Сарапульцев Петр Алексеевич. Бойся Данайцев, Дары Приносящих

В этой статье речь идёт не о проблемах дискуссии с примитивными сторонниками религии из неофитов и православными фундаменталистами, убеждёнными в необходимости слепого следования религиозным представлениям и канонам, типа Чаплина, и желающими широкого внедрения религии в жизнь современного общества.

Они прекрасно понимают, что для достижения этой цели лучше всего подходит тот детский возраст, когда взгляды родителей или наставников являются для ребёнка истиной в последней инстанции. Понятно, что широта такого внедрения может быть достигнута только с помощью государства путём обязательного внедрения религиозного воспитания в младшей школе. Причём, для достижения этой цели они готовы пойти на прямой обман. В циркуляре Алексия II N 5925 от 9 декабря 1999 г, обращенном ко «всем епархиальным преосвященным», отмечается, что «мы не решим задачи духовно-нравственного воспитания будущих поколений России, если оставим без внимания систему государственного образования». В заключительной части этого документа сказано: «Если встретятся трудности с преподаванием «Основ православного вероучения», назвать курс «Основы православной культуры», это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе».

Важно понять, что отставание идей сохранения светского государства и необходимости воспитания молодого поколения на знаниях науки, а не слепой веры, было бы сравнительно легко, если бы противниками являлись только истовые креационисты, слепо отстаивающие теологическую и мировоззренческую концепции, согласно которым основные формы органического мира (жизнь), человечество, планета Земля, а также мир в целом, были созданы Богом согласно Библии около 5500 лет назад.

Но всё гораздо сложнее, если возникает дискуссия с интеллигентной прослойкой священнослужителей, понимающих сказочность библейских представлений о сотворении мира и человека, но остающихся верующими и способных достаточно эффективно отстаивать идею необходимости религии для воспитания и сохранения морали, которую они считают имманентно связанной с христианством. Как утверждает Андрей Кураев: «Альтернатива основам православной культуры — бескультурье, безосновательное и неправославное».

О сложности подобной дискуссии свидетельствует то, что протодиакон Андрей Вячеславович Кураев ощутил себя победителем в дискуссии сначала с физиком-теоретиком, лауреатом Нобелевской премии Виталием Лазаревичем Гинзбургом [1], а потом и с доктором биологических наук, профессором Михаилом Сергеевичем Гельфандом [2]. Не случайно, приводя текст дискуссии с В.Л. Гинзбургом Андрей Кураев озаглавил его «Как Гинзбург благословил меня на преподавание ОПК в школе».

По сути обе дискуссии посвящены одной теме: внедрению религии в образовательный процесс в школе (дискуссия с В.Л. Гинзбургом) и в университетах и Высшей аттестационной комиссии, утверждающей получение научных степеней кандидата и доктора наук (дискуссия с М.С. Гельфандом).

Вот почему, когда на вопрос В.Л. Гинзбурга: «Ответьте мне, Андрей Вячеславович, Вы верите в то, что есть креационизм, и что нет эволюции или нет?», А.В. Кураев ответил: «Виталий Лазаревич, мне легко отвечать на этот вопрос, потому что есть моя книга под названием «Может ли православный быть эволюционистом», и в этом книге говорю, что креационизм американско-баптистского образца не характерен для традиции православного анемического русского богословия. Господь, согласно Библии, создал Землю и повелел ей создать жизнь. «И повелел Господь, да произрастит Земля траву, сеющую семя». А дальше, как эта жизнь зарождалась, как она развивалась – это уже область научного познания», то В.Л. Гинзбург вынужден был сделать заключение: «Я хочу сказать, Андрей Вячеславович, Вы такой прогрессивный человек, что вы могли бы, по-моему, наше письмо подписать… Так что, если то, что говорит Андрей Вячеславович, я не вижу тогда, с чем спорить».

То есть сознательно или бессознательно В.Л. Гинзбург счёл А.В. Кураева деистом, представляющим Бога лишь как Творца мира и его законов, но не вмешивающегося в жизнь людей, поскольку общение между человеком и Богом невозможно. Но А.В. Кураев не является деистом, а является теистическим эволюционистом, который готов согласиться с современными научными данными о развитии вселенной и эволюции органической природы, но остаётся убеждённым в том, что Бог контролирует жизнь каждого человека, и поэтому надо добиваться воспитания детей в религиозном духе.

Для доказательства достаточно привести причину его возмущения редактурой учебного пособия: «Кураев А. В. Основы православной культуры. Учебное пособие для 4-5 классов. — М.: Просвещение, 2010.». В своей статье [3] он, например, приводит результаты цензурирования 3 урока «Отношения Бога и человека в православии». Для того чтобы, с одной стороны, было понятно, что возмутило в цензуре Андрея Кураева, а, с другой стороны, привести достоверные доказательства стремления А. Кураева внедрять в формирующиеся сознания младших школьников веру в вездесущего Бога, придётся привести достаточно большой отрывок из этой статьи, причём жирным шрифтом в нём сам Андрей Кураев выделил изъятые из учебника строки.

