Сашка Семенов ехал на работу не в метро или на трамвае, а в салоне "БМВ", три месяца назад Саше о таком и не мечталось. Работал он на макаронной фабрике фасовщиком, получая нормально "десяточку" и как нормальная творческая личность спивался. Но рынок всё - таки выдернул его из маргинального болота и потребовал исполнения профессиональных услуг. Саня Семенов был актёром драматического жанра и как сотни его коллег не имел работы. Резюме своё он разослал куда только можно и мечтал более всего о месте ди-джея на радио, подхалтуривая пока параллельно с макаронной фасовкой то на свадьбе, то на ёлке. Было Сане двадцать восемь лет и наружность его, что называется, блистала. Рост сто восемьдесят восемь, широкие плечи, лицо то ли из почетного караула, то ли из репортажа о хоккейном матче - женщинам на загляденье. От тусклой водочно - феназепамной жизни он, правда, степ бай степ изнашивался, да продавливался, но теперь карта легла совсем по масти. Теперь Саня был при крутой точиле, гардеробе и бабосах, а главное при работе классной и интересной, хотя, конечно, и с душком...
Не Балабанов и не шок-тоу заметили резюме Сани. Некая международная фирма, представившаяся приятным женским голоском, как "Чужая шторка" назначила теперь уже востребованному актеру встречу. Место Сашиных смотрин предоставили выбрать ему самому.
- "Где Вам будет удобно". Это обстоятельство, да и само название фирмы, которое Саня автоматически переименовал в "Занавесочку" несколько напрягало. "У них что студии или офиса нет?" - подумал молодой человек, порнуха, наверное, какая - то нелегальная. Он поинтересовался, в каком формате работает "Чужая занавесочка", и очаровательный голосок сообщил, что в основном, в формате креативных знакомств. Сообщил с явно игривой ноткой, что ещё больше укрепило подозрения Сани.
• "Да и хрен с ним" - плюнул он и забился на завтрашний вечер у касс "БДТ". Саня имел однажды дело с порно, бывшая однокурсница очень даже лихо подвизалась в пикантном амплуа, и желала помочь бедовавшему коллеге. Дебют, однако, не удался: Санин перфоратор моментально отрубался в условиях студии, хотя на предваряющих съемку репетициях, приводил в натуральный экстаз двух Саниных напарниц, девочек, надо сказать, видавших виды. Состоящая для таких нередких случаев "девушка на подсосе" вся замучилась: едва Саня во всей красе оказывался в свете камер, её труд позорно похеривался. Режиссер распсиховался не на шутку, видео делали фешенебельное, снимали президентский люкс, и съемочный день мог влететь в копеечку понапрасну. Он предложил Сане понюшку белого порошка, а, получив отказ, "поправился" сам.
• -"Какой, ты, нах, актер" - сказал он после ядреного прихода, и, оставив в покое обломавшего его лоха, махнул актрисам - "Играем, девочки, вашу сцену". " Им хорошо" - зло подумал тогда Саня - "Навазелинился и ори во всё горло, животные" Когда Саня ехал на встречу с мутной "Занавесочкой - шторкой" этот самый облом казался ему невозможным теперь, после почти года нерегулярной, скучной половой жизни с начальницей цеха, закрывавшей глаза на опоздания и прогулы "артиста". Уж если он очень даже сносно забирался на эту семейную, лет около пятидесяти резвушку в шесть пудов, то уж с фирменными девочками.... И плевать на камеру, и на прочую психологию, плевать, надоела отстойная жизнь!
• "Чужая шторка" оказалась не совсем тем, что мерещилось отчаянному бедняге. Женщина с очень деловой осанкой предложила Сане прогуляться до Аничкова моста, пообещав по дороге всё растолковать.
• -"Если не согласитесь, вам направо, мне налево" - сказала она и мило, не по-американски, улыбнулась. Саня до Аничкова моста прогулялся и узнал, что от него требуется. "Шторка - занавесочка" занималась интимной съемкой заказанных персон. В контору по Интернету поступал заказ с именем, адресом, родом занятий лица, которое заказчик хотел бы видеть без белья и в процессе сексуального контакта. "Чужая шторка" не ставила скрытых камер в будуарах и ваннах, так как дело это хлопотное и долгое: интимная жизнь у объекта могла быть редка, да и качество продукта оставляло желать лучшего. А заказчик желал полюбоваться своей или своим знакомым поскорей и, главное, во всех мельчайших подробностях. Фирма взяла не конспиративную, а сугубо творческую методику - лицо, за которое заплачено, попросту соблазнялось профессионалом и снималось в специально оснащенной квартире, в наилучшем виде. Попадалово было наидемократичнейшим: заказывались все: от школьниц до работников городской администрации, от продавщиц до бизнес-леди, в основном это были, конечно, женщины. У Аничкова моста Саня согласился на сотрудничество, и они поехали на Московскую, где в "сталинке" была обставленная и оборудованная для сладкого бизнеса двушка. По дороге нанимательница растолковала Сане некоторые нюансы касаемо работы и оплаты, от которых он был в полном восторге. Женщина показала где что нужно включать, а потом сев на край шикарной тахты и сунув руки между колен дурашливо улыбнулась: " Ну что, Ален Делон, показывай, как умеешь сваи заколачивать".
• Сейчас Саня мчался исполнять, как он выражался, роль. Одиннадцатую по счёту за почти три месяца работы в этом заковыристом амплуа нехорошего театра. "БляДТ" назвал он его не без уничижительной для себя нотки. Соблазнять и тащить жертву на Московскую нужно было форсированно: неделя была максимальным сроком, и сделать это, за исключением одного случая, ему удавалось, Саня здорово знал женскую натуру. За три месяца ударного труда он побывал в шкуре музыкального продюсера, офицера десантника, тренера-фигуриста и просто крутого чувака. Машину и шмотки предоставляла фирма, а описание заказанной личности анонимный охотник до клубнички. Надо сказать, очень забавные были эти социально-психологические портреты. Сегодня Сане нужно было отработать Морозову Надежду Ивановну, тридцати шести лет, разведена, сыну десять лет, завуч по внешкольной работе лицея 757. Любит радио "МАКСИМУМ", играть в волейбол, характер отходчивый, бывает придирчива к мелочам, иногда кричит. " Нет, это упасть и дрыгать ножками, стопудово какие-нибудь семиклассники скинулись" - ухмылялся Саня, подъезжая к лицею - "отходчива и часто кричит, хе..., ну со мной кричать и стонать будет". Самое важное - удачно познакомиться, успех всего дела зиждется на четко взятом старте. Ни каких "девушка, можно с вами познакомиться?" не допускалось. Саня всегда составлял сценарий первого контакта, а вот далее уже шла полная импровизация.
