Научившись сознательно касаться Чаши Радости, мы оказываемся между желанием участить такие переживания и малостью наших личных запасов в сочетании с их неспешным пополнением.

Начинаются блуждания "в поисках Радости" - наркотики, калейдоскоп страстных увлечений, смена партнеров, книг, философий, мистические взлеты - человек многолик. Но беда в истощении и пресыщении - любой метод доступа сереет и выхолащивается. Река сносит легкомысленно плещущегося, а частое разбрызгивание содержимого Чаши на мелкие радости грозит ситуацией, когда нам просто нечем поделиться, или приходится кроваво скрести по стенкам, пытаясь выжать хоть что-нибудь.

"Как небо бездонно, так сила ваша велика". Но насколько бездонно небо каждого из нас, наше "внутреннее небо"?. Справедливо не желая выплескивать свои мысли и переживания под ноги прохожим, мы вовсе забываем о первой заповеди. И ослепительные переливы северного сияния сменяются суетной яростью джунглей или духотой пустынь...

Когда мы впервые касаемся бесконечности и глубины нашего внутреннего, то спешно возвращаемся, держа в руках лишь "осколки снов". Но даже и они потрясающе фееричны, что создает много иллюзий. И мы не спешим, полагая, что теперь уже всегда успеем.

Малые Касания, принося освежающие брызги, добавляют сил и уверенности, но исподволь назревает Тоска. Когда с этим сталкивается подросток, еще смутно помнящий Волшебство Иного, но уже тонущий в условностях и бессмысленности взрослых игр, тогда окружающие бессильно-стыдливо опускают глаза, чтобы не разглядеть "снов о чем-то большем", или начинают навязывать вульгарные толкования "вечного вопроса".

Когда же от чувства "кризиса жанра" начинает страдать взрослый, то его глушат наркотиками или нагружают примитивными, но очевидными ответственностями. Все с той же целью - затереть, снять обострение. Как лекарство, которое заглушает боль, убирает симптомы, но не лечит. Так и ходят "хронически больные" вечным вопросом, заливая внутреннюю неустроенность водкой да вспышками животной ярости. Есть старая шутка, что русский человек пьет от бессмысленности и тоски. Именно ОТ - как лекарство.

Впрочем, немало и "успешно выздоровевших". Они прилично работают, прилично отдыхают, прилично... И именно про таких людей, в смеси ужаса, протеста и бессилия писались Стругацкими "Хищные вещи века"; отталкиваясь от такого мира "взрывались" молодежные субкультуры. Взрывались бестолково, обреченно, без понимания, куда нужно идти, но на уровне шока, истерики чувствуя, что оставаться нельзя.

Но взрывы молодежных движений своей многомиллионной энергией только ломали. Позитивная программа реально начала формироваться лишь спустя десятилетие, когда запал уже отгорел - эмоции недолговечны, и не дают прислушаться к внутреннему. Употребление наркотиков, способствующих "иному восприятию", превратилось из кратковременного, первичного (далеко не обязательного!) воздействия в самодостаточную традицию, которая кроме справедливого упрека с точки зрения обычной психофизиологии, заслуживает негативной оценки как глубоко проникающий обман, симуляция - очень условный и весьма временный выход из тупика обычностей, зависящий от состава и дозировки.

Согласно легенде, Он задал вопрос рабби Симеону о самой главной из заповедей Моисея. Рабби ответил, помолчав, - "Возлюби Господа своего...". Тогда Учитель отметил, что Симеон "близок к Царствию небесному", но сразу же добавил вторую заповедь.

(Сент-Экзюпери)

С тех пор (вообще говоря, и задолго до "тех пор") человеческая психика маятником перескакивает с одного на другое. В попытках "жить по правде" мышление прыгает от "к ним жестоко быть милосердными" до слащаво приторной суеты и хронического сюсюкания. Чтобы не мучиться неразрешенностью, уходили в отшельничество, но оно "полезно только самому отшельнику".