- Мир культуры – это мир человеческих творений. Однако и в былые века и сегодня есть немало людей (в том числе и выдающихся ученых), которые полагают, что и сам мир природы – это тоже творение. Правда, не человеческое, а Божественное. Эти люди Творцом всего мира и человеческого рода считают Бога. Отношения человека и созданной им культуры они переносят на отношения мира и Бога. Они говорят: представьте себе модель Солнечной системы. Это как бы глобус из тонких прутиков. На прутья нанизаны шарики-планеты. В центре светильник-солнце. Вокруг шарика, обозначающего нашу Землю, вращается Луна. Планеты можно передвигать по прутьям и выстраивать из них разные сочетания. Могла ли такая модель возникнуть сама собой, или у нее есть автор – мастер, который ее придумал и изготовил? Может эти прутики и шарики появились постепенно? Может, шарики катались себе, катались, а потом нанизали себя на эти прутики и вот так вот закрутились? А центральный шарик решил еще и засветиться? Но если даже для простой игрушки все же нужен творец, то, по убеждению религиозных людей, тем более Творец необходим для создания нашего огромного сложнейшего и прекрасного мира.

Я и сам считаю, что Бог дал миру законы природы. А человеку он дал законы добра. (Правка, заменяющая все убранное: Под словом Бог в православии понимается Творец, который создал весь мир и человеческий род). Камни просто подчиняются законам природы. Им для этого свобода не нужна.

Но если человека заставить сделать добрый поступок, станет ли такой вынужденный поступок добрым? Вот Ваня палкой отогнал собаку. Он свободно решился на этот поступок и его поступок стал добрым. Котенку, которого защитила Ванина палка, тоже стало лучше. Ну а сама-то палка разве стала от этого чем-то лучше? Вот и человек если действует несвободно как бездумная палка в чьих-то руках, не может стать лучше. Добро рождается только тогда, когда человек сам свободно выбрал свой поступок. Поэтому ради умножения добра человеку Бог дал (правка: ДАНА) ещё и свободу.

- Честно говоря, в моей жизни Бог мне не встречался. Но я знаю, что вера в Бога всегда (правка: НЕРЕДКО) вдохновляла людей на создание прекрасного: храмов, икон, картин, стихов, музыки… Великий итальянский поэт Данте именно о Боге сказал, что это – «Любовь, что движет солнце и светила». А русский поэт А. Толстой сказал так:

И всюду звук, и всюду свет, И всем мирам одно начало, И ничего в природе нет, Что бы любовью не дышало. Хорошо, что вам интересна религиозная культура. А Ваня молодец. Человек, верящий в Бога, очень часто именно благодаря своей вере совершает светлые, добрые и отважные поступки. И если он верит в любовь и в Бога, то это придаёт ему силу, и он сам становится добрее.

– Нет, это слово, созданное людьми. В русский язык оно вошло из очень древнего языка, на котором несколько тысяч лет назад говорили предки и нашего и многих других европейских и восточных народов (включая индусов). На этом древнем языке бага или бхага означало – доля, порция, удел, часть. В том числе – богатство. Затем же это слово стало обозначать Того, Кто распределяет эти дары, то есть самого Бога. - А сейчас Бог нас видит? Физик авторитетно подтвердил:- Пожалуй, да. Дети стали тревожно осматриваться… - Так Бог за нами подглядывает! Привыкший к точности физик не согласился:

- Нет! Подглядывать значит делать что-то втайне. А Бог и не скрывает от людей, что Он всегда здесь. Чтобы кому-то помочь, надо же видеть, что происходит и быть рядом! Кроме того, подглядывают чужаки. А когда на тебя смотрит тот, кто любит тебя и тот, кого любишь ты – это же не шпионство!

- Все, что касается любви, не объяснить одними словами. Но люди как-то умеют это ощущать. Наверно, если бы Ваня не верил и не чувствовал, что он любим и храним Богом – он бы и к собаке не решился подойти. Правда, Вань? Ответа никто не услышал. Ваня так смутился от того, что его тайна вышла наружу, что незаметно убежал. Похоже, что и котенка он унес с собою».

Мало того, что автор учебника внушает детям, что всё хорошее в человеке зависит от Бога: «Но если даже для простой игрушки все же нужен творец, то, по убеждению религиозных людей, тем более Творец необходим для создания нашего огромного сложнейшего и прекрасного мира.

