Стеклянная колба, наполненная кипящей красной жидкостью, мерно покачивалась в зажиме. Казалось, что еще чуть-чуть и красная жижа вырвется наружу, заливая деревянный стол, усеянный разбросанными карандашами, всех цветов и мастей, тетрадями и вырванными из них же листами, исписанными формулами и чертежами и всевозможными огрызками. И все же бардак на столе, выглядел каким-то упорядоченным. Смотришь, и кажется, вот-вот найдешь закономерность, строгую формулу по которой неизвестный гений разложил свои инструменты.
Профессор сидел, склонив голову, и исподлобья глядел на колбу, отчего казалось, что именно его взгляд, а не спиртовая горелка заставляет жидкость кипеть. Сквозь его темные курчавые локоны пробивались редкие, едва заметные седые предательские волоски. Халат, когда-то бывший стерильно белым, был украшен разноцветными пятнами, а рукава во многих местах обуглены. В целом его вид отторгал, и немного вызывал жалость.
Его взгляд упал на часы, и он резким движением вынул колбу из стойки и перенес в морозильник стоявший неподалеку, затушил горелку, и в комнатке сразу стало темней, ведь кроме нее в комнате светила лишь слабая, покрытая толстым слоем пыли лампочка. Полумрак, царивший в комнате, вызвал ассоциации с застенками фашистов. Что-то здесь было жуткое, за гранью сознания. Может, из-за уже упомянутого полумрака, страх вызывала огромная конструкция из колб и колбочек, стоящая на столе, а может обитатель комнаты. Воображение само дорисовывало всевозможных насекомых переполнявших комнату, но их не было, будто они тоже испытывали ужас перед этим местом.
Каждый новый день повторял предыдущий, в поисках вакцины счастья, ни больше, ни меньше. Ученый скрывал свой проект от всего просвещенного мира, и через год его затворничества он был списан со счетов. Хотя раньше его слово имело немалый вес в этих кругах. Но он еще вернется. То, над чем он сейчас работает вознесет его на вершину пьедестала славы, и уже оттуда он сможет плюнуть на залысины этих тугодумов. Вот уж тогда он посмеется над ними, но сейчас нужно работать и работать.
Спустя несколько тягучих часов, которые отшельник провел, колдуя над колбой, жидкость была готова. Тягучая, словно дикий мёд, красная, словно кровь, какой ее рисуют в вампирских боевиках, она имела странный, одновременно приятный и отталкивающий запах будто заманивал в райские кущи, а потом обнажал свои острые как клинки зубы. По прошествии несколько секунд жидкость уже была перелита в несколько других сверкающих своей чистотой тар.
- Ну что, посмотрим, в любви ли счастье? - На губах ученого впервые за несколько дней заиграла улыбка, совсем не искренняя, скорее похожая на оскал зверя, который добрался наконец до вожделенной добычи.
Глоток.
Тело опустилось в мягкое кресло, и по всему телу побежали мурашки, приносящие невыносимо сладкое наслаждение. Возбуждение переполняло его. Он метался от одного мира наслаждений к другому, то оказываясь в объятиях любимой, то вдруг сидел вместе с ней на краю крыши многоэтажного дома, смотря на проезжающие мимо машины, остров, пляж, замок, тысячи мест, которые способствовали развитию чувства итак переполнявшего его душу.
Бокал с шампанским упал на пол, выложенный из красивого светлого камня, и разбился вдребезги. Мириады осколков полетели в разные стороны, с такой силой, будто для них не существовало силы притяжения. Брызги запачкали огромные гобелены, развешанные на стенах нежного кремового цвета, и немного не долетели до грандиозной люстры, висевшей под потолком. Спор. Брань. Любовь имеет и обратную сторону.
Проливной дождь. Холодные капли падают за шиворот. Жуткий холод пробирает до костей. Вокруг столько людей в черных одеждах. Почему так много? Ведь это он любил ее. Все исчезли, оставив их наедине. Грусть. Тоска. Одиночество. И эта проклятая надгробная плита, с которой на него смотрит ее лицо. И на прекрасных устах ее играет улыбка. Нет. Не то.
