Аннотация: - черновое, вычитки не было. Общий файл.
***
Солнце уже давно зашло, скрывшись за зубчатой стеной, опоясывающей вольный город Дзэнсин. Улицы утопали в полутенях, зажигались первые фонари. Дома, умытые и посвежевшие после дождя, длившегося весь день, готовились встречать ночь. Перекликались патрульные, неторопливо перемещались по стене огоньки факелов дозорных.
Из окна расположенной на третьем этаже палаты, всё это было прекрасно видно. Больничные помещения отличались высокими потолками, да и сам госпиталь оседлал один из холмов, на которых строился город.
Белый потолок, бежевые стены. Пол из светлых лакированных досок. Небольшой диванчик у входа. Две койки и две тумбочки, меду ними - угловатая туша медицинского вычислителя. Его подключили к пациентам по настоянию Ронина Кеншина, главы особого отдела Внутреннего Круга. У правой кровати, по обеим сторонам, два силуэта - постепенно смазывающихся наступающими сумерками, но вполне узнаваемых. Мужчина, высокий и гибкий, в странной, для этого города одежде. Хрупкая девушка в простом тренировочном комбинезоне - только длинные волосы выделяются светлым пятном.
Свет никто не стремился включать, говорить - тоже. Из палаты совсем недавно спровадили родственников Амидо - его мать и двоих сестёр, горестно вздыхавших над постелью своего сына. Парень впрочем, на это никак не реагировал: пострадавшие на "тренировке" адепты находились под действием сильного снотворного, после того как вывели из организма яд. Спать оба будут ещё минимум сутки. Ицуго с Рикко стоически дождались ухода родственников, затем казначей клана Кэйран шепнул что-то дежурной сестре, и та позволила остаться рядом с больными столько, сколько будет необходимо.
- Я понимаю, что веду себя глупо, - внезапно нарушил тишину отец Хаша.
- Стремиться быть рядом со своим сыном, когда тот в беде, не глупость. Это называется семьёй.
Мужчина внимательно посмотрел на блондинку. В сумраке невозможно разобрать выражение её лица.
- А почему ты здесь?
- Это моё наказание.
Кэйран вскинул брови.
- В каком смысле?
- В самом прямом, - говорила Рикко спокойно, но по тому, что она вкладывала в слова становилось понятно - девушку гнетут сильные чувства. - Если бы вчера он не пошёл драться с Доко - не оказался бы здесь. У наставницы Аки не появилось бы повода для штрафной тренировки. Она не успела бы никому навредить...
- Благородные мысли, юная Юкиона. Но поверь - Аки ничего и никогда не делает, не просчитав досконально ситуацию. Я уверен, она догадывалась, как минимум догадывалась, о действиях особого отдела.
- Тогда почему тянула? Почему поступила так... непонятно? - голос Рикко дрогнул.
- Её действия непонятны нам сейчас. Но уверен, у них есть смысл, более того - если знать условия задачи, решение Аки, последствия которого мы видим, будет оптимальным.
Блондинка возмущённо фыркнула. Когда она заговорила, голос звенел от обиды:
- Вы говорите так, будто восхищаетесь ею! Она предатель. Беглый чародей, чернокнижник.
- Она член моего клана. Как и Хаш. Я не собираюсь её выгораживать, просто стараюсь рассуждать.
- Ваш сын лежит здесь, полуживой, а вы рассуждаете о логичности действий его убийцы?!
Ицуго устало вздохнул. Что поделать, когда-то он сам был таким.
- Мой сын, верно. Но ещё Хаш - боевой чародей. Как ты и как я. Аки действовала не просто так. Она была в сговоре с Гиханом и именно действия моего сына и его друзей, твои в том числе, заставили чернокнижников сняться с места и покинуть Дзэнсин. Мой сын сделал всё, что мог. Сейчас я волнуюсь за него, но помимо этого, я должен выполнять свой долг - защищать вольный город. А может и Акиномори в целом. Кэйран Аки не разменивалась на мелочи никогда.
- Вы понимаете, что Хаш едва не погиб?! - Рикко уже не скрывала своих эмоций.
- Любой боевой чародей осознанно делает свой выбор. Он знал, на что шёл, когда сдавал выпускные экзамены.
- Да что он мог знать?! Мальчишки в его возрасте - сущие дети.
Ицуго сдержанно улыбнулся.
