|
Это было... В общем, "дела минувших дней". Я отдыхала в кемпинге у так долго желанного Черного моря. А до этого у меня косяком шли неудачи. Провалилась на вступительных в университет, с работой не везло. И зима была бесконечно длинная и мрачная - вспоминать тошно. Но вот, наконец, пришло долгожданное лето, приехали Аленка с Сережей - то есть моя старшая сестра со своим мужем - в отпуск. Закружили меня, заставили в два часа собраться, и увезли туда. На море. А там было не только море, вот что. Там много чего было...
Евгений понравился мне сразу. Его, кстати, так все и звали - Евгений. Не Женя, и не Женек, к примеру. Высокий блондин с голубыми глазами и крутыми накачанными плечами, он будто пришел из моей мечты. Именно таким я воображала себе МОЕГО парня. И не только я, видно. Уж кто не был обделен женским вниманием, так это Евгений. Но он меня заметил - чудеса, да и только. Смотрел, улыбался, потом то и дело стал возникать рядом. Шутил, заговаривал со мной, а когда я отправлялась куда-нибудь, шел провожать. А ведь я внешне ничего особенного, прекрасно это понимаю. Но ведь и таким должно везти когда-нибудь, вы согласны?
Странное дело, как только общество признало Евгения моим, мне стало казаться, что я поторопилась. И шутил он, бывало, плосковато, и смеялся невпопад. Меня больше не трогала почему-то его красота, зато недостатки я продолжала подмечать с каким-то маниакальным упорством. И целоваться с ним оказалось - так себе. Не противно и не приятно, совершенно нейтральное какое-то было отношение. Не то, о чем столько лет мечталось. Ну, я и "динамила", как могла. Целовались иногда - я как одолжение делала, а чтобы чуть дальше пойти - Боже упаси, и думать об этом не хотелось. И ведь отшить напрямую мне его не хотелось тоже, потому что ну нравился он мне, нравился! Но - на дистанции. Не так близко, как ему хотелось. И что за ерунда тогда со мной творилась, не могла я понять никак. Но Евгению это, естественно, надоело. А тут как раз в наш кемпинг прикатила длинноногая рыжая Людмила - мы с ним вдвоем наблюдали, как она впервые появилась из "Джипа" своего папаши - сначала ноги, которым, казалось, конца нет, потом коротюсенькие шортики, и, наконец, все остальное, увенчанное роскошной такой гривой. Как он на все это посмотрел... И в тот же вечер без особых объяснений поменял меня на нее.
Я, с одной стороны, вздохнула с облегчением. Хотя в это немногие поверили бы - выглядело ведь так, будто он меня бросил, и мне кто сочувствовал, а кто и вслед посмеивался. Но с другой стороны, обидно мне было. Нет, не потому, что его потеряла, а потому что оказалась "деревянной" такой. Что, скажите, мешало мне быть счастливой среди этого золотого, хвойного воздуха, под голубым-голубым небом и рядом с синим-синим морем? Когда еще повторится в моей жизни все это, так разве не обидно не влюбиться именно теперь?
Тогда я всерьез испугалась, что не сумею влюбиться никогда. Бывают же люди, которым это не дано. Не было у меня этой обязательной первой школьной любви, никто даже не нравился, и я, похоже, тоже никому. Ну, как есть "деревянная". Только одно-единственное случилось в моей жизни яркое переживание, и то - глупость какая-то...
Мне было тогда лет тринадцать. Мы жили с Аленкой на даче вдвоем, без родителей. Она ушла гулять, а я сидела дома, и вдруг очень быстро небо потемнело, и хлынул дождь. Нет, не дождь - ливень, сплошная стена воды стояла за окном, а в крышу барабанило так, что казалось, рассыплется сейчас крыша на кучу мелких железных горошинок. Я все бросила, смотрела на дождь, и тут стукнула дверь и вбежала сестра, а следом за ней - какой-то незнакомый мне парень. Оба довольные, веселые и мокрые до нитки. Вот это да! Я и предположить не могла ничего подобного. Она всегда была одиночка и недотрога, наша Аленка.