Я и сам считаю, что Бог дал миру законы природы. А человеку он дал законы добра… Я и сам считаю, что Бог дал миру законы природы. А человеку он дал законы добра… Добро рождается только тогда, когда человек сам свободно выбрал свой поступок. Поэтому ради умножения добра человеку Бог дал (правка: ДАНА) ещё и свободу… Но я знаю, что вера в Бога всегда (правка: НЕРЕДКО) вдохновляла людей на создание прекрасного: храмов, икон, картин, стихов, музыки… Человек, верящий в Бога, очень часто именно благодаря своей вере совершает светлые, добрые и отважные поступки. И если он верит в любовь и в Бога, то это придаёт ему силу, и он сам становится добрее… Все, что касается любви, не объяснить одними словами. Но люди как-то умеют это ощущать. Наверно, если бы Ваня не верил и не чувствовал, что он любим и храним Богом – он бы и к собаке не решился подойти», но он ещё и доказывает устами преподавателя физика, что Бог постоянно следит за каждым человеком, чтобы помогать верующему человеку: «- А сейчас Бог нас видит? Физик авторитетно подтвердил:- Пожалуй, да. Дети стали тревожно осматриваться…

Приведённый текст, а особенно удалённые из учебника абзацы, за которые Андрей Кураев готов биться до последнего позволяют понять сущность его не только декларируемых, но и не декларируемых взглядов на религию, и самое главное его методы внедрения религии в общество. При этом он не стесняется использовать достаточно аморальные способы внедрения.

Так, в учебнике Андрей Кураев использует такую психотехнологическую методику, как гипнотическое манипулирование сознанием человека. Для этого он, например, использует принцип первоочередности. «Суть данного метода основана на специфике психики, которая устроена таким образом, что принимает на веру информацию, первой поступившую в обработку сознанием. Тот факт, что позже мы можем получить более достоверную информацию, зачастую уже не играет роли» [5].

Вот почему для Андрея Кураева так важно, чтобы уроки религиозного обучения начинали проводиться в раннем школьном возрасте, когда у большинства детей нет никаких зачатков научно обоснованного мировосприятия. В этом случае, последующее преподавание в старших классах научных знаний будет сталкиваться с уже сформировавшимся религиозным мировоззрением. Тем более, что преподавание научных дисциплин носит в современной школе достаточно отвлечённый характер и потому не способствует формированию научного восприятия действительности. Подтверждением этого являются результаты опроса ВЦИОМ, проведенного ко Дню российской науки (8 февраля) 2011 года, согласно которым треть россиян (32 процента) считают, что Солнце - это спутник Земли, а 29 процентов россиян убеждены, что люди и динозавры появились на Земле одновременно [6].

Жизненной иллюстрацией этих фактов для меня является случай из моей комсомольской жизни 60-х годов, когда на вопрос заданный секретарём комитета комсомола верующей студентке старших курсов мединститута: «Но вы же на отлично сдавали философию и научный атеизм, выходит вы врали преподавателям на экзаменах?», она спокойно ответила: «Нет, ведь преподаватели спрашивали меня, что написано в учебниках, а не что я сама думаю по этим вопросам».

Ещё одним способом манипуляции сознанием детей является использование в учебнике Андрея Кураева методики «лидеров мнений», основанную на том, «что при совершении каких-либо действий индивиды ориентируются на лидеров мнений. В качестве лидеров мнений могут выступать различные фигуры, ставшие авторитетными для определенной категории населения» [5]. Естественно, что для школьников младших классов такими лидерами являются школьные учителя. Вот почему Андрей Кураев впрямую заявляет: «Для меня важно, чтобы дети новое для них знание (в данном случае - о религии) получали все же от школьного учителя».

О значимости для него именного такого манипуляторного обучения религии свидетельствует и то, что Андрей Кураев впрямую обращается к педагогам, призывая их отказаться от утверждённого редакцией текста: «Так что у меня есть просьба к педагогам, ведите, пожалуйста, этот урок по его электронной авторской версии» [3].

Пользуясь тем, что оппоненты не знают и даже не догадываются о его истинном религиозном мировоззрении, Андрей Кураев активно использует различные приёмы софистики как для победы в дискуссии, так и для достижения оправдания введения религии в школьное образование. Так, например, он оригинально использует argumentum ad hominem (с лат. — «аргумент к человеку»), — аргумент, основанный на личности оппонента, а не на сути дискуссии, объективных фактах и логических рассуждениях, и который направлен не на непосредственное обоснование доказываемого положения, а на победу в споре с конкретным оппонентом или оппонентами [7].

В частности, он переводит дискуссию с обсуждения позиции церкви по методике и сути введения религиозного образования в школе, на обсуждение декларированной позиции Кураева по этим вопросам. Для этого он сначала убаюкивает оппонентов, высказывая совершенно правильные с их точки зрения мысли: «И я, и академики, подписавшие это письмо, мы хотим видеть Россию светским государством… И Патриарх Алексий неоднократно об этом говорил, что у нас нет помыслов теократизировать Россию. Далее, я думаю, что мы с Вами согласны в том, что обязательным предметом в российской светской школе религиозная дисциплина, в том числе и Закон Божий, не может быть. Это ведь не основы Православия, а основы Православной культуры… Это не обращение в Православие, а объяснение кода нашей культуры, культурного кода.… дело не в идее и не в проекте, а в качестве его подготовки и реализации. Так мы и просим Министерство образования: давайте мы вместе поработаем. Подключим ресурсы МГУ, Академии Наук, чтобы готовить талантливых преподавателей этого предмета. Сам предмет не опасен, опасна дурная его реализация».