- А все девочки - умудрённые жизнью женщины? Вам предстоит многое понять. Через многое пройти. Как и любому боевому чародею, тем более - "золотой тридцатке".
- Да что вы к нам привязались-то с этой тридцаткой?!
- Это важно. Вы поведёте город дальше, к процветанию или к краху. После того как станете полноценными боевыми чародеями.
- Да, мы все такие из себя в будущем лидеры, главные, умные... Вот только город пожертвует нами не задумываясь.
- Любой чародей должен быть готов исполнить свой долг. Неважно - адепт, бакалавр, магистр. Будущие лидеры должны понимать это лучше всего. Ради города и Акиномори мы должны уметь жертвовать. Собой, своей семьёй, чем угодно. Вольный город и королевство - прежде всего. Не станет их - не будет будущего и у нас.
- Я поняла вашу логику... - сказала Рикко с непонятным выражением.
- Это не логика, Юкиона. Это мораль. Наши предки поклялись защищать Акиномори. Наши предки поклялись защищать Дзэнсин - это всё, что у нас есть - ты ведь знаешь, боевые чародеи сосредоточены в поселениях, подобных нашему не просто так. Вольный город - это дом, наша семья. Каждый член семьи - важен. Но безопасность семьи в целом - важнее любого отдельного члена. Даже если речь идёт о моём сыне.
Рикко ничего не ответила, задумавшись.
- Понять логику Аки - первостепенная задача. Вполне возможно, то, что случилось сегодня - лишь прелюдия. Или один из этапов плана. И что-то мне подсказывает - всё может очень плохо закончится.
Ицуго неторопливо поднялся с табурета.
- Мне пора, Юкиона. Я оставлю тебя с Хашем... Не знаю, что вас связывает, но когда ты здесь - ему легче. Поверь отцовскому чутью, - предупредил мужчина вопрос девушки.
Входная дверь отворилась, выпуская казначея и впуская столб яркого света из коридора. Рикко недолго посмотрела вслед старшему Кэйрану, а затем обернулась к юному адепту и нежно погладила его по щеке.
***
Хаш стоял на могучем холме, продуваемом всеми ветрами. Он возвышался над серой равниной от горизонта до горизонта, абсолютно плоской, лишённой даже намёка на растительность. Юркие песчаные смерчи вздымались и опадали в случайных местах, серые, как и всё здесь - земля, небо, затянутое клубящимися облаками. Кэйран поднял свои руки к лицу - нет, они остались прежнего цвета. Он выделялся на фоне господствующего цвета ярким аляповатым пятном, если приглядеться со стороны. Ему не было тут места. Здесь царила пустота и колючий песок, который ветер горстями бросал прямо в лицо.
"Опять это место... Опять это странное место".
За спиной послышался странный шорох. Юноша обернулся, медленно и плавно, словно кто-то отключил все его боевые рефлексы, вбитые в голову годами постоянных тренировок.
Там он увидел своё отражение - поначалу показалось именно так. Но, присмотревшись, Хаш понял, насколько отличается от гротескной карикатуры, разделившей с ним этот холм.
Одежда, причёска, выражение лица - всё это копировало самого Кэйрана. Однако в незнакомце было только два цвета: серый и чёрный. Больше всего бросались во внимание глаза - два озерца, затянутых маслянисто-тёрмной влагой, которая плескалась там по каким-то своим законам, никак не перекликавшимся со странным окружающим миром. Да и тело... Если внимательно взглянуть на кожу - становилось понятно, что она состояла из сотен тысяч мельчайших частиц, мельче песчинок, носящихся в воздухе. По её поверхности изредка пробегало какое-то марево, она немного двигалась - юноше сделалось дурно после двух минут пристального осмотра.
Под ногами у отражения виднелась металлическая крышка. Покрытая густой сетью трещин. Оттуда, при ближайшем рассмотрении, тянулись к телу двойника серые струйки, вливавшиеся в марево, пробегавшее по коже.
Его сосед по холму вдруг шевельнулся, склонив голову на бок до боли знакомым движением. Но у двойника это вышло плавно, текуче. Ближайшие ассоциации его пластике - песок, пересыпающийся в часах. Говорить незнакомец не спешил.
- Кто ты? Где я? - Хаш старался говорить уверенно, но ветер рвал слова у него из губ и уносил прочь. Однако, отражение услышало.
