Я как раз заканчивал обслуживать за стойкой очередного клиента, когда в бар вошел мой бывший напарник Саша Чумаков. Высокий - за метр девяносто, импозантный - в темно-сером безукоризненном костюме, благоухающий французским одеколоном, он сделал несколько шагов и остановился у входа в подсобку. На плече его я заметил увесистую кожаную сумку средних размеров.
Освободившись, я повернулся к нему и он, улыбаясь, протянул мне для приветствия руку, затем, попросив разрешения пройти за стойку, в подсобку, открыл дверцу и вошел внутрь; минуту спустя я последовал за ним.
-Я тут тебе немного сувениров привез, так, ерунду всякую, чтобы было чем витрину дооформить, - радостно блестя глазами, сказал Саша, указывая на полку шкафчика, где красовались принесенные и выставленные им вещи: квадратная бутылка виски с яркой наклейкой 'Балантайн', плоская фляжка джина, банановый боллз, пять баночек финского пива, по блоку сигарет "Кемел" и "Мальборо", а также моих любимых на тот период "Джон плаер спешл".
Я улыбнулся, сказал 'спасибо, дружище!', шагнул к нему и мы обнялись.
- А ведь я, друг мой, не просто в гости зашел, - сказал Саша после того, как мы расспросили друг друга о здоровье, а также о самочувствии родных и близких. - Я приехал для того, чтобы пригласить тебя на свадьбу. - Глаза мои против воли полезли на лоб, так как мне мгновенно вспомнились совсем еще недавние Сашины слова: 'Теперь, после двух неудачных попыток, я если когда-нибудь и женюсь, то исключительно на дочери миллионера'. - Да-да, не удивляйся, я в Кишиневе нашел такую девку, - продолжал тем временем Александр, картинно поднеся к губам и чмокнув два пальца, - обалдеть можно: красивая и все при ней. К тому же девственница еще.
Услышав это, я потупил взгляд и усмехнулся: девственницы, насколько я знал, Сашу вовсе не интересовали, так как в сексуальном плане он и с взрослыми и опытными женщинами имел немалые трудности, и все из-за немалого размера своего 'мускула любви'.
- Девка, скажу тебе, что надо, - продолжал тем временем Саша, - а главное - родственники у нее подходящие - в самых верхах обитают, а ее родной дядя, так тот вообще в ЦК сидит.
- А-а, ну да, тогда конечно, понятно, - протянул я, стараясь ни лицом ни тоном не выказать усмешки. Я прекрасно знал, что Саша на обыкновенной женщине или же по любви вряд ли бы женился.
- Я тебе что-то должен за сувениры, ведь ты прилично растратился? - спросил я, кивая на полку.
- А, это? - Он махнул рукой. - Ерунда, мне это копейки стоило. В ЦК-вском магазине отоварился, а там цены... ну ты же знаешь, один доллар равен 63 копейкам.
Далее Саша объяснил мне, где и когда будет свадьба, вручил приглашение, после чего мы, опрокинув по рюмочке коньяку, распрощались, так как он очень торопился.
Я вернулся за стойку и в процессе неторопливой работы стал невольно прокручивать в памяти его многочисленные рассказы о себе.
В первый раз Саша женился еще в 17-летнем возрасте, когда его включили в состав вновь образованного ВИА при филармонии в его родном городе Ворошиловграде. Ему очень понравилась солистка их ансамбля, Вероника, женщина 22 лет, давняя любовница руководителя ансамбля, о чем, впрочем, Саша тогда и не догадывался, и, не теряя времени, он тут же объяснился ей в любви. Та шутки ради возьми и скажи: 'Женись, если любишь и хочешь, чтобы у нас были интимные отношения, а так - ни-ни'. И Саша женился. После росписи в загсе и хорошей коллективной пьянки, во время которой неопытный жених быстро сморился и уснул, молодая по старой памяти отдалась руководителю ансамбля, а затем, чтобы никому не было обидно, и всем остальным музыкантам, а утром, наконец, и молодой муж решил воспользоваться своим законным правом. Но не смог. Нет, он был в подходящем настрое и тонусе, и потенция его не подвела, просто ему не удался половой акт.
Многоопытная молодая и так старалась и этак - и все никак. Списали неудачную попытку на неопытность жениха, а на следующий день вновь попытались, но опять ничего не получалось, проникновения вновь не произошло. Зная, что такого в принципе не может быть, стали пробовать и на третий день, и на четвертый, и вновь у них ничего не получилось. Молодые были в отчаянии.
'Послушай, может это оттого, что ты девственница еще?' - спросил Веронику наивный муженек, на что измученная женщина ответила так: 'Да какая там..., блин, даже не знаю, как быть, я уже вся измучилась-извелась, а все потому, что он у тебя размером с оглоблю'.
Наконец догадались все же, несмотря на всевозможные условности того периода, пойти к врачу. Повидавший виды доктор-сексопатолог после тщательного осмотра обоих заявил молодым:
- Ну, ребята, даже не знаю, что вам и сказать. Бывают, конечно, между мужчинами и женщинами всякие несоответствия, но чтобы такие... Обычно, скажу вам по секрету, подобные проблемы я устраняю специальным массажем - с помощью пальцев - максимум в две-три недели, но в вашем случае мне и за год не справиться... извините. Вы не сможете жить половой жизнью... совместной, я имею в виду. Придется вам подыскивать себе других, более подходящих партнеров.
Услышав этот приговор, молодые, так ни разу и не переспав, расстались со слезами на глазах.
Через какое-то время после этого случая Саша, насколько мне было известно, вновь влюбился и еще раз попал почти в точно такую же историю, после чего уже жениться не торопился, если не считать реальной попыткой недавнее его сватовство к Ленке Финолис, о чем я рассказывал ранее, в одной из предыдущих новелл. Тогда Александр вместе со своей мамой были весьма настойчивы в достижении цели, но и в этом случае, по другой, правда, причине, номер, как говорится, не удался, жених не пришелся ко двору. И вот теперь еще одна попытка - на этот раз с перспективной невестой из Кишинева. Главное, что я понял из его рассказа, родственники у нее были подходящие, с большими связями, иначе бы Саша не женился, вон и дядю ведь не зря упомянул.