Сознание нехотя возвратилось в затхлую лабораторию, и профессор открыл глаза. Мысли роем взбешенных пчел метались в его голове, ища причину неудачи. Нет, нет. Не в любви счастье. Чего же там не хватало?
Ученый был уверен в своей удаче, и тяжело переживал провал. Уже седьмая попытка не принесла удачи. Но он не имел права сдаваться. Успех был совсем близко, кажется, что протянешь руку и вот оно, искомое неизвестное. Но уравнение в его голове никак не желало открывать своих тайн.
- Не все так просто дружок - говорило оно - Замахнувшись на такое, ты бросил вызов не только разуму, но и всему мирозданию.
Фигура в грязном халате заметалась по комнатке, открывая ящички, хватая блокноты, листая их, читая пару строк и бросая на место. В этой бешеной пляске профессор провел более часа и в конце концов обессилено плюхнулся в кресло. Мысли в его голове отказывались принимать привычный упорядоченный строй, в котором они обычно находились.
Взяв в руки карандаш, стоя на коленях перед столом заваленным бумагами, словно обезумевший он что-то чертил, покрывая бумагу известными лишь ему одному знаками и закорючками. То, что выходило из-под грифа карандаша, казалось бредом сумасшедшего, который в порыве безумия исчерчивает стены странными рисунками, возникающими в голове. Так он и уснул на голом полу, положив голову на записи и бормоча что-то во сне.
Открыв глаза, ученый понял, что у него онемели руки. Он абсолютно не чувствовал пальцев, а руки болтались словно плети. Профессор подергал корпусом и внезапно сравнил себя с марионеткой. Эта мысль позабавила, он почувствовал радость. Простую детскую радость, которая заставляет губы растягиваться в улыбке, прыгать как обезумевший, выгоняет из головы все мысли. И тут его осенило. Как все просто. Радость. Простая человеческая радость. Что может быть проще? Как он раньше до этого не дошел?
Ученый вскочил на ноги. Листья, лежавшие на столе, разлетелись вихрем по всей комнате. Его переполняла энергия. Он не чувствовал ни капли усталости, и его мозг перебирал миллионы решений. Он кружил по комнатушке, будто в вальсе, переливая жидкости из одной колбы в другую, зажигая горелку. Теперь он не бормотал себе под нос, нет, он словно пел формулы и теоремы. Его захлестнул азарт, вскружил голову и унес на небосклон.
Спустя неделю вещество кремового цвета было готово. Улыбка уже сошла с губ ученого. Теперь на его лице сиял лишь грубый расчет. Гормоны счастья должны подействовать. Обязаны. Не могли не подействовать.
- Ну, не подведи - Профессор резко выдохнул. В его голове смешались тысячи чувств. Надежда переплелась с сомнением, страх с гордостью, трусость с безумием.
Глоток.
Разноцветные круги. Квадраты носящиеся вокруг. Крики животных повсюду. Топот ребятни. Ученый почувствовал себя ребенком, оказавшимся в первый раз в цирке. Идиотом, нашедшим клад полный золотых монет. Актёром, получившим заветную роль.
Он смеялся. Смеялся над каждым предметом. Над каждым словом. Каждым движением. Его захлестывала радость. Радость от всего, что его окружает. Окружение словно стало другим. Комната стала светлой и веселой, исчезла темнота, цвета заиграли новыми красками, казалось, все вокруг радовалось ему. И он смеялся, смеялся до слез.
Слез. От того, что он вдруг осознал, что все это прекратиться, уйдет, оставит его наедине с собой, что все это морок. В голове гремели мысли. Это не сыворотка счастья. Это способ ловить кайф. Ты изобрел новый наркотик, дружок. Поздравляю.
Ученый резко вскочил с кресла, но споткнулся обо что-то и полетел лицом вниз. Удар о пол привел его в чувство. Боль пронзила голову. Из разбитой губы сочилась кровь. Соленый вкус, как ничто другое, говорило ему об его очередном провале. Неудача. Опять. Где просчет? Он начал крушить все вокруг. Разбивая руки в кровь, остановился лишь когда услышав стук в дверь. Стук. Кто это? Никто не знает где он. Никому же не говорил.
