Аннотация: Очень древняя вещь, до сих пор не вылизанная до приемлимого состояния. Но, поскольку ничего умного я в нее уже добавить не могу, выкладываю так. О любви, о жизни, о девушках. Ну, и о драконах совсем немного.
Сказки старого дракона.
В горах стоит вековечная тишина, лишь изредка нарушаемая свистом ветра, шумом дождя да совсем редко - грохотом камнепадов.
Поэтому любой посторонний звук сразу слышен на многие мили вокруг. Особенно такой. Ритмичный. Звонкий. Хотя иногда - глухой, или даже еле слышный, смотря куда ступит копыто лошади.
Означенная лошадь, а точнее - жеребец с гордой статью и мощными боками, был взнуздан резными вожжами и оседлан богато изукрашенным седлом. На потнике гордо сиял рыцарский герб, хорошо заметный в косых лучах солнца. Но это было единственным свидетельством благородного происхождения скакуна, без всякого усилия тащившего свою ношу.
На рыцаря эта ноша походила примерно так же, как гриф - на грифона. Даже лучи солнца, бросающие светящиеся ореолы, не в состоянии были придать объему фигурке. Даже если отодвинуться вглубь пещеры и рассматривать оттуда.
Рыцарский жеребец все так же ритмично цокал по ровной, утоптанной тропинке, ведущей к черному провалу в горах, густо обрамленному кустарником.
Хрупкий всадник соскочил с коня и принялся его стреноживать, нагнувшись и подставив открытую спину. Очень неосмотрительно. Любой желающий сейчас мог сделать с ним что угодно - напрыгнуть, ударить, укусить...
Видимо, в горах таких желающих не было, ибо всадник справился со своей задачей, потрепал коня по шее и, оставив искать траву среди местных колючек, направился к пещере.
Без вызова, без щита и копья, и даже без доспехов!
Некоторое время лишь ветер посвистывал между камнями. А потом прямо от стенки только что абсолютно пустой пещеры отделилась огромная голова. Мигнула, и выползла на свет.
Всадник остался стоять на месте, лишь стиснул кулачки у груди, чтобы удержать в себе страх.
Дракон обнюхал фигурку, приблизившись чуть не в плотную, скосил глаз на коня.
- Ты мне на завтрак, добрый молодец, а конь - на ужин, - сообщил он.
- Пожалей коня, злобное чудище! - дрожащим голосом ответил всадник. - Ибо мне на нем еще обратно ехать. А без коня мне будет плохо, я упаду и ножку себе сломаю.
- Так ты же мне на завтрак достанешься! - удивился дракон.
- Все правильно. А завтракать уже поздно. Время к ужину. Значит, мне надо будет домой возвращаться и завтра к тебе опять тащиться. А второго коня мне никто не даст, и сюда не отпустят. Так что пожалей коня. Не ешь его!
- Надо же, - удивился дракон. - Как складно... А ты оставайся, здесь переночуешь.
- Не могу, - скорбно отозвалась фигурка перед ним. - У тебя в пещере, небось, только камни жесткие, спать негде. И коня я тоже кушать не буду, а больше угоститься у тебя нечем. И вообще, еще даже не познакомились, а ты уже переночевать приглашаешь. Хоть войти пригласи!
- Не бывать тому, - спокойно, не спеша сказал дракон. - Шоб, значица, всякие рыцари тут у меня гостевали, чаи гоняли? Шоб всякий смертный муж зыркал, где тут у меня сокровища спрятаны, да как меня ловчее пришибить?
- А я не смертный муж, - фигурка перед ним скинула легонький шлем и разбросала по плечам каштановые волосы. - Перед тобою женщина.
- А то кто-то сомневался, - ответил дракон, отворачиваясь. - Однако, классику знаешь, меня не боишься и себя не боишься. Заходи тогда, женщина. Садишь, ешь, пей, сказывай, зачем в горы поперлась? За коровой?
Солнце передвинулось совсем немного, а у входа в пещеру уже весело трещал прозрачный костерок, облизывая чей-то круглый закопченый шлем, в котором собиралась закипать вода. А по скалам стекал и дробился звонкий девичий смех.
- Надо же... На девяносто девятом корова сдохла..
Девушка вытерла выступившие слезы и успокоилась.
- Вообще-то я знаю этот анекдот. Но не в таком виде. Собственно, я к тебе, дракоша, за этим самым и пришла.
- Я не Иван-дурак, - сообщил дракон. - Я на корову не бросаюсь.
- А я не корова! - вяло возмутилась девушка.