О, да я был уверен, что именно Сашина мама, женщина многоопытная, весьма изощренная в житейских делах, хитрая и дальновидная, решила организовать счастье обоих своих сыновей, используя их особые физические данные; вот и старший брат Саши - Володя, которому на тот момент было тридцать лет, весьма, кстати, привлекательный внешне мужчина и притом еще кандидат наук, совсем недавно женился на одной столичной мадам, и не кишиневской, а бери выше, на москвичке, да ни на ком попало, а на дочке генерала армии. Дочка та, возрастом тоже под тридцать, работала в одном из престижных валютных баров столицы, и, хотя на ней уже негде было, как говорили, пробы ставить из-за ее фривольного поведения, Володю, тем не менее, брак с ней устроил. А попробуй ты сунься в такие верхи без каких-либо особых данных, никогда и ни при каких обычных обстоятельствах простому смертному человеку до их уровня не подняться.
Итак, очнулся я от воспоминаний, теперь, чтобы отправиться на свадьбу к своему бывшему напарнику, я должен был позаботиться о двух вещах: отпроситься у начальства на ближайшие выходные, а также найти себе подходящую партнершу. Первый вопрос решился легко, по телефону, а вот второй... Кого взять с собой на свадьбу, я не представлял. Для такого случая в моем окружении на текущий момент никакой подходящей кандидатуры не было, а приглашать абы кого попало, не хотелось.
Постой-постой, вспомнил я после некоторого раздумья, а ведь я могу взять с собой Людмилу из Кишинева, ту самую, что в мединституте занимается, и как это я сразу не сообразил, о ней не подумал? И внешне она вполне соответствует, да и соскучился я по ней, откровенно говоря, ведь уже несколько месяцев не виделись. На этом варианте и остановимся, решил я, и даже настроение у меня после этого улучшилось.
2.
В означенный день, надлежаще одевшись, я выехал в Кишинев, однако прибыв на место, в общежитии, что на 'Малой малине', я Людмилу не обнаружил. А когда все-таки нашел - мне повезло поймать ее уже на выходе из корпуса института, - в коротком разговоре с ней выяснилось, что Людмила теперь замужем, причем, пока мы с ней разговаривали, к нам подошел ее муж, красавец-мужчина, дагестанец, поэтому мне пришлось, сохраняя достоинство, прикинуться студентом, обратившимся к ней по поводу помощи в занятиях, а затем, извинившись, спешно ретироваться. В итоге на свадьбу мне пришлось отправиться самому, а так как времени было уже в обрез, мне пришлось поймать для этой цели междугороднее такси.
Ресторан, что находится под Новыми Аненами, куда я прибыл через час с лишним пути, оказался оригинальным каменно-деревянным сооружением в два с половиной этажа. Благодаря грамотному проекту, он располагался как бы слегка изолированно, на окраине городка, тем самым удачно и ненавязчиво вписываясь в городской пейзаж, и был окружен высокими хвойными деревьями. Уже по прибытию на место, подходя к ресторану, я обратил внимание на то, что вокруг здания была выставлена почти незаметная постороннему взгляду охрана, которая, тем не менее, имела возможность остановить любого нежелательного человека, приблизившегося к ресторану. И это, сообразил я, не было излишней предосторожностью: на свадьбе, о чем Саша сообщил мне, давеча, давая приглашение, должны были присутствовать следующие высокопоставленные лица: дядя невесты, заведующий общим отделом ЦК КП МССР Зяур, с ним еще двое завотделами ЦК, а также несколько их коллег рангом пониже, не буду здесь перечислять их имена и фамилии, и, кроме них, несколько республиканских министров, включая главного в нашей республике - сельского хозяйства, а также мясомолочной промышленности и т. д. Кроме прочих, среди гостей имелась также парочка генералов, один из которых - министр КГБ, генерал-лейтенант, который уже был мне знаком по прежним с ним встречам в нашем городе, и прочие начальнички.
У входа в ресторан стояли двое молодых людей с пронзительным взглядом, одетых в черные костюмы при белых рубашках и галстуках, которые ненавязчиво, но детально расспросив, кто я такой, пропустили меня внутрь. Войдя, я с интересом стал осматриваться по сторонам, ожидая увидеть что-то необычное, выходящее за рамки обыкновенных свадеб, и мое ожидание в конечном итоге было удовлетворено. В огромном вытянутом в длину зале, украшенном целыми гирляндами бантов и надувных разноцветных шариков, стоял уже частично накрытый стол в форме огромной буквы П, а вдоль стен зала на стульях уже сидели гости в количестве не менее чем в две сотни человек, которые, негромко разговаривая, производили многоголосый равномерный рокот. В центре зала, около столов, бегали нарядно одетые детки. Во главе стола, то есть в верхней перекладине буквы П, были расположены места, предназначенные для жениха с невестой, их ближайших родственников, а также, очевидно, для важных персон, перечисленных мною выше.
Всех остальных гостей, как вскоре выяснилось, тоже распределили по местам, причем сообразно их занимаемым должностям или же приближенностью к жениху и невесте. Гостям из нашего города, которых вместе со мной было всего около двух десятков, отвели наружный конец левой планки буквы П, то есть, как я понял, наименее почетные места.
Пока я все это выяснял, со специального балкона, как бы нависающего над залом, на котором размещался оркестр, зазвучала музыка - туш, после чего я увидел молодых - жениха с невестой, которые, медленно и торжественно пройдя через весь зал, подошли к отдельно стоящему столику, предназначенному для приема гостей; секундой позже их плотной стеной окружили родственники, свидетели и родители молодых, среди которых я узнал маму и отчима Саши. Отдельно перед ними стоял тамада с микрофоном в руке и два фотографа, обвешенных фотоаппаратами.
