Хотя они не договаривались, Мишка всё же встречал Петрова на автостанции. Старый дружок, в партикулярном костюме, словно только что с совещания, высматривал его в подошедшем из области автобусе.
С месяц назад, ближе к ночи, на мобильный Александра Петрова позвонили с незнакомого номера. Отвечать ой как не хотелось, но никуда не деться, вдруг кому срочно понадобилась помощь. Саня ответил. Это был Мишка, армейский друг, с каким он лет семь не виделся. Хотя нет, не семь, но года три точно. Они тогда случайно пересеклись в педагогическом институте. Сашка заканчивал курсы в этом ВУЗе, Мишка защищал диплом. Чтобы Мишка и в педагоги пошёл - уму непостижимо и тем не менее. Вернувшись из армии, он без ума влюбился в первокурсницу пединститута. Ради неё и поступил туда же чтобы быть вместе.
Звонку товарища Петров был рад. Где? Как? Всё было интересно. Мишка оказывается уже директорствовал в одной из школ соседней области. Жена работала с ним, вела литературу и русский. О себе Сашка Александр тоже похвалился. То, что он окончил духовную семинарию Мишка был в курсе. А то, что Петров был рукоположен, получил сан и приход не знал. А может и хорошо, что не знал. Приход не бог весть какой хлебный, хвастаться особо нечем, но и тому спасибо, Господи. Во время разговора Мишка настойчиво приглашал его погостить. "Помощь кое-какая требуется по твой части", - два раза повторил он, а в чём дело не говорил. Тогда уж Сашка напрямую спросил:
- У вас что, священника совсем нет?
- Да есть, - как-то небрежно ответил дружок, - Но помочь сможешь только ты.
Это он о его Сашкиных способностях. Вспомнил дела буйной юности. Тогда будучи солдатами-срочниками, они ушли в самоволку и в городе наткнулись на прапорщика из их части. Залёт стопроцентный со всеми вытекающими - проработками, нарядами вне очереди, а то и губой. Спасло то, что прапор был пьян, хотел "догнаться", а деньги у него закончились. Передачу солдат патрулю прапор заменил парой полторашек пива, по одной за голову. Коррупция чистой воды, но для солдат настоящее спасение. Пока Мишка бегал за пивом, пьяный прапор поведал, что "заливает" по существенным причинам им неодолимым. Несколько Сашкиных вопросов и прапор рассказал в чём дело - живут они с женой больше трёх лет, а та всё не может зачать. Почему он признался объяснений тому не было. Видимо в Сашке уже тогда дремал священник, которому исповедоваться - дело святое.
- На всё воля господняя, - на откровения прапора сказал Сашка, - Может больна она, либо ты.
- Исключено, проверялись, - отрезал тот.
- Тогда порча, - уверенно заявил Петров, - Бабка моя на раз снимала, сам видел.
Так за пару пива и смутное обещание помочь они увильнули от наказания. На Мишкино опасение зачем обещать? Сашка тогда отмахнулся:
- Видишь какой он, в дымину, завтра ничего не вспомнит.
Ан нет. Прапор, хоть и пьянён был, а разговор не забыл. Вот, что значит военный. На следующий день после обеда он отловил Мишку с Сашкой и потребовал:
- Давай.
- Что давай? - прикинулся дурачком Сашка.
- Порчу снимай, как обещал. Наследника хочу.
Мишка тогда струхнул, а вот Сашка не растерялся. На "голубом глазу" провёл обряд снятия порчи. Налил стакан воды прямо из-под крана. Затем сжёг до углей три спички, размешал их в воде и заставил прапора выпить.
- Но самое главное, - напоследок предупредил его Петров, - Два месяца нельзя бухать.
- Совсем? - растерянно глянул на него прапор.
- Ты хочешь ребёнка? Терпи. Может, у вас и детей не было, что господь не позволял зачать от пьяного папаши. Бабка об этом тоже говорила.
Сашка надеялся, что прапор сорвётся и очередную неудачу с зачатием можно будет списать на нарушение условий обряда. Но тот стойко держался, а в конце августа приволок друзьям огромный арбуз:
- Это вам.
Жена его всё-таки забеременела, что и подтвердили в консультации.
Не иначе эту историю вспомнил Мишка и настойчиво просил друга приехать. Тот не смог отказать, ответил неопределённо, но Мишка и этому несказанно обрадовался.
Вообще Сашка Петров, в сане иерей отец Александр поначалу ехать не собирался. Обещая он не назначал даты. Но тот звонок всё никак не шёл у него из головы. Мишка, дружбан Мишка, что не раз стоял с ним плечом к плечу в армейских разборках, в разговоре казался потерянным. Потому, Сашка всё же решил его навестить.
