![[]](/img/s/samojlowich_a_m/nomer217/strah.jpg)
|
|||||
|
Номер 217
| Линда почувствовала себя, как если бы наступить внезапно на мокрое... "Странно!.. - подумала она. - Власти Памплоны в этом году покрыли мостовую Estafeta Kalea составом, предотвращающим скольжение"... В полдень раздался голос советника на испанском и баскском языках: -- Слава Святому Фермину! Слава Святому Фермину! Толпа вторила ему. С этой минуты все пели, пили, обливали друг друга вином, девушки раздевались перед десятками жадно хватающих рук. По всему городу шли концерты, спектакли, выступления уличных музыкальных групп, карнавальные парады масок... Ровно в десять вечера раздался выстрел сигнальной чупинасо с балкона мэрии и начались энсьерро. Двенадцать разъяренных быков просто выпустили из загонов на огороженные специальными заборами узкие улицы. Теперь животные неслись на арену, а перед ними бежали сотни людей. Линда начала прямо от загонов, из которых выпускают быков. Она бежала в первой волне, среди быков, пытаясь остаться в живых... "Странно!.."... - на Углу Мертвецов Линда почувствовала себя, как если бы наступить внезапно на мокрое... - "Власти Памплоны в этом году покрыли мостовую Estafeta Kalea составом, предотвращающим скольжение". Как и в прошлогоднюю фиесту, она пыталась выжить две минуты и восемьсот сорок девять метров ада. Как и год, и два, и три года до этого, "невидимая рука" Памплоны подобно государству в классической политэкономии Адама Смита, отводила её от безвременного и непреходящего, превращаясь для погибших в гаранта соблюдения "правил игры", но не ее участника. *** Легенды Памплоны гласят, что якобы однажды вечером, Гертруда Стайн сказала: "Хэмингуэй. Почему бы Вам не поехать в Испанию. В Памплону. Там есть интересный праздник. Люди бегают наперегонки с быками и играют со смертью. Испанцы называют это Фиеста". ...Они сидели в салоне, в Париже, где в то время жили и Фрэнсис Скотт Фицджеральд, и Эзра Паунд, и Джеймс Джойс, и Пикассо и еще много других молодых и талантливых людей, еще не знаменитых, но очень хотящих ими стать. Хэмингуэй - поехал. Сегодня Памплона буквально увешена мемориальными табличками, посвященными Хемингуэю, а у арены для боя быков стоит его бюст, на который мэр города каждый год повязывает красный шейный платок, отличительный знак участника праздника Святого Фермина. Номер 217 самого представительного отеля, который писатель неизменно резервировал, до сих пор сохранилась практически без изменений. Два балкона этого номера выходят на Estafeta Kalea, по которой держат путь быки. Теперь переночевать в этом номере стоит пятьсот евро, а в дни праздника с шестого по четырнадцатое июля - тысячу семьсот. Любопытно то, что в течение последних четырёх лет номер занимала на праздник одна и та же журналистка из Монреаля, поклонница корриды и Хемингуэя. *** До встречи с номером 217 в Памплоне Линда Мюррей жила своими целями, заботой о будущих встречах или об оправдании после них (все равно, перед кем или перед собой). Абсурд города епископа Фермина, спасшего когда-то горожан от чумы, и Хемингуэя, спасавшего себя от страха смерти, развеял её страхи облегчением: перед смертью человек внезапно "становится самим собой", но то, что он узнает о себе, не пригодится другому. Самое большое неудобство воспоминаний от прежних посещений Памплоны было: казавшаяся до сих пор маленькая дырка в памяти из-за смертей превратилась в дырищу величиной с традиционную испанскую сafé con leche - большую чашку кофе с молоком. Линде приходилось прикрывать ее ладонью, а рот - левой рукой, чтобы стоящие вокруг люди не слышали "Через смерть можно перепрыгнуть!". Только скоморох так думает. Страх смерти, скорее всего, такая же сублимация как защитный механизм психики или переход вещества из твёрдого состояния в газообразное без пребывания в жидком состоянии. И тот же эффект - как говорил Хемингуэй: "победитель не получает ничего". Евангелие от Хемингуэя сурово и правдиво. *** Восемь ночей в Памплоне в восемь раз теплее, чем одна ночь. Самый вкусный здесь сafé con leche - с ликером "43" - отличное сочетание. Присутствие отсутствия в Памплоне Хемингуэя воспринималось Линдой как знаменитое чёрное платье Габриэль Шанель 1926 года - как космическое отсутствие цвета. Когда четыре года назад издатель Линды Гордон Мак-Дональд порекомендовал ей написать что-нибудь "художественное" о смерти, первая мысль была отказаться - "писать, не испытывая сомнений - "что это? - последняя ночь?", но Гордон извлек из стола видео-касету "Любовь и смерть" - комедию Вуди Аллена 1975 года, сюжет которой пародирует эпические романы Достоевского и многочисленные их экранизации и сказал: -- Мне бы хотелось, чтобы лесбиянка попыталась обыграть в тексте характерную для русских страсть к игре. -- Нет, Гордон, это совершенно не моя тема. Но тут вмешался живший в Гордоне обиженный любовник: -- А почему бы просто не понять что тебе надо от женщин? -- Но зачем?.. "Действительно, зачем я влезла на его девушку?" - "Она здесь лежала, вот я и влезла!". Но, не только это подталкнуло Линду к решению согласиться. Гордон первым оценил её литературные опыты, сказав, что в её прозе есть ощущение отсутствия конечного результата. "Ты ведь знаешь - основная проблема человека, как и построения научной "теории всего" из квантовой механики и специальной теории относительности, состоит в том, что ум и психика имеют разные области применения, а непосредственное совмещение их приводит к проблеме расходимости - отсутствия конечных результатов для экспериментально проверяемых величин". Теперь - она знает. А десять лет назад он подарил ей её первый компьютер, сказав: "Я сделал тебе такой хороший подарок, что теперь ты обязана дать мне в попу". Она дала в маленьком отеле, расположенном рядом с методистской церквью в центре Монреаля. *** ...Теперь животные неслись на арену, а перед ними бежали сотни людей. Линда бежала в первой волне, среди быков, пытаясь остаться в живых. На Углу Мертвецов она почувствовала себя, как если бы наступить внезапно на мокрое. "Pobre de mi! Pobre de mi!", "Бедный я, бедный! " - эхом разносится многоглосица. Заканчивается празднование Сен-Фермина торжественной мессой в главном соборе Памплоны. Многотысячная толпа снаружи поёт: "Pobre de mi! Pobre de mi! Que ya se han acabado las fiestas de San Fermin!" "Бедный я, бедный! Закончился праздник Сен-Фермин!". Звучит голос советника: -- Que ya se han acabado las fiestas de San Fermin! " "Закончился праздник Сен-Фермин!"
| ||||