Аннотация: Пошел снег. Легкий, белый. Он нес с собой покой и тишину, словно саван смерти.
<Снег>
Пошел снег. Легкий, белый. Он нес с собой покой и тишину, словно саван смерти. Человек встряхнул головой и с трудом оторвал ее от земли. Поле, на сколько хватало глаз, сплошное серое поле и, лишь где-то вдалеке, сквозь редкий туман, просматривались столпившиеся деревья одним большим темным пятном
Алексей. Это его имя...и он на охоте. Воспоминания, словно из давно ушедшего детства, всплывали в памяти с трудом. Охота. Он и друзья собрались на охоту. Только на кого? Машина неслась быстро, ребята кричали и смеялись. Кажется, кто-то стрелял в открытое окно автомобиля. Точно. Дмитрий высунул двустволку и стал стрелять в небо. И все были пьяны, не исключая водителя. А потом... Что было потом? Кажется, он высунулся из окна, попросил подержать его за ноги... все. Больше ничего не было, только снег, когда он очнулся.
Алексей попытался встать, но лишь взвыл от боли. Ноги. О господи, ноги! Какая боль. В глазах потемнело, мир замер, а потом рухнул, подмяв под собой человека.
Когда Алексей очнулся, то почувствовал, что холод сковал его тело. Он опять восстановил в памяти произошедшее и, теперь уже зная, что с ноги повреждены (возможно даже сломаны), повернул голову. Груда искореженного металла, словно памятник, возвышалась, и страх, первый предвестник отчаяния охватил его. Что же с друзьями. Неужели... неужели все? Алексей крикнул: Эй. Сквозь рыхлый снежок ему показалось, как нечто темное и бесформенное качнулось и двинулось к нему. Он уже обрадовался, но это была лишь тень облака, скользнувшая по земле.
Холод стал более требователен. Нужно было развести хотя бы небольшой костерок.
Алексей пополз, глотая слезы и сжимая зубы. Ноги отзывались на каждое движение резкой болью, и человек молил господа о том, что бы вновь не потерять сознание. В следующий раз Алексей мог уже не очнуться, замерзнув насмерть. Сил хватило только на то, что бы проползти несколько метров и укрыться за перевернутой машиной от пронзительного и разъяренного ветра.
Необходимо было еще найти спички и топливо...
Алексей тоскливо смотрел на жалкую кучку обгоревшего тряпья и бумаги - все что он смог собрать, испытывая постоянную боль в ногах. Из нескольких патронов он высыпал порох. Но снег повалил крупными хлопьями и затушил едва разгоревшееся пламя.
Пальцы онемели. Алексей попытался согреть их дыханием, а потом засунул в подмышки. И словно отвечая на его вопрос: кто-нибудь знает где он - завыли волки. Их одинокий зов вызвал в Алексея приступ ненависти ко всем мертвецам, что лежали рядом. Они смогли умереть, а он нет. Это страшная пытка, видеть как кто-то, избежав мучений, избавился от боли и страданий, а он принял все на себя. И волки... Они верно почуяли запах смерти и крови. Сквозь пелену снега было трудно рассмотреть что-либо дальше нескольких метров. Крупные снежинки кружились, подгоняемые ветром. Снег ложился, укрывая снегом землю. Алексей уже не чувствовал ног. Он попытался пошевелить пальцами, но не смог понять - двигаются они или нет. Боли не было.
Снег. Повсюду снег. Он гипнотизировал и навевал сон. Несколько раз Алексей клонил голову, но тут же встряхивался, скидывая белые пушинки, и они словно перхоть, сыпались на его плечи Дремота сковывала глаза. Вновь послышался вой. Уже ближе. Намного ближе. Алексей тревожно прислушался, пытаясь услышать невозможное - как волки подходят к нему. Скорее всего, он узнает об этом в последнюю очередь, когда они кинуться на него. Зимой волкам трудно добыть пищу, они с радостью примут такой подарок - куча мертвецов и один живой - на закуску и потеху. Алексей почувствовал, как что-то теплое, ткнулось ему в лицо. Он, разлепив веки, увидел звериные зрачки.
Волк стоял и смотрел на человека. В сиянии снега его большая косматая голова была неестественна и неприятна. Это был крупный серый волк с высоким покатым лбом, с ясными и мудрыми глазами. Алексей удивился, что подобрал к волку такое слово, как мудрый. Волк дышал в лицо приятным теплом и не делал попытки вцепиться в горло.
-Что тебе надо?
Алексей с трудом разобрал сказанные им самим слова. Речь уже не звучала приятным басом, а походила на звуки издаваемые скрипкой в руках профана. Алексей закашлял и испугался, что вызовет у волка своими звуками страх или злость, что в любом случае привело бы к раздражению и... возможно смерти. Волк посмотрел в сторону. Алексей проследил за его взглядом и увидел тело Дмитрия.
-Ну же. Возьми его. Зачем я тебе?
Волк вновь посмотрел на Алексея, а потом развернулся и подошел к трупу, вновь посмотрев на живого человека. Он явно не спешил. Возможно, волк даже пытался что-то показать. Если бы волки умели говорить... Волк опустил голову, и Алексею показалось, животное жует плоть, но яркая пасть, с паром изо рта, не дотрагивалась до тела. Было похоже на то, что животное учит, как питаться, своего детеныша. Учит, как есть сырое мясо - человеческое мясо.
Волк показывал, как можно выжить, и, это без сомнения, был единственный путь к спасению, единственный шанс остаться в живых. Черпать силы можно было лишь из пищи, и ею должны были стать его, теперь уже бывшие, друзья.