Помимо служения в храме, Петров преподавал в областном ВУЗе на кафедре теологии. Имелась такая там. Суета копеечная, но, для защиты диссертации, преподавательская деятельность идёт большим плюсом. И, опять, это ж не камни ворочать. Навестить однополчанина он сподобился лишь в августе, когда у него был отпуск в ВУЗе и он договорился о подмене в приходе. О своём приезде он сообщил дружку, а тот, оказывается, решил встретить его с автобуса.
- Ты не в рясе? - первое, что спросил Мишка, обнимая его.
- А надо?
Сашку было не отличить от других пассажиров. Джинсы и кроссовки не из дешёвых, футболка с принтом Горшка из "Короля и Шута", модная стрижка и ухоженная бородка, в руках дорожная сумка, привезённая им из Марракеша. Мишка выглядел скромнее, несмотря на свой директорский статус. Видимо он был честный директор, не позволявший тратить родительские деньги "на шторы и линолеум" на себя любимого. А вот машинёнка у него имелась - старенький "Опель" на котором они и поехали к Мишке. Жил он с семьёй в домике, доставшемся от родителей Алёнки, его жены. Той самой, за которой армейский дружок и подался в педагоги. Дом выстроил отец Алёнки, пока жил с её матерью. Потом батя загулял, ушёл от них и через год погиб на шахте. Всё это Сашка узнал, пока они ехали на машине. Больше не успел, поскольку городок был маленький, на машине в любой край за пять минут доберёшься. На несколько улиц здесь парочка панельных хрущёвок, в остальном двухэтажки, возведённые ещё пленными немцами второй мировой, да частный сектор. Ну, куда ж без него. И поскольку данное поселение имело статус города, то здесь имелся Дворец Культуры, весьма помпезное сооружение сталинской эпохи с неохватными колоннами. Перед ним большая площадь с памятником Ленину, почта и краеведческий музей в здании тоже с колоннами, но куда скромнее, чем у ДК. Всё это было любезно представлено Александру, дабы тот убедился, что Мишка пусть и живёт в Мухосранске, но всё-таки в городе, где куры-гуси по центральной улице не ходят. Хотя, если честно, до всего этого Сашке было "фиолетово". Его больше беспокоил сам Мишка. Костюм на нём был помятый, рубашка уже надёванная, а глазах, сверкающих радостью встречи с давним товарищем, нет-нет, а мелькала чёрными омутами беспробудная тоска.
Дома их никто не встречал.
- Алёнка с дочкой в Турции, - пряча глаза объяснил Мишка.
Вот это новость! Но Сашка не полез с расспросами. Всему своё время. Их ждал шашлык, обещанный дружком. А уж за ним все непонятки проясняться. С шашлыком тянуть не стали. Костёр развели прямо на участке.
- Не задавим дымом соседей? - поинтересовался Сашка, наблюдая как дым, тянувшийся от костра окутал соседний двор.
- Я не каждый день друзей встречаю, - отмахнулся Мишка, - Потерпят. К тому же сосед на заработках в столице, бабка у снохи на другом конце города, а хозяйка раньше семи с работы не приходит.
- Ты здесь босс, тебе и рулить, - развёл руками Сашка.
По сто грамм за встречу, потом за костёр и шашлык, который нанизывался. Они пока болтали ни о чём. Почему здесь ждали Петрова ещё не прозвучало.
- Не мое это дело, Михась, - чуть охмелев, сказал Сашка, - Но мне кажется, ты достоин большего, чем директорствовать в этой дыре. Хочешь, похлопочу о твоём переводе хотя бы ко мне. Мой городок куда больше твоего.
- А жить где? - усомнился Мишка.
- Найду тебе времянку. Порепетиторствуешь, какую-нибудь вторичку себе справишь.
- Да у меня и здесь неплохо выходит.
- То-то вы порознь отдыхаете, - усомнился Сашка, - Зачем звал? Из-за этого?
Ответить не дали.
- Соседи! Вкусно пахнет! - послышалось от калитки.
Мишка поморщился. Калитка скрипнула-хлопнула, по дорожке простучали каблучки и перед мужчинами появилась симпатичная блондинка до тридцати в цветастом платье. И, похоже, она уже была навеселе.
- О, да у тебя гости, - удивилась красотка, - Не помешаю?
Вопрос даже не подразумевал собой отказа. Следовало бы её прогнать, дабы не портила мужские посиделки, но Мишка смалодушничал, а Сашке не с руки было командовать. Не в его правилах лезть в чужой монастырь со своим уставом. Не по понятиям. Мишка представил их друг другу:
- Люба - соседка. Александр - мой друг ещё с армии. Между прочим, священник.
- Во как! - вытаращила глазищи красавица, - А сможешь, отчитать меня от любви?