- Я? - лицо ожило, появились эмоции, но наигранные, гротескные. Брови от удивления едва не подскочили до макушки, чёрные глаза распахнулись широко-широко. - Я? Мне никто не задавал этого вопроса, - голос шелестел тише песка, но перекрывал порывы ветра и звучал достаточно громко. - Я не знаю ответа. Я - это я.
Договорить адепт не успел. Тело "песчаного" пошло рябью, контуры поплыли. Из глубины теряющей чёткость фигуры донёсся странный набор звуков - бульканье, пощёлкивание, треск. Затем металлический голос произнёс:
- Активация слепка не требуется.
- Ты о чём? - Хаш никак не мог взять в толк, что здесь происходит.
- Первичная личность не проявляет признаков распада. Необходимо усыпление ...
Фигура как-то странно, нечеловечески изломалась, зато приобрела чёткость. Двойник вскрикнул, всё с теми же гротескными "эмоциями" на сером лице:
Тело "песчаного" начало пузыриться и окончательно потеряло форму. Больше всего оно напоминало теперь пятивший кусок теста. На какую-то долю мелькнуло знакомое Хашу лицо, а затем комок начал стремительно увеличиваться в размерах.
Адепт развернулся и бросился бежать. Он планировал спрыгнуть с края холма и двигаться вперёд по равнине, пока хватит сил. Подальше от этого странного парня.
- Я хочу бы-ы-ыть!!! - надрывался в пространство шелестящий голос.
- Принудительно... распад... запечатать... - металл оставался неумолимым.
Хаш не выдержал и обернулся, перед самым краем холма.
Маслянистая, студенистая, тёмная масса хлынула из лопнувшего огромного пузыря, заполоняя собой всё пространство. Юноша прыгнул, но особого успеха это не имело - тьмы становилось больше с каждой секундой.
Через несколько мгновений Кэйран целиком барахтался в странной субстанции, словно состоявшей из миллионов мельчайших песчинок. Они то уплотнялись вокруг его тела, то рассасывались, даря Хашу ощущение свободного полёта. В какой-то момент адепт почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он просто забыл дышать с самого начала, когда тьма захлестнула его. Сейчас сама мысль сделать вдох казалась отвратительной, она означала - впустить их в себя.
- Кажется, я скоро привыкну просыпаться в больнице, - это были первые слова Хаша после того, как он открыл глаза и уставился в белый потолок.
Палату заполнил солнечный свет и свежий воздух из открытого окна. На адепта навалилось знакомое чувство - где-то всё это уже случалось. "Ухитриться попасть в больницу дважды за пару недель - нужно уметь" - с некоторым самодовольством отметил юноша. Затем он приподнялся на локтях.
"Почти аналогично прошлому пробуждению в этом милосердном заведении. Отличия - минимальные" - констатировал для себя адепт. Вторая койка в нескольких метрах справа, на которой растянулся укрытый белой простынёй Амидо, немного другая обстановка, медицинский вычислитель - и Йору, сидящий на диванчике у двери, читающий книгу с невозмутимым видом. Тишина и прохлада.
Блондин оторвался от чтения, услышав звуки голоса Хаша, внимательно посмотрел на товарища.
- Привет, - как ни в чём не бывало поздоровался Когаку. - Доброго утра.
- Угу, - кивнул в ответ Кэйран. - Сколько я здесь?
- Второй день. С тех пор как тебя Талахаси приволок с полигона.
Полигон... Хаш откинулся на подушку и с шипением выдохнул воздух сквозь зубы. Нет, память не проявила благородства и сохранила в памяти все детали.
- Аки...
Йору опустил глаза.
- Жаль, но придётся тебе узнать это от меня. Аки сбежала из города. Вместе с Гиханом.
- Что?! Значит она всё-таки...
- Я не могу ответить - воздействовал ли на неё магистр. Особый отдел Внутреннего Круга занимается этой проблемой.
Хаш выругался сквозь зубы.
- Что она с нами сделала?
- Из известных мне фактов могу сделать вывод - вас отравили. Амидо, вдобавок, получил несколько серьёзных ран. Сейчас вы оба вне опасности, просто на тебя лекарство прекратило действовать раньше.
Адепт откинулся на подушку и прислушался к своим ощущениям. Опять. Всё как в прошлый раз. Тело сообщало о своём неплохом состоянии. Специалистом-медиком Хаш ни в коем случае не являлся, но ему казалось, что после отравление состояние должно быть хуже. А сейчас... слабость, небольшое головокружение. Лёгкая тошнота, возможно от голода - не ел рыжий примерно с позавчерашнего вечера. Аппетит словно услышал эти размышления и проснулся: желание набить чем-нибудь желудок начало овладевать Кэйраном.