Спустя четверть часа, с немалым трудом пробившись к этому месту сквозь толпу, я разглядел, что Саша был одет в великолепно сидевший на нем черный костюм и белую рубашку с бабочкой, на нагрудном кармане его пиджака белел цветок, невеста же, лица которой мне все никак не удавалось разглядеть из-за ее невысокого роста и столпившихся вокруг людей, была в пышном, трехъярусном, со множеством оборочек и рюшек, со вкусом сшитом платье, белом, как принято для невест, но с розовой накидкой. По правую сторону от молодых стоял стол, уставленный многочисленными вазами, в которые невеста складывала принесенные гостями цветы.
Люди подходили парами, семьями, подносили невесте цветы, а жениху подавали конверты с наличными, затем вещали в микрофон всяческие пожелания, после чего проходили к отдельно стоящему столу с угощениями, где им наливалась традиционная первая рюмка водки или же стакан вина - по желанию. Так как я был на свадьбе один, без пары, меня тамада, который ужом крутился перед молодыми, не заметил и не представил, пришлось, подойдя, взять его под локоток, приблизить физиономию к микрофону и представиться самому.
- Друг, тезка и коллега жениха поздравляет молодых с бракосочетанием.
Оркестр мгновенно отреагировал на мои слова тушем, тут же в поисках лучшего ракурса засуетились-запрыгали вокруг меня фотографы, а тамада, не поскупившись на широкую улыбку, что-то записал в своем блокноте. Тем временем я обнял жениха, одновременно засовывая ему в карман конверт с двумя сотенными бумажками, затем повернулся к невесте и... приготовленная заранее улыбка на моем лице замерла, а букет чуть не выпал из моей руки.
Невеста была мне знакома. Несмотря на обильный макияж на ее лице, и тот особенный, гордый вид, свойственный лишь невестам, да и то исключительно в день свадьбы, я ее узнал. И тотчас вспомнил имя невесты, которое мне вскользь назвал Саша - Нелли. Точно, ее звали Нелли, и это была та самая мадам, с которой несколько месяцев тому назад мы встретились и познакомились в гостинице 'Кишинэу'. Тогда она, припоминаю, была с Вольдемаром. В качестве сопровождающей его девицы, или, прошу прощения, проститутки. У меня, кстати, в записной книжке даже телефон ее сохранился, этой девушки по вызову, гостиничной пташки.
Я пожал протянутую ею руку, затем протянул ей цветы, пробормотал слова поздравления и быстро ретировался.
Что ж, подумал я, выбор Александра, если учитывать внешние данные невесты, был весьма недурен, ведь мне она при первой встрече тоже понравилась. 'От нее просто пахнет сексом', - сказал я тогда Вольдемару. По крайней мере, это будет справедливо, если такие как Саша, будут жениться на проститутках, им ведь тоже надо за кого-то выходить замуж; а заодно, кстати, и другая Сашина, весьма немаловажная проблема решится - сексуальная: тут уж, как мне кажется, никаких проблем с партнершей не будет, повидала она на своем веку всякого и разного...
В поисках своего места я прошелся вдоль всего стола и нашел его сервировку весьма достойной. Проще, пожалуй, было бы сказать, чего на этом столе не было.
Молочные поросята, запеченные целиком, возлежали в огромных овальных блюдах, держа в пятачках пучки зелени; гуси, утки и куры, также зажаренные целиком, - как раз в эту минуту их начали разносить, - вызывали своим видом и запахом непроизвольное отделение слюны. Метровые копченые и соленые рыбины, соседствующие с поросятами, подозрительно косили на тех выпученным глазом; между ними стояли тарелки с холодцом и заливной рыбой, а также оливье и сельдь с маслинами; между тарелками лежали сочные желтого цвета куски вертуты, которую подали вместо хлеба; овощи тушеные, жареные и свежие - резаные и целиком; горки сыра, натертого с чесноком и политого майонезом. На столах, где должны были сидеть особо важные персоны, стояли также розетки с черной и красной икрой, обставленные кусочками батона, нарезанного кругляшками, и к нему подали масло сливочное. Из напитков - водка "Столичная" и коньяк "Солнечный", гордо стоявшие в окружении разноцветных кувшинов с молдавским вином, доставленным сюда прямиком, - я был уверен в этом, - из подвалов лучших винодельческих совхозов республики. Что ж, все здесь было в духе Чумаковых, усмехнулся я про себя - пустить пыль в глаза они умели.
Некоторые из приглашенных гостей какое-то время бродили между столами, удивленно разглядывая все эти деликатесы, но вскоре по просьбе тамады и с помощью специального распорядителя зала все расселись; я занял свое место между двумя своими старыми приятелями, которых, кстати, звали одинаково: Василий Ивановичами.
Зазвучали здравицы и поздравления от важных лиц - из первого ряда руководства республики, потом от родственников и приближенным к ним, затем, когда все они высказались, было представлено слово и простым смертным. Опрокинув в себя к этой минуте несколько рюмок коньяка, я тоже не удержался, вышел к микрофону и в красивой форме поздравил молодых, пожелал им счастья и радости, достатка и кучу детей, после чего отправился на место. Сашка улыбался мне вслед несколько растерянно, как и положено жениху, а его мама даже зааплодировала.
Еды и напитков на свадебном столе было предостаточно, начальственных физиономий вокруг - тоже, не было лишь самого главного - настоящего, разудалого и бесшабашного веселья; тамада, очевидно непривычный к столь большому скоплению официальных лиц, стеснялся и заикался, не решаясь использовать в своем арсенале привычные двусмысленные шуточки, и потому слишком часто кричал в микрофон спасительное 'Горько!'. Простой люд стеснялся высоких гостей, те же, в свою очередь, их. В какой-то момент жених, решив дать себе передышку от бесконечных криков 'горько' и желая при этом повеселить гостей, поднявшись наверх присоединился к музыкантам и, сев за ударные, выдал несколько соло, а затем вместе с ансамблем сыграл пару мелодий, за что был награжден долгими и громкими аплодисментами всех присутствующих.