Итак, с одной стороны этический постулат о том, что наиболее действенной формой "почитания Господа" является забота о ближнем. Но уже второе поколение учеников плохо понимает, о чем говорил Учитель (попытки упростить выхолащивают до бессмыслицы), и тогда появляется "никаких сил человеческих не хватит..." в смеси с желанием "пожить для себя". И вот тут-то остро встает вопрос об Источнике, и это другая сторона дела.

Читая в писаниях, что тот или иной подвижник черпал силы в Вере, то всегда ли понимаем, о каком аспекте Веры идет речь? Когда был утвержден "Символ веры", то этот откровенно политико-административный шаг, в частности, показал, что настоящая Вера как переживание реальности Господа (у иудеев "Жив Господь мой") настолько ослабла в пастве, что не могла уже быть объединяющей силой сама по себе.

Да, именно: "Жив Господь Бог мой", как и "То Ты есть" Веданты, давало силу действовать, силу творить, любить, радоваться. Но, право, "Жив..." - это именно живой, а не отложенный на полку шкафа до случая.

Иллюзия обладания, самомнящее утверждение "Я достиг", откладывают необходимость углубления такого опыта, поэтому...

"Он мне в душу наплевал" - такое высказывание свидетельствует, прежде всего, о том, что то "святое, внутреннее" в говорящем, можно загрязнить, умалить, загасить одним плевком. Мы сами мелкими своими страстями гасим пламя, и грех жаловаться на "вражьи происки", коли "рожа крива".

Другая отмашка маятника - проблемы практики. По поводу практики есть буддийская притча.

Один человек, решив отойти от мирской суетности, обратился за советом к святому. Тот порекомендовал заняться практикой. Человек начал усердно посещать храмы и разные святые места. Через некоторое время он рассказал о своих делах святому, на что тот ответил: "Это хорошо, ты скоро прослывешь очень религиозным человеком, но лучше бы ты занялся практикой". Этот человек начал изучать священные тексты, собрал большую их библиотеку, но святой снова заметил ему: "Ты прославился как великий ученый, но лучше бы ты занялся практикой". Ищущий удалился в одиночество и за должный срок овладел многими сиддхами. Когда же он снова посетил святого, тот сказал: "Ты совершаешь чудеса, и тебе поклоняются как величайшему подвижнику, но лучше бы ты занялся практикой".

Демонстрации сил и способностей производят впечатление на новичков, но когда рассеивается дым от фейерверков и остается "похмелье побед", то снова возникает ощущение, что ты тратил бисер души на преходящую потеху.

"Для всего находите время, но Высшему уделяете лишь краткие мгновения". Пометавшись в крайностях, мы находим "свою меру". Но "река сносит", и те самые краткие мгновения становятся все реже. И продолжение, использованного в начале абзаца тезиса воспринимается уже лишь как аллегория.

Цветок часто раскрывается почти непредсказуемо, несвязанно с намеренными вызываниями, но маленький камень неожиданного события резонансно взрывает восприятие и мы понимаем "как все просто". Но такая спонтанность редка и, являясь, возможно, проявлением "длани Провидения", скорее уж, служит спасательным кругом, чем методом ежедневного действия.

"Ходить перед Господом" - это одновременно и Труд по облагораживанию витального и феерверк Радости, когда любое действие происходит "в две руки". Но сказка удушается нашими малыми радостями, используемыми, как самодостаточность. Своя мера времени и сил для Земного и Небесного, однако "Вечность мгновений наполняет года", и сопоставляя усердие в ближних делах с помыслами о Ином, чаще всего, можно лишь печально улыбнуться.

Да, это не ново, но несколько тысячелетий этой "неновости" оставили пресловутый воз "и ныне там". А трех "товарищей" из басни Крылова можно представить как гуны, силы, определяющие наше поведение, - рак пятится назад, щука намекает на скользкую предприимчивость в мутной воде, и только лебедь мечтает о чем-то ином.