Самохин Валерий Геннадьевич : другие произведения.

Спекулянтъ Кн.2. Самозванка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.01*85  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная книга по подписке 100 рублей
  
   СПЕКУЛЯНТЪ
  
   КНИГА ВТОРАЯ
  
   Если бы кто-нибудь вложил капитал в размере 1 пенни в год Рождества Христова под 4%
   годовых, то в 1750 году на вырученные деньги он смог бы купить золотой шар весом с
   Землю. В 1990 году он имел бы уже эквивалент 8190 таких шаров. При 5% годовых он смог
   бы купить такой шар еще в 1403 году, а в 1990 году покупательная способность денег
   была бы равна 2200 млрд. шаров из золота весом с Землю.
  
   Из истинной природы денег.
  
   УБИТЬ ДРАКОНА
  
   ПРОЛОГ
  
   Москва. 16 апреля. 2009 год.
   Центральный военно-морской клинический
   госпиталь. Реабилитационное отделение.
  
  
  
   Сигарета кувыркнулась в воздухе и спланировала в ловко подставленные губы. Фильтром наружу. Рыжеволосый мужчина сплюнул прилипшие табачные крошки и достал из кармана зажигалку.
   - Сергеич дым учует - достанется на орехи! - предупредил его коллега, худощавый блондин в белом врачебном халате.
   - Он у главного весь день пропадает, сегодня уже в отделении не появится, - пояснил рыжий, щелкая колесиком.
   В лекарственные запахи ординаторской вплелись ароматы крепкого табака. По столу прокатилась пара игральных костей, закончившая недолгий бег смотрящими вверх "шестерками".
   - Везет, - констатировал блондин, наблюдая за действиями напарника, уверенно двигающего фишки по доске. Через секунду все было кончено: белая армия противника наглухо закрыла черных, лишая их дальнейшего маневра. Продолжать игру не было смысла.
   - Еще одну?
   - Давай, - охотно согласился рыжий и напомнил: - Это уже третья бутылка. Учти - светлое я не люблю, побежишь за ирландским.
   - Жигулевским обойдешься, - пробурчал проигравший. - Бросай, твой ход.
   Черные кости с белыми горошинками возобновили свой бег по расчерченному полю. Нарды были неотъемлемой частью обеденного перерыва во многих учреждениях страны. В том числе и медицинских.
   - Будешь? - вопросительно посмотрел на партнера рыжеволосый, доставая из тумбочки мензурку с прозрачной жидкостью.
   - Шелк номер шесть? - насмешливо взметнулись брови напарника.
   - Издеваешься? - в ответ поинтересовался рыжий. - Чистейший, только что из процедурной.
   Во время тяжелых ночных дежурств пятьдесят грамм медицинского спирта помогают поддерживать необходимый тонус. Когда заканчивается чистый продукт, в ход идет отработка после стерилизации хирургических нитей. На вкусовых качествах это не сказывается абсолютно.
   - Боярышника нет? - задал вопрос блондин.
   - И гематогеном закусить, - подытожил собеседник. - Не аптека - госпиталь. Пей давай, не эстетствуй.
   Маленькая стопочка опустела в мгновение ока. Следом отправился хрустящий малосольный огурчик. Некоторое время врачи молча истребляли закуску, не забывая и об игре.
   - С Анькой что? - нарушил тишину рыжий.
   - Да вроде нормально все, - ответил худощавый партнер. - Оклемалась девка.
   - А что было-то?
   - Неизвестно, - пожал плечами блондин. - Внезапная остановка сердца. На ровном месте - ни с того, ни с сего.
   - Она как мужа потеряла в пакистанскую, с тех пор сама не своя, - внес пояснения рыжеволосый. - Месяц как расписались.
   - Жалко бабу, - согласился собеседник. - Не знал об этом.
   - Тоже, небось, клинья подбивал? - вопрос прозвучал с ехидной усмешкой.
   Ответ последовал с неохотой:
   - Куда мне, со свиным-то рылом... Вокруг нее вечно табун пасется из денежных мешков.
   - И что?
   В голосе рыжеволосого послышалась явная заинтересованность.
   - Всех отшивает. Снежная королева.
   - Девка видная, все при ней, - согласно кивнул головой рыжий. - Глядишь, и принца своего дождется.
   - Как в себя пришла, полчаса чумная ходила. Потом к этому в палату напросилась - дежурить.
   Указательный палец нацелился в потолок, и этого пояснения оказалось вполне достаточно. Черные, тем временем, начали атакующую комбинацию. Рыжий задумчиво почесал нос и сгреб кости в кулак, одновременно задав следующий вопрос:
   - Что ей вдруг приспичило? Достанут же.
   - Из Зимнего постоянно звонят, - подтвердил собеседник. - Сергеич сегодня самолично утку проверял - медсестер строил.
   После секундной заминки он продолжил:
   - Ее дело. Может, понравился он Аньке.
   - Может, - охотно согласился рыжий. - Чем не принц? Пресса второй день только о нем и трубит.
   - Не задерживай, бросай, - последовало в ответ.
   Игральные кости блеснули черными гранями под бледно-голубым светом люминесцентных ламп, подпрыгнули и остановились. В этот раз судьба выбросила две пары.
  