Хаш поразился своим мыслям. Его троюродная сестра теперь чернокнижник. Она сбежала из города, пыталась убить своих учеников. Возможно, она находится под ментальным контролем Гихана. Что теперь будет с ними - неизвестно, но ничего хорошего Кэйран придумать не смог. А он всего-навсего дико хочет жрать, лёжа на больничной койке.
Последний паттерн вызвал неконтролируемое хихиканье. Йору с беспокойством покосился на товарища.
- У тебя всё хорошо? Возможно, стоит позвать сестру?
- Нет...хи-хи... Хотя стой! Если она принесёт плотный завтрак - зови, чего уж там!
На лице блондина отразилось искреннее недоумение.
- Ты голоден?
- Послушай. Давай тебя накачают ядом, ты сутки проваляешься в кровати, а перед тем единственное, что ты успел запихать внутрь - позавчерашний лёгкий ужин. Вот тогда и задавай вопросы.
- Хорошо, я пойду, узнаю насчёт завтрака.
Йору поднялся и взялся за дверную ручку.
- Погоди! - неожиданно для себя самого воскликнул Кэйран. - А Рикко...
- Она была здесь. Я сменил её утром, почти насильно отправил спать. Да, твой отец тоже сидел с ней, почти до полуночи. Он просил её передать... но видимо опять придётся мне. На словах он просил тебе передать: "Ты молодец, хоть и лезешь во всякие неприятности. Возможно, город в долгу перед тобой".
- Об этом позже. Сейчас тащи мне еду, да побольше, побольше!
Когда блондин ушёл, Кэйран устроился на кровати полусидя и уставился в потолок. Настроение совершило странный скачок, и вместо смешливости навалилась тоска. "Аки, Аки... Ну почему всё так? Зачем? Если ты хотела уйти из города - зачем вся эта комедия с учениками? Зачем пытаться убить?".
Хаш повернул голову и посмотрел на спящего Амидо. Кожа брюнета была очень бледной, но дышал он ровно и спокойно. "Хорошо, что всё обошлось". Настроение стремительно портилось. Память услужливо подкидывала темы для размышления.
"Какая ты - настоящая?" - адепт вспомнил разговор на тренировочной площадке. "Как мне понять - воздействовал ли на тебя Гихан, сестра?"
Рыжий глубоко зарылся в свои детские воспоминания. Так случилось, что он был очень болезненным ребёнком. В какой-то момент Хаш просто перестал вставать с кровати - многочисленные хвори забирали все силы, без остатка. Ему старались не напоминать о тех временах, но юноша пронёс через всю свою небольшую жизнь один очень яркий образ. Комната, почти такая же, как эта палата. Кровать у открытого окна. Маленький Кэйран, тогда ему исполнилось что-то около пяти, лежит, укрытый простынёй. В воздухе витает запах лекарств, несмотря на разгар дня - в комнате полумрак. С улицы доносятся вопли ребятни, азартно пинающей мячик на месте теперешней тренировочной площадки.
Слёзы заливали лицо. Слёзы обиды. На себя. На мир. На всех. На других детей - потому что они могут, а Хаш нет. Он ненавидел своё слабое тело лютой, особой злобой, которая бывает только у детей - совершенно первобытное чувство, не купированное правилами приличия и моралью. От этой злобы и слёз рыжий даже не может всхлипывать - сдавленно ворчит, закусив край простыни, сжав его в руках так, что пальцы побелели.
На пороге тогда появилась Аки. Молча подошла к ребёнку, разрывающемуся в тисках эмоций. Потрепала Хаша по волосам и не отпрянула, когда тот метнул на неё ненавидящий взгляд. Она произнесла одну фразу:
- Твоё тело будет здорово.
На этом воспоминание обрывается. Но, после всех событий, Кэйран мог полагать, сон, увиденный при прошлом визите в госпиталь, продолжением этой сцены. Мозаика памяти начала, наконец, складываться во что-то осмысленное.
Аки вылечила его. Дала жизнь. Дала надежду. И Аки пыталась убить его, меньше суток назад. Его и одного из его друзей. Так какая из этих двоих - настоящая?