А убедившись в том, что его оппоненты ошеломлены прогрессивностью его высказываний: «Я хочу сказать, Андрей Вячеславович, Вы такой прогрессивный человек, что вы могли бы, по-моему, наше письмо подписать… Так что, если то, что говорит Андрей Вячеславович, я не вижу тогда, с чем спорить…» (В.Л. Гинзбург)» и «До тех пор пока теология является наукой отца Андрея, предмет для диалога есть, потому что это диалог между одной наукой и другой наукой» (Михаил Гельфанд), Андрей Кураев переводит проблему на личный уровень: «Если в школе курс «основ православной культура» буду вести именно я. Как курс светский, культурологический, с опорой на Аверенцева. Вы будете против? Ваши дети получили бы хорошую гимнастику для ума… Я вновь прошу перейти на личности. Значит, но если в моем варианте это можно реализовать…».

При этом Кураев не только скрывает от оппонентов свои истинные взгляды, но и пытается скрыть то, что большинство в РПЦ не разделяет идей теистического эволюционизма. Поэтому на замечание Михаила Гельфанда о том, что 85% процентов верующих придерживаются креационистских взглядов Андрей Кураев пытается отделить частные мнения креационистов от мнения руководства церкви: «когда «православные ученые Москвы, прочитав парочку брошюр.., где от имени церкви критикуется теория эволюции и прочее, написали патриарху Алексию письмо, где спрашивали, действительно ли это позиция церкви — то, что продается во всех храмах. Богословская комиссия дала крайне резкую оценку этим брошюрам. К сожалению, оргвыводов не было».

Но о каких оргвыводах можно говорить, если сам патриарх Алексий II на XV Рождественских образовательных чтениях «Вера и образование: общество, школа, семья в XXI веке» заявил: «Никакого вреда не будет школьнику, если он будет знать библейское учение о происхождении мира. А если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны, - пусть он так и считает, но не навязывает это другим», а как указывает Андрей Кураев: «…церковь — общество иерархическое, а не демократическое» [8].

Позже в передаче «Персонально Ваш» от 22 января 2016 года, на которой Андрей Кураев пожаловался на «энтообразных сысоевцев», которые кусают обычно профессоров духовных академий, обвиняя их в эволюционизме, дарвинизме, что «вы слишком много уступаете современной науке, нет чтобы стоять на буквальных позициях: мир создан за 6 дней, по 24 часа каждый и так далее, никакой эволюции» — и вплоть до гелиоцентризма», на прямой вопрос ведущей О. Журавлевой «Вы сейчас хотите сказать, что это во вкусе нынешнего патриарха – вот эти группы граждан? », А. Кураев вынужден был согласиться: «Получается, так. Они при нем расцвели, да» [9].

То есть Андрею Кураеву пришлось согласиться с тем, что личное мнение религиозных эволюционистов является мнением меньшинства религиозных деятелей, и это, учитывая жёсткую иерархию православной церкви, не может позволить реальному распространению идей эволюционизма ни среди иерархов, ни среди их паствы. А, следовательно, так или иначе, в школах будут распространяться и внедряться антинаучные взгляды на мир. Но это высказывание появилось уже после дискуссий Андрея Кураева с В.Л. Гинзбургом и Михаилом Гельфандом.

Кстати в видеообращении к участникам XXIV Международных рождественских образовательных чтений уже новый патриарх Кирилл призвал расширить преподавание предметов в рамках школьного курса "Основы религиозных культур и светской этики": «Предмет этот пока преподается лишь в четвертом классе. С радостью хотел бы отметить, что большинство родителей и педагогов поддерживает расширение преподавания религиозных культур и светской этики на другие года обучения. В этой связи вновь обращаюсь к министерству образования с предложением продумать возможность такого расширения в рамках школьной программы» [10].

Как несколько цинично, но логично предположил Александр Невзоров: «… просто надо понимать Гундяева, зачем вообще им нужна вся эта история со школами и школьниками. Они хотят обеспечить себя покупателями свечек на 2-3 поколения вперед. Поэтому полагают, что детей можно к этому приучить [11].

Так на заявление В.Л. Гинзбурга «о том, что существует два мировоззрения: существует научное мировоззрение и религиозное мировоззрение», Андрей Кураев отвечает: «Научное мировоззрение, атеистическое мировоззрение – это мировоззрение, это идеология, и в качестве такового, с точки зрения Конституции, оно не может устанавливаться как обязательное в государстве, в том числе и в государственной школе».

Действительно в Конституции Российской Федерации (РФ) имеется Статья 13, во 2 пункте которой провозглашается, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» [12]. Но трудно себе представить, что старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ, профессор Московской духовной академии не может различать понятия «мировоззрение» и «идеология».

