Сегодня нередко спорят: “расцветает” ли современная литература или погрузилась в непроглядные “сумерки”, как, например, считают некоторые авторы дискуссии в “Литературной газете”? На мой взгляд, о расцвете говорить, конечно, не приходится, хотя и о “сумерках”, очень похожих на очередные поминки по литературе - какие по счету?- тоже следует говорить осторожно. И тут, пожалуй, прав, Владимир Бондаренко, который считает, что либералы от критики порой ищут не там и видят не то...
И все же вернемся к “сумеркам”. В самом деле, почему же наша литература “все проиграла”, обладая таким “козырем”, как свобода, который достался ей в конце 80-х?
Едва ли для доказательства этого надо ворошить историю литературы за два века, беспокоить великие тени Х1Х века И.Тургенева, Н.Гоголя, И. Гончарова, Л.Толстого, Ф.Достоевского, А.Чехова и не менее славные имена века ХХ-го - М.Горького, А.Белого, Е.Замятина, М.Шолохова, А.Платонова, М.Булгакова, Б.Пастернака, В.Набокова...Разве что для “прояснения” критериев; но ведь и так ясно, что даже лучшие из современных писателей (В.Маканин,Ф.Искандер, Г.Владимов, А.Битов, А.Проханов, В.Крупин, Б.Екимов) не достигают столь высокой планки, не говоря уж о раскрученных “младогениях” типа В.Шарова, М.Харитонова, В.Пелевина, В.Сорокина, Л.Улицкой , Д.Быкова и им подобных...
Не спасают положения и произведения таких авторов, как Ю.Алешковский, книги которого вдруг катастрофически заполонили полки наших магазинов; В.Войновича (его явно слабый роман “Монументальная пропаганда” почему-то удостоен Государственной премии); Л.Улицкой и некоторых других представительниц “женской прозы”, соревнующихся со своими коллегами -мужчинами в изображении “чернухи” и “безнадеги”; наконец, “исторические детективы” Б.Акунина, написанные словно под копирку, не говоря уж о многочисленных детективщиках обоего пола, за которыми невозможно уследить.
Так почему же - спросим себя еще раз - наша современная литература оказалась в таком неприглядном положении? Кто и что в этом виноваты?
Думаю, что однозначного ответа здесь нет. Объяснений может быть несколько. Вот наиболее важные из них.
Первое. Мы живем в эпоху “пересменки” поколений в литературе. “Шестидесятники” уходят со сцены, их голос становится все глуше и тише; они еще ведут арьергардные бои, дописывают свои последние книги, но их уже плохо читают, к ним относятся как к чему-то заслуживающему внимание и уважение, но вчерашнее, неактуальное, необязательное. Их эхо не получает резонанса ,они живут словно в вакууме- это и вообще участь старшего поколения в наше время... Это неправильно, несправедливо, но это так; литература, как и вообще жизнь, жестокая вещь; единственное, что еще находит спрос, это мемуары , и они их пишут...
Казалось бы, “шестидесятники” должны были передать свою эстафету следующему за ними поколению - “сорокалетним”, но этого не случилось; для этого есть свои причины, но здесь не место и не время об этом говорить. Во всяком случае, “сорокалетние”, как показало время, плохо “держат удар”, только отдельные его представители состоялись и выстояли, большинство же либо завязли в “застое”, потеряли голос, либо легко уступили поле боя более молодым и напористым, тридцатилетним и более молодым, пришедшим в литературу в постперестроечные годы...Литература как бы “зависла”; старшие ушли, а молодые еще не пришли; произошел разрыв, нестыковка поколений, традиций, обрыв в цепи, что чревато немалыми потерями. Такова одна из причин того состояния, в котором оказалась современная литература.
Второе. Уход “начальства”. Была объявлена ранее невиданная свобода; разреженный воздух опьянил головы творческой интеллигенции, началась кесонная болезнь , головокружение от избытка кислорода, неадекватные действия. Одни бросились в безграничное разоблачительство, благо, на это имелся спрос; другие пустились придумывать всевозможные игры, порой бездумные, лишенные смысла, забыв, что литература - дело серьезное; отсюда постмодернизм, которым, как корью, переболели многие молодые и не очень молодые прозаики...