• Охранник на входе с интересом листал автомобильный журнал и тормозить гражданина в кашемировом пальто, увесистым тоном небрежно спросившего о местонахождении библиотеки, не стал. Его дело фильтровать подозрительных субъектов, в основном из строительной путяги, что неподалеку, а вошедший на неблагонадёжного явно не тянул. Удачно разрулив с человеком в форме, Саня отыскал учительскую и открыл шкаф с классными журналами. Взяв 5 "А", он заглянул в оценки успеваемости за прошедшие триместры и с удовольствием полюбовался табелем некоего Бориса Каверзина, двоек у него было пять штук, и самое главное, косяк у дебила висел по заморскому языку. Саня справился о преподавателе - Морозова Надежда Ивановна - стояло в журнале. Что же предмет для контакта есть - юный олигофрен или же раздолбай. Нерадивые ученики - находка для плохих дяденек, Саня вспомнил Буратино и отморозков из сказки о потерянном времени - нет, жизнь это театр, однозначно. После звонка, возвестившего об окончании учебного дня, Саня с помощью дежурного пацана отыскал англичанку, уже одетую и намеревавшуюся покинуть лицей.
• -" Надежда Ивановна, здравствуйте, я дядя Бори Каверзина, представился он с отработанным взглядом любопытства и мужского интереса. Учительницей оказалась симпатичная, высокая блондинка, чуть- чуть может полноватая, но это совсем её не портило, в тридцать шесть это даже ничего.
• - "Уф, здравствуйте, - деланно радостно-облегченно выдохнула она, - я давно пытаюсь продуктивно вызвать маму Бориса, Бог услышал мои молитвы. Что же, идемте". И расстегнув пальто она крикнула дежурной: "Катя, принеси ключ от четыреста седьмого". Саня запротестовал и, не желая отнимать нерабочее время, предложил назначить и день и час удобный для "уважаемой Надежды Ивановны", а если ей по пути, то он может подбросить на машине и заодно обсудить развинтившегося пацана.
• - "Я на Энгельса" - сообщил Саня. - "Хм... что ж давайте, я там рядом на Светлановском" - согласилась Надежда Ивановна, оговорив однако условия посадки в авто -"Вы только отъедьте от лицея, чтобы, знаете, не говорили". "Конспирация - понимающе улыбнулся Саня, - ничего не поделаешь". На заднем сиденье возлежал плюшевый тигр с ценником на ухе, и потому Надежда Ивановна расположилась рядом с Саней. Там она и поведала ему обо всех негодяйствах племянника, потенциального отморозка и преступника. Боря Каверзин, как узнал Саня, был та ещё птица, но какой то сугубо личной неприязни, могущей перенестись заочно на всех его родственников живых и мертвых, у училки явно не было. Это хорошо, и ещё хорошо то, что бёдра в тёмных брюках то и дело запахивались полами пальто, ноги были длинные и почти по-спортивному стройные. Славно, что не чувырло в меле и очках " от Валерии Ильиничны". Просто славно. Сане приходилось работать на школьных ёлках и дважды вести предбанкетную часть дня учителя. После отыгранной программы натурально выпивал с сеятелями разумного, доброго, вечного. Он чётко уяснил тогда - педагоги в отличие от педофилов совсем не любят детей, и поэтому теперь, наслушавшись рассказов о своем "племяннике", свел разговор к теме деградации молодой поросли. Избегая упоминания растленного телевидения и порушенных идеалов, Саня в сердцах обругал создающих учителям проблемы тинейджеров, заодно посочувствовав и восхитившись стальными нервами Надежды Ивановны.
• - "Удивительно, как Вы ещё светлую голову сохраняете".
• - "Пергидролем" - пошутила англичанка и что-то озорное блеснуло в её голубых выразительных глазах.
• - "Да нет, у Вас настоящее всё - улыбнулся Саня с ненавязчивым комплиментом, - краску всегда видишь, у Вас на счастье природная красота. А на самом деле я к тому, что пообщаешься по работе с идиотом каким-нибудь пятнадцать минут, а потом весь день ходишь будто с рок фестиваля приехал, ничего серьёзного в голову не идёт".
• - "Это да - согласилась женщина с вздохом - придёшь домой и не знаешь на кого всё выплеснуть".
• - "Ну, уж Вы преувеличиваете".
• - "Если бы..." - печально хмыкнула она и отвернулась к боковому стеклу. Саня только и ждал этого. Не давая женскому минору пустить корни, не допуская паузы, он заявил: " Если бы Вас на работе по настоящему прессовало, то Бориса Леонидовича в английском переводе не читали бы. Я заметил, когда Вы из сумочки телефон мобильный доставали"
• " Да это так от нечего делать" - отмахнулась Надежда Ивановна.
• - " Скромничаете, а интересно, как звучит на английском: "Февраль достать чернил и плакать", у Вас в сборнике есть?"
• -"Есть, но надеюсь, что и так вспомню - оживилась англичанка, только боюсь где-нибудь совру, читать?"
• - "Конечно, рад услышать".
• Надежда Ивановна без запинки продекламировала. От Сани не ускользнула отрадная для него метаморфоза: женщина что называется, расслабилась, казалось, что она готова общаться на тему совсем не связанную с воспитанием трудного Бори Каверзина.
• - "Вы здорово прочитали. А я знаете ли обожаю наших в иноязычном звучании. С поэтом, то есть со стихами, как с человеком, за границей он забавен и его национальная идентичность как бы утраченная, переживается как что - то личное. Вот послушайте хрестоматийное". Тут Саня мастерски, с замечательными пассажами интонаций, адресованными мешающим нормально катить пешеходам и водителям, прочел на французском : "Гул затих, я вышел на подмостки...".
• - "Нет , это кафе шантан, а не Гамлет, согласны?" - небрежно сообщил он. Они стояли в пробке на Политехнической и актёр соблазнитель не предпринимал никаких решительных манёвров, чтобы по быстрому вынырнуть.
• - "Слушайте, а мы с вами случайно не коллеги?" - спросила англичанка вместо прямого ответа по поводу иноязычной деменции словесности.
• = "Почти, в Универе готовился учить иностранцев любить мою страну, хвастать точнее, я с международного факультета, нашего тогда ещё ЛГУ, в восемьдесят четвёртом поступил".
• - "Ой, я тоже в восемьдесят четвёртом, только в Герцена".
• Саня интуитивно понял, что Надежда Ивановна слегка озадачена фигурой дяди Бори Каверзина, особенно если учесть, что этот самый Боря скорее всего из семьи неблагополучной, алкашей или раздолбайских, мелких бизнесменов. Надо, однако, подводить черту под этим бивисом. Саня нажал незаметно кнопку мобильника, рингтон выдал Вагнеровский свадебный марш из Лоэнгрин.
• - "Да, Светик, привет - поздоровался проходимец с трубкой. -Был, пол часа назад, побеседовал, как ты и просила. Классная училка, моя ровесница. А сынок у тебя отмораживается, забирай документы и в кадетский корпус его. Да, у меня там есть рычажок, я там два раза в неделю инструктаж по рукопашке даю на общественных началах, для души. Ну да, ну да... Вот когда женюсь, тогда и не будет времени.
• - Простите, если вмешиваюсь, но радикально менять, мм, переводить в кадетский, думаю, нет острой необходимости.
• - Вы считаете?
• - Да, хотя идея неплохая. И для мальчика, и для школы, - женщина рассмеялась, достала косметичку и начала красить губы. Помада была ярко-бордовая, в школе не уместная. Рот стал малиново-спелым, вызывающим. Такими устами как-то нелепо выдавать прописные истины, особенно в половозрелых классах. Саня, как актёр, знал о преображающей силе какой-нибудь детали, крошечного мазка и искренне порадовался за англичанку, женщину, надо сказать, и без косметики заманчивую. " Это как душ для шахтёра"- подумал он и резко дав по газам, вырулил из пробки. До дома на пересечении Мориса Тореза и Светлановского, где жила учительница было рукой подать и потому Саня перешёл к финишному ускорению, предварительного, пока ещё, забега.