Мировоззрение это «система взглядов на мир и место» конкретного «человека в этом мире, во многом определяющая отношение человека к этому миру, другим людям, себе самому и формирующая его личностные структуры… Мировоззрение возникает в раннем возрасте в сфере субъективно неосознанных, наивных, стихийных практических социальных отношений индивида» [13. «Понятию мировоззрения близки понятия «общая картина мира», «мировосприятие», «мироощущение», «миросозерцание», «миропонимание»… М. определяется культурой в ее целостности, а не одной идеологией…» [14].

«Всякое мировоззрение складывается из убеждений. Они могут быть истинными или же, напротив, мнимыми; научными, религиозными, нравственными, обоснованными и необоснованными, прогрессивными и реакционными и т. д. Одни убеждения основываются на фактах, другие, напротив, коренятся лишь в субъективной уверенности, лишенной объективной основы» [15].

То есть мировоззрение это индивидуальные представления о жизни конкретного человека, а «идеологии - это готовый «мыслительный товар», распространяемый прессой, ораторами, идеологами для того, чтобы манипулировать массой людей с целью… [16]. Это «совокупность системно упорядоченных взглядов, выражающая интересы различных социальных классов и других социальных групп...» [17].

Вот для того, чтобы исключить манипулирование сознанием людей, навязывание интересов различных социальных классов и других социальных групп в Конституции Российской Федерации (РФ) имеется статья 13, пункт 2: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» [12].

Интересно, что в интервью от 22 января 2016 года Андрей Кураев высказывает утверждение, заведомо не соответствующее истине и высказанное в таком виде сознательно: «Где, собственно, была фраза на счет отделения церкви от школы и от государства. Вот у нас до сих пор даже педагоги убеждены, что Конституция Российской Федерации содержит эту формулу. Ее там нет. Там в Конституции России нет формулы об отделении церкви от школы, просто нет» [9].

Но мало ли кто что понимает под термином «светское государство»? Больше того можно даже предположить, что Андрей Кураев не согласен с мнением Джулиана Баггини о том, что наличие светского государство «это просто минимальное требование для плодотворного, мирного сотрудничества между людьми с разными мировоззрениями» [20], но трудно поверить в то, что старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГ, профессор Московской духовной академии, так рьяно отстаивающий внедрение религии в школу, не ознакомился с редакцией Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 28.11.2015, в статье 5 которого появился п.5: «Обучение религии и религиозное воспитание не являются образовательной деятельностью» [21].

Так же трудно поверить в то, что изучавший историю христианства Андрей Кураев не знает к чему привело возведение христианства в ранг государственной религии, начатое римским императором Константином Великим в 313 году, когда на протяжении одного века были уничтожены представители античной философии и религии, античные храмы, запрещено поклонение богам не только публично, но и в частных домах, а обучение стало носить только религиозный характер, что в свою очередь привело к упадку культуры, продолжавшемуся в Западной и Центральной Европе до 14–16 вв.

Рассуждая о качестве такого религиозного университетского образования даже в XVIII веке лучше всего сослаться на высказывание современника - английского историка Эдварда Гиббона: «Я ничем не обязан Оксфордскому Университету;… Школы Оксфорда и Кембриджа были основаны в тёмный век ложной и варварской науки, и они до сих пор заражены этим пороком их происхождения. Их примитивная дисциплина была принята с целью подготовки священников и монахов, и правление по-прежнему остается в руках Духовенства, по повелению людей, чьи манеры далеки от современного Мира и чьи глаза ослеплены светом Философии. Их работа более дорогостоящая и менее продуктивна, чем у независимых художников» [22].

И только формирование в эпоху Возрождения начал светской науки (studia humana), отвергающей христианские идея «греховности» человека, его тела, его страстей и стремлений и утверждающей право человека на наслаждения природой, любовью, искусством, достижениями человеческой мысли, общением с друзьями; требовавшей научного исследования и издевающейся над схоластикой [23] привело к Научной революции XVII века - XVIII веке, теоретическую основу которой заложил Фрэнсис Бэкон, обосновавший необходимость перехода от дедуктивного подхода (от общего — умозрительного предположения или авторитетного суждения — к частному, то есть к факту) к индуктивному подходу и (от частного — эмпирического факта — к общему, то есть к закономерности).

То есть только внедрение научного образования в школе, основанное на «объективных, системно организованных и обоснованных знаниях о мире…», «истинность которых проверяется здесь непосредственно в наличной практике» [24], привело к созданию современной цивилизации, которая не только создала и продолжает в геометрической прогрессии создавать изобретения, облегчающие и украшающие жизнь человека, но и спасло и продолжает спасать миллионы человеческих жизней, в первую очередь от неизлечимых прежде инфекционных болезней.