В момент тягостных раздумий вернулся Йору, несущий большой поднос, уставленный разнообразной снедью. На какое-то время мысли Хаша перекинулись на насущные дела.
Больничная пища не отличалась изысками, да и количеством. С яичницей, тарелкой каши и стаканом сока Кэйран расправился за несколько минут. Прислушавшись к себе, он решил, что на некоторое время удовлетворён. Йору наблюдал за его завтраком с молчаливой сосредоточенностью.
- Что ты обо всём этом думаешь, умник? - наконец поинтересовался рыжий, отодвигая поднос в сторону.
- В каком смысле?
- В прямом, - рыжий пристально глянул на товарища. - У меня много вопросов и нет ответов. Возможно, у тебя будут какие-нибудь соображения.
- Какой с них толк? - пожал плечами Йору. - Это дело теперь в прямой зоне ответственности особого отдела. Максимум нашего участия - допросы, которые нас ожидают.
- Хм... Ты вообще можешь мне обрисовать ситуацию?
Йору вздохнул и описал то, чего не мог знать Кэйран.
- В общем, я не знаю, что именно увидели аналитики в моих воспоминаниях. Но именно на основе исследования памяти особый отдел принял решение задержать наставницу и Гихана. Те только этого и ждали - оставили магистрат ни с чем.
- Почему ты не посоветовался с нами, перед тем как пойти в особый отдел? - насупился Хаш.
- Не хотел привлекать лишнее внимание. Не хотел спугнуть... чернокнижников. Не обижайся, но самое странное случилось именно со мной. Помнишь случай в архиве? Мне нужно было получить ответ для себя.
- И как, получил?
- Нет, - вздохнул Когаку. - Ничего мне не рассказали. Но начали действовать. Сам знаешь, особый отдел работает только при уверенности.
Рыжий кивнул.
- И всё же...
- Хаш, - Йору говорил твёрдо. - Мы теперь не можем узнать - самостоятельно ли действовала Аки. Да это и бесполезно, наверное. Если Гихан утащил её с собой, очаровав, значит, наставница ему нужна. Поймать его мы не сможем, как бы не старались. Хотя Рикко и уверена в обратном.
- Что?
- Эта дев... Юкиона решила, что она умнее всех магистров особого отдела. Сказала перед уходом, что найдёт объяснение действиям Аки и Гихана, - судя по тому, как поморщился Йору при этих словах, блондинка сказала ему не только о своём решении. - В общем, она действует в обычной манере - на голом упрямстве. Не думаю, что из этого получится что-то путное.
Юноша задумался.
- Она искренне хочет помочь, - с теплотой в голосе сказал Кэйран. - Пусть. Она не может по-другому.
Йору потеребил свою бровь.
- Пока наша стажировка приостановлена... До выяснения всех обстоятельств.
На соседней койке послышалось шевеление, зашуршали простыни. Амидо открыл глаза и пытался сесть. Получалось у него это не очень - координация движений нарушилась, да и заметно было, как ослаб Талахаси.
Наконец, после некоторых трудов у него удалось привести верхнюю часть тела в относительно вертикальное положение, оперевшись на подушку. Брюнет обвёл палату мутноватыми глазами, остановился на Хаше.
- У всей твоей семьи, - хриплым тихим голосом произнёс потомок рестораторов. - У всей твоей семьи теперь передо мной солидный счёт.
Йору и рыжий переглянулись, на лицах непроизвольно появились улыбки.
- Ты не меняешься, Амидо, - обречённо вздохнул Хаш. - Только-только вернулся с того света, а туда же - решать финансовые вопросы.
- Твоя рачительность и основательность внушает уважение, - вторил Йору.- Ты истинный сын своих родителей.
- Да пошли вы... Хотя нет. Сначала я скажу, как рад вас видеть, а потом можете катиться на все четыре стороны.
В этот момент, как по команде входная дверь распахнулась и в палату ввалилась шумная толпа родственников Талахаси. Помещение сразу же заполнилось гомоном и шумом.
Видя такое дело и ощущая себя относительно неплохо, Хаш тихонько соскользнул с кровати, сделал знак Йору и они двинулись к выходу. На пороге адепты обернулись, немного полюбовались ошарашенным видом Амидо, скорчили скорбные лица. Попрощавшись с семейством брюнета и сообщив им напоследок "указание врача" о том, что пациенту необходимо плотное питание, Кэйран и Когаку отправились в больничный двор, подышать свежим воздухом.
