нежитью и тренировочные поединки. Все было совсем иначе. Впервые она испытывала такую сумасшедшую радость и упоение битвой. Адреналин не просто играл в крови, он кипел раскаленной лавой. Раньше во время прилива этого гормона девушку сильно трясло, теперь же новое тело вместе с разумом быстрее и эффективнее реагировало на действия противников и товарищей.
До ночи в той деревушке, названия которой Тейваз даже не удосужилась узнать, эльфа никогда не билась вместе с сильбернами. Вот тут-то ярче всего и проявилась разумность волка. Эльф и зверь были единым целым, щитом и мечом друг для друга. И щит не только защищал и отражал удары, им можно было, и разить врага наповал. Юный Жнец упивалась кровью врагов и рычала, словно дикий зверь, пронзая, мечем очередного вражеского воина или испепеляя заклинанием, пусть и ослабленным из-за сильно истощенного резерва, но все равно мощным.
Периодически мелькали лица орков и эльфов. Практически все они были безумными, а кровавые разводы делали их подобными гротескным маскам. Эльфийка остро чувствовала их возбуждение и жажду крови. Краем сознание Тейваз отметила, что Маква все время был рядом. Его зефелим был весь в крови, а сам скакун помогал всаднику не хуже чем Макадэ Тейваз. Орк старался прикрывать её, и по возможности не подпускать к ней людей. Его глаза возбужденно блестели, но он был максимально сосредоточен и не поддавался охватившему всех его союзников безумию.
А потом словно что-то щелкнуло в её голове, и Тейваз стала воспринимать все происходящее как страшнейший из ночных кошмаров. От резкой смены восприятия она едва не выронила оружие. Если бы не Маква, ранения были бы куда тяжелее и многочисленнее. Но, это длилось не долго, буквально считанные мгновения. Через несколько мгновений все люди были убиты, а постройки практически сгорели - колдовское пламя жарче природного. Бой был окончен. Вернее было бы назвать произошедшее бойней. Следующие полчаса выпали из её памяти.
Она не помнила, как отряд собрался домой, но когда эльфа обнаружила себя на полпути к Рассветной, и словно похмелье наступило. Эмоциональное похмелье. Сразу заболело все тело, каждая рана и царапина, в нос ударил медный запах крови, мышцы налились свинцовой тяжестью и её начала бить крупная дрожь. Если бы Тейваз не лежала на спине Макадэ, она бы, скорее всего, свалилась в дорожную пыль. Эмоций тоже не было совершенно никаких, только опустошенность и нежелание видеть, слышать, обонять и вообще, что-либо чувствовать. Было муторно и гадко. А дальше - провал.
Проснулась эльфа рано утром, резко, словно на неё вылили ушат холодной воды. Солнце уже встало, но его лучи не могли пробиться к ней в комнату через деревья и неплотно задернутые шторы. Вставать с кровати не хотелось. Но и заснуть уже не получилось бы - сон, словно корова языком слизала. Однако осталось двойственное ощущение от приснившегося. Девушка попробовала разобраться в нем и пришла к выводу, что это и было её боевое крещение. Во сне, как ни странно. Не тогда, три ночи назад, а именно в этом сне. Не пролитая кровь крестила её, а переосмысление собственного состояния на тот момент, осознание ужаса и своеобразной красоты сражения. Но, Тейваз никогда об этом никому не скажет.
Вдруг в воздухе запахло скошенной травой и жженой бумагой. На столе материализовался опаленный с одного края свиток. Подскочив с кровати как ошпаренная, Тейваз быстро развернула его. Пробежавшись глазами по строчкам, эльфа бросила письмо на стол, и быстрым шагом направилась умываться. В рекордные сроки, причесавшись и одевшись, младший сенешаль вышла из дома. Завтракать времени не было. Несмотря на огромное количество укрепляющих и восстанавливающих зелий и отваров, предательская слабость во всем теле сильно ощущалась. Достаточно быстро двигаться в таком состоянии ей вряд ли удалось бы, а прибыть следовало срочно.
- Ваби! - позвала эльфа.
В саду зашуршали опавшие листья, треснула ветка, и белый сильберн явился на зов своей подруги. Девушка подошла к нему, погладила мохнатую шею и, вцепившись одной рукой в густой мех, взобралась волку на спину. Тот, почувствовав желание сенешаля оказаться у кабинета комендантов Рассветных, что расположились в одном здании на "ничейной" территории, рысцой побежал прочь от домика.
Несмотря на раннее утро народу на улицах города было немало и все с удивлением смотрели в след хрупкой девушке верхом на огромном сильберне. Выглядела она очень экзотично. Все встречные ей горожане знали, что она - младший сенешаль, Жнец клана Мараната. И что именно она остановила смертоносный для крепости ритуал.
Ваби оказался настоящим другом и доставил свою ношу к самым дверям кабинетов. Все, кто находился в это время в штабе, от стражников и до адъютантов с большим трудом сохраняли невозмутимые лица, глядя, как сильберн с эльфой на спине важно вышагивает по коридорам и поднимается по лестницам.
