Алексею предстоял долгий путь; поезд должен был отойти поздно вечером, но Алексей приехал на В-ский вокзал чуть пораньше; однако на улице уже стемнело, и к тому же началась самая настоящая гроза, что в такое время года случается нечасто. Когда Алексей, промокший и жалкий, вошел в зал ожидания, там почти никого не было. В одном углу, впрочем, собралось несколько человек, по виду очень походивших на бездомных; один из них посмотрел на Алексея и решительно поднялся со скамьи, явно намереваясь идти к нему. Алексей подумал, что пьяница попросит у него денег, но у того на уме было нечто иное, совсем иное. Подойдя к Алексею, он внимательно посмотрел ему в лицо и как-то странно улыбнулся, приветливо и в то же время устало, а затем быстро и нервно провел рукой по лбу. "Новенький, значит", - наконец произнес он.
Ах вот оно что, он принимает меня за своего, понял Алексей, интересно, почему? Одет я, может быть, и не шикарно, скорее бедненько, пальто старое, но уж не настолько, чтобы подумать, что я нашел его на помойке!.. Надо было погладить брюки, неожиданно мелькнула глупая мысль, нет, при чем здесь это! Да и вот, у меня с собой багаж, а не кошелка с бутылками, - и он показал бомжу свой небольшой чемодан, но тот только усмехнулся.
"Не нужно стыдиться собственного несчастья", - мягко сказал пьяница, пока его глаза, особенно подбитый левый, так и светились участием, - "прошу к нам, у нас всегда рады новым... страдальцам". В это время по вокзалу объявили, что поезд, на котором должен был уехать Алексей, опаздывает на несколько часов; и, подавленный этим неприятным известием, неудавшийся путешественник скорее машинально последовал за своим новым знакомым, который назвался Игорем.
Тот тем временем что-то быстро говорил, время от времени взмахивая руками, а иногда неожиданно и как-то горестно замолкал, и при этом даже останавливался, так что и Алексею приходилось подстраиваться под его то ускоряющиеся, то резко замедляющиеся шаги. Так они кружили по залу, по сути почти не приближаясь к товарищам Игоря.
"Жаль, сударь, что вы не прибыли к нам еще вчера. Вчера к нам приходил один очень умный человек (Игорь назвал его имя), он живет на другом, Ф-ском вокзале, нелегкий путь он проделал, пешком, в его-то возрасте! Так вот, он прочел нам лекцию по классической немецкой литературе, потом мы долго дискутировали... Я, знаете ли, не полностью с ним согласен, конечно, это очень уважаемый человек, и его мнение... А ведь вы не слушаете меня (тут он снова остановился, устало опустив голову, затем снова поднял глаза, в которых застыла обида, на Алексея), совсем не слушаете".
Алексей поспешил уверить его в обратном; Игорь только раздраженно махнул рукой и все-таки продолжил. "А сегодня, - пробормотал он без прежнего воодушевления, - у нас всего лишь шахматный турнир. Шахматы, по-моему, не самое интересное занятие для мыслящего человека. Но некоторые из нас так не считают..."
Тут они, наконец, добрались до основной группы бездомных. Алексей увидел, что на скамейке и в правду играют партию в шахматы. Сами игроки были спокойны и хранили глубокое молчание, зато все остальные кричали и спорили не переставая; в данный момент, к примеру, кому-то показалось, что уже начался эндшпиль, однако на него тут же набросились несколько других знатоков, которые утверждали, что до этого знаменательного момента еще очень и очень далеко. "Не думаете ли вы, что уже я не способен отличить какой-то там паршивый миттельшпиль от настоящего, подлинного эндшпиля?!" - горячился какой-то старичок в рваном плаще, - "Дудки, фройляйн!" - последняя фраза явно была обращена к женщине средних лет с багровым лицом. "Но, мой дон, позвольте вам объяснить...", "Ваша милость!" - шум непрерывно усиливался, каждый явно старался перекричать всех остальных. Алексей растерянно посмотрел на Игоря; тот криво усмехнулся и с досадой пожал плечами; было видно, что уж он-то не собирается принимать участия в этом кавардаке.
Тут снаружи прогремел страшный удар грома, двери вокзала распахнулись, и внутрь вошел довольно высокий человек в черной одежде. Споры тотчас стихли, все, включая игроков, будто утратили всяческий интерес к партии, а Игорь даже вздрогнул. Незнакомец спокойно подошел к соседней скамье, достал откуда-то огромную шахматную доску, и начал расставлять на ней фигуры, большие, необычные - по всей видимости, из слоновой кости. Наконец, он расставил все. Наступила уже совсем странная тишина, никто не мог шелохнуться, и только шахматные фигуры зловеще белели в полутьме. Оцепенение проходило медленно, Алексей вдруг услышал, как Игорь прошептал ему: "Он уже не первый раз приходит, но еще никто не осмелился сыграть с ним"; незнакомец с видимой досадой повернулся к компании и жестом пригласил кого-нибудь все-таки сразиться с ним. И тут Алексей, еле шевеля пересохшими губами, неожиданно для самого себя произнес: "Я буду играть".
И сразу всем стало легче, даже Алексею, хотя на него вдруг навалилась такая чудовищная ответственность. Кто-то ободряюще говорил ему, дескать, все будет в порядке, ты легко выиграешь у этого страшилища, но в глубине души Алексей понимал, что никто здесь на самом деле не верит в его победу, и все только бояться признаться в этом - признаться прежде всего самим себе.
Гроза за окнами не утихала. Алексею показалось, что сейчас он смог бы выделить звук любой отдельной капли из общего шума дождя; во всяком случае, подобная задача явно была легче, чем та, что теперь стояла перед ним.
Как бы там ни было, нужно было начинать. Алексей выбрал дебют Берда. Он, может быть, надеялся, что незнакомец не знает такого редкого дебюта, но это оказалось не так. Незнакомец поначалу умело отражал любые атаки Алексея, а потом и сам пошел вперед. Какое-то время ситуация для Алексея была критической; и тут вдруг ему удалось переломить ход партии. Человек в черном некоторое время пытался еще сопротивляться, но затем явно потерял интерес к игре и начал делать глупые ошибки. Он все чаще вскакивал со своего места и уходил куда-то вглубь зала, мерил шагами пустые проходы между скамьями; было видно, что он не знает, что делать дальше. Наконец, он пожал плечами и объявил, что сдается.
Тишина была ответом на эти слова. Видимо, никто так еще и не пришел в себя. Незнакомец быстро собрал фигуры, сунул под мышку доску и быстро вышел на улицу, под проливной дождь. Алексей выбежал следом; потоки воды, струящиеся по асфальту, преградили ему дорогу. Отчаянно жестикулируя, он крикнул вслед своему сопернику: "О, что бы было, если бы я проиграл?!" Тот недоуменно обернулся и ответил: "Да ничего бы не было..."
"Как, совсем ничего? - мысленно ужаснулся Алексей, - не было бы не меня, ни этих милых (пусть немного опустившихся) людей, ни величественного здания вокзала... Как все-таки хорошо, что я выиграл! Что уроки в шахматном кружке не прошли для меня даром".