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
   ПОЛОНЯНКА
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   Зимняя степь податливо стелилась под конскую рысь и вырывалась из-под копыт мерзлыми комочками земли, рассыпающимися в морозном воздухе. Полная луна, изредка выглядывая из-за ночных облаков, неохотно освещала дорогу всадникам, мерно покачивающимся в седлах. Ночной дозор Незамаевского куреня объезжал свои владения.
   - Нестор, огонь! - крикнул один из них, на секунду поднявшись в стременах
   - Вижу! - послышался сдавленный ответ. - Ходу, братцы!
   Жесткие каблуки вонзились в бока скакунов, свист ногаек разбудил дремлющую степь. Казачья стража перешла в галоп и спустя четверть часа ворвалась в Камышовую балку. Несколько избушек полыхали в ночи, отбрасывая зарево на сумрачные лица уцелевших жителей хутора. Черные столбы дыма поднимались вверх и покрывали сажей промерзшую землю.
   Гнедой конь под передним всадником нервно прядал ушами и настороженно фыркал при виде неподвижных тел лежащих на земле. За спиной атамана послышались проклятия, извергаемые сквозь сжатые зубы. Нестор Крива соскользнул с седла, направляясь к хуторчанам. В живых осталось только три седобородых старика, в горестном молчании опирающихся на деревянные посохи.
   - Споздал ты, казаче, - глухо произнес один из них. - Татары полон увели. Немощных и деток младых под саблю пустили.
   По дубленой морщинистой коже скатилась одинокая слеза, но выцветшие глаза смотрели устало и безучастно.
   - Никто не уберегся? - жестко спросил Нестор.
   Молчаливое покачивание головой послужило ответом.
   - Что делать будем, атаман?
   Из-за спины вынырнул молодой казак Боян Лисица. Мрачно оглядев картину побоища, он снял серую смушковую шапку и перекрестился. Русый оселедец вырвался на свободу, подхваченный порывом ветра.
   - По коням! - последовала короткая команда.
   Через минуту казачий разъезд вылетел из балки галопом и проскочил сквозь полоску бурьяна, распугав спящую стаю дроф. Бешеная скачка продолжалась какое-то время, и у неприметной развилки отряд остановился и спешился, давая отдых усталым коням.
   - Нас всего десяток, Нестор, - к десятскому атаману подошел крепкий коренастый казак, со шрамом на лице. - Может, сперва в курень за подмогой?
   - У тебя, Путша, на хуторе не было ни родных, ни близких, - вмешался Лисица. - У меня сестру полонили, а у Палия - невесту.
   С этими словами он указал на статного воина, стоящего чуть в стороне. Молодой запорожец был одет в синий жупан венгерского сукна, а задорный чуб выбивался из-под черной мерлушковой шапки. Зеленые глаза мрачно взглянули на товарищей.
   - Данила, - подозвал его атаман. - Златка на хуторе гостевала?
   Падий молча кивнул головой и положил руку на оголовок сабли, висящей на боку.
   - Нестор, они разделились.
   Метелица - отрядный следопыт - присоединился к сходке. Отряхнув приставшую к коленям землю, он продолжил:
   - Две повозки двинулись на Перекоп. С ними - пяток конных. Остальные ушли вниз по Базавлуку. Три десятка, не меньше.
   Десятник почесал затылок: судя по всему, татары решили продолжить набег. Силами его разъезда с основным отрядом не справиться, а ясырь можно попытаться и отбить. После коротких раздумий он принял решение:
   - Омелька, пулей скачи в курень и подымай громаду! Остальные - за мной!
   Юнак молча кивнул и, развернув лошадь, направился в обратную сторону. Одновременно вскочив в седла, запорожцы продолжили погоню. Проскочив лощину, они вылетели на холм и притормозили, оглядывая голую, безлесную степь.
   - Вон они! - выкрикнул быстроглазый Лисица. - В долину уходят.
   Неясные размытые силуэты виднелись в серой предрассветной дали. Пришпорив взмыленных коней, казаки с устрашающим гиканьем устремились к врагу. Еще несколько минут стремительной скачки, и тонкая казачья сабля запоет привычную смертельную песню. Уже видны короткие кожуха шерстью наружу и лохматые лисьи малахаи. Уже поднялся настороженный крик в рядах крымчаков и быстроногие степные кони готовы сорваться в паническое бегство. Еще немного и ...
   - Засада, Нестор! - раздался предупреждающий оклик. - Справа!
   Из-за высокого холма вылетела затаившаяся конница. Лунный отблеск на кривых татарских саблях с тонким свистом разрезал сумеречную мглу. Погоня попалась в западню.
   - Уходим!
   Запорожцы рыскнули влево, уходя по длинной дуге от преследователей. Несколько минут длилась бешеная скачка, сопровождавшаяся гортанными криками крымчаков. Когда свежие татарские кони приблизились на дистанцию выстрела, в воздухе запели стрелы.
   - К бою!
   Нестор выкрикнул команду и резко дернул уздечку. Развернувшийся десяток встретил врага пистолетными выстрелами. Захрипели жалобно кони, на землю кубарем покатилось трое татар. Рядом охнул Путша - стрела навылет пробила ухо, оставив жалкий клочок. Сабли с шипением покинули ножны.
   - Гик!
   Боевой клич пронесся по степи. Подбадривая себя воинственными криками, навстречу устремились крымчаки. В жестокой сабельной рубке сошлись два отряда. Степняки широкой подковой окружили запорожцев, пытаясь обойти с флангов. Казачий разъезд дружно, не ломая строй, ударил в центр.
   - Бей!
   Овчинный малахай развалился надвое, брызнув темными каплями.
   - Н-на!
   Привстав на стременах, старый Метелица сделал короткий замах, и косой удар рассек скуластое лицо.
   - Иншалла!
   Свесился с коня балагур Малк, не дожив до двадцать первой весны.
   - Дзябол в харю!
   Беглый шляхтич Забельский блокировал саблю в руках крымчака и могучим ударом кулака выбил его из седла.
   - Бей!
   - Аллах акбар!
   На Нестора навалилось сразу трое. Зеленый казачий жупан в нескольких местах покрылся разрезами, а седой оселедец развевался на морозном ветру, как куренной жупел.
   - Держись, браты!
   Из лощины, с шашками наголо, низко пригнувшись к конским шеям, вылетел сторожевой десяток Переяславского куреня. Вперед вырвался Семен Лузга, кровный побратим Нестора, атаман разъезда.
   - Руби басурман!
   Татары, несмотря на сохраняющийся численный перевес, брызнули врассыпную. Дичь внезапно превратилась в охотника. Запорожцы рвали уздечки и нещадно терзали конские бока шпорами, пластаясь в погоне, но азарт сыграл с ними злую шутку- конный ясырь уходил в противоположную сторону. Торопливо развернув коней, разъезд бешеным галопом вылетел на торную дорогу, укрывшую полон. Казачьи лошади дышали хрипло и прерывисто.
   - Не догнать, - хмуро поведал подъехавший Лузга.
   - Ушли! - со злобой сплюнул сквозь зубы Нестор.
   - Твои все целы?
   Грубое обветренное лицо атамана помрачнело, а рука непроизвольно потянулась к сабле - из его десятка в седлах осталось четверо запорожцев.
   - Еще двое догоняют, - показал Семен на приближающихся всадников.
   К отряду неспешной рысью подскакали Лисица и Палий. Данила потерял в пылу схватки свою шапку и сейчас, болезненно сморщившись, растирал пятерней затылок.
   - Ранен?
   - Татарская стрела на излете подрезала подпругу, - пояснил его товарищ атаману. - На полном скаку об земь сыру сверзился.
   - Який же он казак, неже скаче как баба? - недовольно спросил Лузга.
   - Ты хлопца попусту не хай! - вступился за друга Лисица, побелев от обиды. - Конь провалился в нору и припал на копыта. Даже чорт не удержится в седле.
   - Молод еще, на старших голос повышать! - приструнил его Нестор. - Нас Семен крепко выручил, за что поклон ему низкий.
   - Коль не нашего полку, то иди себе к волку, - пробурчал себе под нос Лисица.
   Переяславец подозрительно посмотрел на него, словно услышал сказанное, но промолчал. Повернувшись к Нестору, он спросил:
   - Посеченных сами подберете?
   Дождавшись молчаливого кивка побратима, он махнул рукой своим казакам и, залихватски свистнув, ускакал прочь, оставляя за собой клубы пыли. Незамаевцы возвращались в Кош к полудню, ведя за собой в поводу лошадей с печальным грузом. Ехали молча, полностью погруженные в нерадостные думы. Кто-то скорбел о погибших товарищах, а кто-то вздыхал о нелегкой судьбе родных, чужой волей угнанных на чужбину. Лисица сжал коленями бока лошади и в два скачка поравнялся с Данилой, болезненно растирающим виски.
   - Зашибся, брат? - участливо спросил он.
   Палий отрицательно покачал головой и неохотно пояснил:
   - Чудное мне примстилось в беспамятстве.
   Лисица с любопытством взглянул на товарища, но, не дождавшись продолжения, настойчиво потребовал:
   - Сказывай, не тяни рогатого за хвост!
   Данила задумчиво потеребил чуб и начал рассказ:
   - Блазнилось, что лежу я в палатах белокаменных, неведомых, а кругом чужеземцы пришлые, ни на кого непохожие. То ли нехристи, то ли аспиды грешные. Облачены в платья одинаковые, белые, что мужики, что бабы, а в руках инструмент блестящий. И режут они меня ножами острыми под яркими свечами...
   Он замолчал ненадолго и внимательно посмотрел на Бояна. В живых глазах товарища не было и намеку на насмешку, только сосредоточенная серьезность. Данила продолжил:
   - Потом я памяти лишился...
   - Здесь или там? - немедленно последовал уточняющий вопрос.
   - Не знаю, - пожал плечами Данила. - Но очнулся оттого, что гладит меня по щеке Златка, смотрит так нежно и говорит ласковыми словами... только речь ее непонятна. Про кукушку сказвала и что искала она меня...
   - Характерник ты, брат! - авторитетно заявил Лисица. - Будет у нас теперь свой колдун в десятке.
   - Думаешь? - недоверчиво спросил Палий.
   - А то ж? Ты судьбину свою зрил, а дивчина на подмогу тебя звала.
   Бросив быстрый взгляд на сомневающегося товарища, он с жаром принялся доказывать:
   - Байда из Леуштовского товариства в падучей всегда кажет, кто от пули падет, а кто от пики басурманской. Может от сабли заговорить и воду в солончаках отыскать. Колдун ты, брат, даже не сомневайся!
   - И что теперь делать? - беспомощно спросил Данила.
   - Радоваться! - отрубил Лисица. - Вспомни: ты в Коше седьмой год уже, сколько раз в поход ходил, и на ляхов и на османов, а до сих пор ни одной царапины. И сегодня стрела татарская тебя миновала. - Чуть подумав, он добавил: - И конь твой уцелел.
   Последний довод в устах товарища почему-то прозвучал с особой убедительностью. Память вернула молодого казака в давнее прошлое, когда похоронив родного батьку, запоротого до смерти рязанским помещиком Надыйкиным, он подпалил хозяйскую усадьбу и бежал в Запорожскую Сечь. Став лихим рубакой, Данила часто терял в набегах товарищей, но сам, словно и впрямь заговоренный, ни разу не был ранен.
   В словах Лисицы был определенный резон, но смущало одно обстоятельство: как воспользоваться неведомым искусством характерника молодой запорожец не знал. Из раздумий его вывел легкий толчок - острый носок турецкого сапога неосторожно поддел правое стремя. Подъехавший Ляшко положил руку на плечо Данилы и спросил:
   - О чем шепчетесь, други?
   Ясновельможный пан гордо покачивался в седле и взирал на своих товарищей с усмешкой. Пыл прошедшей схватки еще не исчез из голубых глаз, а смолисто-черные усы воинственно топорщились.
   - Палий - колдун! - поделился новостью Боян. - Будет клады искать и пули отводить.
   - Матка боска! - изумленно вскинулись густые брови. - Что ж ты раньше-то молчал?
   Данила неодобрительно покосился на развеселившихся запорожцев и отрезал:
   - Хватить лясы точить! Хуже баб базарных.
   В Сечь добрались в полдень. Маленький юркий казак со смешным прозвищем Ласка встретил их при въезде:
   - Нестор, курень сходку собрал. Поход на Низ объявлять будут.
   - И атаман согласен? - поразился десятник.
   Куренной атаман Мирон Крысь не был в большом почете у Незамаевского товарищества. Бывший писарь ревизион-коллегии, попавшись на казенном воровстве, спешно бежал в Сечь, заметая следы. С Дона сдачи нет! За короткий срок, хитрый и изворотливый Мирон добился теплого места в войсковой канцелярии и доверия кошевого атамана. Посулами и подкупом, опираясь на поддержку казацкой старшины, он получил и должность куренного атамана, но в набеги ходить не любил и отправлял вместо себя наказного. Старые казаки роптали и на ближайшей раде собирались переизбрать хитрована.
   Остатки сторожевого разъезда приблизились к бурлящему гневными выкриками майдану. На высоком крыльце, в окружении ближников красовался в дорогом бархатном кунтуше Мирон. Величав куренной атаман и суров. Серые глаза жестко и цепко следят из-под нависших бровей, а широкая ладонь поглаживает рукоять кривой дамасской сабли. На крепкой шее с трудом сходятся белые воротнички, застегнутые золотой запонкой. Не казак - пан!
   - О чем толковище, Иван? - Нестор тронул за рукав зипуна вислоусого хорунжего:
   - Товариство требует поход, но Мирон против, - презрительно плюнул на землю бывалый казачина.
   - Шо кажет?
   - Брешет - войсковая казна пуста.
   Словно услышав их разговор, из толпы донесся ехидный вопрос:
   - Батько атаман! Может, у султана турецкого дозволенья испросим? Полон из неволи выручать?
   - Я вам розумным языком повторяю: вернется гетман из Московии и сам решит, быть походу или нет. Одним куренем ворога не одолеть.
   - Ханские чамбулы скоро в Кош будут заходить, как к себе в сейбан! - выкрикнул Нестор. - Не окоротим их, сами под ярмом окажемся.
   Мирон бросил на своего десятника неприязненный взгляд и, засунув руки в карманы широких шаровар, жестко сказал:
   - Чем людей в походе кормить будешь? Порох покупать на что? В казне ни гроша.
   Нестор упрямо выдвинул подбородок и, насупившись, угрюмо спросил:
   - С прошлого похода одних гиней двести монет добыли. И товара несчетно. Может леший спер? Или мыши съели?
   Дружный хохот запорожцев поддержал авторитетного десятника. Стоявший рядом хорунжий негромко добавил:
   - Атаману пышки, казакам шишки.
   Куренной молча разглядывал кончик сафьянового сапога, и отвечать не торопился. Выдержав паузу, он, не отрывая взгляда от земли, бесстрастно промолвил:
   - Баешь, гиней полно? И рухляди заморской? Решил проверить, как батька за хозяйством следит? Добре, будет по-твоему. - И, резко обернувшись, гаркнул: - Недаш, книгу тащи!
   Войсковой казначей шустро скрылся в дверях. Лица запорожцев потускнели - тягаться в хитрых подсчетах с бывшим писарем было занятием бесполезным. Через минуту, с толстым гроссбухом в руках вернулся запыхавшийся Недаш - старый обещник атамана по кошевой канцелярии.
   - Палий! - волосатый палец уставился в молодого казака. - Поди сюда!
   Данила приблизился и вежливо поздоровался:
   - Поклон тебе, батько.
   Холодный тон в голосе и лед в глазах не соответствовали учтивому обращению. Но Мирон не обратил на это никакого внимания:
   - Ты счету обучен - проверяй! Из казны ни медяка не вкрадено, все на требы куреня пошло.
   В его голосе послышалась явная издевка. То, что молодой казак в помещичьих холопах вел учет оброка, роли никакой не играло - слишком велика была разница в знаниях. Данила нерешительно оглянулся на примолкшую сходку и осторожно взял книгу в руки.
   - Вот здесь смотри! - атаман небрежно ткнул в предпоследнюю страницу, исписанную мелким забористым почерком. - Вся цифирь по последнему походу: что добыто и сколько трачено.
   Палий глубоко вздохнул, сосредоточенно наморщил лоб и медленно зашевелил губами, с трудом продираясь сквозь неровные строки. Запорожцы с отрешенной безнадегой следили за процессом - исход был ясен заранее. Мирон присел на ступеньки крыльца и с насмешкой наблюдал за казаком, бережно переворачивающим последнюю страницу. Остатки слюны с пальца Данила аккуратно обтер о шаровары и продолжил водить им по цифрам.
   - Все проверил? - с неприкрытым сарказмом поторопил его атаман.
   Молодой человек поднял голову и спокойно встретил в ехидный взгляд куренного. Вопрос, который он задал, возник в голове помимо воли и заставил сходку обменяться настороженными взглядами. Боян Лисица при этом радостно подмигнул и врезал локтем в бок меланхолично жующему собственный ус ясновельможному пану. Вопрос был задан ровным бесстрастным тоном и безмолвно повис в воздухе, так и не дождавшись ответа:
   - Если вести счет по-твоему, батько атаман, то трех гиней не хватит на чарку горилки в шинке хромого Ратмира. - Оглядев затаивших дыхание казаков, Данила негромко добавил: - Кросс-курс при конвертации испанских дублонов в польские злотые как считал?..
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   - Сколько хочешь? - сытно рыгнув, спросил мурза Кель-Селим.
   - Десять тысяч акче, - быстро ответил ногайский бей Саид-Ахмед. Вытерев рукавом застывший бараний жир с куцей бороденки, он тут же уточнил: - За каждую.
   Крымский купец бросил оценивающий взгляд на две стройные фигурки, испуганно прижавшиеся друг к другу в дальнем углу войлочного шатра, и с сожалением произнес:
   - Аллах помутил твой разум, несчастный. Двести золотых за тощую гяурку?
   Ногаец неторопливо запустил пальцы в котел, зацепил горстку плова и ловким движением бросил ее в рот. Хитро прищурившись, он заявил:
   - В Кефе продашь по тысяче. Черненькая украсит любой гарем, даже султанское ложе.
   Мурза задумчиво почесал подборок и поманил пальцем одну из девушек. Пленница и впрямь была хороша. Изящна, крутобедра, с гордо поднятой головой. Обхватив себя руками за хрупкие плечи, она со страхом и вызовом смотрела на степняков своими большими черными глазами. Кель-Селим восхищенно цокнул языком и, легко поднявшись с кошмы, раскрытой ладонью приподнял подбородок невольницы. Девушка не замедлила вцепиться зубами в палец.
   - Отродье шайтана! - зашипел от боли мурза и отвесил пленнице сильную пощечину.
   Ногаец испуганно перехватил за руку крымчака:
   - Товар испортишь! Плати и делай с ней что хочешь, а пока не смей трогать!
   Упавшая на землю невольница лежала без чувств. Подол малинового ситцевого сарафана задрался, обнажив стройные ноги. Бросив похотливый взгляд, Саид-Ахмед облизнулся и осторожно ткнул ее в бок носком сапога:
   - Поднимайся!
   Не дождавшись ответа, бей подхватил бурдюк с айраном и плеснул ей в лицо. Девушка медленно открыла глаза, с недоумением огляделась вокруг и слабым голосом произнесла:
   - Где я?
   Злобно взглянув на мурзу, ногаец торопливо спросил у нее:
   - Как тебя звать, помнишь?
   - Нет.
   Пленница застонала и принялась ожесточенно растирать виски. Бей вопросительно посмотрел на ее подружку.
   - Златой кличут, - испуганно сообщила светловолосая красавица. - А меня Лесей.
   Саид-Ахмед раздраженно отмахнулся от нее рукой и повернулся к Кель-Селиму. Хищно раздув ноздри птичьего носа, он с едва скрываемой угрозой потребовал:
   - Плати!
   Мурза выкатил в насмешке свои жабьи глаза и презрительно сплюнул:
   - Негодный товар подсунуть хочешь? Одна без памяти, а другая калека.
   С этими словами он кивнул на Лесю. Смуглая синеглазая девушка , дрожа всем телом, баюкала опухшую руку.
   Ногаец насупился и нехотя пояснил:
   - Мои нукеры перестарались. Ничего страшно - в Кефе любой лекарь вылечит.
   - А кто за лечение будет платить? И ханский саудат? Сам заплатишь?
   Таких денег у Саид-Ахмета не было и, скрепя сердце, он нехотя предложил:
   - Триста золотых за обеих.
   - Двести пятьдесят, - усмехнулся мурза, внутренне торжествуя. Ногаец был прав: гяурки хороши, и можно было неплохо заработать. Благословенные времена, когда за некоторых невольниц удавалось выручить золото по весу, давно минули, но спрос все рано был велик.
   - В китабет какую сумму запишем?
   Помимо ханского сбора была еще и пошлина - хумс, шариатский налог с добычи. Его еще называли долей имама, и равнялся он одной пятой от стоимости невольника. Дань брала кафинская таможня.
   - Сколько есть, столько и запишем. Я не хочу, чтобы какой-нибудь нечестивый сын осла и верблюдицы донес кадиаскеру, - процедил сквозь зубы ногаец и злорадно посмотрел на мурзу. Ему, потомку славного, но обнищавшего рода, приходилось вести торг, словно купцу-иудею.
   Кель-Селим молча проглотил оскорбление, выложил кошель с золотом и махнул своим охранникам. Подхватив невольниц, они вышли из шатра, где их дожидались крытые повозки, обитые изнутри мягким войлоком. Ценный груз требовал бережного отношения. Степняки дружно взлетели в седло, свистнула камча, и маленький караван тронулся в дорогу. По Муравскому шляху, тропою слез, через Перекоп. В Кафу. Главный невольничий рынок Крымского ханства.
   Степная пыль проникала через щели, оседала на волосах и пыталась забраться в рот, затрудняя дыхание. Пленницы ехали молча, обнявшись, изредка всхлипывая и размазывая грязные потеки слез по лицу. Тягостная тишина прерывалась лишь скрипом колес и глухим стуком копыт по глинистой дороге. Когда повозка в очередной раз подпрыгнула на кочке, Леся болезненно вскрикнула и, сквозь слезы, с тоской в голосе молвила:
   - Вкрай погано, подружка. Козаки гонитву прекратили. Теперь продадут нас в туретчину.
   Златка грустно посмотрела на нее и тихо ответила:
   - Дай бог, чтобы не грекам продали. У них долго не протянешь.
   - Рука болит, - горестно пожаловалась подружка.
   - Хочешь, гляну? - неожиданно для себя предложила Златка и, не дожидаясь ответа, осторожно взяла опухший локоть в руки.
   Рассветное солнце с трудом пробивалось сквозь плотный полог, создавая небольшой полумрак в повозке. Златка аккуратно ощупала пальцами больную руку и внезапно указала пальцем в потолок кибитки:
   - Дивись, что там!
   Подруга вскинула голову наверх и охнула - вывихнутый сустав со щелчком встал на место. Минуту спустя она удивленно поделилась:
   - Не болит! - и тут же подозрительно прищурилась. - Ты ведьма?
   - Не знаю, - безразлично пожала плечами Златка. - Примарилось мне умение. Когда басурманин ударил, в голове спалахнуло все, голоса дивные явились. Именами разными звали.
   - Расскажи, будь ласка! - вспыхнула любопытством Леся.
   - Отстань, не до того! - с надеждой прислушалась к голосам снаружи Златка.
   Громкая перебранка, доносившаяся с тракта, вскоре затихла.
   - Чумаки то, - пренебрежительно махнула рукой Леся. - За солью в Крым едут.
   - И не боязно им?
   - Купцов не трогают, у них ярлыки ханские, охоронные, - пояснила подруга.
   - Ох, горюшко лихо! - закручинилась Златка и взмолилась: - Данилушко, сокол мой ясный, приди на допомогу.
   - Дождешься, як же, - вздохнула Леся.
   - Може, выкупят нас?
   - Ты бачила, сколько грошей за нас татарину отсыпали? Откуда у козака таким взяться?
   Вопрос остался без ответа. Подруги вновь замолчали, погрузившись в нелегкие думы и покачиваясь на неровностях дороги. Кибитка сильно накренилась и обо что-то ударилась, едва не перевернувшись. Златка тихонько вскрикнула и вновь принялась растирать пальцами виски. На молчаливый взгляд подружки она ответила твердым голосом. Фраза неожиданно всплыла сама собой, откуда-то из глубин сознания, и прозвучала с явственной угрозой:
   - Ладно, уроды! Вы еще не знаете, с кем связались!
   - Ты о чем? - испуганно прошептала Леся.
   - Выкупят нас! - убежденно произнесла Златка, не обращая внимания на недоверчивый взор подруги. - И гроши найдут!..
   Кафа встретила соленым морским ветром, золочеными шпилями минаретов, блестящими в лучах заходящего солнца, и заунывным пением муэдзинов. Караван-сарай, где встал на ночлег мурза, находился в румском квартале портового города, и местные цирюльники-греки тут же занялись невольницами. В деревянных бадьях, наполненных горячей водой, отмывалась степная пыль, нежная кожа красавиц натиралась дорогими арабскими маслами, а изодранные сарафаны сменили воздушные шелковые наряды. Утром ценный товар был выставлен на рынок.
   Секретарь французского посла в Блистательной Порте, молодой человек, одетый по последней парижской моде, с нескрываемым интересом разглядывал двух красивых девушек, стоящих в самом центре невольничьих рядов. Участившиеся в последнее время набеги снизили цены на живой товар, в изобилии имеющийся на базаре, но около этих пленниц собралась приличная толпа. Торг шел нешуточный.
   Ив Костилье присматривал очередную одалиску для своего патрона, барона де Тотта. Официальный Версаль привычно не обращал внимания на мелкие шалости своих дипломатов, хотя расходы на наложниц шли по статье подкупа чиновников. Молодой франт решительно протиснулся сквозь толпу, тронул за рукав своего старого знакомого и учтиво поздоровался:
   - Благословит всевышний твои седины, почтенный Кель-Селим
   Хитрые глазки тучного мурзы алчно блеснули - секретарь посла был щедрым партнером. Вместо ответного приветствия он быстро спросил, кивая головой на невольниц:
   - Нравятся?
   - Сколько хочешь за обеих?
   Привычные гризетки остались в далеком Париже, и молодой Костилье был не прочь присоединиться к забавам столичного ловеласа. Не дрогнув ни единым мускулом, он выслушал астрономическую цифру, озвученную мурзой, и вытащил из внутреннего кармана лилового кафтана пергаментный свиток,
   - Пятьсот и вот это.
   Кель-Селим нетерпеливо развернул свиток и с трудом удержался от довольной улыбки. Документ на предъявителя был заверен консульской печатью, и оставалось только вписать имя. Иностранные купцы платили таможенные пошлины в три раза меньшие, чем местные, более того, с них не брались и внутренние поборы. Право вести торговлю от имени Франции стоило немало, и мурза понимал это прекрасно. Но торг на Востоке неизбежен и татарин привычно качнул головой - мало!
   - Я спешу уважаемый, - холодно осадил его секретарь. - Жду ответа.
   Немного поколебавшись, мурза согласно кивнул. Подойдя к распорядителю торгов, он шепнул ему несколько слов на ухо, и через минуту девушки стояли перед молодым французом. Взгляд его был прикован к черноволосой невольнице, и даже врожденная галантность не помогла ему удержаться от восхищенного возгласа:
   - Quelle femme!
   Ответ прозвучал с нескрываемым сарказмом, на языке Вольтера:
   - Хороша Маша, да не ваша!
   - Мадмуазель говорит по-французски? - оторопело спросил кавалер.
   - Вы забыли с утра почистить уши?
   Обычно резкий провансальский акцент мило прозвучал в ее устах, и громом всколыхнул внезапно наступившую тишину. Леся округлившимися глазами смотрела на свою неуловимо изменившуюся подругу, а мурза прикусил губу и нервно теребил себя за бороду - упущенная выгода была налицо. Ив Костилье первым пришел в себя и поспешно спросил:
   - Вы поданная его величества Людовика ХV?
   Прекрасные черные глаза слегка затуманились, и по щеке прокатилась одинокая слезинка. Девушка грустно покачала головой. Француз с сожалением развел руками - в посольской казне имелись средства для выкупа соотечественников, но этот случай не попадал под соответствующую статью. Иных мыслей в голове у него не возникло, хотя ситуация выглядела пикантно. Вздохнув, сплюнув и чертыхнувшись - именно в такой последовательности - он проводил невольниц к экипажу и направился с ними в порт. Погода стояла отличная и в Стамбул прибыли через четыре дня.
  