Едва оказавшись под крышей, они стали целоваться - жадно, взахлеб, но легко, весело, как будто это самое естественное, что можно делать, вымокнув под дождем. Большие, широкие ладони парня лежали на поясе сестры, он держал ее сильно и осторожно, так, что захоти она убежать, ничего бы не вышло - я прямо чувствовала это. Такая властность, спокойствие были в его руках, во всей фигуре. Она закинула руки за его шею, с ее распущенных волос, с платья стекала вода, так же как с его рубашки и штанов, и очень скоро они стояли в луже воды.
Вдруг сестра повернула голову и встретилась взглядом со мной.
-Подглядываешь?! - закричала она, но ее возмущение было каким-то ненастоящим.
Тогда парень тоже заметил меня. Прошло несколько немых секунд - мы молча смотрели друг на друга. Они стояли оба мокрые, взявшись за руки, и на их лицах блестели капли воды. И я почему-то расхохоталась, хотя смешного в этом не видела ну совершенно ничего. А они, переглянувшись, тоже начали смеяться. Я же... Хохоча, как сумасшедшая, я не сводила с него глаз. Мускулистые плечи, облепленные мокрой рубашкой, вода блестит на ресницах, в светлой щетине на щеках, в коротком "ёжике" на голове. Но главное - его ладонь, большая, широкая ладонь, в которой тонуло тонкое Аленкино запястье. Они были вместе, вдвоем, а я - одна.
Когда мы отсмеялись, он подмигнул мне, и исчез за дверью. Я больше никогда его не видела. А Аленка ходила счастливая и загадочная, словно с ней происходило нечто, до чего мне, "малявке", пока еще дела нет. Потом вдруг все закончилось, она стала каждый вечер сидеть дома и читать давно читанные книги. А когда ее подруга пришла, как я поняла, "парламентером", Аленка несколько раз сердито огрызнулась ей в ответ. Мириться не стала. Я почему-то была тогда очень довольна.
Он, кажется, скоро уехал. Мы с сестрой никогда о нем не говорили, она бы страшно удивилась, узнав, как часто я его вспоминала - его прищуренные глаза, мокрый "ёжик", капли воды не щеках и плечи в мокрой рубашке. Хотя лицо, все лицо целиком почему-то не помнила. Встретила бы на улице - наверное, и не узнала бы.
Через пару дней после нашего с Евгением "разрыва" Аленка сообщила мне, что приехал Игорь, которого я вроде бы знаю, и он поставит свою палатку рядом с нашей. Нет, я не помнила никакого Игоря. Но, смотрю - да, действительно, видела его пару раз, они с Аленкой учились вместе. Как его зовут, я тогда не запомнила, и он тоже считал ниже своего достоинства снисходить до моей несовершеннолетней особы. А теперь он посмотрел на меня внимательно, и сказал:
-А, так это ты!
-Конечно, я! - отвечаю.
-Большая стала!
Свою палатку - брезентовую, латаную-клееную, он действительно поставил рядом с нашей. И чай мы стали пить по вечерам вместе, он привез с собой трехлитровую банку меда. Здорово же это было: кипятить воду в котелке, подвешенном над костерком, потом заваривать чай с травами в том же котелке, а потом разливать жестяной кружечкой по нашим чашкам-кружкам. Поначалу мы с Аленкой пытались готовить заварку в чайничке, но Игорь настоял, что нужно именно так - прямо в котелке. Во время такого вот чаепития под звездами я однажды честно призналась в своей нелюбви к современной музыке вообще - ну, человек я такой, мне от этого грохота в большом количестве просто физически нехорошо становится. А Игорь тут же высмеял "глупый" любовный роман, который я читала. И пошло...
Вначале это было вроде игры - мы высмеивали друг друга при каждом удобном случае. У него, сразу скажу, получалось лучше. Видимо, в его жизни было больше такого рода практики. А мне вначале это казалось забавным, потом надоело. А ему не надоедало, да и Аленка с Сережкой с любопытством наблюдали за нашими "баталиями". Я стала держаться подальше от Игоря, насколько это удавалось. Удавалось плохо...