Помимо софизмов в дискуссии Андрей Кураев активно использует и приёмы демагогии, ярким примером которых является его дискуссия с М. С. Гельфандом. В принципе демагогия – «это тактика ведения дискуссии, направленная на достижение победы (либо создания иллюзии таковой) путем использования некорректных дискуссионных приемов». Причём «демагогия остается демагогией даже в том случае, если использующий ее сам не отдает себе отчета в некорректности применяемых приемов» [25].

Для доказательства использования демагогии можно проанализировать фрагмент дискуссии Андрея Кураева с Михаилом Гельфандом, в котором Андрей Кураев использует такой приём демагогии, как ссылку на авторитет: «Андрей Кураев: У Гете есть такие слова — я процитирую их только потому, что их с огромным уважением и согласием цитировал академик Вернадский: Наука говорит нам только о том, «как», но она ничего не говорит нам, «почему» и «зачем». Есть процедура на уровне «как», и здесь я буду слушать вас. Но если однажды у вас или ваших студентов появятся вопросы о смысле, то это уже вопрос к гуманитариям, в том числе к философам, в том числе к теологам».

В принципе можно было бы ограничиться классическим определением Бенедикты Спинозы: «Ссылка на авторитет не есть довод», но учитывая важность понимания методики использования демагогии, стоит рассмотреть конкретные методы использования ссылок на авторитет на примере вышеприведённый цитаты.

Первая разновидность ссылки на авторитет «ссылка на авторитеты в другой области» заключается в том, что «демагог может ссылаться на действительно уважаемых людей, поддерживающих его взгляды - однако уважения эти люди заслужили своими достижениями совсем в других областях» [25].

Действительно, трудно не согласится с тем, что В. И. Вернадский является великим учёным, но прославился то он в геологии, почвоведении, кристаллографии, минералогии, геохимии, радиогеологии, биологии, палеонтологии и биогеохимии, но не в философии. Больше того его философско-религиозные взгляды могут вызывать неприятие даже у большинства представителей православия: «Я считаю себя глубоко религиозным человеком, – писал Вернадский. – А между тем для меня не нужна церковь и не нужна молитва. Мне не нужны слова и образы… Бог – понятие и образ, слишком полный несовершенства человеческого» [26].

Вряд ли можно считать научно обоснованными и представления В. И. Вернадского о происхождении науки: «От религии же, как и все другие духовные проявления человеческой личности, произошла наука…» По его мнению, даже в современном научном мировоззрении есть части, которые "были достигнуты не путем научного искания или научной мысли - они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства. Но они удержались в ней только потому, что выдержали пробу научного метода. Таково происхождение даже основных наиболее характерных черт точного знания... наука "питается" идеями и понятиями, которые возникли в области религии и философии [27].

Скорее всего, Михаил Гельфанд не имел представления о философских идеях В.И. Вернадского, но трудно представить, что профессор Московской духовной академии Андрей Кураев, ссылаясь на В.И. Вернадского, не знал его представлений о соотношениях науки, философии и религии: «…ошибочное мнение, что научное мировоззрение подменит собой мировоззрение философское или религиозное. Конечно, наука расширяет сферу своих исследований и даже захватывает области, которые долгие века служили уделом исключительно философии или религии, подвергая все перепроверке научным методом, но из этого не следует, что наука вытесняет философию или религию» [28].

Эффективность демагогии Андрея Кураева подтверждается тем, что Михаил Гельфанд не только соглашается с тем, что наука не способна ответить на некоторые вопросы бытия, но и с тем, что отвечающая на эти вопросы философия должна быть исключена из сферы науки: «Смотрите, мы договорились до следующего: у науки есть свой предмет изучения, она отвечает на вопрос «как»… Есть вопросы о высших целях, на которые наука не отвечает. Согласен, действительно не отвечает. Для этого служат широко понимаемая философия, широко понимаемая теология и другие замечательные дисциплины… Наука отвечает на одни вопросы, а философия и теология — на другие».

Имея дело с выводом без разъяснения, приходится только догадываться, что привело к его появлению. Понятно, что не существует даже общепризнанного определения философии, поскольку за время существования философии возникли и продолжают возникать различные философские школы, которые предлагают разные определения того, что есть философия [29].

Понятно, что истинный учёный (атеист или агностик) не может серьёзно воспринимать метафизику – «философское учение о неизменных, раз навсегда данных и недоступных опыту началах мира, рассматривающее явления вне их взаимных связей, вне движения, изменения и развития» [30], одним из разделов которой является «Естественная теология», очерчивающая «особую область философско-богословских размышлений и исследований, общей характерной чертой которых является признание в качестве отправного факта того, что всякий человек естественным образом (naturaliter), т. е. в силу самого своего бытия человеком, обладает неким истинным знанием о Боге или, по меньшей мере способен обладать таким знанием [31].