   ***
  
   - Других нельзя было купить? - бледное лицо посла начало наливаться краской не подобающего опытному дипломату гнева. - Пусть варварки, но говорить с ними на одном языке...
   - Они очень красивые.
   Аргумент прозвучал тихо, но весомо. Барон бросил заинтересованный взгляд на своего секретаря и потянулся за трубкой. Задев перебинтованной рукой стоящий на столе бронзовый подсвечник, он зашипел сквозь зубы.
   - Не проходит? - хмуро спросил Костилье, даже не сделав попытки изобразить сочувствие. Разнос, устроенный патроном, казался ему несправедливым.
   - Чертова страна и чертовы лекаря! - выругался де Тотт. - Неделю ставят припарки, мази, дают вонючие порошки, а толку нет никакого. Лейб-медик английского посольства предлагает резать.
   Заморские шарлатаны искуснее доморощенных, но результат обычно одинаков. Об этой нехитрой истине барон позабыл.
   - Рак? - чуть ли не шепотом задал вопрос секретарь, опасаясь очередной вспышки ярости. Посол долго молчал, глядя на него выцветшими глазами, лишь спустя минуту нехотя кивнул головой. Багровые пятна понемногу сходили с его лица. Наконец он приказал:
   - Приведи ее! Хочу посмотреть, так ли она хороша, как ты описываешь.
   Вышколенный секретарь молча скрылся за тяжелой дверью и через некоторое время вернулся в сопровождении невольницы. Девушка мягко прошлась по узорчатому килиму и остановилась в центре комнаты - спокойно, гордо вскинув подбородок, насмешливо взирая на барона.
   - Как тебя звать, юная прелестница?
   Французского дипломата раздирали двойственные чувства. Вид прекрасной одалиски возбуждал желание, хотелось немедленно схватить ее и увести за собой по лестнице, ведущей на второй этаж: в личные покои. Кровь галантного царедворца подсказывала другое - интрижка могла оказаться презабавной. Незаметно сняв под столом повязку с руки, барон медленно поднялся с кресла. Слегка нахмурив брови, он повторил вопрос:
   - Ты не ответила?
   - Меня не звали - похитили.
   Прозвучало как упрек. Франсуа де Тотт почувствовал себя неуютно - пытаясь разговаривать с девушкой на ее родном языке, он попал в смысловую ловушку. Непростительный промах для дипломата. Продолжил он по-французски:
   - Сожалею, мадмуазель, но таковы нравы в этой варварской стране.
   - Судя по тому, что я нахожусь здесь, вы их полностью поддерживаете.
   Секретарь издал легкий смешок и барон почувствовал, что у него вновь начинает краснеть лицо. От злости он сделал неосторожное движение и вскрикнул от боли, машинально отметив про себя, что опухоль выросла и стала размерами с голубиное яйцо.
   - Если хотите, могу вылечить, - спокойно сказала Златка.
   Крестный отец, неожиданно всплыла в памяти непонятная фраза. Сделанное предложение также прозвучало помимо воли.
   - Вы?! - удивленно взметнулись брови посла.
   - Это займет несколько секунд.
   - Это неизлечимо.
   - У вас банальное вздутие сухожилия. Ничего страшного.
   Рука посла была крепко прижата к столу цепкими сильными пальцами фехтовальщика. Ив Кастилье с интересом наблюдал за уверенными действиями невольницы. На глаза барона легла черная повязка, а в воздух взлетела увесистая книга - свод законов королевства Франции. Звонкий хлопок, вскрик и опухоль волшебным образом исчезла.
   - Мадмуазель, вас послало само провидение!
   Барон не сдерживал переполнявших его чувств, нежно поглаживая исцелившуюся кисть и изумленно взирая на девушку.
   - Не знала, что провидение кривоного и ходит в овчинных малахаях.
   Девушка невозмутимо уселась на диван, подложив под бок подушку из красной бархатной чатмы. Колдовской взгляд манил и страшил. Посол зябко поежился и растянул тонкие губы в усмешке, показывая, что невеселая шутка оценена по достоинству. Церемонно склонив голову, он произнес со всевозможной учтивостью:
   - Приглашаю вас воспользоваться моим гостеприимством.
   Невольница спокойно выдержала выразительный взгляд и негромко ответила:
   - Хочу предупредить вас, месье. Если вы позволите себе непристойные вольности, это очень сильно не понравится тому, кто скоро придет за мной.
   - Для этого ему придется пройти через всю Османскую империю.
   Фраза прозвучала резко - барон разозлился на самого себя и дерзкую одалиску. Тонкие пальцы девушки небрежно щелкнули, заостряя внимание, а тихий ответ мурашками пробежался по коже внезапно вздрогнувших мужчин:
   - Если потребуется, он просто сотрет ее с лица земли. Вместе с благословенной Францией.
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   Потемневший от времени стол из крепкого дуба был заставлен нехитрой снедью: кулеш, галушки с салом, загребы грубого помола и локшина. Мутная четвертная бутыль с вареной, заткнутая кукурузным початком, сиротливо ожидала начала трапезы. Поредевший казачий десяток правил печальную тризну по погибшим товарищам. Ждали Криву.
   - Батько, атаманские охоронцы Нестору голову пробили!
   - Живий? - вскинулся старый Метелица.
   Посланный за припозднившимся десятником Путша неопределенно пожал плечами и судорожно потер побелевший от ярости сабельный шрам.
   - Чия провина?
   Запорожцы молча переглянулись - можно было и не спрашивать. Зарождающийся бунт куренной атаман пресек на корню, выкатив на кош из запасника пять указных бочек с молодым вином и по три ковша горилки на каждый десяток. К заходу солнца Незамаевский полк пребывал в прекрасном расположении духа и искал развлечений. Кулачные бои - шалаш на шалаш - в списке казацких забав шли на первом месте.
   - Свидки бают, Нестор бранно Мирона поминал, - поделился информацией гонец. - Вот ближники и покарали.
   - Який з них? - прогудел Ляшко Забельский.
   - Богдан Пидкова, - нехотя ответил Путша.
   Лица казаков потускнели. Десятник охоронцов славился тем, что без труда гнул подковы и в кулачном бою равных себе не имел. Не только в курене, но и во всем Коше. Метелица, задумавшись лишь на секунду, решительно тряхнул оселедцем:
   - Ну шо браты, такого спускати не можна!
   Бойцовые поединки проходили за станичной околицей. Ровно утоптанный круг был окружен пьяно горланящими казаками. В самом центре горделиво подбоченившись стоял Богдан Пидкова: почти двухметрового роста детина, с перебитым носом и копной пшеничных волос. Его очередной противник стоял на четвереньках и тряс головой, разбрызгивая капли крови по пыльному ристалищу. Метелица с товарищами остановились, не доходя до толпы, и огляделись по сторонам.
   - Нестор в беспамятстве лежит, - мрачно поведал подошедший к ним Семен Лузга. - Не жилец боле.
   - Где ближники?
   - Вон они, - кивнул Лузга в сторону отдельно стоявших крепких, уверенных в себе запорожцев
   Личная охрана куренного атамана вид имела представительный. Из-под дорогих кунтушей венгерского бархата с серебряными пуговицами выглядывали малиновые и синие атласные жупаны, а необъятные пунцовые шаровары были со щегольской небрежностью заправлены в сапоги из цветного сафьяна. Из нестеровского десятка только пан Ляшко красовался в кафтане из зеленого керасера, остальные обходились застиранными свитками и полотняными штанами.
   - За Нестора пришли мстить? - выступил вперед смуглый казак, с насмешливым взглядом ярко-синих глаз. - Не забоитесь? Бают, от татар вы швидко тикали.
   - У всех панов богато купленных брехунов, - презрительно сплюнул ему под ноги Лисица. - Тот не казак, кто боится собак.
   - Где соколы летают, туда ворон на пускают, - последовал ехидный ответ.
   Метелица придержал рванувшегося вперед Бояна.
   - Дозволь мне, батько, - торопливо вмешался Ляшко и, не дожидаясь ответа, скинул кафтан, оставшись в одной сорочке. Сопровождаемый одобрительными возгласами толпы он вышел в центр ристалища. Ниже на полголовы, но шире в плечах, шляхтич выглядел достойным своего соперника.
   - Гарный хлопец! - встретил его с усмешкой Богдан.
   Слова в бою последнее дело и сильная зуботычина немедленно подтвердила непреложную истину. Ошеломленный казак сделал шаг назад. Поляк, окрыленный успехом, подался вперед.
   - Это тебе за батьку, холера ясна!
   Шляхтич повторил ошибку противника и битый волчара не замедлил этим воспользоваться. Резкий удар в живот согнул в приступе боли соперника, жесткая рука дернула за роскошный чуб голову, и последовавший за этим короткий апперкот в челюсть отправил пана Ляшко в глубокий нокдаун. Ясновельможные глаза закатились, а подкосившиеся ноги вынесли своего хозяина к краю ристалища - прямо в заботливо подставленные руки товарищей. Издевательский хохот охранного десятка прозвучал вместо гонга.
   - Молодо-зелено, - недовольно пробурчал Метелица, закатывая рукава.
   - Не спеши, батько, - сильная рука легла на плечо бывалого казака. - Сам управлюсь.
   Метелица с сомнением проводил взглядом стройную поджарую фигуру молодого казака, уверенно расталкивающего плечами плотную толпу зрителей. Вслед донесся презрительный свист - рядом с громоздким Богданом молодой Палий выглядел хрупкой тростинкой.
   - Не стоило батьку вбивати.
   Данила отстраненно наблюдал за противником, двигающимся с мягкой грацией медведя. Хладнокровная угроза была встречена надменной улыбкой - матерый боец не собирался тратить время на разговоры. Одобрительный рев толпы возвестил о начале схватки.
   Палий крепко сжал кулаки, но виски кольнуло легкой болью, а мозг пронзил бодрящий импульс. Руки расслабились сами собой. Стойка Роя Джонса, прошелестела в голове непонятная фраза. Наклонить слегка корпус, правая рука у подбородка, левая опущена - атака с разных уровней. Подчиняясь неведомой силе, тело само приняло непривычную изготовку.
   - Н-на!
   Пудовый кулак просвистел над головой, а стремительная ответная двойка перебила нос и рассекла правую бровь на лице Пидковы. Свист в толпе затих.
   - Ах, ты!
   Еще один неудачный промах и прямой кросс разбил гортань, выбив темные сгустки крови из разъяренного оскала. Охранный десяток обменялся недоуменными взглядами.
   - Х-хе!
   Жесткий боковой крюк поймал на вдохе печень, захлебнув яростный рык гиганта. Мгновенный в своей быстроте свинг раздробил тяжелую челюсть на три неравные части.
   - Не стоило батьку вбивати!
   Глухой треск лопнувшей височной кости ошеломляюще прозвучал в наступившей тишине.
   - Есть еще охотники?
   Спокойный негромкий вызов остался без ответа. Вид бездыханного тела за спиной Данилы заставил смущенно потупить взоры бывалых кулачных бойцов.
  