Вот это вопросик, от которого у Сашки глаза полезли на лоб. Видя его реакцию, соседка скривила ротик:
- Слабо, значит, - вздохнула она, - Тогда наливай, Мишаня, утопим её разнесчастную в вине.
Сашка не понял её демарша, но за компанию выпил за несчастную любовь. Выпил, а потом сообразил, зачем? Ему плохо знакомо это состояние души. Школьная безответная симпатия не в счёт, а серьёзное чувство как-то обошло его стороной. Он заикнулся было по этому поводу и получил жёсткую отповедь от соседки:
- Вот ты когда-нибудь любил безответно? Так, чтобы накрыло волной и потащило за собой в пучину? Любил без всяких шансов на взаимность? Тогда и молчи, за умного сойдёшь.
Грубо, впору обидеться, но только не на пьяненькую женщину, в которой сидела тоска напополам с болью. Александр включил в себе священника бесстрастного, всё понимающего, всё прощающего. А соседка тем временем обняла его друга за шею:
- Эх, Мишка, зачем ты только сюда приехал? Мать, как только увидела тебя на пороге у соседей, сразу к Солонихе побежала, да всё без толку.
- Солониха это кто? - справился Сашка.
- Ведьма местная, - пояснил Мишка, - с год как померла.
- Грех большой по ведьмам бегать, - не мог не предупредить Александр.
- А что делать, если наш священник ничего с этим сделать не может.
- Что он должен делать? И с чем с этим?
- С проклятьем справиться, - для убедительности Любка мотнула головой.
- С каким проклятьем? - не отставал Саня.
- Некоторые у нас думают, что... - начал Мишка.
- Хорош сопли жевать, - оборвала его Любка, - Прабабка моя постоянно твердила, что город проклят неразделённой любовью.
- То есть? - чего-чего, а подобного ни Петров в миру, ни отец Александр будучи священнослужителем, не ожидал услышать.
Любка принялась разъяснять:
- В нашем городе не живёт взаимная любовь. Вроде женятся по любви, да по согласию, а потом как подменяют милых и единственных, один из них обязательно начинает глядеть на сторону. А второй продолжает любить. Но и первый ответного чувства не получает и тоже страдает. Город наш напоминает огромный хоровод, где все держатся за руки, а головы повёрнуты в сторону от партнёра. Я тоже не исключение, стою в этом хороводе, сгораю по Мишке, а он чудо чудесное продолжает любить свою Ленку. А она, гадость, с ума сошла по Кукушкину с которым сейчас отрывается в Турции, поганка. Мишенька, друг мой светлый, хочешь отомстить ей? Пойдем со мной, я буду лучшей...
- Ещё раз и по-русски, - произнёс Сашка любимую фразу знакомого менеджера, - Вы серьёзно про неразделённую любовь?
Ему не ответили. Соседка намахнула ещё стаканчик и обмякла. "Сань, помоги", - попросил дружка Мишка. Подняв Любку на руки, он понёс её со двора. Петров забежал вперёд и распахнул перед ними калитку. Любка возмущалась, что нести её нужно к Мишке домой, лезла целоваться. Но тот всё равно тащил соседку к ней. И здесь пришлось открывать перед ними калитку. На шум выглянула мать Любки.
- Ой, боженьки, - всплеснула она руками и придержала дверь, давая Мишке занести Любку внутрь.
Саня остался на пороге. Спустя минуту Мишка со старшей соседкой вышли к нему.
- Надежда Николаевна, - извинялся Мишка, - Ничего не было. Она уже заглянула к нам "на бровях".
- Прогнал бы её сразу, - укорила его соседка, - Сраму б не было.
- Никто не видел, - попытался успокоить её Мишка.
Соседку это не убедило. Она расстроенно покачала головой:
- Чтоб у нас да не увидели? Пойдут сплетни, не ровен час. И тебя "полоскать" не забудут. Директор школы и всё такое...
Мишка поморщился, а Сашка попытался перевести разговор на другую тему:
- Дочка ваша говорила о проклятии неразделённой любви. Оно действительно существует? При этом ссылалась на свою прабабку.
Мать Любки отмахнулась:
- Сказки всё. Разве такое бывает?
- Конечно же нет.
Что ещё мог сказать приезжий гость и к тому же в сане иерея. Они с Мишкой вернулись к себе, и дружок принёс из дома ещё бутылку.
- Ты из-за этого позвал меня? - спросил его Сашка.