Но разделами философии являются также логика, из которой вырос раздел математики, изучающий математические обозначения, формальные системы, доказуемость математических суждений, природу математического доказательства в целом, вычислимость и прочие аспекты оснований математики [32], а также позитивизм, объединивший логический и эмпирический методы в единый научный метод, сущность которого выражена в манифесте «Венского кружка», опубликованного в 1929 г.: «Мы охарактеризовали научное миропонимание, в основном, посредством двух определяющих моментов. Во-первых, оно является эмпиристским и позитивистским: существует только опытное познание, которое основывается на том, что нам непосредствено дано (das unmittelbar Gegebene). Тем самым устанавливается граница для содержания легитимной науки. Во-вторых, для научного миропонимания характерно применение определенного метода, а именно — метода логического анализа» [33].

Однако трудно понять, почему, так легко, доктор биологических наук согласился с перефразированной Андреем Кураевым идеей Иммануила Канта о том, что на один из основных вопросов философии о смысле жизни: «На что я могу надеяться?» должна отвечать религия: «только если к ней (нравственности) присоединяется религия, появляется надежда когда-нибудь достигнуть счастья в той мере, в какой мы заботились о том, чтобы не быть недостойными его» [34].

Действительно, подобное мнение было совершенно логично для религиозно воспитанного Иммануила Канта, прожившего большую часть своей жизни в XVIII веке, поскольку если человек – искусственно созданное и запрограммированное какой-то высшей силой существо, то ответ на вопрос «в чём смысл его жизни?» может основываться только либо на поисках документальных божественных указаний (например, при изучении соответствующих религиозных манускриптов), либо на создании мира философской фантазии: «философия – это искусство, вместо научности – перевод художественной интуиции в понятие» [35].

Но атеистически воспитанный биолог, живущий в реальном мире XX – XXI веков, должен понимать, что попытка принципиального решения основного вопроса философии невозможна без использования современных представлений о биологии животного мира, неотъемлемой частью которого является и сам человек. «Путь к будущему лежит в понимании нашей биологической природы, в признании её ограниченности, её потенциальных возможностей и в использовании этой природы для возвращения к ней – создание лучшего мира – морально лучшего мира для всех» [36].

Особенно активно Андрей Кураев использует в дискуссии софистический приём «Petitio principii» (лат. – претензия на то, чтобы стать основой доказательства), когда в качестве основы доказательства используется положение, которое само еще требует доказательства [37].

Причём этот приём Андрей Кураев использует даже при дискуссии о принципиальных религиозных вопросах, представляющих с его точки зрения «жизненный нерв религии». Естественно, что он выносит на дискуссию основной мем христианской религии – мем вечной жизни: «Вопрос, однако, в том, кончаемся ли мы со смертью нашего бортового компьютера, или есть продолжение. Да, религия говорит именно о том: «Господи, как мне умирать будет?» Будет ли конец со смертью моего бортового компьютера, или же – по Пушкину - «нет, весь я не умру!».

В ответ на взвешенное возражение В.Л. Гинзбурга: «Мне и раньше и сейчас была очень близка зависть Церкви. Я Вам прямо говорю, – я завидую верующим, что они видят какую-то перспективу после смерти. Но мой разум показывает мне, что это невозможно, нет же никаких аргументов. Мы знаем, что умерли миллиарды людей за время существования вот человека…» Андрей Кураев по-детски наивно отвечает: «Нет, простите, это у Вас нет аргументов, у нас-то со времен Платона они есть… Напротив, мировой опыт, начиная от кроманьонцев, говорит о том, что люди всегда имели какой-то опыт посмертного контакта и бытия». Да, тут уж остаётся только сдаваться, потому что если с Платоном ещё можно хотя бы заочно поспорить, то с кроманьонцами вряд ли.

Ещё оригинальнее его доказательство, основанное на стихотворении Анны Ахматовой: «Нет, опыт человечества о другом говорит. Он говорит, например, о том, что, «когда умирают люди, меняются их портреты». Вот об этом говорит опыт человечества» и приводит для доказательства сам текст:

Подобные рассуждения могли бы вызвать улыбку, если бы не ответ Андрея Кураева на вопрос ведущего: «Это Вы будете преподавать на курсах Православия для школьников?». На что получил чёткий ответ: «Без всякого сомнения, надо говорить о том, как разные люди, разные религии понимали тайну смерти. Об этом надо говорить детям, для них это очень важно». А ведь это ответ не креациониста, а современно мыслящего религиозного эволюциониста. Вряд ли это высказывание вызовет одобрение у детских психологов. «Разные дети по-разному переживают «знакомство» со смертью. Одни реагируют ярко и эмоционально, другие - внешне равнодушны, третьи воображают себе невесть что и в результате пугаются собственных фантазий. Некоторые малыши не придают этой теме особого значения и не нуждаются в разговоре, но есть и такие, кто долго и тяжело переживает, испытывает тревогу и беспокойство, многократно задает одни и те же вопросы и ждет поддержки… огда малыш спрашивает, отчего умирают, то он хочет знать, как от этого можно защититься, а вовсе не стремится узнать подробности из медицинской энциклопедии. Дитя пытается понять, откуда ждать опасности. Осознание фатальности смерти будит в детской душе страх и чувство незащищенности» [38].