• - Вы знаете, Надежда, можно Вас без отчества?
• - Ну конечно!
• - Так вот, - продолжил Саня. - Борис мне вообще не кровный, как говорится, родственник. Светка у нас приёмная. Её и мои родители МГИМО вместе кончали, дружили, а когда Светке 12 было, её родителей из Кении в Уганду перевели, где они от какой-то заразы и умерли. Это нередко там случается. Бабка, которая сироту воспитывала, через полгода умерла . вот мои ребёнка и взяли. Нет, Светка хорошая, я в неё, в 10-м, даже влюблён был. Но избалованная, сами знаете, дочка дипломатов.
• Надежда понимающе хмыкнула. Далее она узнала, что испорченная элитарным статусом родителей девочка забросила институт, неудачно вышла замуж, и о том, что Саня ей иногда помогает. Сам же он, после университета и стажировки в Бельгии, ушёл в бизнес и теперь сидит в совете директоров издательства "Азбука".
• - Вот тут остановите, пожалуйста! - попросила она возле автобусной остановки.
• - Уже приехали! - разочарованно протянул Саня, паркуясь. - А я и не заметил. Жаль, конечно!
• - Что жаль? - поинтересовалась англичанка с улыбкой. Она уже сняла ремень, но не выходила, а поправляла причёску, как будто это было так уж необходимо.
• Саня понял, что пора подсекать и с волнением ответил:
• - Жаль, потому что наверное мы больше не встретимся.
• - А хотелось бы? - улыбнулась во весь спелый ягодный рот Надежда. Она открыто, с искринкой во взгляде, смотрела на своего нового знакомого, выдавая в себе женщину не манерную и уверенную в себе.
• - Очень хочется! Ты мне показалась из тех людей, что и я.
• - Ха-ха-ха! Я хоть и в Совете, но не директоров, а школы!
• Саня рассмеялся и предложил завтра встретиться, сходить куда угодно даме.
• - А лучше в "Порт", там завтра RASMUS играет. - Закончил он с сияющим лицом.
• - RASMUS это, конечно здорово, но выходной я обычно посвящаю ребёнку, хотя, вечером...
• - Ребёнок это здорово! Пойдём с утра с ним в зоологический, а вечером в "Порт".
• Надежда с секунду внимательно посмотрела на нового кавалера:
• - Хм, в зоологический не надо, у Димки утром волейбол, а на RASMUS сходим.
Следующей ночью в третьем часу Саня провожал англичанку в такси. Остаться до утра в квартире на Московском, ни о чём не подозревающая женщина, не захотела:
- В другой раз, зайчик, у меня сын дома.- целуя и отпихиваясь от Сани, отбояривалась она от него. - Я обещала, что ночью буду.
- В обед завтра позвоню. - пообещал негодяй, захлопывая дверь. Такси уехало, унося на Выборгскую сторону пьяную от виски и счастливых мечтаний Надежду. Саня добился своего, выполнил работу, но радости не испытывал, скорее наоборот. Дело в том, что, разводя жертву, он, как учили в театральном, вживался в роль, переживал её. Изображая любовь, он и сам влюблялся, и когда номер исполнялся, не сразу мог прийти в себя. Хорошо, если объект был не глубок, вёлся лишь на богатый антураж и был готов раздвинуть ноги при щелчке дорогой и модной зажигалки.
Таким Саня всегда на прощание рассказывал такой анекдот: "Идёт по Кутузовскому женщина с двумя сумками, вся запаренная. Рядом тормозит крутой Мерседес и из него выходит солидный мужик. Женщина - говорит он - будьте добры, сделайте мне минет!
- Да вы с ума сошли! - кричит она - за кого Вы меня принимаете!
- Послушайте, мадам. Вы меня неправильно поняли. - Успокаивает её нахал. - Мы сейчас с Вами поедем в Шереметьево, там я заказываю рейс и мы летим на Мальдивы в моё шикарное бунгало, отдохнув пару недель возвращаемся и в самом дорогом бутике Вы выбираете себе самую дорогую шубу!
- А фапочку?"
Было очень весело наблюдать как хохочут и рассказывают аналогичные истории из жизни подруг эти бескорыстнейшие из тварей земных.
Чтобы потушить тлеющий негатив, Саня обогнул дом и купив в баре пару банок Wiskey-Cola в квартиру подниматься не стал, а устроился во дворе на качелях. Потеплело, снег крупными хлопьями ложился на взбаламученную алкоголем и житейским дурманом Сашину голову.
Двор был пустой, тихий: хоккейная коробка, детские лазалки и горка должны были действовать успокаивающе, как SPA-обстановка, но в душе актёра шла безжалостная порка. В широкой натуре, как в берёзовой роще, всегда найдётся на здоровый пук розог. Впрочем как и на веник для бани... "Ты, Семёнов, сволочь и падаль! Па-даль, сво-лочь! Вот завтра или уже сегодня какие-нибудь уроды будут смаковать кадры, разглядывая классную бабу. И это не они скоты, и не те умники, которые всё это придумали, а ты. Ты! А ведь она волшебная! Пойти завтра и сказать, что взял у товарища напрокат тачку и хату, сказать, что влюбился на улице и боялся, как пионер, подойти! Она же не из-за меркантильности, она во мне человека полюбила. Ей даже вся эта драматургия очень понравится. Я же талантливо всё разыграл!" Саня бросил в сугроб допитую банку и, даже не перекуривая, хрустнул колечко второй. Разгоревшаяся было в нём надежда всё загладить и удачно вынырнуть, угасла, как лампочка в ручном фонарике-эспандере после того как рука устала нагонять электричество. Он вдруг понял, что даже если его дурацкий план выгорит, то, не сказав всей правды, и жить с ней, было бы подло вдвойне. Нагадить и получить все блага, ничем не заплатив. А муки совести пройдут. Уже проходят. "Ты уже в четвёртый раз тут сидишь в сердечной бодяге. Смешно!" Допив в три глотка банку и с наслаждением закурив он стал мыслить трезвее.
"Чего рыпаться-то, Саня? Пусть будет, как будет! Не разбрасывайся жизнью, получай кайф! Вспомни Куренкова! Играет белый гриб, под которым прячется главный герой - муравей. Колесит на львовском по дорогам области и не жужжит. Зажужжит, если только Карлсона дадут!... Мерзко, конечно, по-скотски. Рабочая ты скотина. Все мы скоты между спектаклями, только в пьесах чистыми бываем. Это правильно, и всё у тебя в кайф! Из роли выходить не научился, а актёр ты настоящий!"