Прилично выпив, вдоволь наевшись и насмеявшись в кругу своих старых приятелей и их жен, я вскоре стал скучать и, по своему обыкновению, принялся озираться по сторонам в поисках хорошеньких лиц женского пола.
Большинство из присутствовавших здесь гостей, естественно, прибыло на свадьбу парами, однако внимательно изучив диспозицию, я все же обнаружил на противоположном крыле нашего стола стайку молоденьких женщин без партнеров, количеством около десятка. Несмотря на несолидный возраст, - на вид всем им было не более двадцати-двадцати двух, - они чувствовали себя здесь довольно раскованно, из чего, а также по некоторым другим признакам, я сделал вывод, что все они - бывшие коллеги невесты Нелли, то есть, проститутки. Делать было нечего, вернее, выбирать было больше не из кого, и я, покинув свое место, отправился искать себе подругу среди этого контингента. В этой ситуации меня утешало то, что такой выбор я делаю, в отличие от Саши, не на всю жизнь, а лишь на одну ночь.
Оглядев внимательно всех девиц и сделав свой выбор, я дождался медленного танца и пригласил понравившуюся мне девушку на танец.
- Как зовут тебя, перышко? - спросил я свою партнершу, увлекая ее в круг танцующих.
-Лилия, - ответила она. Девушке было около двадцати, роста среднего, нормального сложения, волосы светло-русые, до плеч; она была вполне симпатичной, часто улыбалась, и ее макияж, в отличие от прочих девиц из ее компании, был не слишком броским. Темно-синее платье с разрезом сзади очень ей шло, так как ноги ее были приятной стройности, а на груди, у сердца, красовалась крупная искусственная белая роза, какие, по идее, должны носить лишь подруги невесты.
- Ты числишься среди подружек? - спросил я, касаясь ее цветка.
Лилия улыбнулась.
- Конечно, к тому же я жду, что Нелька бросит мне свой букет невесты.
- А что такое, тоже уж замуж невтерпеж? - не удержался от колкости я.
- Конечно, все девушки когда-нибудь должны выходить замуж, - спокойно ответила Лилия.
- И это правильно, - согласился я и хитровато улыбнувшись, спросил: - И давно ты... знакома с невестой?
Лилия подняла на меня глаза и посмотрела долгим изучающим взглядом.
- Не читай в моих глазах, спроси прямо, и я тебе честно отвечу, - сказал я.
- Так ты... в курсе?
- В курсе ваших занятий, что ли? Ну конечно. Да ты не удивляйся - я бармен, а значит профессионал: мне на девушку только секундочку нужно взглянуть, и я тут же скажу, кто она и чем дышит.
- Ты, кажется, я теперь припоминаю, работал вместе с Сашей, с женихом в смысле? - после секундной паузы спросила она.
- Ага, примерно так же, как и ты работала с Нелей, невестой.
- Я... - моя партнерша вдруг вспыхнула и даже остановилась посреди танца, едва не задохнувшись от возмущения. - Я не такая как она, она даже... даже с узбеками с рынка имела дело, в смысле трахалась, вот!
- А что, - не отставал я, - узбеки у вас вызывают высшую степень отвращения?
- Не знаю, - опустив голову, сказала Лилия, - из наших девчонок никто с ними не хотел идти, только она соглашалась.
-Извини, Лилек, - извинительно склонил голову я, - я не хотел тебя обидеть, так что...
- Да ладно, - она капризно скривила губки, - я уже привыкла.
- А это, знаешь ли, милая моя, непрофессионально так реагировать на слова людей, ты или отвыкай или меняй работу.
- Ага, знакомая песня: бросай это дело и иди работать на завод с зарплатой в сто двадцать рублей.
- И то правда... чего это я? Прости меня, Лилек, давай сделаем так: замяли и забыли.
- Замяли и забыли, - легко согласилась моя партнерша.
- Знаешь что, а давай-ка, если ты не против, мы с тобой прогуляемся, изучим ресторан, - предложил я.
- Давай, - легко согласилась она, беря меня под руку.
Мы поднялись на второй этаж, осмотрели два банкетных зала, в этот вечер пустующих, прошлись по балкону, некоторое время постояли около музыкантов.
- Ты как, не прочь чуть позже уединиться со мной на часок? - спросил я.
- Если на душу капать не будешь, тогда можно, - ответила она.
- Мы же договорились, помнишь? - прошептал я, обнимая ее за плечи.
- Помню.
-Ну что ж, тогда можно считать, что это у нас с тобой будет своя маленькая свадьба, - сказал я, а Лилия на эти слова едва заметно улыбнулась.
Спустя час с чем-то мы с Лилией вновь встретились, затем администратор за десять рублей выдал мне ключ от уютного, с невысоким покатым потолком кабинета на третьем этаже, где из мебели были лишь небольшой журнальный столик, телевизор на ножках и удобная тахта - низкая и большая размером. Оказавшись в кабинете и едва заперев за собой дверь, мы тут же приняли горизонтальное положение и отдались друг другу. Алкоголь и молодецкий азарт вполне заменили нам чувства. При этом нам с Лилией в этом кабинете так понравилось, что и после сеанса любви мы не захотели оттуда уходить, поэтому, наскоро одевшись и спустившись в зал, я попросить официанта, сопроводив свою просьбу червонцем, принести нам в комнату шампанского и поднос с закусками, что вскоре и было исполнено.
Таким образом, мы пропустили завершающую часть свадьбы и все, что с этим связано.
Проснулись мы поздно, где-то около одиннадцати утра, и то лишь оттого, что в дверь кто-то постучал. Мы оделись, открыли дверь и никого за ней не обнаружив, спустились вниз, где с удивлением отметили, что в зале уже не было заметно даже следов вчерашней свадьбы: столы и стулья были расставлены по местам, все убрано. Мы вышли на улицу, даже не представляя себе, как из этой глуши будем выбираться в Кишинев, и тут нам повезло - оказалось, одна из машин охраны еще не уехала, и водитель за десятку согласился доставить нас в столицу.