Чтобы Тейваз было легче спешиться, Ваби лег на пол. Жнец благодарно погладила его по голове и, одернув рубашку и поправив жилет, вошла в приемную. Там секретарь принял у неё оружие и коснувшись стеклянного шара, стоящего на столе, тихо сказал:
- Мэйр комендант, младший сенешаль Тейваз Мараната прибыла.
Что он услышал в ответ, эльфа не узнала, но дверь справа от стола, тихо скрипнув, открылась.
- Проходите, вас ждут.
В кабинете со спартанской обстановкой было два стола и несколько шкафов. Один стол, за которым сидел сам комендант, располагался слева от двери, так, чтобы в случае нападения его трудно было ранить - подстрелить или "снять" заклинанием. В самом центре комнаты - большой круглый стол. За ним сидел Ханкил, а по правую руку от него - Анатэма. У первого было весьма хмурое и неудовлетворенное лицо, второй старался смотреть куда угодно, только не на названую сестру. Сам хозяин кабинета даже не обратил внимания на посетительницу.
- Младший сенешаль Тейваз, вам известно, с какой целью вас вызвали? - спросил Ханкил строгим голосом.
- Нет, старший сенешаль Ханкил, в уведомлении не было указана причина, - ответила эльфа.
- Вы здесь потому, что ослушались приказа, - "просветил" её комендант. - На совете вам был отдан приказ спасти детей, остановить ритуал и вернуться в крепость вместе с сопровождавшими вас лицами. Вы же самовольно вступили в бой у деревни.
- Сенешаль, я конечно знал, что вам надоело сидеть в Крепости, но не думал, что вы решитесь нарушить приказ из-за собственной прихоти! - кричал Ханкил.
- Я...
- Молчать! - перебил её брат. - У вас недостаточно боевого опыта! Вам ещё учиться и учиться не только строевому взаимодействию, но и другим важным вещам, о которых я сейчас даже и вспоминать не хочу!
- Эльфам младше ста пятидесяти лет запрещено участвовать в военных действиях без особого распоряжения главы клана или его представителя, - скучающим голосом заметил комендант.
- Мэйр комендант, у меня уже есть знак суи юрис эссе. Я имею право...
- Вы нарушили приказ! - снова закричал брат. - Это не допустимо! Вам есть что сказать в свое оправдание?
- Да. Я не только младший сенешаль клана Мараната, но и его Жнец. Я обязана при любой возможности уничтожать врагов клана. Даже если на то не было приказа. Те люди были врагами. Я выполняла свой долг. Мне жаль, что из-за этого было нарушено распоряжение, данное мне на совете.
Конечно, тогда Тейваз даже не думала о долге и о том, что она Жнец. Ей на самом деле хотелось просто "размяться", подольше побыть вне крепостных стен. Ханкил оказался весьма проницательным. Однако ей надо было как-то оправдаться и пришлось придумывать оправдание на ходу, так сказать. Когда она была студенткой, ей не раз приходилось с экстренном порядке придумывать оправдания или ответы на поставленные ей вопросы. Что сказать, она не всегда была прилежной студенткой. Ну и, кроме того, она в свое время внимательно изучила структуру и историю клана, и особое внимание уделила Жнецам. В общем, знание, плюс способность мыслить логически в стрессовых ситуациях не подвели её и на этот раз.
- Даже если так, мы не можем оставить без внимания факт нарушения приказа, несмотря на явный конфликт интересов. Поскольку вы, сенешаль, выполняли свой долг, как вы сами утверждаете, наказание будет смягчено, - не отрываясь от документов, заключил комендант.
Анатэма, все это время не вмешивавшийся в разговор, возмущенно засопел. Как такое возможно - за выполнение долго и охрану интересов клана наказывать? Это возмутительно! Он уже собирался высказать свое мнение по этому поводу, но старший сенешаль бросил на него строгий взгляд и младший эльф стушевался.
- Следующие пять дней выбудете чистить стойла зефелимов и вообще выполнять различные поручения начальника конюшни. Работать будете от рассвета и до полудня, - продолжил комендант. - Кроме того, вам следует извиниться перед орком Маквой, что из-за вашего безрассудного поведения тоже нарушил приказ и в настоящее время получает выговор. Вам все ясно?
- Да, мэйр.
- В таком случае, можете идти.
Повернувшись на пятках, эльфа вышла из кабинета. Следом за ней последовали и её братья. Тейваз было стыдно и обидно одновременно. Её отчитали как нерадивую ученицу, и на её взгляд совершенно незаслуженно. От её действий никто не пострадал кроме неё самой, она не нарушила никаких планов. И на Анатэма с детьми и теми, кто его сопровождал в обратном пути, ничего не случилось, да и не смогло бы. Да и Макву она не заставляла следовать за ней. У дверей её ждал Ваби - огромное снежно-белое пятно на фоне серого камня. Косы, которые Тейваз заплела ему, немного растрепались, не помешало бы переплести их и заменить испачкавшиеся ленты.