За спиной неожиданно раздались шаги. Несмотря на пьяное равнодушие, помноженное на рефлексию, которая часто путается под ногами у инстинкта самосохранения, парень резко повернулся. Дело в том, что качели находились посреди пустого двора, и бесшумно, не скрипя снегом, подобраться к ним, можно было только крадучись, и с величайшей осторожностью. Шаги же, появились совсем рядом , причём быстрые, почти бегущие. Прежде, чем сильный удар топора разрубил правильной формы череп Саши Семёнова, молодой человек успел очень чётко рассмотреть фигуру с занесённым орудием и, главное лицо убийцы. Сват фонаря позволял видеть его очень хорошо. "Сумасшедшая!" - вспыхнуло в мозгу актёра под впечатлением представшей перед ним особы. Вспыхнуло и пронеслось в самом конце предложения, название которому - жизнь.
A propos! Фаина Раневская говорила, что жизнь есть затяжной прыжок из п..ды в могилу.
Глава 5
Кабинет старшего следователя был наполнен следаками, дознавателями и стажерами. Стоял гул голосов, начальство ещё не пришло, и потому силовики вели себя непринуждённо, делясь неслужебными новостями, отпуская шуточки и подковырки. Когда мобилка заиграла "Ушаночку", Соня Резвая болтала с дознавателем Петровой на тему фитнеса. Отложив доказывание преимущества лыж в Кавголово перед шейпингом и плаванием в помещении, она вышла в коридор.
- Привет, Паша. Как дела?
- Чистый мёд. Вам сводку читали:
В трубке отец-одиночка говорил с улицы, стараясь перекричать моторы.
- Сейчас будут. Народ уже собрался, Колобкова ждёт. А что?
- Грохнули нашего целинника. Прямо на тех качелях, где мы вчера качались. Слушай, давай адрес своей Журавлёвой... Нет, давай ко мне. - После некоторой паузы скомандовала Резвая, и не дожидаясь реакции отключила связь.
Известие было на славу! Вернувшись на стул возле Петровой, Соня задумалась. Её совсем не заботил печальный конец, не до конца выясненного гражданина, о личности которого она не могла сказать ничего хорошего. Чёрт с ним, прости господи! Софью припекало с другого бока. " Танечка, Танечка! Могла, очень даже могла. Мотив колоссальный, к гадалке не ходи! У неё такой шок был вчера, как грязной тряпкой по лицу, да какая там тряпка! Тряпка - пустяк, вытерлась и забыла! Первый же раз! Не лярва же она по жизни! Я бы сама прибила! А прибила ли? Адрес она не помнила, железно! Не темнила. Вспомнила? Очень возможно. Или же пошла побродить в те места с кистенёчком под полой и наткнулась, очень кстати. Это ещё возможнее. Жертвам такие поступки вообще свойственны. Тянет их как преступников. Эх, а она ли убила? Это ты бы, наверное, смогла, а Журавлёва - овца овцой! Хотя хрен её знает. Как бы то ни было, надо Гриценко попридержать.
Если на Журавлёвой мокруха, никуда она не денется, не убежит. Сама скорее явится, А если не она, то Гриценко ей сейчас меньше всего нужен! Ей бы сейчас подружку, может у девушки начало бы устаканиваться, а тут этот трезор. Ха, у Гриценко-то, наверное, аж дух захватило, ушки на макушке, язык наружу. Ему же, ой как надо добычу нести, едва ли не передёргивать готов. Хотя... Паша, вряд ли. Мда... Сейчас же ему полный матрос Железняк! Грех не взять." Софья не ручаясь за то, что Паша не метнётся сейчас крутить Журавлёву, несмотря на данное распоряжение, отправила оперу эсэмэску: "Ко мне! Никуда не денется." Ну а что, уж больно дело-то ретивое, да и забивают очень часто мужики на баб в погонах, даже сопляки из рядового и сержантского состава этим не брезгуют, что уж о таком человеке как Паша говорить! Ему уж на пенсию пора, у него за плечами пятнашка строгача и ребёнок дошкольного возраста - какое ему, хрен, дело до соплей бабских, ему бы дело сделать и благодарность в личное дело получить!
Явилось начальство и всё то время, что длилось собрание, Резвая старалась переключиться на то, что говорил полковник Колобков, на сводку происшествий, организационные моменты, замечания по ведению протоколов ит.п. Старалась напрасно, мысли всё равно сносило на свою волну. Когда Колобков произнёс: " Всё, товарищи, я закончил" и заглянул в какие-то бумаги, Софья по-быстрому, чтобы не услышать: "Резвая, задержитесь", улизнула из кабинета. В конце коридора курил Гриценко. Жестом пригласив его следовать за собой, Соня вышла на улицу.
- Привет, Паша, давай рассказывай. Есть зажигалка?
- Ну что рассказывать? - Опер протянул Резвой огонь, надёжно спрятав его от вечного просвиста Фонтанки. - Встал где-то в 5, отвёз Димку в контору, а сам к плэйбою...
- Ты на колёсах? - перебила Резвая.
- Да, на Рижском стоит.
- Пошли, я не хочу, чтоб Колобков в окна заметил. Потом хочу отчитаться...Разберусь и отчитаюсь.
- Добро.
Забравшись в стоящий в полусотне шагов "Опель Кадет", Паша продолжил излагать утренние события: " Приехал, а во дворе 02 и всё как надо. Труп ещё не увезли. Вам в сводке читали?"
- Да, топором его.
- По темечку. Туристским таким, там же бросила.
- Почему бросила? - нахмурилась Софья.
- Потом, давай "бросила не бросила", а, пока, рассказывай
- Хм... Ну, значит убийца топорик бросил и, не ошмонав покойника, удалился. Обнаружила дворничиха наша из ЖЭКа, ребята приехали, ничего не затоптали, убийца из-за котельной подобрался. Размер обуви женский. Это я навскидку.
Паша взглянул на Софью, она, нахмурясь, сосредоточенно глядела вперёд, по-видимому не желая комментировать старлейские наблюдения.
- Я там сказал, что нам этот жмурик интересен. Ответили: " Милости просим! Забирайте, отдадим с удовольствием."
- Кто бы сомневался. - усмехнулась Соня. - Поехали Чингачгук. Следы у него по размеру женские!
- Размер, Соня. имеет значение. - улыбнулся Паша и включил зажигание. Отправляясь к соседям, следовало, конечно, предварительно согласовать всё с начальством, но Резвая, по своим причинам, решила это правило забыть. Это правило буравчика для всех, и незыблемо, а служебные церемонии можно и побоку. Путь в Московский райотдел лежал через то место, где было совершено преступление.
- Заедь, Паша, будь любезен. - попросила Софья и, когда старлей остановил машину в знакомом дворе, направилась к кочегарке, где судя по следам, таился в засаде преступник.
- Вот здесь она поджидала. - указал, вызвавшийся быть гидом, Гриценко, указывая на невысокую кирпичную стену. - Ночью снег шёл и шаги прекрасно отпечатались, а когда двор стали осматривать их ещё не припорошило. Здесь она долго топталась.
- Не она, а неизвестный. - заметила Софья, осматриваясь вокруг. - Да, засада хороша. И фонарь сюда не достаёт. Расположившийся на качелях, к убийце сидит спиной, только что это Журавлёвой таится? И откуда ей знать, что жертва на качелях будет качаться? Если это она, то должна была напасть фронтально, говоря анатомически, идти себе вдоль дома и узреть объект и кинутся, шашку наголо.
Сообщив Паше свои соображения, Резвая поинтересовалась теми следами, что вели к кочегарке, а не от неё. Из двора, мимо, кстати качелей.