- Да, корова крупнее, - согласился дракон.
- Да ну тебя! Я к тебе поговорить пришла. О любви.
- О любви? Поговорить? Глупая женщина, о любви надо не говорить. Любовью надо заниматься.
- Вот-вот! Мне это скоро и предстоит! Посватал меня батюшка за какого-то там принца, а я - боюсь.
- Так ты что, принцесса?
- Конечно. А что, не видно?
- Нет, принцесс я еще не ел. И что же благородной девушке нужно от грязного вонючего дракона?
- И вовсе ты не вонючий. Ну... Я - не чувствую. А нужно... Вот вы, драконы, существа древние, мудрые, скажи, что такое "Любовь"? Чем надо заниматься?
- Детей надо делать, - отозвался дракон глухо, отворачивая морду.
- Это само собой. Но это природа. Я тут как бы и не участвую.
- Это как? - заинтересовался дракон. - А ты в это время где?
- Ну, смотри. Предположим - бамц! - упало мне что-нибудь на голову. И лежу я без сознания. Или заколдовал кто. И что, помешает мне это родить ребенка? В положенный срок родится, как миленький. Очнусь я - а уже мама. Где же тут любовь?
- Ох, и приставала ты... Что же творится в поднебесном мире, что люди приходят к драконам с такими вопросами? Уж с чем только не приходили! Убивать приходили - восемнадцать раз! Воровать приходили - без счета! Даже (дракон доверительно понизил голос) трахаться приходят! А вот за любовью - первый раз.
- А к кому же мне идти? - слегка покраснела девушка. - Не к папеньке же? Он мне: "Вырастешь - поймешь". Маменька тоже глупости говорит. Мол, любовь - это чтобы всё для мужа, всё для детей. Вроде правильно, а что-то не так. Что я, не видела, как они всё для мужа, а муж чуть что - и на сторону? Про мужиков и говорить нечего - что они в той любви понимают? А если и понимают, то мне не говорят. Сразу на сеновал зовут, али в опочивальни.
- А что же ты теряешься?
- А я и не теряюсь. Да только не любовь это. Сопят, елозят... Я уж думала у птиц да зверей спросить - да не говорят они человечьим языком. Хорошо, хоть не всех драконов перебили!
- Да... Если люди идут к драконам за любовью - может, и не так уж пропащ ваш род. Сказывай тогда, принцесса, что тебя в любви не устраивает, что поперлась к дракону в горы, не убоявшись ни моих когтей, ни гнева родительского?
- Да ничего не устраивает! Вот папенька мой - вроде, император. Владыка душ людских, ему иные царства кланяются! А как маменька прикрикнет - он так и сделает.
- Ну, многие женщины полжизни загоняют мужика под каблук, а остаток жизни жалуются, что вышли замуж за подкаблучника.
- Да не подкаблучник он! Но и так тоже... Придет иногда, положит ей голову на грудь, а она его по головке как маленького гладит...
- И чем тебе не любовь?
- Да потому, что не любовь это! Нежность это, привязанность. Да не любовь.
- А ты что, так не хотела бы? Чтобы пришел вот так император земель человеческих, прижался к тебе, и чтобы можно было стряхнуть с него груз забот, одарив лаской и теплом?
- Вот и не знаю. Иногда - хочу. А иногда... Иногда я думаю, что мужик должен быть мужик. Что на троне, что в постели, что на охоте, что в бане. А так, получается, мужик на троне - один, а в спальне - другой...
- Могу предложить себя. Я всегда одинаковый.
- Да ну тебя. Я не за этим. Обычного сексу и искать не надо - вроде бы, самцами мир не обделен. Всегда найти можно. А как же душа? Нам поп все уши прожужжал, что мы рождены для любви, что Бог нас любит, что Бог есть Любовь! А где же она та любовь?
- А ты не видишь? А как же ты ее ищешь тогда? Что ищешь, то и найдешь! Может, ты уже сто раз проходила мимо, да не видела?
- Может быть. Да не могу я пока разобраться, даже понять себя! Вроде бы, любовь - это что-то такое светлое, высокое, от чего должно становиться радостно, светло. От чего на душе тепло и легко. Это когда любимый человек есть, который тебя понимает, который тебя ценит, который за тебя все отдаст!
- На дракона пойдет, - тихонько подсказал дракон.
- Ну, да! - немного смутилась девушка. - И на дракона... И чтобы любил тебя по-настоящему! И чтоб на всю жизнь!
- А разве так бывает? - удивился дракон.