Тот разлил водку по стаканчикам, чокнулся и первым выпил. Сашка не стал. Закусив, Мишка заговорил, не глядя другу в глаза:
- Права Любка, проклят город. Слышал я эту историю от её матери, а та от своей бабки, Любкиной прабабки, но по первой не придал тому значения. Со мной то ничего подобного случится не могло по определению: я - приезжий, я - атеист, я ..., я ... Я же Алёнку свою любил и люблю, и она меня. И когда мы сюда приехали, тоже всё нормально было. До этого в институте за пять лет ни одной серьёзной ссоры. Дочка у нас. А потом её словно подменили. Правду Любка говорит, что с ума баба сошла. Короче я люблю её, она - другого, а соседка мне прохода не даёт. Так вот и живём.
- Может это только с вами такое? Ну, сложилось так. Чего на весь город натягивать.
- Я поначалу тоже так думал, - признался Мишка, - Но потом обнаружил, что у всех здесь такое. Дети в моей школе на восемьдесят процентов живут в неполных семьях. На восемьдесят! Я начал приглядываться к окружающим - так и есть, словно проклятые живут. А... - махнул он рукой, - не живут, мучаются.
Сашка возбуждено вскочил:
- Есть привороты, отвороты, любовные зелья, но это работает с конкретными людьми. Бывают родовые проклятия, но, чтобы этим страдал целый город? О таком даже у нас ничего не известно. Ты точно уверен?
- Иначе бы не просил приехать.
Петров тронул друга за плечо:
- Подожди, подожди, а что там ещё бабуля соседки по этому поводу говорила?
Мишка, естественно, был в курсе:
- Это вообще любопытная, я бы сказал - фантастическая история, - сказал он, - Помнишь я показывал тебе краеведческий музей, дом с колоннами, но не ДК. До революции в нём жил местный помещик. В тридцатые годы его занимал директор комбината, который строился неподалёку. Его потом арестовали, а в девяностые из него сделали жертву сталинских репрессий. Фото этого первого строителя коммунизма даже выставлено на одной из экспозиций музея. Только зря из него героя сделали. Об этом и говорила прабабка Любки-соседки. В те годы она прислуживала в том доме, рассказывала какие там пьянки-гулянки с шампанским и цыганами далеко за полночь случались. И не раз.
- Слаб человек, - усмехнулся Сашка, - Потому и жертва.
- Прабабка присутствовала, когда его арестовывали. Приехали чекисты из области во главе с Беллой Жовтун, женщиной идейной, незамужней и на этой почве жестокой и непримиримой. Прошлись по комнатам, а там в столовой статуя мраморного мужика абсолютно голого, без всяких фиговых листиков на причиндалах. Увидев подобное беспутство Белла взбеленилась: "Как можно? Срам! Буржуйское искусство!" По словам Любкиной прабабки, статую, оставшуюся в доме от прежнего хозяина, директор убирать не стал, наоборот, распорядился поставить в самой большой зале, где устраивались гулянки. Статуя в виде обнажённого юноши с одной лишь лирой в руках смущала приглашённых барышень чем веселила хозяина. Говорили, что бывший помещик привёз её из-за границы. Будто бы до этого он без ума влюбился в местную учительницу, а та ему взаимностью не ответила. Не купилась она на деньги воздыхателя. Сильно переживая, барин уехал за границу, надеялся забыться. Оттуда он и привёз изваяние италийского божка. Так вот, чекистка эта, увидев мраморное непотребство сначала поорала как оглашенная, затем выхватила наган и давай стрелять в статую. От выстрелов комнату заволокло дымом, а когда он развеялся, стало видно, что из пулевых дырок в статуе кровь сочится, как из живого человека. Прабабка клялась, что и мраморные губы её зашевелились. Может статуя что и сказала, только прабабке об этом не известно. В те времена будучи девицей молодой, незамужней, впечатлительной, она тут же грохнулась в обморок. А как пришла в себя, то никакой крови на статуе, чекистки с наганом и директора комбината больше не было.
Сашка задумчиво походил туда-сюда.
- Действительно - фантастическая история, - остановился он перед Мишкой, - Хорошо бы увидеть её.
- Кого? Прабабку? Нет её, умерла.
- Статую!
- Думаешь дело в ней? - удивился несчастный дружок.
- Кто знает, - пожал плечами Сашка, - Но очень похоже. До того случая о проклятье никто же не говорил?
- Так почти век с той стрельбы прошёл. Может, что и раньше было. Городскую историю никто не вёл.
- Исключено, - убеждённо заявил Петров, - Если бы местечко было проклято ещё раньше, то называлось бы Блядищево, Гулькино или как-нибудь в этом роде, но не Сокольники. А ничего не известно о той чекистке, Белле, кажется?