Больше того «Ребенок, грубо конфронтировавший со смертью еще до того, как у него сформировались адекватные защиты, подвергается тяжелому стрессу. Тяжелый стресс, во все времена жизни являющийся неприятным событием, для маленького ребенка чреват последствиями, выходящими за рамки транзиторной дисфории» [39].

Приём «Petitio principii» использует Андрей Кураев и для доказательства божественного происхождения морали, когда в ответ на научно обоснованное мнение В.Л. Гинзбурга: «Совершенно ясно, что заповеди родились до религии. Человечество для того, чтобы выживать, установило, что нельзя убивать своих соплеменников, и так далее, и так далее. Религии адаптировали, включили эти заповеди в свой состав и правильно сделали», он отвечает: «Виталий Лазаревич, научно этот тезис вы не сможете доказать… Я имею в виду тезис, что этика родилась раньше религии. Безрелигиозный, дорелигиозный этап в истории человечества неизвестен науке».

И это при том, что в настоящее время имеется масса доказательств того, что религиозные морали иудаизма, христианства, ислама основаны на опытных моралях предшествующих поколений. Самым ярким подтверждением этого вывода является практическое тождество рассмотренных религиозных моралей с моралью Месопотамии XVIII века до н.э., переведённой в законы царя Хаммурапи, причём «Законодательство Хаммурапи, как и законодательство Исины, Ларсы и Эшнунны, не содержат практически никаких указаний на вмешательство богов.

Кто-то может возразить: ну что плохого, если священники или учителя по написанным священниками учебникам будут внушать детям моральные принципы с помощью религии? К несчастью ценность морали, которая соблюдается не по внутреннему убеждению, а из страха перед божьим наказанием, ничтожна. Стоит только вспомнить события после Октябрьского переворота, когда миллионы верующих крестьян, узнав, что Бога нет и следовательно бояться нечего, с удовольствием разрушали храмы, грабили и убивали священников, а также тех односельчан, кто был хоть немного богаче, чем они. Лучшего доказательства ущербности религиозной морали просто не найти.

Пожалуй, единственной неудачей оказалось для Андрея Кураева использование демагогического приёма «увода дискуссии», при котором дискуссия уводится в сторону. [25]. Хотя он пытался использовать этот приём и при дискуссии с В.Л. Гинзбургом, и при дискуссии с Михаилом Гельфандом. Так во время дискуссии с В.Л. Гинзбургом он попытался перевести осуждение клерикализации на осуждение астрологии, начав с обиды на комиссию по борьбе с лженаукой: «Подписывает всякие такие письма против православной культуры вместо того, чтобы протестовать против оккультизма, магии, гороскопов… Уверяю Вас, если бы была клерикализация, гороскопов не было бы». Но В.Л. Гинзбург отказался отвлекаться от основных вопросов дискуссии на совершенно постороннюю тему.

Возможно, что неудача с астрологией заставила Андрея Кураева найти во время дискуссии с Михаилом Гельфандом новую тему для переключения дискуссии. Он попытался переключить обсуждение проблемы обоснованности введения в университеты кафедр теологии на обсуждение борьбы с лженаукой: «Альтернатива основам православной культуры — бескультурье, безосновательное и неправославное. То есть если вы хотите чтобы выпускники МИФИ прислушивались к Ванге или искали торсионные поля». Но Михаил Гельфанд чётко уловил этот приём: «Тут опять происходит подмена. Такому очень трудно оппонировать, потому что это выглядит как такое мелкое занудство. Но на самом деле [моим оппонентом] было сказано, что альтернативой православию является Ванга. Православие — это прививка от Ванги и прививка еще к тому же от торсионных полей. Каким образом православная теология является прививкой от торсионных полей, я убей бог не понимаю, и даже про Вангу не понимаю».

Теистические эволюционисты, готовые уступить в чём-то науке (например, в признании эволюционной теории), остаются религиозными прозелитами, стремящимися заменить научное образование и мировоззрение на религиозное образование и мировоззрение.

При дискуссии с теистическими эволюционистами надо учитывать, что они, очень активно и умело, используют приёмы демагогии и софистики, а не научные доказательства, пытаясь добиться не истины, а формальной победы, которую можно в дальнейшем использовать для достижения своих чисто религиозных целей.

Сарапульцев Петр Алексеевич : другие произведения.

Бойся Данайцев, Дары Приносящих

Bojsja danajcev, dary prinosjashhih

Оставить комментарий © Copyright Сарапульцев Петр Алексеевич (a.sarapultsev@gmail.com) Размещен: 18/03/2016, изменен: 18/03/2016. 59k. Статистика. Статья: Критика, Философия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В этой статье речь идёт не о проблемах дискуссии с примитивными сторонниками религии из неофитов и православными фундаменталистами, убеждёнными в необходимости слепого следования религиозным представлениям и канонам,