На улице было еще темно. Оля стояла в центре освещенной кухни, как нить накаливания. Она была худенькая, с большим животом. Они с Вадимом ждали мальчика. Имя уже придумали - Сергей. Оля чувствовала нежность, боль, безумие. Но все это было несопоставимо с тем, что отражалось в темном окне.
Оля достала из холодильника три яйца. Разбила, взболтала, добавила молока. Потом вылила на сковородку. Вадим вышел из душа и сел за стол. Оля поставила перед ним тарелку. Нарезала хлеб. Себе она сделала только кофе. Размешала сахар, постучала ложкой о край чашки, стряхивая задержавшиеся капли, и, вместо обычного утреннего разговора, стала вертеть ей, играя. В вогнутом мире ложки соскальзывали на блестящее дно то она, то Вадим, то лампа под потолком.
--- Положи, - попросил он.
--- Кладу, - Оля звякнула ложкой о край. - Так лучше?
--- Лучше поговори со мной, - вилка в руках Вадима дрогнула. Кусочек омлета упал обратно в тарелку.
--- О чем ты хочешь поговорить?
Вадим медленно повернул голову в сторону, растягивая время от Оли до календаря на стене.
--- Что ты собираешься делать сегодня?
--- Прибрать, сходить в магазин, приготовить ужин, - назвала она свои горы и равнины.
--- Как интересно, - кусочек омлета снова упал. На этот раз на стол.
--- Я уберу, - поспешила подняться Оля.
--- Не надо. Я сам.
Он встал. Взял тряпку. Вытер.
--- Ты опоздаешь, - напомнила ему Оля.
Вместо ответа, Вадим подошел к раковине, открыл кран, промыл тряпку водой, выжал и аккуратно положил на место.
В ожидании лифта Оля держала входную дверь открытой. Смотрела, как стоящий на лестничной площадке Вадим набирает смс. Набирает и стирает. Набирает и стирает. Оля пыталась прочитать по его лицу. Но лицо Вадима было неразборчиво, как почерк незнакомого человека.
Из лифта вышла соседка - Зоя Владимировна, женщина большой улыбки. За такими улыбками принято прятаться. Оля, в отличие от Вадима, жила в этом доме с детства. И хорошо знала Зою Владимировну. Они разговорились.
--- Саша приезжает! - Зоя Владимировна задыхалась, как будто долго бежала. Она не видела сына больше трех лет.
--- Когда? - быстро спросила Оля. Все маленькое, как сердце, детство, они с Сашей дружили. А когда выросли...
--- Сегодня вечером!
Оля закрыла дверь. Щелкнула одним замком, другим... Потом что-то щелкнуло внутри, и она вспомнила, как они с Сашей вот так же стояли перед закрытой дверью. Деваться было некуда, все электрички ушли, ключи где-то в высокой траве по дороге, дача родителей. Саша сказал, что дверь можно выбить. Разбежался и влетел в нее. Потом упал. Ему было больно. Оля чувствовала это, хотя было темно, и он молчал. Тогда она тоже разбежалась. Саша засмеялся. Дурочка, сказал он. Не надо.
Зазвонил телефон. Оля подошла, ведя по траве рукой. Сухие кончики бились в ладонь.
--- Да, - ответила она.
--- Как ты себя чувствуешь? - виновато спросил Вадим.
--- Хорошо. А что у тебя с голосом?
--- Мне нужно задержаться сегодня...
--- Опять?
--- Ну...
--- Ты уверен, что это необходимо?
--- Да, понимаешь...
Оля познакомилась с Вадимом на вечере встречи выпускников. Красивый, умный, высокооплачиваемая работа. Старше ее. Девушек у него было много, Олю предупредили.
--- Не надо.
--- Что - не надо?
--- Не надо объяснять. Мне неинтересно.
--- А что тебе интересно?
Оля слышала этот вопрос уже очень много раз.
--- Хватит. Я устала. Мне пора, - и повесила трубку.
Перед тем, как идти в магазин, она собиралась прибраться. Выкатила пылесос в центр комнаты и в шуме исчезающей пыли вдруг снова расслышала голос Зои Владимировны. Оля даже не выключила пылесос. Просто села на ковер и заплакала.