- Я думаю, что - должно быть. Не может не быть! Ведь любовь.... Это... Это такое... Что-то очень высокое... Почти неземное!
- А как же любовь к ближнему своему? - осторожно осведомился ящер.
- Ну, это не та любовь. Это, наверное что-то абстрактное, другое. Тем же словом называется, но не то. Ведь есть же еще любовь к маме, к детям. Некоторые выпить любят. Еще любят красное или красивое. Вон, сколько любвей получается. Но, наверное, это не то?
- Почему "не то"? А чем все это не любовь?
- Ну, как тебе объяснить... Вот когда любят золото - это же не любовь? Это жадность. Потому что только к золоту. Или, скажем, любовь к самому себе. Это тоже не любовь. А эгоизм.
- А почему тогда всё это любовью зовут?
- А не знаю. Я к тебе за этим и пришла.
- А может, это все-таки любовь? Может, эгоизм, жадность - это все-таки любовь?
- Да ты что! Нет, конечно! Ты что, не делаешь разницы между любовью и жадностью? То-то вы, драконы, такие жадины... Жадность - это совсем другое! Ну, смотри, любовь же не может приносить горе! А от жадности одни несчастья. Она должна быть светлой, доброй, и обязательно несет только хорошее!
Дракон вздохнул, и рассказал первую сказку.
Решили однажды звери построить дом. - Давайте построим дом! - сказал тигр. - Зачем строить? - удивился дракон. - Разве дом обязательно строить? - Конечно! - ответил лис. - Надо вырыть глубокую-глубокую нору... - Но какое же это строительство? - снова удивился дракон. - Это же форменное разрушение! - Ничего ты не понимаешь! - вступил волк. - Это именно строительство! Причем, нора должна быть глубокой и надежной. - Нора может быть и высоко, - заметил дракон. - Не может! - веско ответил волк. - А если кто не согласен - укушу! - Но я точно знаю, что может! - дракон на всякий случай отодвинулся - Ах, - сказал лис. - Глубокая, тщательно вырытая нора! Именно то, что нужно! Как меня понимают! Вот что значит настоящий друг! - Ага! - поддакнул волк. - Вот еще, делать нору высоко. А потом каждый раз в нее запрыгивать, и еще волчата упадут... - Падать вовсе не обязательно! - пытался отбрыкиваться дракон. - Зато сверху - такой замечательный обзор! Волк зарычал. - Дом должен быть в горах! - сказал барс. - Можно и в горах, - сказал дракон. Поглядел на волка, и добавил: - Но не обязательно... Можно и в лесу тоже... - Главное, чтобы еда была рядом! - сказал барс. - Ага, а еще чтоб туалет был недалеко, - пошутил дракон. - Ты что??? - барс вздыбил шерсть. - Причем тут туалет? - Ну как же, раз еда - значит, туалет... - Ты не делаешь разницы между едой и туалетом??? - недоверчиво спросил барс. - Ну, - уклончиво ответил дракон. - Это всё разные части одного процесса... Барс повертел у виска когтем. Какой "один процесс"?? Они же даже пахнут по-разному! - Рыть нору в болоте - абсолютно бесполезно! - авторитетно заявила утка. - Это знают все! Только драконы не знают! - Но я не предлагал рыть в болоте, - начал было оправдываться дракон, но его перебил барс: - А где тогда будет жить утка? В норе? - В норе не обязательно жить... - пытался высказаться дракон. - А давайте его съедим! - предложил барс, встопорщив усы. А дракон оказался мазохистом и не стал сопротивляться. Его забили на мясо и съели. И в процессе пиршества как-то забылось, что дракон, собственно, никого от строительства дома-то и не отговаривал... Но дом так и не построили. Через три дня туша стала смердеть, пришлось убираться подальше. - Даже после смерти сумел нагадить, - ворчал барс. Прошло много лет. Волк жил в норе, вход которой располагался на вершине песчаного холма. Да, подниматься туда было немножко высоковато, зато какой был обзор! И любого врага можно было увидеть заранее. Нора в песке была удобной и глубокой.
Лис не стал делать нору сам, отобрал ее у барсука. Ну, так... Немножко расширил, подлатал... Хорошая была нора, роскошная, с тремя выходами.
Утка выводила очередных утят. Они плавали по болотной ряске, но в случае опасности кидались под своды канализационной трубы, выходившей далеко от берега в воду, труба была такая уютная и надежная.