- Вот! - радостно заявила Софья. - если бы даже Журавлёва и вздумала напасть со спины, то зашла бы вон оттуда или вон оттуда. - Софья указала в стороны, откуда действительно было грамотней зайти на исходную. - Если бы Журавлёва предполагала, точнее, если бы точно знала, что этот её обидчик на качелях будет, тогда другое дело. Заранее пришла и спряталась. А Журавлёва здесь и была-то один раз! Чего он здесь ночью-то делал?
- Бухал. Две банки коктейля "Вертолёт" пустые валялись. - Паша, слегка озадаченный Софьиными умозаключениями неуверенно предположил: - А если дозвонилась, назначила встречу во дворе, а сама уже тут поджидала?
- Неа. - Мотнула головой Соня. - Ты её не видел, она на такое коварство не способна.
- Слушай, Соня, а если она развела тебя? Сама знаешь какие змеи-гадюки бывают.
- Понимаешь, Павел. Я вчера ещё раз то видео просмотрела и вот что совершенно четко отметила - парень этот, - Резвая кивнула в сторону качелей. - Явно на камеру старался работать, а Журавлёва, явно нет. Так что для меня вопрос с порнухой и девчонкой решён.
- А с мокрухой:
- Теперь почти что да. Ещё встречусь с ней сегодня, по-взрослому поговорим. - Софья повеселела и, достав карандаш для губ, написала на кирпичной стене: " Здесь были Соня и Паша".
Опер невольно улыбнулся, видя такое ребяческое выражение на лице Резвой впервые. Рядом с Сониной надписью какая-то лесбиянка, чёрной помадой оставила свои откровения: "Света+Тоня=Любовь", "Света+Надя=Любовь". "Вот бы Сонька написала: " Соня+Паша" "подумал мент, садясь за руль, " Ну ничего, поймаем момент, делов-то".
С коллегами из Московского райотдела Гриценко и Резвая были знакомы. Паша, во время службы в Пушкине, совместно с москвичами ловил этническую шайку барсеточников, а Софья и вообще пару лет назад пыталась перевестись в в местный следственный отдел, повздорив с начальством. Перевестись тогда не удалось, её личное дело попросту не отдали, а устраивать скандал накануне поступления дочерей в Академию МВД было себе дороже.
- Семёнов Александр Валерьевич, 76-го года, холост, прописан на Шкапина. - Майор Ляндин протянул сидящим напротив гостям паспорт убитого. - Вот, гляньте фотку. Ваш?
- Да, он самый. - Резвая, полистав документ на предмет наличия каких-нибудь записей на страницах, типа номеров телефонов, что частенько встречается у людей, ведущих ненормированный образ жизни, вернула его майору.
- В кармане пальто был, мобильника не обнаружил, денег две штуки с мелочью наших и сотка евро.
- На Шкапина и на съёмную когда поедете? Слушай, Сонь, чегой-то ты, я гляжу вся не своя. - Улыбнулся Ляндин, подмигивая Паше. Майор был здоровенным мужиком одного с Гриценко возраст и на Софью глядел мартовским котом. Ничего делового в его фигуре не наблюдалось. Он сидел точно за столиком в ресторане, развалясь и гоняя во рту жвачку. Для брутальной небрежности он повесил на плечо кобуру.
Нельзя сказать, что Соне это не напрягалось, скорее наоборот, ей импонировало то, что Ляндин при удобном случае не упускал возможности и приобнять, и двусмысленность, и комплимент смелый отвесить, не повёрнутая же она феминистка. Да и Ляндин делал это ненавязчиво. Всё это, безусловно, здорово, но сейчас капитан была озабочена сугубо серьёзно.
- Послушай, Серёж, я ведь не девочка-стажёрка по ерунде пыль поднимать, правда?
- Согласен, - майор перестал жевать и подался вперёд, - чего там у вас с этим Семёновым?
- Помнишь три дня назад у гей-клуба убийство? Так вот, ваш жмурик знакомый нашего.
- Любовник, короче, - пояснил Паша. Резвая с Ляндиным едва подавили смех.
- Вот их черти сейчас на одной сковородке, да с картошечкой, - продолжал хохмить по-чёрному Паша, - я б сейчас съел что-нибудь, честное слово. Даже не завтракал.
- Давайте эти завтраки после, - запротестовала Соня, - Я тебя потом в кафе покормлю.
- А что не дома?
- Можно и дома.
Повинуясь рабочему напору Софьи, Ляндин оделся и вскоре все трое были у дверей снимаемой ранее Саней Соколовым квартиры. Достав ключи, Ляндин предварительно, для проформы, нажал кнопку звонка, и неожиданно получил ответ.
- Сейчас, сейчас, иду, иду, - раздалось из-за двери. Щелчок замка, и на пороге предстал мужчина лет около пятидесяти в халате и бандане.
- С кем имею честь? - поинтересовался он светским тоном. Майор протянул удостоверение и сделал попытку войти.
- Нет, нет, нет - остановил его гражданин в халате и выйдя на площадку закрыл дверь.
- Я владелец этой площади и не имею чести знать причины по которой мне в дом следует пускать милицию.
И Резвой и, тем паче, операм приходилось сталкиваться с подобным негостеприимством. В принципе господин в халате мог и не пускать, будучи в своём праве, так же как и менты, впрочем, могли завалиться почти что куда угодно без ордера, мотивируя это служебной необходимостью. Проблема заключалась в том, что если потом окажется, что этой самой необходимости не было, а потерпевший от ментовского беспредела окажется столь крут, что найдёт своей жалобой путь к сердцу прокурора, - милиционеров могли хорошенько потрепать. В лице и тоне воспротивившегося "вторжению" гражданина было что-то указывающее на то, что он не какая-нибудь тварь дрожащая, истерично отстаивающая свои права, а право такое имеет.
- Вашего жильца сегодня ночью убили...- вежливо начал Гриценко, но хозяин квартиры его перебил.
- Знаю, знаю, знаю - с трагическим закатыванием глаз затараторил он, сложив ладони на груди. - Бедный юноша, сейчас, в наше дикое время столько жуткого! Ох, я даже не знал о нём ничего.
- Совсем, что-ли? - усмехнулся Ляндин.
- Да. Я стараюсь не лезть. Посмотрел паспорт и... ох, пришлите повестку, я с удовольствием побеседую.
- Непременно,- пообещал майор, - нам его вещи необходимо осмотреть. Так что, впустите.
- А вещички его я уже собрал, сейчас вынесу. - Гражданин вскоре появился с полиэтиленовым пакетом.
- Паспорт Ваш,- буркнул Ляндин, и полистав книжицу с финским гербом сухо попрощался - Всего хорошего, много не пейте.
На улице Ляндин ёмко выругался.
- Да ладно, Серёж, не видишь -пидор какой-то
- Конечно. Весь на пидовке, - поддержал Паша.
- Да ясное дело, педик, куда ни плюнь, попадёшь, - Ляндин заглянул в пакет, - майки, трусы какие-то, тьфу! Надо?
Резвая с Пашей посмотрели внутрь и помотали головами. Майор выкинул пакет в урну.
- Давайте на Шкапина. А ордерок я ему организую!