Анатэма подошел к ней и приобнял за плечи, прижал к себе и положил подбородок ей на макушку. Ханкил немного задержался в кабинете, и младшие сенешали решили подождать его.
- Да уж, досталось тебе, сестра, - вздохнул эльф.
- Ничего, все в порядке.
- Ну-ну, конечно. Я же чувствую, что ты расстроена и как тебе обидно, так что можешь не обманывать меня, - не поверил Анатэма.
- Ты прав. Я расстроена и мне обидно. Я не нарушила никаких планов, от моего вмешательства существенно ничего не изменилось. Ещё один клинок никогда не бывает лишним. Я уже взрослая, я могу постоять за себя, я не теряюсь в момент опасности... А меня отчитали как несмышленого ребенка который шутки ради в сок наставнице насыпал острых специй.
- Ты могла погибнуть. И ты ценна для клана. Из тебя со временем получится очень хороший Жнец. Если с тобой что-то случится, я не смогу работать ни с кем другим, ведь мы с тобой так часто тренировались и работали вместе.
- Все равно, не правильно это, - вздохнула Тейваз. - Я исполняла свой долг! А меня за это наказали. Я не говорю, что меня надо благодарить, но нельзя же так! Даже если я важна для клана, нельзя меня все время держать взаперти, контролировать, как несмышленого ребенка...
- Не фырчи, сестра, - перебил девушку Ханкил, незаметно вышедший из кабинета. - Твой Охотник сказал все правильно. Ты могла погибнуть, а мы не можем этого допустить.
- Раз я так важна для клана, зачем меня отправили сюда?
- Не обольщайся, беречь тебя как зеницу ока тебя никто не будет. Ты тут для того, чтобы набраться опыта, попрактиковалась и подготовилась к жизни. Все, что было до этого - недостаточно, чтобы стать по-настоящему искусным воином, магом и Жнецом. Это очередной этап твоей учебы. В той, прошлой жизни в учениках, инициатива поощрялась. Если ты выучишь новый прием, разработаешь свою связку ударов или зелье, будет лишь поводом к похвале. Но сейчас то, что ты сделала три ночи назад - недопустимый риск жизнью. Ты должна научиться работать в группе, подчиняться приказам и многому другому. Ты должна стать хорошим помощником старшему по званию, а со временем и руководителем. Понимаешь?
- Я умею работать в команде. Анатэма подтвердит это, - прошелестела провинившаяся.
- Ты умеешь работать в паре, а тут речь идет о группе больше двух эльфов или орков. Мы ругали тебя, но только для твоего же блага. Наказание призвано не унизить тебя, а преподать тебе новый урок. Какой? Я не знаю. Ты сама это поймешь.
- Кричал ты на меня тоже для моего же блага?
- Я волновался за тебя, глупая девчонка!
- Мог бы и сразу мне все сказать, а не ждать три дня.
- Ты была в лазарете. Ты была слишком слаба и пережитое тобой за границей, было слишком свежо в памяти. Я не имел права тебя так нервировать, ведь это замедлило бы выздоровление. Вот и все.
- Мы так и будем тут стоять? - влез с вопросом Анатэма.
- Точно, пойдемте, перекусим где-нибудь. У Тейваз так в животе урчит, что даже немного не по себе становится, - хмыкнул Ханкил.
Отстранившись от Охотника, Тейваз снова взобралась на спину сильберна и Ваби неспешной рысью, направился в сторону выхода. Оба эльфа, переглянувшись, двинулись следом за ними. До выхода из административного здания все шли молча. Каждый думал о своем. " Пожалуй, не буду говорить им, что мне нравятся животные и мне нравится возиться с ними. Даже чистить и вычесывать", - улыбаясь, думала эльфа. Эта мысль улучшила её настроение. Ваби почувствовав это, дернул ухом и, повернув голову к седоку, довольно оскалился.
Когда все оказались на улице, девушка спросила у спутников:
- Куда пойдем?
- Давайте на первый подземный, - предложил Ханкил. - Там есть хороший ресторан, подают много вкусных блюд.
- Нет, - сморщилась девушка. - Там только растительные блюда подают. А я мяса хочу и яйца. Большую порцию яичницы.
- Ты в своем репертуаре, - улыбнулся Анатэма.
- Я не коза, чтоб травой питаться.
- Ну, раз ты не коза, то пойдем к Вацеку, - не стал спорить Ханкил.
