- Несколько почти незаметных пассов руками, - распинался Вова, - и мы получаем в программе нестандартное меню.
Мне хотелось немного отвлечься от работы и почитать новости, но из вежливости я запустил последнюю версию нашей программы и посмотрел результат. Получилось действительно красиво.
- Это отлично, Вова! - искренне сказал я, и Вова довольный сел за свой компьютер. Я же полез в интернет и начал просматривать новостную ленту: "Зима на Украине выдалась очень холодной", "Майдан готовится жечь не только покрышки", "Обама обвинил Россию в применении климатического оружия против Украины", "Учёные изобрели суперреалистичное кино". Бардак в соседней стране изрядно поднадоел, а вот о новых открытиях уже давно ничего не было слышно. Дошло даже до того, что знаменитую Нобелевскую премию выдали за изобретение эффективных синих светодиодов, которые были открыты более 20 лет назад.
В статье ничего не говорилось о принципах работы супперреалистичного кино, но в коротком интервью один из разработчиков в ответ на вопрос журналиста о степени реализма этого кино ответил короткой фразой: "Абсолютный реализм". Помню, когда появилось 3d-кино, я был не сильно впечатлён. Когда появилось 5d-кино, я скептически усмехнулся. "А у вас значит, - думал я, - абсолютный реализм. Ну-ну".
Рабочий день неуклонно катился к завершению. Обычно меня это радовало, но сегодня мы с женой должны были в гости идти к Мельниченко, который умудрился родиться именно в этот холодный зимний вечер. Мне вообще не нравятся шумные компании с обильными возлияниями, но жена настояла, безотказно мотивируя тем, что если кто-то забыл, то Мельниченко вообще-то её брат. Как же, забудешь о нём, когда он иногда по нескольку раз на дню донимает тебя глупыми вопросами на компьютерные темы. Куда деваться от этих родственников? Я не знаю, ведь родственники - это наша карма, а от неё прятаться бесполезно. Зачастую проще перетерпеть.
Уже стемнело, когда мы добрались до нужного дома. Семья Мельниченко включала в себя жену и самого Мельниченко, который как всегда был немного навеселе, но искренне рад нас всех видеть. Мы его поздравили, и я, отделившись от компании, стал искать более-менее тихое место. Его было практически невозможно найти в доверху заполненной гостями двушке, большинство из которых было мне незнакомо. Наконец я увидел одиноко сидящего в стороне человека средних лет с длинными тёмными волосами и бородой в костюме коричневого цвета. Он был немного отстранённым, и как мне показалось, тяготился обстановкой. "Наверное, здесь можно укрыться", - подумал я. Я подошёл и представился, он тоже:
- Вениамин Морозов.
Мне это имя показалось знакомым, но сразу вспомнить, где я его слышал не смог. Мы немного поговорили об общих знакомых, потом о том, где кто работает. Как оказалось, Вениамин работал над исследованием излучений мозга.
- Хоть кто-то из учёных занимается серьёзной работой, - сказал я.
- Ну зачем же так, - ответил он,- я знаю многих учёных, которые решают серьёзные вопросы.
- В новостях об этом не пишут.
- Журналистам не нужны наши рутинные исследования, - он усмехнулся, - Им сенсации подавай.
- Действительно. Вроде суперреалистичного кино, - я скептически скривил губу.
- Хм, а что с этим супереалистичным кино? - он явно этим очень заинтересовался, даже глаза у него заблестели.
- Видите ли, как раз сегодня я читал статью о нём. Раньше у нас было 3d, 5d, а теперь, наверное, 7d, - я посмотрел на него в надежде, что ему понравится моя шутка. Но он не засмеялся, а лишь с жаром сказал:
- Вы знаете, а ведь это действительно суперреалистичное кино, без всяких журналистских штучек.
- Откуда Вы это знаете?
- Так ведь его изобрели мы! То есть группа исследователей, в которой я работаю.
- Чёрт возьми, так это Вы! - воскликнул я. Долго же до меня доходит. Интервью журналист брал у учёного, которого звали В. Морозов. Так значит, именно мой новый знакомый сказал: "Абсолютный реализм". Теперь я был одновременно и удивлён, и заинтригован. Но в конце-концов мой скептицизм победил.
- Но ведь не может быть больше трёх измерений, - сказал я, - Какая может ещё большая реальность?