Комната покойного актёра находилась в самом конце коммунального коридора. Дом, как и все на небезызвестной улице, был аварийным, и это обстоятельство неприятно отдавало в нос.
- С душком дом, - съязвил Ляндин, отпирая залатанную ДСП дверь.
- У меня одногруппница с тремя детьми и мужем живёт почти без света, у них проводка сгнила, а новую делать нельзя, стены не позволяют, - Резвая оглядела обстановку: самая незатейливая, с минимумом необходимой человеку мебели и максимумом бардака. Чувствовалось что сюда наведывались побухать, да переночевать, десятка три пустых бутылок валялись тут и там. На мониторе компьютера гнила банановая кожура, а вокруг по комнате были разбросаны носки, окурки, упаковки из-под презервативов и тому подобный хлам, наверняка, время от времени, отправляемый хозяином в окно. Бегло осмотрев весь этот Punk's no dead, союз NO можно было и опустить, сыщики заключили, что живший тут маргинал в последние 2-3 месяца материально приподнялся. Об этом говорили несколько дорогих неодёванных рубашек, а также стеклотара. Покрытые пылью фуфырики из-под боярышника и пустая тара от дешёвой беленькой перемешались с недавно выпитыми вискарями и шампусами. Акцизы на плебейских напитках были сплошь прошлого года , на элите же - нынешнего. Найдя в серванте фотки, диплом и трудовую книжку покойного, менты получили представление о социальном статусе Сани. Неизведанным оставался лишь компьютер покойного. Ляндин с Гриценко, умевшие лишь печатать в Wordе, посмотрели на Соню.
- Смотрите, интересно...- сказала она после короткой возни с клавиатурой и мышью. - Он к сети был подключён, а это ему на адрес приходило.
Опера склонились над монитором. В почте убитого хранился список женских имён с характеристиками и данными различной степени подробности. Открывала своеобразную ведомость Коновалова Светлана Викторовна 1962 года рождения, замужняя, с двумя детьми, тренер по плаванию ДЮСШ N2 Невского района. О ней сообщалось много чисто психологического и материального плана информации. Указывалось например, что онп держит себя с мужчинами авторитарно, имела в прошлом году связь с 15-летним учеником, пытается расселить свою 3-комнатную на пр. Стачек. Далее по списку шла некая Сержантова Мария Ивановна, зам. декана исторического факультета Областного Университета, 76-го года, незамужем, без детей. Также имелась информация о том, что Мария Ивановна - женщина целеустремлённая, с низкой самооценкой своих женских и чересчур высокой деловых качеств. Имеет жилищные и материальные затруднения. Далее шли : Иванова Елена Семёновна, 70 г.р., гендиректор ЗАО "Серафима", Городкова Елена 89 г.р., ученица 11-го класса, Большакова Светлана Анатольевна 73 г.р., программист в фирме " Синиус", а по субботам натурщица в художественной академии. Кроме неё к заведению им. Мухиной имели отношение ещё 2 фигурантки списка : Николаева Антонина и Размыслович Надежда. Обе студентки, первого и третьего курсов.
Были ещё : секретарша, продавщица из гостинки и завуч. К досье некоторых дам прилагались фото и телефоны.
- Это что за гарем? - спросил Ляндин, доставая сигарету.
- На киллерский стол заказов не похоже, - Паша последовал вредному примеру коллеги. Оба ждали, что скажет щелкающая мышью, Соня.
По её лицу пробежала усмешка, она повернулась к мужчинам.
- Не киллера, конечно. Но все эти бабы ему заказывались насчёт разводки на постель.
- Зачем? - не понял Ляндин и, словно ища ответа, взглянул на экран. Там была страничка с фамилией Журавлёва... Журавлёва Татьяна Геннадиевна, 19 лет, секретарь-референт ЗАО "Трестов и Ко". Девушка закомплексована, консервативна. Лелеет память о первой платонической любви к солдату. Учится в Политехе на вечернем отделении, физфак. По субботам ходит в фитнес-центр на Энгельса.
- Это секретарша вашего трупа? - спросил майор, и Резвая поведала ему всю историю, всё равно Ляндин со своими ребятами начнёт прорабатывать всех имеющихся в списке, как знакомых и потенциальных убийц Семёнова. Софья к тому же извинилась насчёт того, что темнила с майором насчёт Журавлёвой и сообщила ему свои соображения по поводу следов, обнаруженных на месте преступления.
- Хм...Согласен, Сонечка, хотя, конечно, сама понимаешь.
Софья понимала - Татьяну побеспокоят. Маховик заработал, не детский сад.
- А грохнуть его могла, конечно, любая, семирукий восьмих.й какой, извини, Соня за выражение.
- Да что выражения? - подскочила следователь, - Ёбарь-террорист! Герой-любовник херов!
- Тшш.. Не оскорбляй привидений.
- Да плевать мне! - с сигаретой в губах отмахнулась Резвая. - Мне вот интересно, что он в газету что ли свои услуги помещал?
- Ну да, - Ляндин поднёс Резвой зажигалку, - Ты что, соответствующую прессу никогда не читала? Полиция нравов такими особами даже интересуется, сайт, и фирма где-нибудь на Коморских островах, порнуху хоть и изготовляет, но не тиражирует, эксклюзив, бутик, так сказать. Разве, что тебя заснимут и в Интернет запустят для прикола.
- Вторжение в частную жизнь, хрен докажешь, - подхватила Софья, - я не я, и лошадь не моя. По обоюдному, мол. согласию снималась.
- Ну да, - согласился майор, - разве что с малолеткой поймать и за совращение хвост прижать.
- Гляньте-ка, - позвал коллег Паша. Пока опер с Софьей обсуждали похабный бизнес, он занял место у компьютера и просмотрел список ещё раз. - Вот полюбуйтесь, три женщины из Мухи. Две студентки : Размыслович и Жданова, и одна шлюшка по призванию, а по основной профессии программист, Большакова.
- Видать, там у них охотник есть. - Софья не поняла к чему клонит Паша, - ничего странного.
- Странного ничего, если учесть, что обе студентки совсем недавно зверски убиты.
Начальник Резвой был из военных. Выйдя на пенсию три года назад старшим советником юстиции, он съездил на месяцок в Болгарию, а вернувшись постучался в дверь городского прокурора. Заела, мол, тоска по службе, возьмите, товарищ генерал, хоть кем, хоть дворником при прокуратуре. Не идти же адвокатскую контору открывать, чтоб им всем пусто было! Рвение Петра Ивановича оценили по-царски и назначили начальником следственного райотдела. Злые языки говорили, что за полковника Колобкова ходатайствовали из городской администрации, и что, в своё время, будучи военным прокурором провинциального гарнизона, Пётр Иванович
похерил уголовное дело по факту хищений некого замполита, брат которого был увесистым чиновником из мэрии. Может и похерил, может и ходатайствовали, что же, людям теперь и не помогать друг другу? Хе-хе-хе, не дождётесь. Тем паче, полковник Колобков умел руководить, и коли возникала необходимость, устраивать всё шито-крыто. Взяток вроде бы не брал, жил, по крайней мере, без финансовых заскоков по зарплате, говорили, что он мечтает перебраться повыше, а кто не мечтает? Софье Колобков нравился, как и прочим работникам прокуратуры, ибо начальник грамотно пресекал малейшие перекосы как в сторону малины-ягоды , так и в смелую, честную и бескомпромиссную крайность.