- Жовтун, - подсказал Мишка, - Известно. Самому любопытно было узнать о ней. Ездил как-то в область на совещание, зашёл в областной музей. А там как раз экспозиция, посвящённая ЧК-НКВД. По расспрашивал устроителей. Оказывается, чекистку саму тоже осудили. И репрессии тут абсолютно ни при чём. История с ней случилась тоже весьма необычная. Железная Белла ни с того, ни с сего влюбилась в одного из подследственных, махрового вражину и отпустила его из-под стражи. Был трибунал, на котором она признала свою вину, улыбаясь при этом словно блаженная. И её проклятье статуи достало.
- Статуя - это просто мрамор. Важно, какой образ она несёт. Потому-то и надо бы посмотреть, что это за божок такой?
- Ты думаешь, что она всё ещё в городе. Могли ведь увезти её куда-нибудь, или сломать.
- Если проклятье работает в городе, то она обязательно здесь, - заверил его Саня.
- А как это работает? И почему такое случилось? - не понимал Мишка.
- Да кто же тебе секрет мирозданья раскроет.
- Всё равно не понимаю, - не сдавался дружок, - Чтоб неживая статуя и прокляла город? Объясни.
- Наложило проклятье не статуя. Я уже говорил, что это просто мрамор. Покарал это место и саму чекистку древнегреческий или римский бог, которого изображает эта статуя.
Мишка замахал на него руками:
- Стоп, стоп. Мы же верим в Христа. Разве он не круче всех?
- А до него верили в Ахуру Мазду, Зевса и Одина. Что из того? Боги не умирают, их просто забывают. Но даже забытые боги могут мстить за святотатство над ними.
Петров был убедителен, как на лекции перед своими студентами.
- Но ты же поможешь? - с надеждой спросил несчастный директор школы.
Сашка пожал плечами:
- Постараюсь, но пока не знаю, как.
- В смысле "не знаю"?
- В прямом. Подобного случая ещё не бывало. Это раз. Экзорцизмом нам запрещено заниматься. Это два.
- И как же быть? - Мишка глядел абсолютно трезво. Вот, что значит серьёзные проблемы - даже алкоголь его не брал.
- Существуют кое-какие методики. Воспользуемся ими. Но обряд будешь проводить ты.
- А почему не ты?
- Если настучат на меня, то лишат сана. А тебя в случае чего примут за чудика. Посмеются и только.
- А у меня выйдет? - засомневался Мишка.
- Ты больше всего заинтересован, значит будешь стараться, - подбодрил его Сашка, - Осталось узнать где статуя.
Мишка задумался:
- В краеведческом музее её точно нет, - сказал он, - Мы с детьми регулярно ходим туда.
- А в запасниках?
- Какие запасники? У нас что, Третьяковка? Если что и имеется, то в подвале. Завтра спрошу.
На том и порешив отправились спать.
Ночью Петрову приснилась статуя, истекающая кровью. При этом глаза её настоящие, живые, глядели гневно.
Утром Сашка спал пока дружок не разбудил его. Тот, по учительской привычке вставал рано. Он уже побывал в музее. Новая директриса ничего не знала об обнаженной статуе к тому же дореволюционной. Пришлось навестить прежнюю директрису. С ней Мишка тоже был знаком. Она призналась, что статуя была официально продана Ледуховскому в счёт ремонта протекающей музейной крыши. Ничего противозаконного. Статуя исторической ценности не имела, была испорчена во время революции и всё равно хранилась в подвале. На вопрос Петрова: "Кто есть Ледуховский?" Ему пространно объяснили, что это владелец местных заводов, газет, пароходов, бывший зам мэра, сменивший над собой нескольких начальников, часть из которых отправились в места не столь отдалённые, и прикупивший что только можно из городского хозяйства. Его дом-усадьба самая богатая в округе.
- Мы её видели? - уточнил Саня.
- Нет. Это за городом, прямо на реке. Там у него своя пристань с катером.
- Ты хорошо знаешь вашего местного олигарха? Можем ли мы посмотреть на статую?
- Знаю, но шапочно, - признался Мишка, - в дом не вхож.
- Жаль, - досадливо покачал головой Петров.
- Могу попросить начальника полиции, с которым тот дружит. Внучка нашего подполковника ходит ко мне в школу. Думаю, посодействует.
- Надо.
Потребовалось какое-то время на согласование визита. В конце концов было получено "Добро" на посещение дома Ледуховского к 17 часам.
На месте они были без пятнадцати до назначенного времени. Пока ждали, Петров разглядывал жилище районного олигарха. Первой обязанностью дома было впечатлять, по крайней мере местных. Ампир и барокко в одном флаконе, а точнее в одном двухэтажном здании комнат на двадцать, не менее, с лепниной и позолотой, с фонтанчиком перед входом и какими-то строениями на заднем плане. Но больше всего поражала ограда из кованых пик, перетянутых витыми вензелями бронзового окраса. Дорого-богата. Даже дорога от трассы до самого дома не то, что говорила - вопила о статусности хозяина. Куда до неё городским мостовым с их асфальтом советских времён.