В том, что каждый человек хотя бы раз в жизни налетит неудачно на какой ни будь столб, или дерево, скажем, я ничуть не сомневаюсь. Как я в тот раз, во первых, задумалась, во вторых, обернулась некстати на чей-то оклик... И ткнулась лбом в бетонный столб, который торчал посреди кемпинга непонятно зачем. Но это ничего. Я готова была потереть шишку, улыбнуться, и идти дальше. И вдруг неподалеку раздался смех Игоря.
-Погладь и его тоже, - посоветовал он, показывая на злополучный столб. - Ему тоже не позавидуешь - каждая сонная тетеря...
Дальше мне слушать не хотелось. Потому что "сонную тетерю" обуяла самая настоящая злость. Меня с детства учили, что это не то чувство, которому можно давать волю. Но немножко, наверное, можно?
Этим "немножко" оказался шланг, через который наполняли водой из дальней колонки большую железную бочку. Я нагнулась, выдернула из бочки ржавый железный наконечник, он непослушно дергался в руках от напора воды. Не надейтесь, я не промахнулась. Я от души окатила Игоря, всего, с ног до головы, тугой холодной струей. Он просто обалдел, настолько этого не ожидал. Во всяком случае, такое лицо я видела у него впервые...
-Брось, идиотка сумасшедшая! - закричал он, уворачиваясь от серебристой струи.
А я, вместо того, чтобы вернуть шланг на место или просто бросить, нечаянно направила его вверх, и в ту же минуту стала такой же мокрой, как и он. Вода была не холодная - она была ледяная. Колючий "душ" в момент привел меня в чувство. Я не без опаски взглянула на Игоря - он уже смеялся. И это понятно, во-первых, он отомщен, во-вторых, вид у меня был - могу представить. У него тоже. Я добросовестно промочила его насквозь, и теперь вода ручьями текла с его майки и холщовых шорт, блестела на щеках и ресницах, а мокрые волосы смешно облепили голову.
Я не смеялась. И он вдруг тоже стал серьезным. Он подошел ко мне, осторожно обнял, и, запрокинув мою голову, накрыл мои губы своими жесткими и какими - то колючими губами.
Кажется, это длилось очень-очень, бесконечно долго. Не меньше минуты - потом со смешком сообщила мне Аленка. Когда он отстранился и как-то очень хорошо, мягко и тепло, посмотрел на меня, я вся дрожала, и вокруг меня летали разноцветные пятнышки. И я совершенно не слышала, как толпа зрителей, наблюдавших весь этот цирк, разразилась бурными аплодисментами.
Я потом спросила у Игоря, зачем он это сделал. Он ответил, что понятия не имеет. Так получилось.
Вот, собственно, и все. Хотя поженились мы только через год. Я не мешаю ему слушать его любимую музыку, а он не обращает никакого внимания на то, что я читаю. Мы все равно легко находим массу точек соприкосновения. Я думаю, это и следует называть полным взаимопониманием. А изобретать разные необидные "шпильки" друг для друга - наше любимое семейное развлечение. Аленка с Сережкой - теперь мы живем неподалеку - утверждают, что ходят к нам в гости, когда им становится скучно. А у нас действительно весело. Мы умудряемся высмеивать наши неприятности. Наверное, поэтому их почти нет.
Но мы никогда не шутим, оставшись один на один - когда любим друг друга. Я не выношу этого, он знает. Тогда он становится простым, ласковым и нежным. Самым ласковым и нежным мужчиной на свете.
Я очень люблю своего мужа. Но иногда раньше мне в голову приходила мысль... Приходила и портила настроение. Я думала, что повстречай мы друг друга, к примеру, в жаркой пустыне, где нет дождей и воду шлангами не разливают, у нас бы ничего не вышло. Это неправильно, нечестно, по отношению к нему, да и ко мне самой тоже. Не должна ведь любовь зависеть от разных таких "заморочек". Но потом я нашла способ с этим справиться. Я выходила гулять в дождь и разглядывала прохожих - мужчин, разумеется. Чтобы разобраться, насколько на мое отношение к ним влияет, так скажем, степень их "намоченности". Мне никто не понравился, ни капельки!
Ну, и ладно. Все хорошо, правда?
|