   ***
  
   - Я иду с тобой, друже! - безапелляционно заявил Лисица.
   - Проше пана, но, как гулять или пить горилку, про славного Ляшко всегда забывают, - под дружный смех запорожцев обиженно пробурчал шляхтич.
   Данила затянул котомку и серьезно посмотрел на товарищей. Выдержав небольшую паузу, он предупредил:
   - Мирон злопамятный и Богдана не простит. За самовольную отлучку из куреня могут вычеркнуть из реестра.
   - Вместе с Златой татары увели в полон и Лесю, - напомнил про свою сестренку Лисица. - У нас тобой
  одна дорога.
   - Голдовника не посмеет тронуть, - авторитетно вмешался Метелица. - От же едь, сынку, спокойно, и ни о чем не мысли.
   После кулачного поединка запорожцы были единодушны: схватка была выиграна с помощью колдовского искусства казачьего характерника.
   - Грошей только нема, - поделился главной проблемой Лисица.
   - Десять злотых у меня заховано, - почесав в затылке, неохотно выдал заначку пан Ляшко.
   Данила молча переглянулся с Бояном - у них за душой не было ни медяка.
   - Шоб вы без меня делали? - закряхтел Метелица, снимая с себя потертый пояс. На свет появилась небольшая кучка серебра. - Тридцать рубликов, как едина копеечка.
   - На выкуп реестрового козака казна дает двадцать пять, - сообщил Путша, до того безмолвно сидящий в уголке. - Дивчина стоит много дороже.
   - Поклон тебе, батько, - поблагодарил старого казака Палий. - Хватит и этого. Остатнее добудем в дороге.
   - Купцов много по шляху ездит, - радостно поддержал его Лисица.
   Сечь покидали с восходом солнца и уже к вечеру въезжали в пограничный Каменск. На ночлег остановились у кума Лисицы, местного бондаря, имеющего собственную лавку. Утром отправились на базар, покупать новую одежду. Запорожские свитки сменила добротная купеческая обновка.
   - Гроши тают як вода, - пожаловался пан Ляшко, скорбным взглядом провожая каждый злотый.
   - Вода- это тоже гроши, - глубокомысленно возразил Палий.
   - То як же? - удивленно вскинулся ясновельможный пан.
   - Боян, узнай у кума, сможет ли он быстро изготовить несколько дюжин бочек, - не ответив на вопрос, Данила повернулся к Лисице. - И еще выясни, где находится лавка менялы.
   Примерявший новый кафтан запорожец задумчиво почесал затылок:
   - Для чого?
   - Узнаешь! - отрезал Палий.
   Последовавшие за этим распоряжения еще больше удивили запорожцев.
   - Лайдачный дзябол, - выругался шляхтич, растерянно дергая себя за усы. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
  
   Узкая улочка петляла среди одноэтажных домов, крытых потемневшей дранкой, и выводила на небольшую площадь, окруженную по периметру торговыми рядами. Дубовая, обитая по краям кованым железом, дверь со скрипом распахнулась, и в меняльную лавку уверенно вошел богато одетый молодой купец. Лазоревый камчатный кафтан был опоясан шелковым персидским кушаком, из-за которого выглядывал черкесский клинок в черных ножнах, оправленных серебром. Золоченные турецкие пуговицы в тон подходили желтым сафьяновым сапогам.
   - Что пожелает пан? - в угодливой улыбке расплылся Соломон Иоселевич, безошибочно учуяв выгодного клиента.
   - Мне нужна ссуда на месяц, - холодно обронил вошедший. Зеленые глаза высокомерно сощурились. - Основной обоз еще не прибыл из Литвы, а мне необходимо выехать за новым товаром.
   - Сколько вы хотите одолжить? - деловито осведомился ростовщик.
   - Пятьсот рублей.
   - Немалые деньги, - констатировал Иоселевич. - Потребуется залог.
   - Семь дюжин бочек оливкового масла устроит?
   - Мне необходимо удостовериться.
   - Склад находится поблизости.
   В полумраке каменного амбара, освещаемого одиноким факелом, в ряд выстроились дубовые бочки, с выжженными на округлых боках иноземными клеймами. Меняла с трудом выдернул пробку и опустил в горловину выструганную сосновую палочку. Со светлого дерева тягуче потекли золотистые капли. Облизнув языком палочку, Соломон удовлетворенно кивнул головой:
   - Превосходный вкус. Если хотите, я могу выкупить все.
   Молодой купец на секунду замялся, обдумывая заманчивое предложение, и с явным сожалением развел руками:
   - Не могу, почтенный. Товар редкий, его ждут в Петербурге.
   Нет, так нет. Меняла безразлично пожал плечами и пригласил солидного торговца пройти обратно в лавку. Мелькнувшую было мысль о странном маршруте, он тут же отбросил, не сочтя достойной внимания. В конце концов, это не его дело - московиты хитры и изворотливы, и находят свою выгоду подчас самыми неожиданными путями.
   - Куда вы отправляетесь за товаром?
   - В Бахчисарай.
   - Могу предложить не рубли, а талеры.
   Поверх приготовленного договора, лежащего на столе в меняльной конторе, появилась стопочка блестящих монет голландской чеканки.
   - Левкоевские? - зло усмехнулся купец и добавил непонятную фразу: - Ищи лохов на Привозе!
   Хитрые голландцы выпустили специальную серию талеров из низкопробного серебра для торговли с арабскими странами. Достаточно часто их использовали и в Восточной Европе.
   - Поставьте подпись вот здесь, - торопливо сменил тему ростовщик и указал пальцем на строчку. Не удалось обжулить в этот раз, получится в другой. В обмен на ключи от складского амбара он бережно и неторопливо отсчитал серебряные монеты с профилем российской императрицы. Удачный день, щедрый клиент. Что еще нужно для счастья бедному еврею?
  