Барс жил в любимых горах, активно добывая еду на одной половине, а до ветру гуляя на другую сторону гор. В общем, ему было недалеко. Где жил тигр, неизвестно. Но его тигрице очень нравилась неглубокая пещера, покрытая снаружи мелкой зеленой черепицей. Она надежно защищала от ветра и дождя, а все охотники почему-то старались обходить ее подальше. А главное - никто не лез с глупыми советами.
Принцесса некоторое время сидела, обдумывая историю.
- А разве так бывает? - спросила, наконец, она.
- Это же сказка! - удивился дракон.
- Я не про это. Про то, что дракон дал себя убить и съесть. Разве так бывает?
Дракон завозился, достал откуда-то мешочек с травами и отсыпал в котелок.
- Да было один раз, - неохотно ответил он. - Отдал один глупый дракон свою глупую жизнь...
- Зачем?
- Пытался одного дурака просветить. Мол, если я тебе так мешаю, если я вам всем мешаю - ну, и...
- И что?
- И всё. И сдох.
- А дурак тот?
- А что дурак? Как в сказке. Сразу же стал умным, красивым, добрым молодцем.
- Издеваешься?
- Ты первая начала! Пей давай!
Дракон подцепил серебряный помятый кубок и налил из шлема травяного настою.
Некоторое время молчали.
- Так что же такое любовь? Расскажешь?!
- Да если я даже расскажу - поверишь ли?
- А почему нет? Если тебе не верить - кому верить-то?
- Себе верь. Зорко одно лишь сердце...
- Знаю, знаю. Только у меня сердце какое-то глупое. Трепещет где ни попадя, по любому поводу. Одно слово - девичье.
- Лишь бы память оказалась недевичьей. Может, так и надо? К своему сердцу прислушиваться, а не к чужому, драконьему? Ведь все, что я скажу - это только слова.
- Ты рассказывай, рассказывай!
Дракон шумно вздохнул и устроился поудобнее.
Обычно у человеческих особей есть два основных повода что-либо делать. Первое - кнут, второе - пряник. Встала утром, идешь в туалет. Почему идешь? Потому что если не пойдешь - описаешься в постели. И потом в этом лежать... Брррр! Требуешь подать завтрак. Зачем? Чтобы не голодать. Голодать - неприятно. Простолюдин у вас идет с утра на работу. Зачем? Денег получить. Чтобы не голодать, и чтобы из теплого чистого дома не выгнали на холодную и загаженную улицу. И так - вы все. Работа не эта, а та - почему? Потому что платят хорошо, а бьют - мало. Дом не тот, а этот - почему? А в этом от родителей далеко, никто не кричит, не ругается. Опять же, можно юношу пригласить... Или девушку... А где же любовь? Любовь это третий повод для того, что бы что-то делать. Наелись, напились, выспались... Потрахались даже.
Что делать дальше? Зачем писать интересную толстую книжку, рисовать большую хорошую картинку, сервировать красивый стол, изучать историю или фехтовать на мечах? Зачем тратить столько времени, сил, начиная и бросая, не спать ночами, грызть когти, страдая от неудач? Вот из-за нее, родимой... Из-за любви. К искусству, к красоте, к себе, к золоту, еще к чему-нибудь...
Любовь - это когда нет кнута и пряника, но что-то делаешь. Когда это невыгодно, ненужно, незачем, но - делаешь. Зачем?
Любишь.
И всегда, всегда объект любви сопротивляется. Ускользает, своевольничает, старается сделать по-своему, или хотя бы не сделать по-твоему. И приходится бороться с ним (а на самом деле - с собой), что бы стать лучше. Это самый надежный признак - если после всех мучений становишься лучше - значит, любовь. Даже любовь к разрушению и убийствам - тоже заставляют становиться лучше. В убийстве и разрушении.
А иначе убьют тебя самого.
Даже мне иногда становится страшно, когда я представляю любовь Бога: любить всех нас, всех вместе взятых - людей, драконов, камни, цветы, планеты, свет и так далее - и никто ни никогда в ответ не скажет доброго слова. Любить и убийц, и убитых, и прорастающие цветы, и смертельные вирусы, и будущие войны, и прошлые достижения... А взаимность - это временно. К этому привыкаешь, оно становится обыденным. Когда тело слушается беспрекословно - это воспринимается как данность. А стоит заболеть лапе или занозить ногу - уже начинаются вопли "Как мне не везет", "вот жизнь настала...". А ведь если какому-нибудь паралитику удалось сделать хотя бы один шаг - он уже счастлив безмерно. То же и с влюбленностью - юноша обратил внимание? Пришел на свидание? Серенады поет?! На седьмое небо от счастья! А через десять лет совместной жизни? Когда знаешь каждую складку на его подбородке и твои обвисшие груди уже не вызывают животного желания - куда девается та любовь? Точнее - влюбленность. А вот любовь как раз и позволяет жить и наслаждаться - с этим. С этой. С отвисшим животом, хрипотцой в прокуренном голосе, небритым, забывшем, когда последний раз дарил цветы, с потускневшей чешуей или с оборванными крыльями...