Магазин был рядом. Через дорогу. Какой выбрать сок? Выбор был огромный. Оля, как в библиотеке, пробежалась глазами по корешкам ценников. В итоге, положила в тележку нечто среднее между Достоевским и Чеховым. Мимо, ворча, прошла уборщица, оставляя за собой мокрый след, имеющий к чистоте такое же отношение, как след самолета в небе. Магазин был пуст. Ни облачка.
Оля отпустила спасательный прямоугольник тележки и, захлебываясь, стуча руками по деревянной воде, истошно закричала. Потом тьма. И вот она на песке. Над ней бледный взъерошенный Саша. Длинная река где-то сбоку шумит, оправдываясь. Оля недавно научилась плавать. Она быстро перестала бояться воды. Но судорога. Такие вещи не выучить.
--- Полоумная, что ли? - спросила вернувшаяся уборщица, с любопытством заглядывая ей в лицо.
--- Что? - Оля вдруг поняла, что кричала по-настоящему.
--- Шли бы вы отсюда, женщина, - авторитетно заявила уборщица. - Без вас тошно. Плюют, топчут. А мне убирай. Я вот тоже кричать хочу. Но у меня голоса нет. А я певицей мечтала стать.
Что она несет? Подумала Оля. Уборщица, между тем, оперлась о швабру и с удобством продолжила:
--- Не сложилось. Да, бывает. А еще бывает - придешь домой, а света нет. Щелк-щелк выключателем - нет и все. Что делать? Поздно, никто не придет. А так темно, что даже рук не видно.
Она не в себе. Догадалась Оля. Присмотрелась - и точно. Во всем лице уборщицы было что-то неустойчивое, без равновесия. На вид ей было лет шестьдесят.
--- А вы почему кричали, женщина? Вам тоже тошно?
--- Я... - начала было Оля.
--- Нельзя вам одной. Вот что я вам скажу. Никому нельзя, но вам особенно.
Уборщица перевела взгляд на швабру.
--- Ой, что это я...
И полетела дальше по кафельному небу.
Зима стояла, как мебель, без внимания. Шел снег, шли люди. Оля подумала, что нужно смотреть под ноги. А то мало ли... Скользко.
--- Оля! Оля! Это ты? - со всей силы, до боли ударил в спину мужской голос.
Она обернулась. Это был Саша.
--- Давай я тебе помогу. Какие тяжелые... Тебе же нельзя. Мама рассказала, - он забрал у нее пакеты. - А я только что приехал. Вот вышел за сигаретами. Кончились.
Оле бросилось в глаза, что Саша стал суетливым, нервным. Прибавил в весе.
--- Да нет, я привыкла, - отдала она вместе с пакетами.
И пошла рядом с ним, не чувствуя ничего, кроме страха перед судорогой.
--- Как твои дела? Как муж?
--- Прекрасно, - Оля закашлялась. - Лучше всех.
Они зашли в лифт.
--- А у тебя?
--- Тоже ничего. У меня жена. Сыну полгода, - свет в лифте был неживой, тесный. Лицо у Саши стало бледным.
--- Как хорошо, - сказала, чтобы что-то сказать, Оля.
--- Да.
Приехали. Она достала ключ.
--- Зайдешь?
Саша остановился. Три года назад, когда после университета его пригласили на работу в Канаду, он остановился совершенно так же: сгорбившись, чуть наклонив голову к левому плечу, молча. Прямо перед ней. Олю в Канаду не пригласили. Тогда Саша обнял ее, она расплакалась, он обещал звонить-писать, забрать. Потом, скоро. Сейчас руки у него были заняты, он все еще держал пакеты, в которых было то, что нужно Оле, Вадиму и Сереже.
--- Я...
Оля забрала пакеты, закрыла дверь. Щелкнула одним замком, другим...
Вадим был очень худой и очень высокий. Он, как седой волос, вырвался из офиса за полночь.
На деревянной скамейке под пластиковым навесом остановки рядом с офисным центром сидела не старая еще женщина с какими-то странными глазами и держала в руках куклу. Это точно была кукла. Но женщина держала ее как ребенка, слегка покачивая, нежно прижав к себе. Теплое добротное пальто у матери, несмотря на мороз, было расстегнуто, а кукла была почти совсем без одежды. Только летнее платьице. Чего или кого они ждали на этой остановке? Подумал Вадим, проходя мимо.
--- Эй, сигаретки не найдется?
Вадим обернулся. Прямо перед ним двое. У одного - нож.