Ему понравилось такое сравнение, и вместе с тем, было немного странно от того, что его соплеменница так любит мясо и не особо жалует растительную пищу. Словно и не чистокровная, а полукровка. На мгновение ему показалось, что среди предков его приемной сестры были орки. Но, он отринул её как несостоятельную, ведь девушка с таким хрупким телосложением никак не может быть потомком этого племени. Она необычная, совсем другая. И он обязательно должен узнать её поближе и понять. Она красива, развита и умна, но он не воспринимал её как женщину, хотя иногда ему очень хотелось увидеть её в Тейваз. Видимо, когда глава удочерил её, он провел какой-то ритуал, иначе как объяснить, что он воспринимает её как родную сестру, одной с ним крови? "А, не важно", - решил Ханкил. - "Я рад, что она моя сестра. Не думаю, что какие-то другие отношения у нас получились... м-м-м... лучше". Эльф не сразу принял эту девушку как родственницу. Он не ожидал такого поворота событий, поэтому, сначала немного сторонился её, присматривался к ней, прощупывал её. А потом она начала ему нравится, да и воспринимать её он стал как родственницу, а не приемыша. Занятый своими мыслями, старший сенешаль не заметил, как вся компания оказалась в заведении старого Вацека.
***
На рассвете седьмого дня второй декады первого месяца осени у северного входа в Скальную Пещеру остановился всадник на взмыленном коне. Его лицо скрывал широкий капюшон, а дорожный плащ был грязен и пропылен насквозь. Оружия под одеждой не было видно, но стражники все равно напряглись. Они почувствовали чужака, но и без их чутья было видно, что прибывший не темный эльф. Темный эльф прибыл бы на зефелиме, а не на лошади, да и лицо не стал бы скрывать. В то же время, неизвестный ощущался как эльф. Все просто, это светлый, что очень странно. Представители этого народа крайне редко бывали в Темных королевствах. И ещё реже - поодиночке.
Стражники синхронно сделали шаг вперед и скрестили копья перед входом. Конь недовольно косил на них лиловым глазом, его бока ходили ходуном и он порывался встать на дыбы. Однако всадник был настороже и твердой рукой осаживал разгоряченного скачкой скакуна. Светлый не торопился спешиться, на случай, если стражники будут агрессивны, и придется спасаться бегством.
- Кто ты? Почему скрываешь свое лицо? - спросил первый стражник.
- Что светлому эльфу понадобилось на территории Скальной Пещеры? - задал вопрос второй.
- Я Солейн Остролист. Прибыл на встречу с главой клана Мараната, Фарнусом. Он ожидает меня, - ответил путник.
- У тебя есть что-нибудь, что могло бы подтвердить правдивость твоих слов?
- Нет, к сожалению.
- И откуда нам знать, что ты не врешь? - поинтересовался первый страж.
- Но я не вру, я не умею врать, - растерянно пробормотал Солейн.
Во время этого короткого диалога второй эльф стоял с остекленевшими глазами. Он словно выпал из реальности и казалось, наступи конь ему на ногу, он не обратит на это никакого внимания.
- Он говорит правду, - вдруг сказал второй. - Ожидайте тут, за вами придет проводник.
- Напишите свое им в этом свитке и приложите свой палец с каплей крови рядом с именем, - первый протянул светлому лист из пергамента.
Удивившись такому требованию, эльф все же выполнил требуемое. Спешившись, он слегка ослабил подпругу и подтянул стремена. Сам же встал рядом с конем и приготовился к ожиданию. Однако, провожатый прибыл быстро. И не один - с ним был небольшой отряд стражей. И было непонятно, то ли охрана гостя, то ли конвой. Но, сопротивляться или возражать было бы неразумно, поэтому он молча последовал за невысоким эльфом, которому на вид было не больше восьмидесяти лет. Коня светлый вел под уздцы, но не потому, что в городе запрещено ездить верхом, а чтобы дать натруженной спине Камыша отдохнуть. За столетия, что прошли с тех пор, как он покинул этот город, он не сильно изменился. Лишь прибавилось количество торговых лавок, да те, что были стали богаче, судя по их виду.
В сопровождении местных жителей эльф проследовал в северный район города. Отряд остановился у огромных кованых ворот гномьей работы. Один из темных приложил руку к створкам, и они открылись. Тот же эльф проводил Солейна к небольшому домику - флигелю с двумя стрельчатыми окнами и невысоким крыльцом. У флигеля светлого поджидало два гоблина. Один принял у гостя повод, а второй открыл дверь и жестом пригласил его войти.
- Располагайтесь, - сказал темный эльф.- Через час за вами пришлют. Глава пока не может вас принять.
С этими словами эльф удалился, а Солейн Остролист вошел во флигель. Внутри небольшое с виду здание оказалось просторным. Две больших комнаты и купальня, достаточно просторные, чтобы с комфортом устроиться и не натыкаться на мебель при ходьбе. Первая комната - гостиная с двумя удобными на вид креслами, небольшим диванчиком и низким стеклянным столиком. В дальней стене - двустворчатая резная дверь, а за ней спальня. Обставлена просто, но было уютно: полутора спальная кровать, кованый сундук и письменный стол. Из спальни можно было пройти в небольшую купальню с уборной. Оборудовано все просто, без излишков - умывальник, набольшая ванна, этажерка с полотенцами и шкафчик с принадлежностями для умывания.