Подкашивающимися ногами он поплелся к двери. Человек за дверью точно сочтет его сумасшедшим. Грязный халат. Ужасный бардак в комнате. Разбитое лицо. Осколки стекла на полу. Он долго собирался с мыслями, стоя у двери. Стук раздался еще раз. Уже более настойчиво, показывая, что неизвестный слышал гром в квартире и не собирается уходить, пока ему не откроют дверь.
- Черт бы вас побрал - сквозь зубы прорычал ученый, вставляя ключ в скважину.
Он с яростью дернул ручку двери, с настойчивым желанием послать незадачливого гостя куда подальше. Жалобно скрипнув, дверь отворилась, представив взору человека средних лет, в яркой желтой майке, джинсах и новехоньких кроссовках. Лицо его просто светилось, и выражало крайнюю степень удовлетворения жизнью. В руке он держал небольшой пакет, в котором просвечивалась бутылка, банка и какая-то мелочь. Сначала ученый подумал, что это один из многочисленных разносчиков рекламы, но немного погодя узнал в нем своего брата.
- Привет Роман - брат расплылся в улыбке, и обнял абсолютно растерявшегося ученого. - У тебя течет кровь, что с тобой?
- Как ты меня нашел? - вместо приветствия спросил ученый
- Ну, на самом деле это было не так сложно, как ты думаешь - брат уже прошел в квартиру и начал разуваться - Если ты забыл, то эту квартиру нам завещала матушка, но в ней никто не жил. А почему это ты пропал, на связь не выходишь? Опять какой-то сверхсекретный проект, который перевернет мир вверх тормашками?
- Не твое дело Илья - Роман совершенно не хотел вводить брата в курс дела.
- Не хочешь говорить, как хочешь. - Брат пожал плечами - Ты хоть помнишь, что сегодня твой день рождения?
- Это не важно, я перестал их праздновать лет десять назад.
- А я как видишь, не перестал тебя поздравлять. - Губы брата казалось, расплылись в еще большей улыбке. - Вот тебе не большой подарок от меня.
На стол встала бутылка коньяка, по видимому дорогому, брат дешевого не пил, благо деньги у него водились. Он работал заместителем директора в небольшой фирме, занимавшейся продажей авиабилетов.
- Ты же знаешь, я не пью.
- Да ладно тебе, раз в год можно. - Илья встал и начал рыскать по шкафам, перебирая пробирки, колбы, риторы - А где у тебя бокалы?
Брат потянулся к шторе закрывавшей окно с намерением его открыть, но Роман остановил его.
- Не знаю, поищи. - Ученый призадумался - Скажи, как твоя жизнь?
Илья обернулся и в недоумении посмотрел на брата:
- Ты меня удивил. Ты никогда ничего не спрашивал о моей личной жизни. Мне казалось, что тебе это совершенно не интересно.
- Мне интересно, правда.
Брат наконец нашел рюмки и разлил по ним содержимое бутылки, и выпалил:
- Ну, с днем рождения.
Глоток.
Брат болтал без умолку, рассказывая, то о семье, о детях, о своих отношениях с женой, какая она красавица и умница, то о работе, о клиентах, о выгодных сделках, то о своих путешествиях. Ученый слушал, изредка кивая. Брат уже давным-давно перегнал его в количестве выпитого коньяка, и наверное от этого рассказывал всё, что в голову взбредет, даже то, что и не стоило бы. Но ученому это было совершенно неинтересно. Наконец он решился и спросил:
- Скажи, а ты счастлив?
- На все сто - брат ответил даже глазом не моргнув.
- Ага - лицо ученого не выражало никаких эмоций и казалось, что вопрос свой, он задал лишь для того чтобы поддержать беседу, но в его мозгу с новой силой вспыхнул азарт. Вот он мой билетик. Так, теперь все нужно сделать, так чтобы он ничего не заподозрил. Ученый встал из-за стола и пошел в соседнюю комнату к столу. Внутренний голос кричал:
- Остановись, это же твой брат!
Руки ученого нашарили в комоде ключ от сейфа. Достав его, он тупо стал смотреть на него. Из гостиной, где сидел брат раздался голос:
- Эй, куда ты пропал? Может тебе помочь?
- Нет спасибо - Роману показалось, что его голос предательски дрогнул - Сейчас вернусь.