Дорогой я попытался подарить Лилии бумажку номиналом в полсотни рублей, но она, усмехнувшись и отведя мою руку в сторону, сказала:
-Знаешь, я вчера не из-за этого с тобой пошла, у нас ведь тоже есть какие-то чувства и симпатии.
Я извинился.
-Встретимся вечером в баре у Саши, - сказала мне Лилия на прощание, когда мы прибыли в столицу. - У его молодой жены сегодня день рождения, соберутся все бармены и подружки Нелли.
2.
Да, был и бабник я, и пьяница,
и враг любого воздержания
зато желающим останется
дурной пример для подражания.
Игорь Губерман
Отоспавшись в Кишиневе на квартире у своего товарища Сережи Березкина, а затем, купив в местной 'Ауреоле', расположенной на улице Ленина, на первый взгляд простые, но оригинальные и совсем не дешевые золотые сережки в восточном стиле, в девять часов вечера я на такси отправился в ресторан 'Бутояш', или, по-народному 'деревяшку', что на Скулянке, в котором теперь работал мой бывший напарник, вчерашний молодожен, а ныне муж красавицы Нелли Саша Чумаков. В этот вечер в баре, что при ресторане, как сообщила мне утром Лилия, на празднование дня рождения Сашиной супруги Нелли должны были собраться все их общие друзья, а также бармены города, свободные в этот день от работы, и я решил, что мне в этом мероприятии тоже имеет смысл соприсутствовать, хотя персонального приглашения я не получал.
У входа в ресторан меня остановили два грозных цербера - представьте, уже тогда в 80-ые проводился фейсконтроль. Я сообщил что прибыл на сборище барменов, и меня без малейших препятствий пропустили. Пройдя по коридору и свернув налево, я вошел в полутемный бар, имевший необычную треугольную форму. Закурив, я стал оглядывать присутствующих там гостей количеством около полусотни, среди которых действительно обнаружил около десятка знакомых мне столичных коллег. Впрочем, тут могли быть и те, которых я вообще не знал, ведь баров в Кишиневе несколько десятков, и в некоторых из них работало по нескольку человек. Обстановка здесь царила непринужденная: интимный свет, легкая негромкая музыка. Гости вальяжно располагались в креслах за столиками: некоторые парами, кто-то по трое или четверо, а за одним из столиков сидели сразу пятеро; все, вполголоса беседуя между собой, что-то пили: кто шампанское, кто-то водку, кто-то коньяк, а кто и вовсе виски, что можно было определить по этикеткам на бутылках. Коктейлей я не у кого на столах не заметил, и потому не сумел сдержать улыбку: бармены не особенно любят употреблять свою продукцию, а коллегам и вовсе не доверяют, я это по себе знаю. Кроме напитков на столах стояли подносы с бутербродами, а также вазочки с орешками и конфетами.
Своего приятеля Сашу я обнаружил за стойкой, которая занимала гипотенузу треугольника данного помещения, он был занят тем, что настраивал громоздкую итальянскую кофемолку, ковыряя в ней отверткой. Увидев меня, он на секунду выглянул из-за кофемолки, поприветствовал взмахом руки, попросил располагаться, пообещав скоро освободиться, а затем увлеченно продолжил свое занятие, разбирая капризный аппарат, который, по словам Саши, не желал молоть кофе нужного размера. Я, твердо решив вести себя сегодня, не в пример вчерашнему дню, скромно, попросил у бармена, Сашиного напарника, бокал шампанского и, усевшись в одиноко стоявшее кресло в самом дальнем углу помещения, стал исподволь разглядывать присутствующих. Однако уже через несколько минут, Саша, освободившись от дел, заметив мой хитрый маневр, прямо из-за стойки, громко, во всеуслышание, представил меня присутствующим. Нельзя сказать, чтобы кто-то из вальяжно сидевших барменов всерьез воодушевился на знакомство со мной, лишь некоторые бросили на меня равнодушные взгляды, и все же мне - по просьбе Саши - пришлось встать, обойти всех и поздороваться с каждым персонально. Впрочем, это оказалось приятным занятием: когда еще представится такая возможность - пообщаться практически со всеми барменами столицы. Не ошибусь, если скажу, что все они были сплошь неординарные личности - хотя бы уже потому, что другие в наше время просто не смогли бы удержаться на подобной работе. С некоторыми из барменов, - таковых здесь оказалось, повторюсь, не более десятка, - я был знаком и прежде, других знал лишь в лицо или по именам, а о третьих и вовсе понаслышке. Тем не менее, почти с каждым мне пришлось выпить: с одними за знакомство, с другими за встречу, а с третьими за именинницу. Среди прочих здесь присутствовали также четыре барменши-женщины. Их холеные, практически лишенные эмоций лица - вне зависимости от возраста, так как младшей из них было чуть больше двадцати, а старшей за сорок, - немного оживлялись лишь в тех случаях, когда они общались с кем-либо из своих, и я тоже был удостоен их кислых улыбок.
Подружек Нелли, то есть коллег по панели, которых здесь было пять-шесть, включая и вчерашнюю мою подружку Лилию, я обнаружил позднее: они пришли уже после меня, и сели отдельно, тесно сгрудившись за одним из столиков.
Когда я, обойдя большинство столиков, уже завершал церемонию знакомства, в зале появилась Сашина жена Нелли, сама виновница торжества, выступавшая сегодня, как я понимал, в качестве хозяйки. Словно подтверждая это, она подхватила со стойки поднос с разнообразными напитками и стала разносить их гостям, для каждого находя приятное слово. Оказав уважение всем присутствующим и одновременно отяжелевший за последнюю четверть часа не менее чем на килограмм, в основном благодаря приему внутрь алкогольных напитков, я устало присел за свободный столик. Нелли, бросив на меня мимолетный взгляд, отправилась к стойке и минутой позже принесла за мой столик два полных фужера с коньяком и розетку с шоколадными конфетами.