Вот тут-то и начинает она пробиваться, проявляться, расти. Ибо - уже незачем, не нужно уже... Но она - есть. Счастливое, наверное, чувство.
- А ты его испытывал? - спросила девушка, допивая кубок.
- Почему "испытывал"? - удивился дракон.
- Ну, вот ты говоришь, что "счастливое, наверное, чувство".
- А я его и сейчас испытываю. Как ты думаешь, зачем я сейчас с тобой разговариваю?
- Да, действительно. Вот она какая, Любовь...Погоди! Нет, не так!
- Что не так?
- А если я ничего не делаю? Сижу, и люблю?
- Тогда это гормоны.
- А причем тут гормоны?
- Это четвертая причина. Ты испытываешь чувства. Ощущения. И для тебя эти ощущения очень важны! Но если ничего не происходит, но при этом - чувствуешь, то эти чувства вызываются гормонами. Страх, ненависть, влюбленность... Они подменяют собой настоящие чувства, но действуют недолго. Ну, знаешь, чтобы в первый раз взлететь надо сначала прыгнуть с высоты. Вот гормоны и дают эту высоту.
- Нет, не знаю, но я поняла. А как же тогда любовь к родителям? К детям? Она длится годами, десятилетиями. Иногда - всю жизнь. Это тоже гормоны?
- Это? Наверное, нет. Это смесь. Гормонов, легенд и любви.
- А легенды тут причем?
- Как "причем"? Вы, люди, без них не можете. Вы постоянно живете в мире собственных легенд. Вам, чтобы любить, обязательно нужна причина. Хотя любовь - сама по себе причина, а вам еще и другую надо. Вам надо верить, что вот этот старик - отец. Вот этот птенец - ребенок. Вот эта самка - любимая девушка. Вот тогда ты смотришь на них и видишь свою легенду - ты счастлива.
- Неправда твоя! Я и правда люблю мать, отца... И детей своих буду любить! Какая же это "легенда"? Это реальность!
- Конечно, конечно! А чужих будешь?
- А чего их любить? Нет, то есть, конечно, я их тоже ... Но их же много! Я их люблю, нет. Но не так, как своих. Свои все-таки роднее, ближе.
- Я же говорю - легенды. Сказки.
- Да какие же это сказки?
- Да простые. Человеческие. Если вдруг решишь ты усыновить кого-нибудь, разве будешь ты любить его меньше?
- Нет, конечно! Ну, может быть.. Ну, не знаю.
- Вот именно. Если будешь помнить про легенду, что он - не твой, то не будешь. А если будешь верить в легенду, что - твой, то будешь любить, как своего собственного. А то и больше.
- Ну, почему сразу "легенду"?
- Потому, что вы, люди, постоянно себя в чем-то обманываете. То в любви, то в ненависти.
- Да как же в любви себя можно обманывать?
- Меня тоже это всегда поражает. Но кто-то из ваших сказал: "Обманывать почти так же приятно, как обманываться". И он прав. Поэтому, если ты действительно ищешь любовь - не ищи правды. Тебе же будет хуже.
- Как же так? А меня всегда учили, что любимому нужно доверять, как самому себе. Да и я сама так думаю. Как я могу ему не доверять? А кому тогда верить?
Дракон перевернулся на бок, развернул крыло, касаясь потолка, и рассказал следующую сказку:
Они встречались давно. Она ему верила - он говорил правду. Он старался сделать из нее человека. - Ну что ты напялила? - спрашивал он. - Разве сейчас такое носят? К тому же, это тебе совершенно не идет. Он был прав, ей не шло, она утирала покрасневший носик, сдерживала слезки, и по ночам листала журналы мод. Там были красавицы - на них что ни надень, все смотрится. - Глупая нерпа, - говорил он ей. - Это же Кант! Эммануил! Он думал в десять раз лучше, чем ты! Да даже чем ты и я вместе взятые! Он опять был прав. Конечно, до Канта ей было далеко. Как и ему. Она пыталась, два раза. Не то, что бы понять, но хотя бы прочесть. А он говорил так красиво, так умно... Хотя, конечно, не так красиво, как Кант... Но он старался сделать из нее человека! Она ценила его усилия. - Ну, рева-корева, - говорил он, стирая ей слезки. - Ты совершенно не умеешь держать себя в руках!