Но , слава Богу, всякая болезнь проходит и надо жить дальше. Но как ? Ослабленный организм требует витаминов, свежего воздуха, физических движений...К старому возврата нет, новое себя исчерпало - такова типичная формула любого, в том числе литературного, кризиса. Отсюда и “сумерки”, неспособность сосредоточиться, создать нечто весомое, убедительное, рассчитанное если не на века, то хотя бы на десятилетия.
Так что со свободой надо обращаться осторожно; резкий уход “начальства” оборачивается эйфорией, ощущением вседозволенности, утратой всевозможных ограничителей, опоры, детской болезнью левизны в литературе; излечение от этой напасти требует времени и немалых усилий.
Третье. Перестройка в обществе привела к кардинальной смене приоритетов, духовных ценностей; серьезная, “большая”, “настоящая” литература утратила то важное место, которое она занимала в этом ряду. Она была больше, чем литература, - и вдруг она стала всего лишь литературой ; она была “разжалована”, понижена в должности, в ней перестали видеть конфидента читателя , она утратила священное, почти мистическое право быть одновременно и философией, и религией, и правом...Она долгое время поистине была наше все, а стала практически ничем - совсем в духе наших революций и ниспровержений всех и всяческих авторитетов.
“Большая” литература отвернулась от читателя, и читатель довольно быстро “утешился” с литературой легкого поведения - всеми этими многочисленными “бестселлерами”, милицейскими и прочими детективами, приключенческими и любовными романами и прочая, прочая. “Большая” литература ,словно оскорбившись, ушла в элитарность, высоколобость; “легкая” же (она же массовая) литература сохранила известный демократизм, она не ставила перед собой недостижимых художественных целей и задач и вполне обходилась средним уровнем и тем самым завоевала массового зрителя.
Отныне “большая” литература замкнулась, стала вариться в собственном соку, подбадриваемая всевозможными премиями и прочими наркотиками, все более удаляясь от массового читателя, и в конце концов стала “страшно далека от народа”...В этом разделении литературы на два неравных рукава - одна из причин ее слабости, неспособности покорения художественных вершин; к тому же много сил уходит на выяснение отношений...
Есть и четвертое, и пятое...Но все же, думается, главная причина “сумеречного” состояния литературы лежит на поверхности. Дело в том, что, как это ни неожиданно прозвучит, в жизни человека, народа, страны есть вещи поважнее свободы. И культура, литература не исключение. Когда разрушена страна, когда поколеблена почва под ногами, когда отброшены цели (пусть и призрачные, мифические), когда каждому и всем приходится думать о выживании в собственном смысле этого слова, когда, наконец, нет ни времени, ни средств позволить себе “немного лишнего” - а духовные ценности человека, его духовная жизнь, культура, литература и т.п. в катастрофическом положении легко попадают в категорию “лишнего” - свобода лишается животворящей силы, она в какой-то мере также становится “лишней” для большинства, игрушкой для меньшинства...
Свобода вещь хрупкая и капризная ; она лишь тогда способна дать золотые плоды в литературе, да и в других сферах человеческой жизни, когда подкрепляется созидательной, а не разрушительной работой общества, когда находится в руках совестливого художника (а только такие творят подлинное искусство и литературу), в союзе с позитивными нравственными установками , когда преобладает дух социальной справедливости, а не всемерной вражды , когда, наконец, общество имеет силы избавляться от своих тяжких болезней и уверенно двигаться на пути к выздоровлению...
Сумерки в литературе - прямое следствие сумерек, болезни всего нашего общественного организма и только его излечение, восстановление его жизненно важных функций может изменить кардинально ситуацию. Впрочем, литература, в свою очередь, могла бы играть в этом и более активную роль, но это лишь надежды и пожелания; реальность же такова, какова она есть...