Волк растворился в кружении снега. А может, его и не было? Алек наклонил голову, но, сколько не пытался, не мог рассмотреть следов животного. Впрочем, снег очень быстро ложился на землю и скрывал всякие следы. Скоро и его самого прикроет снегом.
Время тянулось неумолимо долго. Алексей уже в сотый раз посмотрел на холмик снега, под которым лежал его друг Дмитрий... Вернее то, что осталось от него. И в сотый раз он с трудом отводил взгляд и гнал безумную мысль прочь. Он не может есть человечину. Это противоестественно... и непривычно. А привычно лежать на голой земле и ждать смерти? Естественно ждать спасения, которого не будет? Что легче - отбросив не нужный стыд, почувствовать угрызения совести на время и остаться в живых или же сдохнуть, не в силах ничего изменить, поддавшись действию векового табу? Рука сжимала в кармане рукоятку охотничьего ножа, того самого, которым... сколько то часов (дней?) назад он хвалился перед своими друзьями. Голод резал желудок. Алексей слышал, что, не питаясь, человек, через некоторое время, перестает ощущать чувство голода. Может быть, это и так, но его время еще не подошло. Казалось, что желудок разъедает стенки своим соком, питаясь самим телом.
Холод. Ужас смерти. Голод.
Эти три королевы начали веселиться, в попытке узнать - кто из них сильнее.
Королева Холод уже сдала свои позиции. Некоторое время назад она еще могла предъявить права на свои владения, но постепенно тело приспособилось и не чувствовало холода и мороза - тело уже не реагировало на это.
Голод. Скоро и он уйдет, оставив пустоту в желудке и предоставив разум во владение королевой с именем Ужас. Эта бабенка долго не отпустит его из своих скрюченных когтистых лап. Она будет сжимать его горло до самой смерти и с сожалением отпустит уже мертвеца.
Алексей в сто первый раз посмотрел на кучку снега над телом и повалился на бок. Он словно гусеница пытался ползти, сгибаясь и разгибаясь, выталкивая свое тело в нужном направлении. И вдруг он оказался на этом снежном холмике. Снег удивительно легко слетел с тела. Рука уже стискивала рукоятку ножа (скорее всего он и не думал его отпускать).
Я не смогу - думал он, расстегивая пуговицы рубашки у трупа. Я не смогу - думал он, дотронувшись до окоченевшего тела рукой... Это ужасно - прошептал он, срезая кожу, открывая слой мышц. Потом Алексей, закрыв глаза, положил тонкое, словно шнурок, мясо в рот и стал ждать, когда оно согреется настолько, что можно будет разжевать. Языком он чувствовал, как мясо, подтаивая, начинает испускать кровь, слегка солоноватую... и приятную на вкус.
Ветер резким порывом швырнул ему в лицо горсть снега, словно желая о чем-то предупредить. Снежинки тысячью иголок впились в лицо и неприкрытую шею. Алексей посмотрел на человека, от которого только что проглотил кусок и холод, что мучил его все это время, показался жалким легким дуновением ветерка в летний вечер. Настоящий ужас, холодный, колючий и шершавый как лед, обдал каннибала своим дыханием.
Человек на земле открыл глаза и смотрел на него, хлопая ресницами, сбрасывая белый иней на землю.
Дмитрий, открыл рот, словно собираясь, что-то сказать. Алексей думал, что сейчас услышит ужасный стон, но ни одного звука не вырвалось из широко раскрытых губ. В глазах читалось удивление и боль. Не физическая, а внутренняя.
-Как?! Как ты можешь смотреть на меня - ты мертвец!?- вскрикнул Алексей, пораженный взглядом трупа.
-Ты же мертв... Мертв?
Алексей почувствовал, как его тело начинает бить мелкая дрожь. Он свалился с трупа, а когда Дмитрий оперся о землю и сел, попытался отползти. Страх сковали его члены, и жалкие попытки привели лишь к новой вспышке боли в ногах, про которую он уже и забыл. Алексей закусил губу, и кровь потекла тонкой ядовито красной струйкой на фоне его бледного замершего лица,- он прокусил губу, но даже не почувствовал боли. Дмитрий тем временем встал на колени и стал осматривать свое покореженное тело. Он с удивлением увидел кусок железа, торчащий из живота и культю, вместо руки. Его лицо исказила гримаса боли. Дмитрий протянул руки к Алексею и раскрыл рот. Нет. Он не мог кричать, но Алексей понимал, что это был крик. Крик упрека. Дмитрий смотрел с немым упреком, словно Алексей был виноват в его смерти. С широкими, как страх Алексея, зрачками, (казалось, что глаз нет - одно сплошное черное бельмо) он впился в лицо живого и вновь раскрыл в бесполезном порыве свои губы, а потом потянулся к нему. Уже чувствуя холод мертвой плоти на своей коже, Алексей закричал, стал молотить руками по земле... и очнулся. Алексей лежал на трупе, подставив лицо ленивому снегопаду.
Как же страшно умирать одному. Нет никого рядом, что бы сжать твою руку перед предсмертным хрипом, что бы сказать последнее: Прощай. Никого нет. Только трупы в искореженном металле, снег и ты сам, умирающий и напуганный.
- Одиночество страшнее всего - отмирающие губы с трудом задвигались, но человеку не удалось произнести ни звука.
А снег все падал. Тяжелый, слепой и неизбежный. Земля раздувалась и становилась огромной пуховой и холодной периной, скрывая смерть и чьи-то страхи.