"У меня ни оборотней, ни партизанщины не будет" - говорил Пётр Иванович с первого же дня работы на Фонтанке, и слово держал. Был он маленьким, поджарым мужиком с жёсткими, коротко стрижеными волосами. Резвая полчаса назад зашла в кабинет старшего следователя с докладом и теперь, закончив его, ожидала реакции. Колобков какое-то время молча возился с чаем, а поставив чашку ароматного напитка перед Софьей,
он хитро улыбнулся, и отойдя к окну, продолжил, - Ты, Софья Андреевна, очень правильно, так сказать, дифференцировала : Трестова убили одни, ловеласа этого наёмного - другие, студенток - третьи. Журавлёва эта твоя...
- Я же Вам говорила, Пётр Иванович, что секретарша никак и ни при каких. Она, можно сказать, пострадавшая.
- Ну да, согласен, хотя... - полковник опять улыбнулся.
Резвой показалось, что этой улыбкой Колобков предваряет то, чего она не хотела услышать и против чего выступала, докладывая о результатах расследования. Опасения её подтвердились.
- Хотя очень даже возможно, - продолжил полковник, - что эта твоя любимая секретарша и укокошила актёрика. В сильнейшем душевном волнении, спровоцированная показом видеозаписи.
- Ага, ещё скажите спровоцированная непрофессиональными действиями капитана Резвой, - Софья отодвинула недопитый чай и вся подобралась. Она почувствовала, что на неё пытаются наезжать, а этого Соня не любила и, хоть разум и подсказывал ей, что следует знать свой шесток в целях собственной выгоды, природа поднимала шерсть на загривке.
- Совсем нет, товарищ Резвая, - Колобков, видя недоброе в глазах подчинённой, сам посуровел и лицом, и тоном. - Я не хочу сказать, что в моём отделе возможны непрофессиональные действия сотрудников. У меня таких людей нет, а если и заводятся, то ненадолго. Вы, Резвая, между нами говоря, сделали всё правильно, но только, я считаю, не разобрались при первом допросе. - Начальник сделал упор на слове "первом".
- И в чём же я не разобралась? - спросила Соня, борясь с агрессией и желанием избить этого полковника, рост которого был сантиметров на 10 ниже её собственного.
- А в том, что секретарша знала о том, что домогавшийся её шеф, поступил таким нехорошим образом и, чтобы, для пущей силы, унизить отвергнувшую его женщину, продемонстрировал ей видео. Где, кстати, диск?
- Эта Ваша версия неверна, - пропустив мимо ушей вопрос, холодно сказала Софья.
- Неверна? Возможно, возможно... Только другой я не слышал. Я, вообще, никакой не слышал. Вы в своём докладе указали, что убитый никому не был должен и никто не был должен ему.
- Да, незадолго до преступления ему вернули 40 тысяч евро, и он, в свою очередь расквитался со всеми, кому положено. Рассказала супруга Трестова, а подтвердила расшифровка разговоров по мобильнику, полученная вчера. Я Вам, впрочем, об этом уже докладывала.
- Ну вот, видишь. Не должники и не кредиторы с ним расправится мотива не имели. Деловая линия, так сказать, профессиональная деятельность убитого отклоняется. Да и почерк не тот. Личный мотив тут, сто процентов. По этой линии и действовала именно секретарша. Убила шефа, а потом и Казанову доморощенного.
- Нет, товарищ полковник, Вы дело шьёте... - Софья не договорила, потому что начальник чуть ли не закричал :
- Что?! Молчать!
Софья, чувствуя за собой правду, не подчинилась, и Колобков, не повторяя приказа, разразился громом и молнией. Он коснулся и, вообще, присутствия баб в органах, и частного случая с Резвой, место которой, максимум, в СЭС, а не в прокуратуре.
- Пойдёшь снова тараканов морить! - пообещал он Софье и продолжил про показатели раскрываемости и про то, что труп актёра непременно скинут на его, Колобкова, шею, - Если не твоя любимая Журавлёва его тюкнула, то кто???
- Дед Пихто.
- То-то же, что Пихто, - начальник, видимо, поостыл и, сев, отпил из чашки, - Ищи-свищи ветра в поле. Вон, он скольких окрутил по твоему списку, - полковник взглянул на распечатку семёновских "подвигов", - Любая могла ему отомстить. Любая!
- Вам пока никто не спихивает это дело, - Софья прекрасно понимала опасения Колобкова, находящегося на втором месте в городе по раскрываемости.
- Спихнут, - махнул полковник листами, - за милую душу спихнут, если ты преступника не найдёшь. Журавлёву если не мы, так они возьмут.
- Лучше, значит, самим её арестовать и два убийства на неё повесить?
- Да, Софья Андреевна, - примирительным тоном ответил Пётр Иванович, - только не повесить, а предъявить обвинение.
К своему сожалению, Резвая видела, что её опасения целиком оправдывались. Журавлёва под подозрением, и, ежели, у девушки нет алиби, то трепать её будут, как голодные псы овечку. Им убийца нужен, вынь, да положь.
- Мы, Пётр Иванович, ещё не до конца выяснили подробности личной жизни Трестова, супругу, опять же, надо получше просветить, друзей и, главное, недругов о их семье порасспросить, - Резвая произнесла эту фразу самым спокойным тоном, словно и не было между ними 5 минут назад конфликта. Работать надо, а не грызться, как бы вам этого не хотелось.
- Просветить, это ты конкретно? - уточнил Колобков и, после кивка Сони, пообещал завтра с утра предоставить все требующиеся бумаги на прослушку, обыски, наблюдение и.т.п. - Прокурор на совещании сегодня, - сообщил он спокойно, но веско и подытожил: - Трое суток тебе с операми и если глухо, то берись за секретаршу. Добро?
Резвая неопределённо хмыкнула.
- Не уйдёт в самоход?
- Нет, товарищ полковник.
- Всё-таки проведай её, держи под контролем, позванивай, ну понимаешь?
- Понимаю.
Колобков удовлетворённо выдохнул и достал папиросу. Он обожал "Беломор", и лишь в присутствии значительных людей курил цивильные сигареты, папиросы это всё-таки моветон.
- Ну теперь давай со списком Семёнова разберёмся, - надевая очки и беря распечатки, сказал он. - Вот эту девушку, Размыслович, я помню. В новогоднюю ночь, в общаге на Пионерской её вместе с молодым человеком убили. По экспертизе, им сначала головы проломили, летально проломили, ну а потом множественные ножевые и пацану выстрел из охотничьего ружья в пах, картечью.
- Зарезали и по выстрелу из охотничьего ружья сделали. Девушке в лицо, молодому человеку в паховую область. Это Гриценко так помнит. Нужно уточнить.
- Уточни, если надо. Только наше дело сторона. Тут-то уж точно не наши трупы.
- Согласна, сообщим и всё.
- А вторая, ты говорила, из Сестрорецка?
- Так точно, - Резвая, решив, что аромат "Давыдова" разбавит отвратный чад колобковской папиросы, достала пачку. - Гриценко, опять же, сказал, что какую-то студентку из Мухинского недавно зарубили топором.