- Правда, Савва, это классная идея: собрать всех барменов города вместе? - спросила она, поставив передо мной принесенное и присаживаясь напротив.
-Идея просто замечательная, - согласился я, - сомневаюсь, чтобы они когда-либо прежде вот так дружненько собирались.
- Кстати, мы ведь с тобой почти незнакомы, Савва, - мгновенно сменив тему, сказала она, своей ладонью легко касаясь моей руки, - и это, я считаю, несправедливо, так как ты знаешь моего мужа гораздо лучше всех остальных его приятелей и знакомых, и, конечно же, лучше меня. Но при этом, кажется, избегаешь меня, негодник. - Она шутливо погрозила мне пальцем. - Видимо, вы много нагрешили сообща, пока вместе работали и тебе есть, что от меня скрывать.
- Возможно и так, и спорить с тобой я не стану, - с улыбкой ответил я. - И если ты хочешь, чтобы я быстренько выболтал тебе все секреты твоего мужа, закажи еще бутылку коньяка, запасись вниманием и терпением, присядь рядом и тогда располагай мною в полной мере, потому что от такой женщины как ты, я не сумею чего-либо скрыть.
- Да? Правда? Ну-ну! Это уже становится интересным, - сказала она, пододвигаясь ко мне поближе вместе креслом; как раз в это время к нашему столику подошел официант и поставил на него большое блюдо с бутербродами и канапе, а также сок в кувшинчике.
- Спасибо, Никулаш, - улыбнулась ему Нелли, - принеси нам из бара бутылку коньяка, самого лучшего и можешь идти по своим делам. - И, обращаясь уже ко мне: - Итак, с чего начнем?
- Начнем с того, милая Нелли, что если уж мы решили говорить начистоту, то, ты не обижайся, конечно, Саше я тоже вынужден буду потом рассказать о тебе все, что знаю.
- Все? Обо мне? И что же ты обо мне знаешь? - Она откинулась в своем кресле и с интересом посмотрела на меня.
- Многое. Возможно, даже слишком многое, - уже без улыбки ответил я. - Мелкие детали, вроде нашего с тобой знакомства в гостинице 'Кишинэу', о чем ты, вероятно, забыла, ввиду обыденности этого случая, опустим, они, пожалуй, будут ему неинтересны.
- Ты думаешь, Саша ничего не знает о моих художествах, которые я называю 'ошибками юности'? - вновь спросила она, после чего в один глоток ополовинила свой фужер.
- Почему же, думаю, что ему уже успели кое-что доложить об этих самых 'ошибках'. Да ты на меня не обижайся, - мягко сказал я, - это я так неудачно пошутил. Я, конечно же, не собираюсь никому ничего рассказывать, а о твоем супруге могу тебе сказать лишь одно: Сашка - замечательный парень, умный и талантливый, и, что особенно важно, перспективный, то есть далеко пойдет, поэтому, я надеюсь, что ты со своим немалым жизненным опытом сможешь ему в этом помочь.
- Да... - протянула она. - Вот ты говоришь, что знаешь кое-что обо мне, а думаешь, мне легко? Меня, Савва, жизнь била и наотмашь и прямо в лоб, не жалела. Я ведь выросла без родителей, отец сбежал из семьи, когда я была совсем маленькой девочкой, а мать вскоре умерла, представь себе, от бешенства матки, поэтому воспитанием моим никто не занимался. Зато многие окружающие почему-то сразу заметили, что уже в тринадцать лет у меня были сиськи второго или даже третьего размера, ну и...
- Давай не будем о грустном, Нелли, тем более в такой торжественный для тебя день, - остановил я ее излияния, - тебе, как я теперь понимаю, не в чем себя упрекнуть, и уж тем более я этого делать не в праве. Да, вот, возьми, это подарок тебе, - протянул я ей коробочку с сережками.
-Ой, какая прелесть! - воодушевленно воскликнула Нелли, открывая коробочку и внимательно разглядывая их. - У тебя, оказывается, есть вкус на эти вещи.
-Да нет, просто понравились, вот я их и взял, - растерялся я от ее восторга.
-Спасибо большое! - сказала она с чувством.
-Носи на здоровье, - отозвался я.
- Ну, я, пожалуй, пойду? - сказала она, вставая со своего кресла спустя минуту или две. - Пойду к остальным, чтобы мои гости не оказались обделенными вниманием и на меня не обиделись.
- Ну хорошо, ладно, иди. И прошу тебя: забудь этот наш разговор и прости мой грубый тон, теперь я просто уверен в том, что мы с тобой навсегда останемся друзьями, - откровенно и уверенно сказал я.
Нелли, сверкнув белозубой улыбкой, ушла, но я недолго оставался в одиночестве: ко мне подсел Саша и мы с ним, тут же налив, выпили.
- Познакомились? - закусывая конфеткой, кивнул он в сторону жены.
- Познакомились, - ответил я.
- И как тебе наша свадьба? - спросил он. - Впечатлило?
- Шикарное мероприятие, - честно ответил я. - Думаю, деньгами ты получил меньше, чем вложил в нее.
- Да, это так. Только смысл тут, друг мой, в другом: знакомства, связи и еще раз связи.
- Понял, дивиденды будешь получать позднее. Ну, тогда у меня к тебе единственное пожелание: большому кораблю большое плавание, постарайся взять от жизни если не все, то как можно больше,- пожелал я товарищу.
- Спасибо, - коротко отозвался он. Затем сказал, вставая: - Ладненько, я пожалуй побегу к другим гостям, ты не обижаешься?
- Давай уж, двигай, - усмехнулся я.
Следующим, вернее, следующей, кто подсел ко мне за столик, оказалась моя старая знакомая - Шурочка.
- Ха, а ты-то что здесь делаешь? - вылупился я на нее.