Светлый оставил свою сумку в спальне, на сундуке, седельные сумки остались в первой комнате, а сам, прихватив смену одежды и белья, пошел в купальню - смыть пот и дорожную пыль. Пока гость клана Мараната приводил себя в порядок, услужливые гоблины накрыли стол в первой комнате - ваза с фруктами, теплый хлеб, кувшин свежего ягодного сока и салат. Когда эльф отдохнул и утолил голод, в дверь негромко постучали. Солейн открыл дверь, на пороге оказался невысокий мальчик. Он жестом попросил гостя следовать за собой. На все вопросы, которые Остролист задавал ребенку, тот лишь молчал и отрицательно мотал головой. "Наверно, его ещё не обучали всеобщему", - решил эльф. Пока эльфы шли по территории поместья и по коридорам и переходам особняка, Солейн больше не пытался задавать ребенку каких-либо вопросов. Юный проводник уверенно шел по коридорам, здоровался с встречающимися по пути эльфами, с кем-то перекидывался парой слов на своем гортанном наречии.
Мальчик остановился у двустворчатых дверей, с ажурной оковкой. Постучав в дверь, юный эльф отошел от неё на шаг. Спустя минуту одна створка слегка приоткрылась, приглашая войти. Не раздумывая ни секунды, Солейн проскользнул в не очень гостеприимно приоткрытую дверь. Но, по отношению к чужаку от темных было бы нелепо ожидать иного. Дверь за спиной эльфа резко захлопнулась, и хотя она не была открыта нараспашку, звук получился весьма громким. Скорее всего, кто-то просто пошалил с магией, только вот её присутствие светлый совсем не почувствовал. И это не удивительно, ведь эти две ветви некогда единого народа не могут чувствовать магию друг друга. С одной стороны удобно - можно колдовать и не переживать, что кто-то узнает цель колдовства, но с другой стороны, в бою друг с другом эльфы не могут выстроить полноценную защиту. К счастью, светлые и темные не вступали в вооруженные конфликты друг с другом. Редкие стычки в чужих землях не в счет, и то, инициаторами драк в девяти случаях из десяти были именно молодые светлые эльфы. Темным по большому счету на своих лесных сородичей было наплевать.
Помещение, в котором очутился Солейн, оказалось курительной комнатой. Несколько низких диванчиков, мягких кресел, множество подушек и несколько столиков. На одном из диванов сидел Фарнус Мараната. Рядом с ним стоял серебряный наргиле с хрустальной колбой, наполненной какой-то красной жидкостью. Рядом, на столике был кувшин, два бокала и блюдо со сладостями. Хозяин особняка курил и после каждого выдоха делал небольшой глоток из своего бокала. Солейн стоял у двери и молча рассматривал его. Казалось, он совсем не изменился, но если посмотреть внимательнее - в глазах стало больше мудрости и печали, волосы стали гораздо длиннее и чуть тускнее. Темный выдохнул дым через нос, склонил голову на бок и спросил:
- Я похож на дракона?
Вопрос был задан таким серьезным тоном, что Солейн даже растерялся. Немного придя в себя, он выдавил:
- Н-нет, не очень.
- А сейчас? - с этими словами Фарнус поднес мундштук к губам и сделал глубокий вдох. Снова выдохнул через нос, клубы дыма стали гуще и чуть синее.
- Уже ближе, - ответил светлый.
После этих слов Фарнус сначала улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался, чем ещё более смутил своего гостя. Отсмеявшись, он сделал приглашающий жест в сторону одного из кресел, стоящих напротив дивана, на котором как на троне восседал сам глава клана. Остролист не заставил себя приглашать дважды и плавно опустился в предложенное ему кресло. Оно оказалось очень удобным, очень хотелось совсем по-женски подтянуть колени к груди и укутаться в теплый плед. Отогнав эти мысли, эльф с удовольствием вытянул ноги и откинулся на спинку. Темный с улыбкой наблюдал за своим гостем. Он повзрослел, это доказывало не только неуловимо изменившаяся внешность, но и письмо, которое он прислал несколько дней назад. Для практически бессмертных эльфов два, три века - не срок, но иногда они за это время сильно меняются, взрослеют, стареют. Только вот изменения эти не всегда могут быть заметными.
Глава клана Мараната осторожно взял кувшин и наполнил второй бокал и подал его Солейну. Тот осторожно взял и с опаской принюхался. Кровавый цвет напитка и незнакомый запах слегка настораживал. Фарнус заметил это и с улыбкой заметил:
- Не переживай, питье не отравлено.
- Даже в мыслях не было, - ответил мужчина, подняв взгляд от бокала. - А это не...
- Вино? Нет, конечно. Совсем недавно рассвело, негоже с утра придаваться возлияниям. Да и разговор нам предстоит слишком важный и нужна светлая голова. Вот потом, когда мы все оговорим, мы и выпьем. Совсем недавно мне доставили небольшую партию отменного гномьего самогона. Не смотри на меня так, Солейн из клана Остролистов, я прекрасно помню как ты лихо пил эту в прямом смысле огненную воду.
- В общем-то, я не имею ничего против самогона, - пожал плечами светлый.