- Топором? - поморщился полковник, - Актёра топором, студентку топором, связи, надеюсь, проводить не будешь?
- Нет, - успокоила полковника Софья, - здесь пока нет, но между Пионерской и Сестрорецком - железно. Если бы не факт заинтересованности некоего лица этими девушками, заинтересованности сексуального характера, то можно было бы и не углядеть связи. Почерк убийств разный, разве что жестокость сходная. Думаю так , - убийца, испытывая влечение к жертвам и, не получая взаимности, заказал порносъёмку, а потом, не удовлетворившись увиденным, визуальным, так сказать, контактом, пошёл и убил. Там ещё натурщица.
- Жива, я надеюсь?
- Жива. Там у Семёнова её телефоны есть. Я позвонила, трубку сняли.
- Слава Богу, - полковник смял в пепельнице папиросу и энергично заходил по кабинету.
- Значит, Софья Андреевна, шизик серийный в Мухинском завёлся? Не удивлюсь, не удивлюсь, хе-хе-хе.
- Или в Академии, или в тамошней среде.
- Да уж, к гадалке не ходи. Ничего, выясним. Точнее, выяснят.
Пётр Иванович как будто был рад появлению маньяка. Резвую это даже, поначалу, обескуражило, но скоро она поняла, что начальника так воодушевили проблемы, свалившиеся на головы соседей.
- Маньяк, товарищ капитан, как снежный человек, следов оставляет много, а самого его никто не видел, - сентенциозно изрёк Колобков с какой-то даже симпатией к ловкому убийце. По крайней мере, не без уважения к нему было сказано.
- Может быть убитая в Сестрорецке не та, что в списке, - притормозила его Софья, - Паша фамилию не помнит, он так, навскидку.
- А мы сейчас это выясним, - начальник набрал номер, - Колобков на проводе. Привет Сергей Саныч. Скажи, у вас недавно не случалось ничего плохого с гражданкой Самариной Татьяной Сергеевной 87-го года рождения, студенткой из Мухинской Академии. Ага... Расскажи, если не военная тайна.
Колобков пару минут слушал, не прерывая своего собеседника, а затем, пообещав перезвонить, попрощался.
- Правильно твой Гриценко говорил, - обратился он, положив трубку, - зарубили эту самую Самарину топориком. На следующий день она скончалась. Убийц нашли почти сразу, два полубомжа-наркомана сознались, дело в суде.
Пётр Иванович задумался, и по лукавым проблескам на его физиономии Софья поняла, о чём была дума начальническая. Очень может быть, что прихватили сестрорецкие удобных наркотов и растормошили известными непедагогическими методами их на признание. Теперь же, Колобков мог, при желании, подложить бооольшую свинью тамошним пинкертонам в виде маньяка, который как снежный человек. Мог подложить, а мог и нет. Провинциалы ему не конкуренты в соревновании за первенство по раскрываемости.
- Вы, Софья Андреевна, свободны. Всё давайте обсудим завтра, - Колобков приоткрыл дверь, - наше дело Трестов, ройте, как говорится, землю. А о фактах с художницами я сообщу тем, кто ими занимается. Всего доброго.
Потеплело и Софья решила пройтись. Настроение её было противоречивым. С одной стороны, недавние открытия были чрезвычайно интересны и заставляли голову работать не по рутинным алгоритмам, а, что называется, с огоньком, с песней. С другой, начальник - типичный чиновник, место которому в банно-прачечном тресте, обрывал самую звонкую струнку, и, мало того, ясно разъяснил Соне, что произойдёт, если она не раскроет преступление и не найдёт убийцу в три дня. Мысль о том, как она вляпалась с Журавлёвой по самые уши, не давала ей покоя. Было и стыдно, и досадно, и страшно. Страшно за девочку, стыдно же и досадно было за саму себя. Она отпускала в свой адрес самые нелицеприятные слова и эпитеты, хоть и понимала всю объективность происшедшего." Ничего, не посадит её Колобок, он на конфликт открытый со мной ни за что не пойдёт. Он лучше с глухарём засядет, чем оскандалится. Колобков - человек осторожный, в городе его многие не переваривают, потому что ментом настоящим он никогда не был. Сначала, следаком, в солдатских портянках рылся, а потом в гарнизонных прокуратурах навытяжку стоял, да среди прапоров и дембелей шороху наводил. Уж на что наши прокуроры с оглядкой, но военные им сто очков дадут. Нет, ему лучше глухарь. Надо, впрочем, и Журавлёву проведать. Чем чёрт не шутит, может она и тюкнула..." - Размышляя подобным образом, Соня дошла до Обводного. Не доходя полста шагов до дома, она с радостью увидела мигающий фарами джип бывшего супруга. Не удержавшись, Софья помахала рукой и прибавила шаг. Чуть ли не бегом кинулась.
С закрытыми глазами, раскинувшись на животе, Соня приходила в себя, покусывая и облизывая измученные поцелуями губы. По всем этажам тела, точно школьники, носились мурашки, задевая каждый мельчайший волосок и молодя кожу. Когда взрывается оружейный склад, то после, ещё какое-то время, то тут, то там трещит, вспыхивает и бухает - внутри Сони также что-то искрилось и пощипывало, обдавало теплом. Эти чувственные всполохи она называла это ЛВЧ для больших. Повернувшись на бок, и полежав ещё немножко, чтобы приятно повыгибать поясницу, капитан Резвая слезла с тахты.
- Ты, Костик, меня убьешь когда-нибудь, - потягиваясь сказала она, и одела безразмерную, до середины бедра длиной, футболку. Бывший ненаглядный ,с плохо скрываемым довольством на лице, открывал банку камчатских крабов. На столе стояла бутылка "Смирновской" и болгарские огурчики.
- Это кто кого, ещё посмотреть, - усмехнулся он, облизывая с пальцев масло. - Это как несчастный случай квалифицироваться, или как?
- Как просто смерть, если без эсэм-игрушек, - Софья достала стопки и с удовольствием выпила. Костик, или как его звали в коридорах Горздрава, Константин Тарасович пришёл до утра. Это означало, что его юная супруга отбыла в Великие Луки проведать родителей, хотя возможно была и иная причина. Разругались, например, или вовсе порвали. Софья про семейную жизнь Костю не расспрашивала, хотя и подмывало. Сам же бывший не больно распространялся, даже подшофе. Опрокинув, без всякого зазрения, вторую стопку, Софья убрала валяющуюся близ тахты одежду и принялась стричь свежие белые розы.
- Вы день рождения будете в срок справлять? - поинтересовался Костя. - Я, в смысле, девочек отпустят?
- Не сомневаюсь. Их, вообще, на казарменном положении не держат. Держат, но редко. Я уверена, что они мне частенько лапшу вешают, насчёт нарядов и прочего. Я тебе рассказывала, как Витька Михеев, опер, Алиску с Анфиской в "Метро" обнаружил?
- Когда?
- Да месяц назад. Он там насчёт наркоты прощупывал и звонит, главное, мне : "Тут твои лихо зажигают. Гордись, мать!" А по моим сведениям, они в столовой должны были зажигать, на мытье посуды, до утра. Я потом узнала, что посуду мыть, это у них так дискотека называется.
Костик, служивший в армии рассмеялся и, забрав у Сони ножницы, потянул её в ванну...