- Да, понты дороже денег, - без почтения к чужим затратам произнёс Петров.
- А? - не понял Мишка, погруженный в собственные мысли, - Ты о чём?
- Просто удивляюсь. Никогда не понимал целесообразности возведения подобных хоромов. Наверняка живут здесь вдвоём с женой. Такой домище протопить зимой - целое состояние. А пыль вытирать? Жене целый день с тряпкой по комнатам ходить?
- Можно прислугу нанять.
Петров посмотрел на дружка как на маленького:
- Ага, сам то понимаешь, что сказал? По больному богатых бьёшь? Классовая ненависть в тебе играет? У них же две проблемы, отравляющие жизнь. Первая - болезненное расставание с деньгами. Dolor по латыни - боль. Созвучно с dollar, не правда ли?
- А вторая?
- Боязнь, что их обворуют или обманут, либо обманут и обворуют одновременно. Они свято верят, что если сами жульничают и крадут, то и все остальные делают тоже самое. Найми прислугу, плати ей, а ещё и следи, чтобы та ничего не спёрла. Сплошной стресс.
- Вам об этом в семинарии говорили? - полюбопытствовал Мишка.
- Жизненное наблюдение, - солидно ответил Сашка, сейчас в образе отца Александра.
Ради посещения Ледуховского Петров надел облачения священнослужителя. Жарковато, но ради дела стоило потерпеть. И с этим он не прогадал. Директора местной школы со священником в рясе и огромным серебряным крестом на животе беспрепятственно пустили в дом, даже не заставляя переобуваться в тапочки. Хозяин, возрастом за шестьдесят, высокий, мосластый с желчным лицом и крашеными волосами, лично проводил их к статуе. Она находилась в комнате с картинами, роялем и книгами в дорогих шкафах. Этакий уголок искусства устроенный лишь на зависть и ради превосходства над гостями.
С первого взгляда Петров узнал статую. Не зря же он целый семестр вел "Искусство религий мира". Статуя древнегреческого скульптора Скопаса изображала бога Потоса. Копия, разумеется. Обнажённый юноша с волосами, собранными в пучок, с лирой в руках, опирался на подставку, с которой свисал мраморный плащ. Отличием от оригинала был фиговый листок, стыдливо прикрывающий гениталии греческого бога. На исходнике подобного не имелось. Кстати и следов от пуль на статуе тоже не наблюдалось.
Чтобы удостовериться в этом Петров подошёл поближе. Даже вблизи он не разглядел следов шпатлёвки.
- Это точно она? - обернулся он к хозяину.
Тот самодовольно улыбнулся:
- Вы о статуе из нашего краеведческого музея? Это она.
- Статуя в которую стреляла чекистка Белла Жовтун? - на всякий случай уточнил Петров.
Самодовольство не сходило с лица хозяина:
- Кто в неё стрелял мне неизвестно, но на ней имелись следы от пуль. Я ОЧЕНЬ (с нажимом на это слово) дорого заплатил реставраторам, чтобы те вернули ей прежний вид.
Петров не удержался:
- На оригинале не было фигового листа. Реставраторы одели его на статую? - он укоризненно покачал головой, - Думаю, Потосу это бы не понравилось.
- А что же вы хотели отец..., - начал Ледуховский и чуть помедлил, словно вспоминая имя священника хотя при встрече они представлялись хозяину дома.
- Александр, - услужливо подсказал Мишка.
- Александр, - повторил тот, - У меня, бывает, гостит дочка с детьми. Не хочу, чтобы перед ними этот самый Потос сверкал своими бубенчиками.
- Потос? - удивился Мишка, - Бог? Не припомню такого. Он римский? Греческий?
Петров не преминул блеснуть знаниями:
- Потоса в классическом образовании почти не упоминают. Это родной брат Эроса и Антэроса тоже бога любви, статую которого на площади Пикадилли путают с самим Эросом. Потос - покровитель любовной тоски, страстной неразделённой любви.
Ледуховский удивлённо покачал головой:
- Слышал, что он брат Эроса, но, что он бог неразделённой любви - новость. Занятная у них семейка.
Мишка поспешил озвучить:
- Существует версия, что наш город проклят им.
- Как это? - развернулся к нему хозяин.
- Ещё во времена коллективизации одна чекистская мадам расстреляла статую этого Потоса, чем рассердила древнего бога. Досталось не только самой чекистке, но и всему городу. Он был проклят. С тех пор его жителям не везёт в любви. С того самого случая.
- Вы серьёзно?
- Я проверял, - как можно убедительнее заявил Мишка, - Статистика подтверждает данную версию. Город проклят неразделённой любовью.