- Реальность - это наши чувства. Но впрочем, я могу продемонстрировать, если хотите.
- Суперреалистичное кино?
- Именно.
- Каким образом?
- У меня с собой всё оборудование. Я как раз сегодня был на презентации, перед тем как придти сюда, - говорил он, доставая из кармана мобильный телефон и небольшие беспроводные наушники. Моё лицо расплылось в мягкой улыбке, поскольку мне уже было ясно, что меня разыгрывают. Он же был вполне серьёзен, включив что-то в наушниках, после чего они мигнули синим светодиодом. Затем он подал их мне двумя руками, жестом предлагая их надеть.
Я надел наушники, он же произвёл какие-то манипуляции в своём телефоне и посмотрел на меня. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза, потом он нажал пальцем на экран.
"На меня надвигается большая волна, и меня охватывает страх. Это океанская волна высотой в несколько метров, и я думаю: "Она вот-вот дойдёт до меня, и я захлебнусь". Но волна в десятке метров от меня вдруг начинает уменьшаться и исчезает совсем рядом от меня, откатившись обратно и оставив зеркальную гладь на песке, в которой отражается прекрасное синее небо. Следом идёт другая волна, но мой страх уже исчез, и его сменило спокойствие и расслабленность. Я вдруг осознаю, что уже неделю нахожусь на курорте одного из островов Таиланда, где меня окружают пальмы, белый песок и жаркое солнце. Я лежу на этом прекрасном пляже, вдыхаю океанский воздух и смотрю на маленькую пальму, всего сантиметров двенадцать высотой, пробившую песок у самой кромки воды. Я трогаю её, ощущаю её мягкие маленькие ярко-зеленые листья, и думаю о том, как она могла появиться здесь: либо из ореха, либо из проросшего под песком корня. Я понимаю, что рядом лежит и загорает моя жена, хотя я её и не вижу, чувствую, как меня наполняет счастье, когда я думаю о ней. Новая волна опадает и откатывается назад, и я сейчас просто счастлив... Вдруг видение пропадает, и я смотрю на голую серую стену. Я осознаю, что она умерла год назад после тяжёлой болезни, и её уже больше никогда не будет. Её не будет, никогда не будет, никогда. У моей жизни возможно больше никогда не будет ярких красок, и моё сердце разрывает боль утраты..."
Мы всё также смотрели с Вениамином друг другу в глаза. У меня в горле застрял комок, и я некоторое время не мог промолвить ни слова. Потом я спросил его:
- Как это возможно?
- Мы пытались расшифровать излучения мозга, чтобы узнать, что видит человек. Планировалось, что таким образом можно будет оценивать состояние людей в коме. И мы расшифровали, и даже смогли записать те картины, которые видит человек, в том числе и вспоминая о чём либо. Недавно мы попытались передать эти записи в мозг другого человека. Совершенно неожиданно для нас при этом передавались не только визуальные картины, но и все чувства, то есть слышимые звуки, ощущаемые запахи и даже переживания другого человека.
- Чьи это были переживания?
- Одного из моих коллег. Он недавно потерял жену, и его переживания очень сильны.
- Я потрясён. Извините, мне нужно на воздух, - сказал я и вышел на балкон. Он проводил меня встревоженным взглядом.
Я смотрел на ночную Москву, ярко освещенную фонарями и витринами магазинов, с высоты двенадцатого этажа. Я ушёл, потому что мне было трудно говорить, это переживание потери человека тронуло меня до глубины души, и мне в этот момент тоже казалось, что мир уже никогда не будет ярким. Мы всё бегаем, как заведённые, суетимся, злимся друг на друга по пустякам, а где-то совсем рядом есть настоящее горе, настоящая беда. Да, это был бесценный опыт, но способен ли был бы я понять горе того человека, без аппарата Вениамина? Вряд ли. Нужно, наконец, забыть о пустяках. Сочувствие, сопереживание, вот то, чему мне нужно учиться, и вот то чего так не хватает в этом мире. Я пришёл сюда, и даже толком не поздравив любимого брата жены, в общем-то, очень доброго и необидчивого человека, попытался скрыться от всех. Нет, так нельзя. Если перестану замыкаться на своих мыслях, то тогда и смогу увидеть без всякой техники реальный мир, полный и радости и страданий. Это и будет настоящий Суперреализм.