И опять он был прав. Она была обычная, слабая, несовершенная девушка.
Когда она повесилась, то даже оставила записку - "В моей смерти прошу никого не винить".
А эта сволочь, этот гад, этот моральный урод - он даже не пришел на похороны. Хуже того! Он стал встречаться с другой!
- Ты восхитительна! - говорил он, оглядывая ее ярко-малиновую блузку, свисающую на новенькие джинсы, которые едва касались кроссовок. Обычных полосатых кроссовок.
Он врал. Она смотрелась уродиной. Она и сама это понимала. Оглядывая себя в отражении витрины, она ловила косые и насмешливые взгляды продавщиц. Но ведь она такая нравилась ему!
- Ты смотришься так броско, так замечательно! - говорил он. - Ты знаешь смысл слова "замечательный"? Это тот, кого замечают. Так вот, ты - замечательная! Она млела. Хотя понимала - врет. И он врал. Беззастенчиво, нагло, виртуозно. Врал про ее одежду, врал про ее ум, врал ей о своих достоинствах, и о ее достоинствах - тоже. Она верила. Верила, как сопливая дура.
- Он врет! - авторитетно говорили подруги. - Он никогда на тебе не женится. Она плакала ночами, прекрасно понимая, что заветным кольцом на пальце не пахнет. - Ты - самая лучшая! Единственная! - врал он. А ведь ей говорили: его видели и с той, и с этой... И она не знала, кому верить.
Он не приходил на свидания и врал о срочной работе. Он забывал дарить цветы, но тут же выдавал цитату из Есенина, Пастернака, а то и Байрона, и все - очень удачно, так, что кружило голову.
Она терпела. Она не могла не терпеть. Он врал так вдохновенно, так самозабвенно, что она верила. Верила так, что на невесте было платье малиновых оттенков, а два треугольника черной ткани под юбкой только подчеркивали ее белизну, и совсем не смотрелись вызывающе!
Он врал и дальше. О своих планах, об их совместной жизни... Он врал, а она - верила. Не могла не верить.
Потому что после свадьбы наладился быт, и даже дети доставляли не больше хлопот, чем другим. А если ей становилось совсем невмоготу - она шла к нему на грудь, и он всегда находил для нее слова утешения - в перерыве между чашкой кофе и газетой.
Зато он мог сказать с восторгом, пробуя ее котлеты из смеси картошки, хлеба, яиц и каких-то паштетов: - Дорогая! Ты готовишь божественно! Но давай ты оставишь постылый быт на завтра, а сегодня отпразднуем этот вечер в ресторане!? И какая разница была, что шли в ресторан, а попадали в забегаловку, и к завтрему котлеты все равно приходилось выкидывать? Она помнила эти вечера, и в те ночи, когда он "задерживался" на работе - перебирала их, как жемчужные украшения. Где он пропадает, она не спрашивала - все равно соврет.
Как ни странно, когда он все-таки умер, эта еще совсем нестарая и неброско красивая женщина повесилась в комнате у его гроба.
- Дурак ты, и сказки у тебя дурацкие - сказала насупленная принцесса.
Дракон самодовольно жмурился, слегка помахивая крылом. И молчал.
- Почему у тебя все сказки с плохим концом? То дракона съели, то девушки у тебя повесились.
- Потому, что в жизни не бывает хорошего конца. Конец бывает только плохой. Ты же пришла к дракону за мудростью? А мудрость - она вот такая. Жестокая. С зубами. И потому и надевают люди на нее всякие разные веселые маски, чтобы не пугаться.
- Ты опять начал философствовать. Погоди, я-то - не дракон, я - обычная девушка. Мне не надо всех этих заумностей. Мне надо выйти замуж, родить детей, и при этом я хочу быть счастлива. А ты такое говоришь... Что обманывать - хорошо, что верность - это временно, что все эти высокие чувства - обычные гормоны... Получается, что правы подлецы, ловеласы, гребущие под себя, живущие за чужой счет, и в грош не ставящие женщин? Главное, наплести покрасивше, и делай, что хочешь?