- Ну и замечательно. Знаешь, меня очень заинтересовало твое письмо. И даже немного тронуло. Скажи, у вас все так думают, или ты своего рода уникум?
- Хочется верить, что я не один такой, но, к сожалению, куда больше вероятность того, что я уникум, - со вздохом ответил Солейн.
- А как же ваш махровый индивидуализм? - усмехнулся тесный, обнажив белоснежные клыки.
- Что есть, то есть. Не могу не признать, что я рад осознанию того, что я особенный. Однако, в этом вопросе хотелось бы иметь больше единомышленников.
- Без обид, но твои сородичи такие напыщенные снобы и упертые, словно мелкий рогатый скот мужского пола, что у тебя очень мало найти тех, кто разделил бы твои идеи и убеждения. Но все равно, я рад, что ты здесь.
- Знаю. Иначе ты не принял бы меня.
- Это точно. Что ж, присоединяйся, - с этими словами он передал ему трубку. - Нам надо многое обсудить...
***
Наказание, которое назначил комендант орочьей крепости для Маквы, было куда суровее чем то, что получила Тейваз. Комендант не просто отчитал его как мальчишку. Так ещё никто и никогда в жизни не орал на будущего вождя. Старый орк стычал кулаком по столу, ревел раненым медведем и сыпал такой бранью, от которой у Маквы горели уши. Ему очень хотелось сказать коменданту что-нибудь не менее "приятное", но демонова субординация не дозволяла даже косо смотреть на старшего по званию. Несмотря на то, что Маква был сыном и наследником вождя своего клана, он во многом обязан был беспрекословно подчиняться орку, возглавляющему оборону и руководящему всей жизнью Рассветной. Увы, сейчас он был чуть выше, чем простой воин, и намного ниже коменданта.
Когда непосредственный начальник сына Цхебы прошелся по родне этого самого сына, младший орк не выдержал. Громко зарычав, он одним прыжком покрыл расстояние, разделявшее двух мужчин, схватил коменданта за грудки и оскалив внушительные клыки, прорычал:
- Ещё одно оскорбление в адрес моего отца, или мою мать, и я вырву тебе язык и затолкаю в глотку. И буду в своем праве. Не забывай, ты оскорбляешь вождя и его жену. Я ясно выразился?
- Предельно, - в раз осипшим голосом ответил комендант. Он вдруг вспомнил, что не принадлежит к знатному роду. За годы службы комендантом, он как-то забыл, что его власть распространяется только на крепость, а над ним есть кое-кто выше.
- Так какое наказание вы мне назначите? - совершенно другим тоном осведомился орк.
- Пять дней в карцере, - чуть подрагивающим от волнения и осознания того что и кому именно он только что наговорил, вымолвил комендант.
- Я могу идти?
- Не смею больше вас задерживать.
Когда за Маквой закрылась дверь, начальник Рассветной обессиленно упал в свое кресло. До него только что начало доходить, что он орал не на простого орка, а на будущего вождя одного из влиятельнейших кланов. Промокнув выступивший на лбу пот, он вызвал своего адъютанта.
- Никого не впускать ко мне. Я занят.
- Слушаюсь, - кивнул орк и аккуратно закрыл за собой дверь.
Выдвинув ящик стола, он достал бутылку гномьего самогона и кружку. Щедро плеснув из бутыли, он залпом выпил обжигающую жидкость. Сморщившись от того, что самогон обжег ему пищевод, он снова налил и выпил. Совсем расслабился и забылся. Пора бы немного отдохнуть и снова заняться управлением крепостью. Как же все это не вовремя. И война, и эти противные эльфы из Скальной Пещеры.
Пока комендант крепости Рассветная (орочьей её части) напивался, Маква не торопясь спускался в подвал, где и располагались карцеры. Пренеприятное место, особенно для орков, привыкших жить в степях и ненавидящих каменные мешки. А уж если орк оказывается в подземелье, в тесной клетушке, то и вовсе начинает сначала медленно звереть, а потом стремительно утрачивать разум. Пять дней это предел их возможности сопротивляться замкнутому пространству, давящим стенам, сырости и темноте. Некоторые держатся чуть дольше, но таких лишь единицы.
Маква остановился у входа в тюремное подземелье, сдал дежурному оружие и броню, после чего так же неторопливо начал спуск вниз по лестнице. В самом конце коридора, он остановился у неприметной двери. Рядом с ней стоял орк в доспехах.
- Мне в карцер, - бросил Маква орку.
Тот ничего не сказал, лишь молча открыл дверь. Когда "посетитель" этого поистине жуткого для всего степного народа места скрылся в ещё одном коридора, лишь сочувственно покачал головой. Врагу такого не пожелаешь.
Маква так же неторопливо шел между камерами, словно выбирая себе наиболее уютную. Он остановился примерно посередине коридора и открыл дверь камеры по левую руку от него. Она была крошечная, сырая и темная как могила. С комфортом можно было бы только стоять, ни сесть, ни лечь. Мерзость, в общем. Полтора шага от стенки и до стенки. В самом углу стояло поганое ведро. Усевшись в углу, он упер одну ногу пяткой в дверь, а другую положил на колено, уперев пятку в стену. Не слишком удобно, но сидеть можно. Осталось только расслабиться и притерпеться к неприятному запаху.
