Долгое время я не знал, вижу ли цветные сны. Разве можно определить цвет мечты или бреда? Я просто видел сны, иногда неправдоподобно реалистичные, временами - вещие, но всегда бесцветные. Именно бесцветные, а не черно-белые, потому что я видел людей и предметы, вовсе не имеющие никакого цвета. По крайней мере, мне так казалось.
Потом у меня пропал кот. Рыжий, желтоглазый, за нордический характер и хищный нрав удостоенный великолепного имени Вильгельм фон Гогентроттер. Благородное происхождение не позволяло ему справлять нужду на старые газеты, поэтому, в силу природной лени, я был принужден вместо песка снабжать его фирменным белоснежным Catsan"ом. Чудо кошачьей гигиены вкупе с "Китекэтом" поглощало едва ли не больше половины моей скудной зарплаты, что выглядело весьма странно и даже противоестественно. Это раздражало, и, целуя его в доверчиво подставленное мягкое светло-рыжее, почти розовое, слегка курчавое пузо, я думал о любви.
Любил ли я его? Если нет, почему тратил на его содержание бешеные деньги и любил посмеяться, усаживая по-человечьи его, сонного, в свое кресло? Если да, почему мне так жалко было этих ничтожных денег, и почему иногда думалось, что лучше бы он ушел от меня?
И он ушел. Настал день, когда Вильгельм, издавая жуткие трансцендентальные звуки, набросился на собственное отражение в полированном серванте и едва ли не начал биться лбом об оконное стекло, после чего я выпустил его на волю. Кажется, я хотел, чтобы он не вернулся - он так и поступил.
Через две или три недели, когда все стало ясно, я увидел первый и последний в жизни цветной сон: Гогентроттер в плотном окружении жены и многочисленных детей; все ослепительно рыжие, на фоне райского белого сияния. Котята копошились возле живота лежащей на боку матери, Вильгельм снисходительно наблюдал за ними.