- Давным-давно жил на свете тролль. Был он мерзкий, жадный, злой, и любил на свете больше всего себя. И чтобы любить себя больше всех, придумал он зеркало, в котором все приоритеты менялись на обратное. Любовь становилась опасностью, красота - самовлюбленностью, одиночество и ненужность становилось свободой, а долг перед видом - тяжкой обязанностью, чуть ли не кандалами. Обрадовался тролль: теперь его жадность становилась заботой, злость казалась силой, мерзость вызывала сострадание, а эгоизм выглядел житейской мудростью. Обрадовался тролль и попытался взлететь повыше, чтобы отразился весь мир в его зеркале... И взлетел. Так и витает в облаках, мерзость крылатая...
- И вовсе там не так было! - поджала губки девушка. - Там зеркало упало и разбилось!
- Молодец, помнишь классику. Но то - в сказках. А наяву есть то, что есть. Летает он там, видимо, и все вы в его зеркале отражаетесь. Поэтому и видите не то, что с вами происходит, а все наоборот. И свобода у вас становится распущенностью, а тяжкие оковы брака - верностью. Но мир шире ваших границ, женщина. Тебе, конечно, приятно, если твой избранник будет всегда рядом с тобой. Только с тобой. Всегда защитит, накормит, утешит и приласкает. Тебе приятно будет, если он даст детей тебе, и только тебе. Но это не та верность, это жадность хуже златолюбства. А, не дай господь ваш Бог, случится беда или война, и погибнут ваши дети вместе с ним? Что ты будешь делать с его верностью? На стенку повесишь? Любоваться будешь? А представь, что его бастард у рыбачки подрастает. Ты про него не знала, не ведала, а он - есть. Его. Последний. Или даже трое - в разных селах. И ты можешь прийти, обнять его кровинушку, его наследника... Не легче ли будет у тебя на душе?
Принцесса вскочила с камня.
- Не легче! Не смей так говорить! А то... А то я обижусь!
- О, да! Суровая кара постигнет меня! - довольно заурчал дракон. - Ты обидешься! Обида - это древний способ людей манипулировать друг другом. Да только я - не человек, на меня твоя обида не действуют. Меня вообще нет. Есть ты. Вот на себя и обижайся.
- Уйду я от тебя!
- Иди, иди. А зачем тогда приходила?
- Ну, уж не для того, чтобы ты надо мной издевался!
- А разве я издевался? - удивился дракон. Даже перевернулся и перестал махать крылом. - Разве я издевался? Разве этого не может быть? Или ты просто боишься посмотреть в лицо реальности?
- Боюсь, - честно призналась принцесса и села обратно.
- Это не страшно. В том смысле, что страх - это обычно. Это нормально. Но, когда любишь - забываешь про страх, боль, ужас... Не зря в сказках испытывают героев ужасами. Если действительно любят - то и с драконам сразятся, и службу любую исполнят... Ибо только настоящая причина позволяет делать то, что не купишь за деньги, и не заставишь страхом.
- Тогда где же мне найти любовь? В испытаниях? А вдруг не выдержу?
- Любовь обычно ищут за тридевять земель, проходят годы, совершаются подвиги... Чтобы вернувшись через много времени, умудренный летами и знаниями, вдруг увидеть, что твоя любимая отцвела... И любить надо было раньше. А, может, никуда и не надо ходить? Не надо искать любовь - она в тебе. Это же только причина, только повод. А что касается испытаний... Если не выдержишь - значит, не тем путем идешь. Главное - вовремя остановиться.
- Как это? - не поняла девушка.
- Ну, например, идешь ты к дракону, на съедение... А он, вместо того, чтобы съесть тебя - сказки рассказывает.
- Да ну тебя, - опять покраснела девушка. - Я же не на съедение шла!
- А если бы я тебя решил сожрать - что бы ты сделала?
- Орала бы и руками махала! - тряхнула головой принцесса. - Но недолго.
- Вот именно. А по поводу поисков любви... Люди часто ищут не то, и не там. Хотя, казалось бы, всё очевидно, всё на поверхности. Казалось бы - чего ее искать? Вот же всё, рядом, только лапу протяни! Но, стоит им только столкнуться с испытаниями, которые их же ограждают от глупостей и указывают правильный путь - сразу начинают сетовать, что нет в жизни Любви. Что их никто не любит, что Бог отвернулся, что мужики - козлы, а бабы - суки... Вот, послушай-ка!
И дракон рассказал последнюю сказку.
Жили-были два крестьянина. Семен да Иван. Недалеко жили, да не рядом. Был Иван зажиточный мужик, а Семен - голь безродная. У Ивана - дом-красавец, жена-умница и амбар, добра полный. У Семена же мышь пробежит - вот и ужин. Пришел как-то Семен к Ивану: помоги! - Да не вопрос! - отвечает Иван.