- Так, что же вы хотите? - Ледуховский с интересом смотрел на друзей.
Мишка помедлил немного, затем выпалил:
- Если бы Вы позволили провести ритуал извинения перед Потосом.
- Что за ритуал?
- В те времена боги охотнее принимали жертвы в свою честь, - расплывчато ответил отец Александр, - Если б Вы только позволили...
Губы Ледуховского скривились в усмешке:
- Вы бы только слышали себя. Директор школы и православный поп.
- Мы же ради всех, - попытался оправдаться Мишка.
Ледуховский поморщился:
- Дымить, коптить в комнатах не позволю. У меня с моим Потосом всё ровно. Я его подлатал - на меня обижаться он не должен. А, что до других? Да бред, это всё. По мне - вы просто обкурились. Я говорю - нет.
На попытку уговорить его хозяин предложил им обратиться к местному священнику:
- Чудеса - его епархия. Пусть поработает, полезно.
На том посещение закончилось. Провожала друзей жена Ледуховского женщина-тень, внезапно возникшая на пороге комнаты и ступавшая бесшумно хотя, была в каблуках.
Всю обратную дорогу Мишка молчал. Саня попусту его не тревожил. У них ничего не получилось и с этим ничего не поделать. Что-либо говорить, обещать придумать - пустое сотрясание воздуха. Если всё-таки дело в статуе, во что уже и Сашка уверовал, то до неё теперь не добраться. По дороге Мишка остановился у магазина, взял водки. "Всё равно делать нечего", - оправдался он на укоризненный взгляд Петрова.
Дома они занялись приготовлением ужина. Теперь уже Сашка угощал дружка крылышками гриль. Точнее, пока не угощал, жарил. И снова, как и вчера, от калитки послышалось женское:
- Есть кто дома? Я зайду.
Голос не соседки. Вскоре и сама обладательница голоса выйдя из-за угла дома показалась друзьям.
???
Это была жена Ледуховского. Вот уж кого они никак не ожидали увидеть у себя во дворе. Женщина-тень вне барского дома выглядела довольно привлекательно - светлый брючный костюм, легкий шарфик, модные очки. Как она нашла их? Впрочем, о чём разговор, в городке каждый знает где живёт директор школы.
- Я слышала о чём вы говорили с моим мужем и понимаю зачем вы приходили к нам в дом, - сразу сказала она.
- Увы, оказалось бесполезно, - развёл руками Мишка.
- Вам, если вы не начальник моего мужа, практически нереально переубедить его.
- Даже священнику, - улыбнулся Александр, - Мы это видели.
- Он такой, какой есть, построил церковь на кладбище и думает этим откупился перед всевышним, - с горечью произнесла Ледуховская.
- А Вы считаете, что нет? - Сашка глянул на неё с интересом.
Он уже разоблачился и сейчас на нём были всё те же джинсы не из дешёвых в которых он приехал сюда и майка с принтом. Женщина не стала скрывать своего отношения к поступкам мужа:
- А я считаю, что деньгами грехов не откупить. Принцип "Ты - мне, я - тебе" с богом не работает. Пусть строительство церкви - благое дело, но сколько веков надо намаливать её, возведённую на "грешные" деньги?
- И тем не менее Вы здесь, - Александр постарался вернуть разговор к главному.
- Вы сможете убрать проклятие? - спросила она.
Было неожиданно услышать от неё такое, но нечто подобное Сашка предполагал.
- Это нужно лично Вам? - уточнил он.
Ему нравилась эта женщина, приятная, интеллигентная, совсем не похожая на тихую мышку из дома олигарха.
- Я ничем не отличаюсь от живущих в городе, - ответила она, - И, как и все здесь, тоже несчастлива. Богатые тоже плачут - не только мексиканское кино. Жить с одним и всю жизнь любить другого без надежды на взаимность - это знаете ли... Пыталась уехать, жила девять месяцев в Испании - бесполезно. Похоже от проклятия не убежать. Причем, неважно, живёшь ты здесь с рождения или переехал сюда.
- Как я, - поддакнул Мишка.
- Дочь свою я отправила подальше, в столицу. Думать не хочу, что она повторит мою судьбу. Если убрать проклятье, жизнь наладится? - Ледуховская с надеждой глядела на Сашку.
Тот кивнул в ответ.
- Так вы поможете? - попросила она.
- Такие обряды заочно не проводятся. Нужно добраться до статуи, - объяснил Петров.
- Я помогу. В пятницу мой отправляется на охоту. Не знаю с ночёвкой или нет, но часов шесть его точно не будет. Успеете?
- Успеть то успеем, боюсь...
- Что?
- Боюсь, положительного результата гарантировать не можем.
- Так всё плохо? - женщина картинно поднесла ладошку ко рту.