Тем временем, Тейваз обедала в заведении Вацека. Анатэма с аппетитом уплетал за обе щеки мясное рагу, от него не отставала Тейваз. Правда, её порция была в два раза больше. Ханкил с неудовольствием наблюдал за ними. Мясо, конечно вкусное, питательное, но негоже эльфам, даже если они темные, есть животную пищу. Кроме того, что животные дают, пока они живы. Вот молоко старший сенешаль очень любил, особенно за завтрак и перед сном. На ночь желательно теплое, с ложкой меда. Может показаться, что для темного эльфа это ненормально и слишком странно. Однако, темные полны всяких разных тайн. Одни из них ужасны и кровавы, а другие милый и забавные, но очень неожиданные.
Тейваз все ещё чувствовала слабость, поэтому она заказала кувшин фэйру - напиток, обладающий различными полезными свойствами, среди которых было и придание сил. Правда, на вкус - просто отвратительно. Да ещё и густой, словно патока. Эльфа сидела с кислой миной, чем немало забавляла своих друзей. Она так смешно морщила носик и кривила губы, что невозможно было удержаться от улыбки. Это смущало её и немного злило. Ужасно хотелось сделать какую-нибудь гадость, чтобы стереть с их лиц эти мины.
Не выдержав, он спросила:
- И в чем причина ваших улыбок?
- Ну, твое питье... ты так забавно выглядишь, когда пьешь его, - ухмыльнулся Хакил. - Да и выглядит оно на редкость премерзко.
- Знаешь, братец, я бы не говорила так. Особенно учитывая, что содержимое твоей тарелки выглядит совсем не аппетитно. Что это? Живые сопли? Черви или может тухлые водоросли? - приторным голосом поинтересовалась эльфа.
- Уела, признаю. Но все равно ничего не могу с собой поделать.
- Злые вы, уйду я от вас, - с этими словами эльфа допила напиток, выудила самый большой кусок мяса из тарелки и, бросив на стол требуемое количество серебряных монеток и ушла.
- Ну и зачем? - спросил Анатэма у родича.
- Не знаю, честно. А что, действительно похоже на сопли? - эльф придвинул свою тарелку к младшему.
- Угу, да и запах тот ещё. Не советую после этого общаться с женщинами. И тем более, не пытайся их целовать, - рассмеялся Охотник.
- На самом деле, это очень вкусно. Всегда любил лазурную плесень.
- Фу, Ханкил, убери эту гадость, а то я тебе скормлю миску несвежей рыбьей икры.
- Ты жестокий, - рассмеялся старший сенешаль.
После того, как Тейваз покинула таверну, направилась в храмовый комплекс. За три дня её отсутствия накопилось много дел. Требовалось просмотреть кучу рапортов, разобраться с поставками боеприпасов и оружия, проверить наличествующие комплекты амуниции и много чего ещё. Первым делом, сенешаль проверила караулы и как воины без неё проводят тренировки. Оказалось, что все в порядке. Стражи исправно несли службу, на посту никто не спал, а на тренировочной площадке двадцать воинов выполняли упражнения на растяжку, силовые комплексы и отрабатывали связки ударов разным оружием. Увиденное не могло не порадовать, впрочем, так было всегда. Тут, на границе никто не позволял себе расслабиться: ни горожанин, ни стражник.
Младшему сенешалю Тейваз нравилось то, чем она занималась в крепости и вовсе не потому, что можно было командовать толпой суровых мужиков. Просто ей нравилось за что-то отвечать. Она чувствовала гордость от того, что ей, ребенку по меркам сородичей, доверили такое важное дело. А потом она садилась за бумаги, читала донесения, документы, которые приносили ей из храма, и хотелось бросить все и сбежать. Очень уж скучно было читать все это, разбирать почерки авторов документов и формулы из отчетов по накопителям. Думаю, совсем не нужно говорить о том, что Тейваз была практиком, а не теоретиком или научным деятелем, так что формулы были для неё слишком сложными. Приходилось сверяться с различными учебниками, фолиантами и справочниками. От этого у неё портилось настроение, и начинала болеть голова. При чем понять, что за чем следовало было проблематично.
До самого вечера эльфа просидела за отчетами, но так и не смогла все разобрать - во всем виновата болезненная слабость. Так что на завтрашний день ей осталось разобрать три отчета по накопителям. Не так уж и много, если подумать. Отложив донесение, он погасила магический светильник и вышла из комнаты. Ханкил и Анатэма дома не появлялись - у них тоже было много дел, так что дома Тейваз была одна, не считая сильбернов. Волки лежали в гостиной и тихо посапывали во сне. Когда эльфа только подружилась с Ваби и Макадэ, она заказала скребницу, чтобы их можно было вычесывать. Обычная щетка не подошла бы, поскольку мех и этих существ гораздо гуще, а подшерсток и ость длиннее и немного жестче, чем у собак или обычных волков. Небольшим усилием воли она призвала скребницу из своей волшебной сумки. "Блин, даже такое простое действие вызывает слабость и головокружение", - подумала девушка. - "Скорее бы восстановиться". С этими мыслями она тихонечко подкралась к Ваби и провела скребницей по пушистому боку. Тот ей услышал и почувствовал, но все равно сделал вид что испугался, вздрогнув всем телом.