И выдал ему мешок зерна. За так. Вот и смотрит Семен, что Иван с тем зерном делает. Вышел Иван в поле, перекрестился, да и начал зерно в поле бросать. Пошел Семен к себе домой, набрал из мешка зерно, перекрестился, и тоже начал вокруг хибары бросать. Весь мешок и разбросал. И успокоился - всё как сосед сделал! Дальше Иван спину гнет в поле - полет, поливает... И Семен так же: нашел пустырь недалеко от хаты и тяпает его, арык прорыл... А по осени у Ивана зерна - убрать сил не хватает, а у Семена - два пучка выросло. Чуть подальше от хаты, где не ходил никто. Задумался Семен - что ж такое? Вроде бы, и крестился так же, и зерна не жалел, и работал, как сосед... Наверное, у соседа домовой помогает. Вон, домина какой! Подался Семен на зиму в Город. Пахал, как та лошадь. Заработал деньжат, вернулся, справил хату себе. Ничуть не хуже, чем у соседа! Тот в гости явился, порадовался за Семена и подарок ему привез. Два мешка пшеницы какого-то нового сорта! Только Иван за двери - к Семену гости потянулись. Тому дай, этому... Семен - к соседу: - У тебя что, так же попрошайки в дверь стучатся? - А как же! Хата же издаля видна, ясно же, что хороший хозяин в ней живет! Вот и идут. - И ты всем помогаешь? - Ну, не всем, конечно, но кто понравится - не отказываю. Вернулся Семен, и мешок зерна опять вокруг хаты разбросал, а мешок по горсточке раздал. Чтоб, значит, всё как у соседа. Да только опять осенью у соседа амбары ломятся, а у него - только очередь просить стоит. И дал бы - так у самого ж нету! Понял тогда Семен, что нет в жизни Урожая, и перестал сеять. А, поскольку, никому ничего не давал, прослыл человеком жадным, злым, за что и был убит через некоторое время лихими людьми, которым не отдал по добру сундук с золотыми монетами. Уж и хату его спалили, и двор перелопатили - а не нашли того сундука. Но на следующий год заколосилось на месте пепелища ничейное поле пшеничное.... Долго еще соседи чуду дивились, и прослыл покойный Семен человеком чуть ли не святым.
Принцесса еще постояла, видимо, в ожидании продолжения Дракон молчал.
- Ну что же... Спасибо, добрый хозяин. Просветил. Дал пищу для размышлений.
В мгновенье ока лентяй-дракон превратился в ночной кошмар рыцаря: упал на все четыре лапы, приготовился к прыжку, глаза горят, крылья чуть разведены...
- Добррррый, говоришшшь?
- Ага, - кивнула девушка, не поднимая головы и не пугаясь зверя. - И не тронешь ты меня. Тебя вообще нет.
- А чем платить будешшшшь за урок мой?
- Добром платить буду. Только не тебе. Тебе - ничем не буду. У тебя и так есть больше, чем у меня.
- А если сожру я тебя сейчас, с потрохами и туфельками?
- Значит, совсем ты ополоумел, старик. Раньше надо было кидаться. До разговоров наших. А сейчас тебе смысла нет. Не будешь ты то поле топтать, какое сам засеял. Да и поздно хватился. Слышишь? Никак, меня искать едут.
Девушка спокойно вышла из пещеры и засвистала, призывая коня. Тот неуклюже выбрался на тропу, ткнувши всадницу мордой.
Действительно, дробный цокот приближался, и скоро появился на тропе всадник, без копья, но в доспехах.
- Вот ты где, негодница! Ты что удумала? Поперлась в горы в одиночестве! А если бы с тобой что случилось бы?
- Да что со мной случиться могло, папа? Посмотри - нет никого вокруг.
- Мало ли! А вдруг, разбойники какие?
- Здесь? Разбойники?
- Конечно! Ты разве не знаешь, что вот это - старая драконья пещера? И до сих пор сюда дураки суются в надежде поживиться? А если бы они тебя схватили бы и... надругались?
- Я думаю, ничего бы страшного не случилось. Я бы и с драконом договорилась бы, - всадница вскочила в седло и оглянулась на черный провал, густо обрамленный кустарником, перед которым валялся старый, дырявый закопченый шлем. - А уж с людьми-то...
- Да нынче с драконом договориться легче, чем с людьми! Марш домой, негодница!
Две фигурки на лошадях спускались в долину, залитые вечерним солнцем.