Ты пишешь, что моя новая книжка пользуется в твоем городе популярностью, ее охотно покупают, и ты уже не раз и не два видела на улице или в метро, как кто-то ее читал. Это немного странно, верно? Сам я не отдал бы за нее и рубля, но ведь я просто знаю содержание. А им, бедным, чтобы окончательно разочароваться в книжке, необходимо сначала ее купить. Если бы читатели платили за книгу, когда они уже прочли ее, и только в том случае, если она понравилась, доходы многих писателей резко пошли бы на убыль. А? Как ты думаешь?
А вот теперь я скажу совершенно серьезно: я больше не собираюсь писать романы. Да и вообще писать.
Нет, не удивляйся, ты ведь давно ожидала этого признания. И дело не в том, что я не удовлетворен качеством своих работ, хотя и это тоже. Дело в другом: я устал бороться со словами и буквами.
Эти буквы! Мне кажутся, что они попросту используют меня, чтобы родиться на свет, и вовсе не собираются подчиняться мне после того. Бесполезно тщательно обдумывать каждую фразу, бороться с двусмысленностью и расплывчатостью, пытаться уловить красоту. Написанное предложение уже совершенно другое. И ладно бы хуже! Иногда, напротив, оно начинает переливаться удивительными красками, простенькая мысль в нем обретает глубину, может быть, фальшивую, конечно, но сам процесс преобразования удивителен! И самое странное, что я получаю от этого удовольствие.
Да, это удовольствие. В магазине на днях я видел, как покупатель взял с полки все ту же мою книжку; в тот момент я почувствовал самую настоящую ревность и столь же искреннее облегчение, словно кто-то силой отнял у меня часть тяжелой ноши.
Удовольствие от письма странное и неровное, а его глубина переменчива. Оно может быть всепоглощающим, это удовольствие, а может не быть, собственно говоря, никаким. И тогда это ужасно. Я знаю, что любой писатель, да и не только писатель, наверное, понял бы меня; и понял бы, что эта ноша не каждому по плечу. Так вот, я устал.
Но дело не только в этом; сочинение книг - как наркотик и так просто не отпустило бы меня. Тут главное понять, почему я писал до сих пор. Да просто потому, что ни про одну книгу я не мог бы сказать: смотрите, она - правдивое отражение моей натуры!.. Среди книг я всегда ощущал себя глубоко одиноким; многие нравились мне, но каждый раз я находил в них нечто чужое, и с этим было очень трудно мириться.
Сестренка, я хотел окружить себя книгами, которые были бы вполне моими, и мне пришлось самому начать их писать. Неблагодарная задача! Добиться этого полностью мне не удалось: и мои тексты казались мне отчасти, а иногда - даже еще более чужими, чем другие, не мои. Но, знаешь, каждый раз думалось, что уже следующая страница, созданная мною, ответит на многие важные вопросы. Я, правда, надеялся на это.
Но теперь - все по-другому. Я нашел наконец-то автора, который писал много лучше меня и при этом о том, о чем всегда хотел писать я. Удовольствие от простого чтения куда меньше, чем удовольствие от творчества, но при этом не так капризно и мне по душе...
...Только жаль, сестренка, мне некому посылать это письмо! Ты бы порадовалась за меня, но тебя никогда не существовало. Также, как и твоего города, и моей изданной книжки. В ящике стола у меня скопилось немало рукописей; их никто не печатает, не читает и даже не знает об их существовании. Эта вскоре добавится к ним. Но другое приносит еще большую боль - про того писателя все неправда, я никого не нашел. И мне снова придется писать, писать и писать без надежды и отдыха.