Ханкил и Анатэма вернулись домой вместе, и застали свою сестру, сидящую верхом на млеющем Макадэ, развалившемся на полу, вычесывающую зверя и отфыркивающейся от лезущей в нос шерсти. Кругом валялись кроки черной и белой шерсти, а сама эльфа слегка вспотела. На столике, за которым обычно ели эльфы лежал кинжал, в крестовине которого застряло несколько шерстинок. Рядом лежали две синих ленты с красной окантовкой. Черная одежда эльфы стала местами белой вот шерсти сильберна. Жнец так самозабвенно вычесывала своего друга, что даже не заметила прихода родичей. Наконец, она отложила скребницу и потянулась к кинжалу. Не достала, пришлось слезть с волчьей спины и подойти к столику. Перехватив поудобнее кинжал, она опустилась на колени рядом с Макадэ. Что она делала дальше, мужчины не видели, но даже подумать боялись что именно.
Девушка встала, повернулась лицом к двери и братья заметили, что в руках у неё прядь средней длинны волос, которые она аккуратно положила в небольшую шкатулку.
- Ах, вы уже вернулись, - то ли спросила, то ли сделала утверждение Тейваз. - Как день прошел?
- Весьма плодотворно, - ответил Анатэма. - А у тебя как? Чем занималась?
- Тоже плодотворно, - улыбнулась эльфа. - Столько дел скопилось за время моего пребывания в лазарете. Ужас. Никогда не думала, что за три дня может скопиться столько бумажек. Ненавижу все эти доклады, отчеты и корявые почерки тех, кто их писал.
- А что это у тебя тут за бардак? - поинтересовался Анатэма.
- А, это... я тут заметила, что Ваби и Макадэ выглядят не лучшим образом, - оба сильберна на неё удивленно уставились. - Извините ребята, но это так. Шкура вся в колтунах, заросли как я не знаю кто. А ведь скоро начнете шубу зимнюю отращивать. В ней же мусора полно будет и вонять станете. Как охотиться будете?
Сильберны переглянулись и не стали выражать своего возмущения. Тем более, что Тейваз снова села рядом с Макадэ и принялась заплетать ему косы. Закончив, она перевязала их лентами и выгнала на улицу, а сама достала щетку и начала уборку. Пух и более жесткую шерсть она скатывала в шарики и складывала в мешочек.
- Зачем ты это делаешь? Не проще ли вызвать гоблинов? - удивился Анатэма.
- Нет, не проще. Шерсть сильберна очень ценная вещь. Её используют во многих зельях и как компоненты для сложносоставных заклинаний. Ну и в некоторых ритуалах. Стоит очень дорого, между прочим.
- Ясно. Ты голодна?
- Зверски. Я закончу с уборкой и пойду в душ, а вы организуйте ужин, пожалуйста, - попросила эльфа.
- Нет проблем, - улыбнулся Ханкил.
После ужина Тейваз немного поболтала с братьями и пошла спать. Переодеваясь, она думала о том, что предстоит ей завтра. Надо было как-то совместить работу в конюшне и свои обязанности, да ещё и доделать сегодняшние дела. Только бы хватило на все сил. Надо будет сходить в дом исцеления и попросить лекарей поколдовать над ней, а то она свалится гораздо раньше, чем зайдет солнце. Она откинула одеяло и забралась в теплую пастель. Кто-то с помощью магии подогрел белье, она прекрасно это чувствовала. И была очень довольна, поскольку ненавидела холодные простыни и подушки. Ещё раз, прокрутив в голове предстоящие дела, девушка заснула.
В то же время Маква пытался устроиться на жестких камнях с как можно большим комфортом. Каждая мышца затекла и неприятно ныла. Кроме того, он с самого утра не ел и желудок уже давал о себе знать. Хотелось пить, хоть влажные стены облизывай. А ещё он потерял счет времени и не знал, то ли уже ночь, то ли уже наступил следующий день. Как мог орк размял мышцы и прислонился к холодной стене спиной. Холодно и мокро. Давило одиночество, темнота и тишина. Он слышал стук своего сердца так ясно, что казалось, будто оно бьется не в груди заключенного, а прямо над его ухом. Это сильно раздражало. А ещё, несмотря на способность видеть ночью как днем, он с трудом мог разглядеть собственные ладони. Даже несмотря на то, что поднес их к самым глазам. Вздохнув, она помянул "добрым словом" всех демонов бездны, коменданта и всем подземелья мира, попытался уснуть.