Шурочка была моей землячкой, уроженкой нашего прекрасного южно-молдавского города, а по профессии проституткой, причем высшей квалификации: полгода она проводила в Москве и Ленинграде, промышляя в интуристовских гостиницах, другие полгода в Кишиневе, и лишь изредка приезжала в наш город проведать своих родителей. Выглядела Шурочка, несмотря на возраст - 28, просто великолепно: высокая, стройная, красивая брюнетка, и, как говорится - все при ней; и лишь голос у нее был необычен: высокий и писклявый, который совершенно не соответствовал ее внешности.
- Привет, Савва, - уверенно, по-хозяйски усаживаясь рядом, сказала она, будто мы с ней только недавно расстались, хотя не виделись, наверное, с год. - Ты удивлен, что я здесь? Так знай: Нелька - моя воспитанница.
- С вами все понятно, девушки, - улыбнулся я. - Мир тесен. Ну что ж, рад тебя видеть, Шурочка. - Я был откровенен: девушка была веселой и прикольной в общении, и при том совсем не глупой.
- Представляешь, Савва, я должна тебе пожаловаться, больше некому, - капризно скривившись, начала Шурочка. - До сих пор в себя прийти не могу. - И, не делая паузы, слегка понизив тон, добавила: - Меня на прошлой неделе здесь, в Кишиневе ограбили.
- Ну-ка, ну-ка расскажи, - заинтересовался я.
- Так слушай. Выхожу я из ресторана 'Интурист' в одиннадцать ночи, и тут подходят ко мне двое амбалов и берут меня с двух сторон под руки. Снимай, говорят, сука, с себя все эти железяки, золото, в смысле. А ребята эти, представляешь, мне знакомы: одного Сашей зовут, блондин такой плотненький, другого Гиви, я их в ресторанах неоднократно прежде встречала. А я им и говорю: 'А может не надо, ребята, украшения эти - это ведь все, что у меня есть: у других машины, квартиры, дачи, а это - мой единственный капитал'. А они, гады, смеются: 'Снимай-снимай, а не то сейчас в морду получишь, и за месяц-два, пока будешь на больничном, больше потеряешь. А ты своим передком очень скоро все обратно наверстаешь, он и есть твой главный капитал'. Еще и шутят, мерзавцы, представляешь? Отдала я им все, конечно, не то силой ведь посрывают, а там перстень с бриллиантами, да и сережки тоже, не считая цепочки с кулоном и пары колечек, и так обидно мне стало: за что? Ну и пошла я в милицию, хоть и не люблю, ты же знаешь, эту организацию, и говорю: так, мол, и так, товарищ следователь: меня ограбили, а мальчики выглядят так-то и так-то, и часто бывают там-то и там-то.
- А они тебе, - не выдержав, перебил ее я, - и говорят: "Так это же Саша Микешкин и Гиви Вардишвили, так вы их, что ли, обвиняете, девушка?".
Шурочка выпучила на меня глаза.
- А ты откуда их знаешь?
- Да уж знаю, - усмехнулся я, - они дзюдоисты, мастера спорта, сборники Молдавии.
- Угу, блин, в милиции мне так все и объяснили. Уже на следующий день вызвали всех нас на перекрестный допрос. Так этот Саша, сидя напротив меня, с наглой улыбочкой говорит капитану: 'Мы ее не грабили и вообще в первый раз видим, но если этой девице нужны деньги, мы ей можем помочь материально'. А милиционер этот рад стараться, чтобы я заявление забрала, и дело, значит, закрыть, спрашивает меня: 'Сколько твои украшения стоят?'. - 'Семь тысяч', - отвечаю я. Тут Саша опять вмешивается: 'Три тысячи этой сучке могу дать, больше нет'. И этот милиционер, представляешь, начинает меня уговаривать: 'Бери, мол, три, а то и этого не увидишь'. Ну, я ему и говорю: 'Пусть мое золото с бриликами вернет, на хрена мне его деньги'. - 'Улетело твое золото далеко, назад уже не воротишь', - сказал Саша, даже не постеснявшись капитана. Ну, я и согласилась, куда деваться. Эти бандюги ушли, а капитан мне говорит: 'Ты уж извини, подруга, мы их посадить не можем, им на соревнования надо ехать, честь республики защищать, сюда уже из спорткомитета и кое-откуда повыше большие люди звонили: Саше скоро на Союз, а грузин, тот и вовсе на европейское первенство собирается'.
- Деньги-то хоть отдали? - спросил я.
- Вчера вернули. Капитан к себе вызвал, дверь кабинета закрыл на ключ и говорит: 'Тут тебе деньги оставили, три тысячи. Распишись и получи. Только вот что я думаю, девушка, не хочешь ли ты сначала за мое беспокойство и потерянное время сделать мне приятно, то есть отсосать?'
- А ты ему? - не удержался я, так как знал, что от Шурочки в подобных ситуациях можно было ожидать любых приколов.
-А я ему сказала: 'Если ты вначале мне отлижешь за те четыре штуки, которые я благодаря тебе потеряла, тогда отсосу'.
- Вот дурная! - воскликнул я, откинувшись в кресле.
- Ну да капитан, конечно, взбесился, стал меня пугать, пообещал тут же в 'обезьянник' закрыть, так я ему фамилию одного полковника, замминистра МВД назвала и попросила ему прежде позвонить, так как он, мол, будет беспокоиться из-за моего отсутствия, после чего капитан сразу остыл, отдал деньги, взял расписку и выгнал меня из кабинета. Вот и вся история.
- Вот давай и выпьем за то, что хоть так все закончилось, и не хуже, - предложил я, разливая коньяк по фужерам.
Выпили. Потом поболтали о всяких мелочах, затем опять выпили.
И тут только я почувствовал, что перебрал.
- Шурик, давай пойдем к озеру, искупаемся, - предложил я.
- Пойдем, - неожиданно легко согласилась она. - Ночное купание - это так романтично, давно не чувствовала себя девчонкой.