Открыв дверь сейфа, он взял в руки пистолет, который купил несколько лет назад, просто на всякий случай. Он даже не предполагал, что он ему когда-нибудь понадобиться. Сталь отдавала холодом. По спине пробежали мурашки от осознания того, что он собирается совершить.
- Должен быть другой способ - внутренний голос разрывался, и казалось, что его слышит даже Илья, сидящий в соседней комнате.
- Другого способа нет. - Звякнул затвор - Работа превыше всего.
Он зашел в комнату к брату и стрелял, пока у него не кончились патроны. Кажется, он все таки попал несколько раз, хотя никогда не умел обращаться с оружием и не имел к этому никакой тяги. Но подойдя к окровавленному брату, Роман обнаружил, что тот еще жив. Илья смотрел на него взглядом полным удивления. Конечно, как ему понять? Ведь он только что сделал своему брату лучший подарок на день рождения, какой только можно представить. Ученый решил предоставить брата самому себе, а сам пошел готовить аппарат. Нет. Он не чувствовал раскаяния, сожаления, он вообще не испытывал никаких чувств, кроме надежды на удачу. Работа вновь кипела.
Никогда еще он не делал свою работу настолько быстро. Он буквально бегал по комнате, то подбегая к бездыханному трупу брата, то колдуя что-то над своими колбами, то открывая свои рукописи, что-то читая и делая исправления. Ярко оранжевая жидкость была готова уже к следующему вечеру.
Ученый сидел в своем кресле с пробиркой в руках. Ничто не могло ему помешать. Казалось, даже комната стала светлее. Вот она удача. Ты ее наконец поймал, чертов прохвост. Прокола быть не может. Все идеально сделано. Лишь остекленевшие глаза брата смотрели на него, с презрением и укоризной.
Глоток.
Кухонный стол за которым сидит семья, ребятишки, жена, все смеются, тарахтят без умолку, обсуждают одну из поездок за границу, радость. Огромная двуспальная постель, жена, свечи, любовь. Большой дом, дерево, посаженное своими руками, дети, бегающие вокруг, удовлетворение...
Ученый стоит за спиной брата, который счастлив и смотрит. Счастье вот оно. Исполнение поставленных перед собой целей и задач. Сбылись все мечты. Все вокруг вызывает удовлетворение. Но все это не его. Не его счастье. Счастье брата. Чужое удовлетворение. Чужая радость. Чужая любовь. Чужое счастье...
Дуло пистолета направленное на ничего не подозревавшего, счастливого человека. Гром предательских выстрелов, совершенно неожиданных, брат не мог этого сделать. Боль. Падение. Темнота. Чужое.
Ученого вывернуло наизнанку. Ужасная боль по всему телу. Никогда он не чувствовал себя хуже. Умереть и воскреснуть. Познать чужое счастье, но не найти свое. Посвятить работе всю жизнь, и не найти ответа на свои вопросы.
Настойчивый стук в дверь. Бьют с огромной силой. Грохот стоит такой, что кажется, словно за окном гроза. Грубый мужской голос:
- Откройте, полиция.
Все пропало. Это конец. Нельзя, что бы другие узнали, чем он занимался. Ученый вскочил и подбежал к окну. На нем висела огромная черная, не пропускавшая ни единого лучика света штора. Ее не отворяли почти год, и поэтому она практически сливалась со стеной, такой же черной как смоль.
Отдернув штору и открыв окно, ученый почувствовал почти осязаемый удар солнца, а поток свежего воздуха, ворвавшийся в квартиру, чуть не снес ослабшее тело на пол. Свежий осенний воздух наполнил комнату.
Вдох.
Роман был ослеплен светом, который до слез резал глаза, но был так прекрасен. Вкус, который стоял во рту был ни с чем несравним. А вид на город, который раньше он наблюдал часами, был неописуемо прекрасен: блики солнца, переливавшиеся на крышах и отражавшиеся от стекол, одиноко идущая с учебы студентка, которой еще предстоит совершить свое открытие, деревья, листья которых раскрашены всеми красками осени - вот оно счастье.
Дверь шумно вылетела из петлиц, осыпая щепками квартиру, и с грохотом упала на пол когда ученый нашел то, что искал всю свою жизнь, и стоя на краю сделал шаг вперед, с улыбкой на лице и словом "счастлив" застывшим на устах.