   ***
  
   - Пся крев! Данила, друже, обдурить жида не удавалось даже епископу!
   Пан Ляшко гулко захохотал на весь трактир, отложив на время превращение поросенка в груду костей. Лисица поперхнулся пивом, и сидел с выпученными глазами, с трудом сдерживая приступы смеха. Наконец, протолкнув в глотку добрый глоток рвущейся наружу жидкости, он задал нетерпеливый вопрос:
   - Как ты удумал такое?
   - Физику надо было в школе учить, а не по шинкам шляться - последовал туманный ответ. Продолжение было еще непонятней: - Плотность масла меньше чем у воды, поэтому оно всегда всплывает на поверхность.
   Запорожцы понимающее переглянулись: только что их друг-колдун произнес очередной заговор.
   - А если бы палочка оказалась длинней? - поинтересовался ясновельможный пан. - Что тогда?
   - Ничего, - пожал плечами Палий. - Дерево, проходя сквозь верхние слои, пропитывается маслом, и вода к нему не пристает. Результат был бы тот же самый.
   Мудреная речь характерника была понята лишь отчасти, но общий смысл казаки уловили и вновь расхохотались, пугая немногочисленных посетителей трактира. Бондарь Ивашка, кум Лисицы, сидел с мрачным лицом и участия в общем веселье не принимал. Мучивший его вопрос он задал после третьей чарки огненной горилки.
   - Соломон подаст жалобу в войсковой суд.
   - О чем? - насмешливо поинтересовался Данила.
   - Как это о чем? - в свою очередь удивился кум и пояснил: - В бочках вместо масла вода.
   - Но масло там есть?
   - И что? - продолжал недоумевать Ивашка.
   - В договоре записано, что бочки с маслом. Масло в них есть. Какие проблемы?
   - Что напишет писака, не слижет и собака, - к месту вставил казачью поговорку Лисица.
   Заржали все, в том числе и мрачный бондарь. Праздничное застолье продолжалось до полуночи, а утро трое запорожцев встретили в Диком поле. На закате третьего дня, заплатив положенные пошлины в крепости Ор, проехали Перекоп. Пыльная дорога, заполненная купеческими повозками и угрюмо бредущими пленниками, привела друзей до ворот Кафы. Оставалось выяснить судьбу невольниц...
   Мурза Кель-Селим, проходя мимо развалин медресе, привычно помянул шайтана и его ближайшего родственника кошевого атамана Ивана Серко, во время набега которого и было разрушено мусульманское духовное училище. Правильно гласит сура Корана - к сожалению, благочестивый мурза не помнил какая именно - не стоит поминать нечистого всуе. Ненавистные гяуры внезапно скользнули из тени раскидистой пальмы и через мгновенье, обливающийся липким потом страха Кель-Селим лежал на холодном каменном полу со связанными руками и вонючим комком прелой верблюжьей кошмы во рту.
   Храбрый потомок славного крымского рода приготовился с молчаливым достоинством отправиться в райские сады, но отрезанное ухо и вылетевшие зубы внесли изменения в первоначальные планы. Внезапно захотелось жить. Извлеченный из котомки кусок свиного сала и клятвенное обещание гяура с зелеными глазами забить его в глотку, сами собой развязали прикушенный от боли язык. Тускло сверкнувший под лунным светом булатный клинок с рукоятью из рыбьего зуба оставил прощальную улыбку на жирной шее правоверного мурзы.
   - Сховаем под камнями? - деловито осведомился Лисица, вытирая кинжал о бездыханное тело.
   - Пусть лежит, - ответил Палий. - Покойный слишком любил деньги.
   В воздухе блеснула серебряная монета. Сильные пальцы раздвинули челюсть и вставили новенький рубль в сжатые предсмертной судорогой остатки зубов.
   - Холера ясна! - четко обозначил проблему пан Ляшко.
   - Грошей мало, - согласился с ним Лисица.
   Сумма выкупа оказалась совершенно иной, нежели ранее представлялось запорожцам. Данила задумался на секунду и задал неожиданный вопрос:
   - У пана маршалка ты, друже, войсковым господарством ведал?
   - То есть так, - подтвердил бывший интендант панцирной конницы.
   - Где ближайшая страховая компания находится, знаешь?
   Пан Ляшко недоуменно взглянул на товарища, яростно почесал в затылке и осторожно ответил:
   - То в Варшаве, проше пана. Це дерьмо известное.
   С оценкой деятельности страховщиков Палий - по неведомым причинам! - был полностью согласен, но вслух сказал иное. Прозвучало задумчиво:
   - Дерьмо, так дерьмо. Это тоже деньги.
   Запорожцы спорить с голдовником не стали - ему видней.
   - Будем кидать? - оживился Лисица, удачно ввернув понравившееся ему выражение.
   - Будем, - кивнул Данила.
   - На сколько?
   - Тысяч на пять. Или десять. Хватит с лихвой.
   Сказано было небрежно. Названная цифра представлялась вполне достаточной для выкупа любимой. О том, что в колоде европейской политики появился новый джокер, молодому запорожцу известно не было.
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   Легкий экипаж пролетел по Диван йолу от султанского дворца Топкапы, сооруженного на площади, где когда-то находился древний акрополь Византия, в сторону Андрианопольских ворот и повернул на северный берег Золотого Рога - в Галату, район иностранных посольств. Пугая разжиревших голубей, коляска лихо притормозила перед особняком, отстроенным в вычурном стиле "лалэ". Сухощавый смуглолицый аскери торопливым шагом пересек обширный ухоженный парк - уменьшенную копию версальского - и взбежал по каменным ступеням резиденции французского представительства.
   - Срочное послание от эфенди Салима-оглы.
   Тайный агент кефинского асес-баши - начальника уголовной полиции - достал из кармана свиток, запечатанный сургучом, и передал его секретарю посольства.
   - Больше он ничего не передавал?
   Ив Костилье ловким движением фокусника материализовал в руках глухо звякнувший кошель и вопросительно взглянул на стамбульского чиновника.
   - Люди фон Рексина что-то вынюхивали, - нехотя выдавил аскери. Профессия шпиона наложила свой отпечаток на османского подданного - речь его была лишена обычных для Востока витиеватых изысков.
   Костилье задумчиво почесал наманикюренным мизинцем длинный породистый нос: сообщение оказалось неожиданным. Прусский посол фон Рексин был близким другом личного банкира короля Франции - английского финансиста Баркера, который влиял не только на политику Версаля, но и выделял значительные суммы на подкуп падишаха и его окружения. Интрига закручивалась в невероятную спираль. Тайный агент, тем временем, получив вознаграждение, развернулся и скрылся в тенистой аллее парка.
   - Ведьма! - в который раз сегодняшний вечер пожаловался барон де Тотт неслышно подошедшему секретарю.
   - Хорошенькая ведьма, - внес поправку в реплику патрона Костилье.
   В просторной зале для официальных приемов, застекленной цветными витражами, украшенной изразцовыми панно и искусно выполненными бронзовыми канделябрами играла незнакомая музыка. Звонкую мерную дробь нагары оплетали кружева чарующих звуков кеманы, дальней родственницы кремонских скрипок, родившихся искусством мастера Страдивари. Пронзительная флейта отражалась пленяющим эхом от мраморных сводов, внося в очарование праздника колдовскую нотку вальса венского леса. Примолкшие на минуту французы, затаив дыхание слушали бессмертное творение еще не родившегося Штрауса - в этом мире оно звучало впервые.
   - У меня складывается впечатление, что я уже не глава миссии, - горько посетовал на коварную судьбу посол.
   Костилье благоразумно промолчал. Поманив пальцем слугу, он молча показал на бутылку красного вина. Дождавшись, когда лысый турок наполнит фужеры, секретарь положил на инкрустированный черненым серебром столик запечатанный свиток.
   - Что это? - спросил барон, не отрывая вожделенного взгляда от дальнего угла залы.
   При неярком свете ароматных свечей извивались в незнакомом танце две изящные фигурки прекрасных одалисок. Тягучие пластичные движения будоражили сознание и странным образом сочетались с неизвестной классической музыкой. Посол и его секретарь были на этом празднике гостями - о намечающейся вечеринке еще с утра известила черноволосая невольница. Мужчины подчинились. Безропотно.
   - Что это? - вновь спросил барон у секретаря.
   Костилье, заворожено наблюдающий за соблазнительным представлением, с трудом отвел взгляд от танцовщиц и доложил:
   - Депеша от кефинского асес-баши.
   Посол вскрыл печать и развернул свиток. По столу покатилась серебряная монета. Сделав небольшой круг под удивленными взглядами, она звонко стукнулась о ножку хрустального фужера, подпрыгнула и затихла.
   - Что это? - в третий раз прозвучал один и тот же вопрос.
   Секретарь недоуменно пожал плечами. Барон быстро пробежал глазами текст и задумчиво произнес:
   - Час от часу не легче. Кель-Селим зарезан. Последняя ниточка оборвалась.
   Тайна прекрасной наложницы занимала умы французских посланников все последнее время. Слишком много было в ее истории неясного и загадочного. Опытный дипломат не любил загадки и случайности - следом за ними, как правило, следовали крупные неприятности.
   - Давай еще раз пройдемся по всем пунктам, - предложил барон и, не дожидаясь ответа начал перечислять: - Она образованна, умна и разбирается в медицине. Ее манерам могут позавидовать многие придворные дамы, знает французский...
   - И английский, - меланхолично добавил Костилье. Его интерес вновь был обращен на танцовщиц.
   - Это точно? - вскинулся посол.
   - Я слышал, как она поет, - пояснил секретарь. - Песня называется Yesterday.
   - И английский, - эхом повторил де Тотт. - Не слишком ли много для простой невольницы из диких степей?
   И этот вопрос Ив Костилье слышал от своего патрона за последние дни не в первый раз. И не в первый раз оставил его без ответа.
   - Ив, мальчик мой, принеси-ка мне еще шампанского! - донесся мелодичный голос одалиски.
   Молодой человек стремительно поднялся из кресла и, покраснев под насмешливым взглядом барона, устремился с бокалом в руке в дальний конец залы. Франсуа де Тотт вернулся к посланию крымского агента, задумчиво перекатывая между пальцев монету с профилем Екатерины II.
   - Какой интерес в этом деле у фон Рексена? - вслух озвучил он свои мысли. Мелькнувшая следом неожиданная идея заставила его прищелкнуть пальцами от восторга. Нетерпеливо забарабанив по столу, барон приказал вернувшемуся помощнику:
   - Принеси мне карту Запорожской сечи!
   Недолгое ожидание было скрашено бокалом превосходного картезианского шартреза, а когда карта с легким шорохом развернулась на столе, тонкий ухоженный палец с фамильным перстнем требовательно ткнулся в небольшой кружок.
   - Здесь ее похитили?
   Ив Костилье молча кивнул.
   - Вторая невольница сказала, что в тот вечер наша незнакомка была у нее в гостях. Как называется этот... хутор?
   На последнем слове посол споткнулся, вспоминая непривычное название населенного пункта.
   - Камышовая балка, - подсказал секретарь.
   - Нет... - поморщился барон, сетуя на недогадливость помощника. - Тот, откуда она пришла?
   - Берестовка, - поправился Костилье.
   - А вот теперь смотри, - ноготь указательного пальца проделал короткий путь по карте и остановился на заштрихованном красным цветом кружке. - Десять верст от хутора. Что это?
   - Ставка гетмана запорожцев, - недоуменно пояснил секретарь. Батурин - надпись на карте говорила сама за себя, и вопрос был риторическим.
   - А кто сейчас гетман? - продолжал допытываться барон.
   - Генерал-фельдмаршал Кирилл Разумовский. Участник дворцового переворота 1762 года, в результате которого взошла на трон Екатерина II, - блеснул познаниями Ив Костилье.
   - И родной брат Алексея Разумовского, - довольным тоном продолжил посол. - Тайного супруга императрицы Елизаветы.
   - Значит... - вскинулся в догадке секретарь.
   - Значит, слухи о дочери царицы верны! - подытожил барон. - И смерть мурзы Кель-Селима лишнее тому доказательство: русские отомстили за похищение.
   Монета с профилем императрицы волчком закружилась по столу. Франсуа де Тотт довольно потер руки: попавшая в руки французов невольница меняла все расклады в европейской политике. Каким образом - об этом посол еще не задумывался, но козырь из рук выпускать не собирался.
   - А что она делала в ставке гетмана? - задал резонный вопрос Костилье.
   - Вот это нам с тобой и предстоит выяснить, - задумчиво потер переносицу барон, принимая из рук слуги чашку ароматного кофе.
   Лысый турок, в прошлом - толмач при магистратуре, а ныне правоверный мусульманин, сменивший христианскую веру после трех лет неволи, неслышно удалился. Вечером того же дня он сидел в кабинете российского посла в Оманской империи Обрескова Алексея Михайловича...
  