- Подобного никогда не было. Методик и рекомендаций на данный случай вообще не существует. Есть общее понимание. Будем исходить из него.
- Лучше уж так, чем никак, - вздохнула Ледуховская.
Сашка проводил её до калитки, дал свой номер, чтобы та позвонила, когда муж уедет.
В пятницу, с самого утра Мишка не находил себе места. Оно и понятно, для него этот день решал его дальнейшую семейную жизнь. Сашка же расценивал это как забавное приключение. Хотя нет-нет, а некоторые опасения всё же тянули за душу. А ну как у них ничего не получится и чего доброго сам Сашка заработает клеймо-проклятие неразделённой любви.
Ледуховская позвонила ближе к вечеру, где-то в полшестого. Мишка из унылого созданья моментально преобразился в активного мужика, готового горы свернуть. Он сразу же вызвал такси. Ещё вчера решили не светить его "Опель" у дома олигарха. Когда такси подъехало, Мишка первым схватил заготовленную заранее сумку. В этот раз переодеваться в церковное Сашка не стал, разве, что надел под футболку крест, с которым проводил службы.
Ледуховская встречала их у ворот. Теперь она сама проводила их. Перед статуей уже стоял таз, в котором лежал большой кухонный нож. Мишка опустил на пол рядом сумку, принесённую с собой. Из неё он вынул ветку сухого лаврового листа. К одной из учительниц приезжали родственники из Сочи, привезли целый веник сухих лавровых листьев. Одну из веток та учительница передарила Мишке. Как раз пригодился для обряда. Затем из сумки в таз перекочевал живой петух. У него были связаны лапы и скотчем заклеен клюв. Это, чтобы он не кукарекал во время поездки на такси. Подумали - ни к чему смущать водителя. Ещё накануне Мишка обегал весь город в поисках чёрного петуха, необходимого для жертвоприношения. Такого не оказалось, и он выкупил у одной из старушек разноцветного красавца с зелено-синим брюхом, рыжей спиной и шеей, с ярко-красным гребнем и бородой. Денег пришлось отдать, но Мишка не скупился. Чтобы петух не вырывался, он одной рукой придерживал его в тазу.
За поддержкой Мишка оглянулся на друга. Сашка ободряюще кивнул в ответ. Мишка отвернулся, замер, наверное, читал известные ему молитвы. Сашка как мог помогал ему, шептал "Отче наш" на древнеславянском, древнегреческом и на латыни. Может и неуместно в этом случае, но он как мог старался помочь дружку. Мишка тем временем ожил, взял нож, перерезал шею петуху. Брызнувшей кровью он окропил статую и лавровую ветку, лежащую в тазу. Затем он произнёс, обращаясь к мраморному изваянию:
- Прими Потос жертву в свою честь. Будь великодушен, сними проклятье с нашего города. Прости нас неразумных.
Он положил переставшего трепыхаться петуха в таз и поджёг лавровую ветку, которая начала коптить и трещать в огне.
"Чуял олигарх про копоть и запах в своих комнатах", - пришло вдруг на ум к Сашке. Ветка догорела и очутилась вместе с петухом в тазу. На этом всё, чуда не свершилось. Любкина прабабка клялась, что статуя если не говорила, то шевелила губами. А здесь, ничего. Обряд не сработал. Мишка на ватных ногах подошёл к Петрову. Тот обнял несчастного друга. Ледуховская с тоской глядела на них. Извиняюще улыбнувшись ей, Сашка повёл друга на выход. Вдруг, за их спинами, что-то звонко лопнуло и посыпалось. Все обернулись на звук. Это со статуи упал и разбился на мелкие кусочки фиговый листок, прикрывавший гениталии Потоса. Теперь статуя стояла такой, какой её изваял самый известный древнегреческий скульптор. Ледуховская сияя махнула им:
Сашка заставил Мишку вызвать такси. Пока ждали машину Мишка несколько раз спрашивал его, получилось ли у них? Петров лишь пожимал плечами. Он никогда не видел чуда. Считать слетевший фиговый листок за знак? В принципе - можно. А что дальше?
До дома добрались быстро. Сашка с таксистом расплатился сам. Дружок всё ещё выглядел ошалелым. Прямо на пороге дома зазвонил его мобильный.
- Да? - бесцветно ответил он. Затем голос его изменился, - Это ты? Когда? Конечно же встречу. Обязательно! - радостно воскликнул он.
Сунув мобильник обратно в карман, он обернулся к Сашке:
- Это моя Алёнка, вылетает с курорта. Говорит, что скучает. У нас сработало! - радостно закричал он, обнимая друга.
- Только мы об этом никому не скажем, хорошо? - предупредил его Сашка и, добившись от дружка клятвы молчать, попросил его подкинуть до автостанции.