Гуляние в баре шло своим чередом, а мы с Шурочкой, покинув коллектив, отправились на берег искусственного озерца, расположенного неподалеку от ресторана. Раздевшись на берегу и спрятав вещи в кустах, мы крадучись, чтобы нас не заметила милиция или какие-нибудь дружинники, которых в подобных местах бывает более чем достаточно, полезли в воду. Мы плескались и дурачились, наверное, с полчаса, и уже начали мерзнуть, потому что по ночам бывает еще прохладно, а лето еще только начиналось. Зато хмель из моей головы почти полностью выветрился.
Только собрались мы выходить на берег, тут нас и застукала милиция: они стали светить по водной поверхности фонариками, зазвучали голоса, затем нас окликнули:
- Эй, вы там, ребята, ну-ка выбирайтесь из воды поживее!
- Шурка, дуй на другой берег, а я их на себя отвлеку, - шепнул я напарнице, - они, видишь, с этого берега подобрались, а вещи-то наши на другом.
Шурка, оставаясь незамеченной, уплыла, а мне пришлось выбираться на берег. Когда мне оставалось уже всего ничего, пару шагов сделать, я вдруг вспомнил, что даже трусов на мне нет, о чем честно и заявил милиционерам. Они стали смеяться и кинули мне какую-то грязную тряпку, бывшую прежде, как я позднее рассмотрел, чьей-то кофтой, которую они возили в багажнике своего уазика.
Милиционеров было трое: лейтенант и два сержанта.
- Ребята, отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду, - взмолился я, выбравшись на берег.
- С нами сейчас поедешь, в райотдел, - твердо заявил лейтенант. - Где твои вещи?
- Украли, наверное, - указав на пустой бережок, ответил я, начиная дрожать то ли от холода, то ли от начинавшегося похмельного синдрома.
- Сейчас выпишем тебе штраф за нарушение общественного порядка, за купание голым в нетрезвом виде, в неположенном месте и в неположенное время. Итого: 15 суток, 30 рублей. Или просто 50 рублей, но уже без 15 суток, - скороговоркой выпалил лейтенант.
- Но ведь это озеро, все здесь купаются, - робко возразил я.
- А ты знаешь, умник, - перебил меня лейтенант, - что сегодня здесь девушка шестнадцати лет утонула, между прочим, спортсменка-разрядница по плаванию. Уснула на надувном матрасе, перевернулась и все...
- Ужас! - воскликнул я и тут же спросил: - А почему утонула-то, потому что штраф не захотела платить?
- Ну-ка, умник, давай показывай место, где твои вещи, - сказал лейтенант, - мы здесь с тобой битый час торчать не собираемся.
- Там, - указал я на ресторан. - Мои вещи там, в баре.
- Вот и пойдем сейчас туда, это, кстати, как раз наш участок, а я уже целую неделю там не был, - скомандовал лейтенант и я в окружении трех милиционеров пошагал к ресторану: лейтенант впереди, я за ним, позади нас двое сержантов. Смех, да и только. В этом же порядке мы вошли в бар. Можно только представить себе, что подумали мои коллеги, увидевшие нас в эту минуту.
Во-первых, на нас одновременно уставились по меньшей мере полсотни пар глаз. Лейтенант, оглядев присутствующих, слегка опешил: люди, сидевшие в баре, явно не были похожи на постоянных клиентов, которых он привык здесь видеть каждый день.
- Я вас слушаю, лейтенант, - окликнул его резким властным тоном один из гостей, сидевший ближе всех к входу бармен Жорик, между прочим, сын полковника госбезопасности.
- Я... мы..., - стал заикаться лейтенант, - мы тут одного голого в озере обнаружили, утверждает, что он пришел отсюда и что вещи его здесь.
- Да, это наш человек, - с усмешкой поглядев на меня, подтвердил Жора, но вы бы слышали его тон! - Никулаш, - крикнул он официанту, не поворачивая головы, - принеси товарищам милиционерам бутылку коньяка и что-нибудь закусить.
- Нет-нет, не надо, - испугался лейтенант, озираясь по сторонам, - мы здесь при исполнении.
- Одно из двух, лейтенант, - непреклонным тоном заявила соседка Жоры, Фаина, барменша из бара под названием то ли 'двенадцать тридцать', то ли 'половина второго', я уже точно не помню, который расположен на Рышкановке. - Или вы пьете по сто грамм за здоровье именинницы, или идете на фуй отсюда.
Милиционеры стушевались и, забыв обо мне, сбившись в кучку, заторопились на выход, а я, не дожидаясь финала этого действия, шмыгнул в подсобку.
Там сидела Шурочка, уже одетая, но с мокрыми волосами, и пила чай с рижским бальзамом; рядом с ней на стуле лежали мои вещи.
- Привет, русалка, - сказал я, снимая со спинки стула полотенце. - Рад, что ты уже здесь и в полном ажуре.
- А я рада за тебя, - сказала она обыденным голосом, затем спросила: - Чаю тебе сделать? Горяченького, с лимоном.
Я кивнул: - Хорошо бы.
Выпив чаю, я оделся и привел себя в порядок. Шурочка, подкрашивая губы перед маленьким зеркальцем, спросила:
- Если тебе, Савва, здесь больше делать нечего, давай поедем домой, в наш родной город Кагул. Махнем прямо сейчас, хочешь? У меня машина, 'жигули' - шестерка. Новая. Только учти, вожу я плохо, опыта маловато.
-Все равно, потому что я хочу домой, - ответил я.
Дорогой я, для того, чтобы водитель не уснула, и мы не улетели в какую-нибудь канаву, развлекал Шурочку всякими разными историями, а по приезду в Кагул она мне в благодарность за это дала бесплатный телефонный код из четырех цифр, посредством которого можно было звонить напрямую в Кишинев, или в Ленинград с Москвой из любой телефонной будки.
- Контора подогнала код, - доверительно сообщила мне она, имея в виду КГБ, с которым она сотрудничала, и что самое интересное, этого не скрывала.