   ***
  
   Разудалая тройка, весело звеня бубенцами, пролетела по Царскому селу и, скрипнув полозьями, остановилась у парадных лестниц дворца. Никита Панин грузно вывалился из экипажа, тщательно отряхнул от снега сапоги и неспешно поднялся по мраморным ступеням мимо вытянувшегося в струнку гвардейского караула. Войдя в Малую белую столовую, жарко протопленную изразцовой гамбургской печью, самый сановитый вельможа империи поклонился государыне и, дождавшись приглашения, присоединился к утреннему чаепитию. Когда озябшие покрасневшие руки отогрелись горячей пиалой, он выложил на стол депешу от Обрескова.
   - Еще одна наследница на престол? - бегло пробежавшись глазами по тексту, язвительно спросила Екатерина II и скомкала в руках разорванный конверт.
   Григорий Орлов, фаворит императрицы, обмакнув золотистый блин в вазочку с черешневым вареньем, мрачно дополнил:
   - Они нынче размножаются, как тараканы.
   Панин не вмешивался, ожидая указаний. На его вопросительный взгляд, Екатерина ответила коротко:
   - Отправьте срочную депешу в Стамбул.
   - Что отпишем?
   - Схватить бродяжку!
   Орлов небрежно уточнил:
   - Пускай выкрадет. Прошлый раз ему это удалось.
   - Но тогда турки отбили самозванца! - возразил Панин.
   В 1747 году армейский поручик Обресков участвовал в тайном похищении Федора Иванова, выдававшего себя за сына царя Ивана Алексеевича. Операция в центре Константинополя прошла успешно, но по дороге янычары сумели вызволить самозванца из плена. Однако таланты поручика не остались без внимания, и он был пожалован чином секунд-майора. Через несколько лет, уже в звании надворного советника, он вернулся в Османскую империю в ранге резидента.
   - И что ты предлагаешь, Никита Иванович? - осведомилась императрица.
   - Выкупить.
   Граф Панин многословностью не отличался. Фаворит при этих словах презрительно усмехнулся - рациональному подходу вельможи он предпочитал силовые методы. Сплюнув косточку на широкую ладонь, он ехидно спросил:
   - А если французы не согласятся?
   Григорий Орлов был прав: дипломаты короля Людовика XV не поменяют ценный приз ни на какие деньги. Высокомерный Версаль всегда делал политику чужими руками. Излюбленным способом были оплаченные французским капиталом набеги крымских татар на российские территории, а с помощью подложных манифестов, издаваемых самозванцами, провоцировались и поддерживались бунты в различных уголках империи.
   - Намекнем, что султану Мустафе III стало известно про самозванку, - немного поколебавшись, предложил Панин.
   После минутного раздумья, фаворит расплылся в широченной улыбке: по его лицу было видно, что ему пришла в голову какая-то идея. Согласно кивнув головой, он не замедлил поделиться ей со своими собеседниками:
   - Неплохая мысль. Само посольство неприступно, и организовать похищение будет чрезвычайно трудно. Но!.. Если султан заинтересуется бродяжкой, то французы не смогут ему отказать и выход у них будет только один...
   - Отправить невольницу в Париж, - прозаически закончил за него Панин.
   - Именно так! - прихлопнул ладонью по столу Гришка. - По дороге мы ее и перехватим.
   - И как ты собираешься это проделать? - подчеркнуто беззаботно спросила императрица у оживившегося любовника. - Возьмешь на абордаж посольский бриг?
   Испортил настроение мерзавец! Стоит замаячить где-то женской юбке, и он уже готов сорваться на край света.
   - А почему бы и нет? - с веселой беспечностью ответил фаворит. - Поднимем флаг алжирских пиратов, и комар носа не подточит! Пущай потом Версаль с османами разбирается!
   За ваши деньги любые удовольствия! Наводящие ужас на все Средиземноморье лихие рейдеры периодически нанимались европейскими государствами для щекотливых поручений. Чаще всего они использовались в торговых конкурентных войнах.
   - Чтобы перехватить корабль во внутреннем море эскадры будет мало, - резонно возразил Панин. - И нет ее у нас там.
   Орлов небрежно отмахнулся:
   - Никто и не собирается гоняться за ними по всем океанам. Выкрадем по дороге в порт.
   - Средь бела дня? - усомнился вельможа.
   - Какая разница когда? - с раздражением ответил фаворит. - Поедут, скорее всего, без охраны, да и если будет оная, моим молодцам она не помеха.
   - Французы могут пронюхать, - продолжая упорствовать, недовольно буркнул Панин.
   В ответ перед носом вельможи возникла здоровенная веснушчатая дуля. Самодовольно покрутив ею перед носом опешившего графа, фаворит злорадно пояснил:
   - Вот что они будут нюхать!
   Екатерина невольно поморщилась: свой казарменный юмор Гришка Орлов использовал не только в узком кругу, но и на официальных приемах. Задумчиво покрутив вилку в руке, она уточнила:
   - Хочешь сам поехать?
   - Дозволь, Катя! - умоляюще вскинулся фаворит. - Терпежу уж нет более, в столицах прозябать...
   Увлекшийся Орлов все говорил и говорил, перечисляя на ходу придуманные детали операции, но императрица слушала его вполуха. Одна единственная мысль занозой поселилась в мозгу: права Прасковья Брюс - любовников нужно менять, время от времени. Пусть едет! Приняв решение, Екатерина облегченно вздохнула:
   - Бог с тобой, Гриша! Езжай!
   Не дожидаясь ответа, резко поднялась из кресла и величественным шагом покинула столовую, оставив в одиночестве онемевших от неожиданности мужчин.
  
   ***
  
   - И русские тоже? - раздраженно переспросил барон де Тотт, продолжая нарезать бесконечные круги по кабинету. - Немедленно готовься к отправке в Париж!
   - Мне отправляться вместе с ней? - уточнил секретарь.
   - Ну не мне же! - зло бросил посол. Сведения, полученные от агента из дворца Топкапы, ломали все предварительные расчеты: отказать султану, если он потребует одалиску, французы не могли. Выход оставался только один - переправить пленницу в Версаль.
   - Вторую невольницу оставим?
   Посол, задумавшись на мгновенье, начал размышлять вслух:
   - В посольство они сунуться не посмеют. Значит, попытку освободить пленницу русские предпримут по дороге в порт. Поэтому, сделаем следующим образом...
   Неисповедимы пути господни! В тщательно спланированную операцию вмешался его величество случай. Ранним утром из ворот миссии выехало два экипажа: один из них, с золоченным королевским гербом на дверце, лихо рванул в сторону порта, другой - неказистый с виду - неспешно двинулся в противоположном направлении. Через три квартала роскошная карета была перехвачена неизвестными разбойниками, и спустя три недели светловолосая невольница въезжала в Петербург.
   Небольшое быстроходное судно под французским флагом приняло на борт двух пассажиров, добравшихся до причала окольными путями: секретаря посольства и черноволосую красавицу. Облегчение в душе шевалье Костилье наступило вместе с морским туманом, скрывшим из виду очертания турецкого берега. Когда плаванье подходило к концу, посольский бриг был атакован пиратами.
   Марокканский бей Юсуф Раис уже неделю барражировал у берегов Франции в поисках подходящей жертвы. В последнее время некоторые европейские государства стали под всевозможными предлогами тянуть с выплатой положенной по договору дани варварийским рейдерам. Неверных следовало наказать! Беззащитное французское судно недолго сопротивлялось опытным захватчикам и спустя несколько часов трюмы марокканцев пополнились новыми заложниками. Дальнейший путь пиратов лежал в Атлантику - к британским берегам. Но Аллах отвернулся от своего верного сына - на этот раз бею не повезло.
   Очередная жертва - одинокий ирландский торговец - удирала на всех парусах, когда неожиданно налетевший шторм выкинул погоню под пушечные стволы конвоя, сопровождавшего корабли с партией английских колонистов. Горели ванты и штаги, а огненные факелы парусов окутывали яростно отстреливающихся турецких корсаров. Длинный хобот бушприта уже выпирал над палубой пиратского судна, когда пылающая фор-марс-рея, сбив рангоут, с грохотом полетела вниз, калеча людей. В ожесточенной абордажной схватке никто и не заметил, как шустрым зверьком скользнуло в крюйт-камеру пламя, вожделенно лизнув своим оранжевым язычком пороховые бочки. Раздавшийся через мгновенье взрыв прекратил сражение, окутав белым облаком палубы кораблей.
   Среди немногочисленных выживших оказался французский шевалье и черноволосая пленница. Хотя, почему пленница? Купчая, подтверждающая ее невольничий статус, покоилась на дне морском вместе с останками посольского брига, а ближайшее подтверждение этому находилось за сотни миль - в далеком Стамбуле.
   Неприветливый капитан английского фрегата не поддался на заманчивые посулы и уговоры Ива Костилье, наотрез отказавшись менять свой маршрут. Через несколько недель плавания перед взорами невольных путешественников показались очертания Новой Англии. Златка, заслышав радостный крик марсового, приятным голосом пропела непонятный куплет красивой незнакомой песни:
  
  Когда умолкнут все песни,
  Которых я не знаю,
  В терпком воздухе крикнет
  Последний мой бумажный пароход.
  Good-bуe Америка, о,
  Где не была я никогда.
  Прощай навсегда.
  Возьми банджо,
  Сыграй мне на прощанье...
  
   После чего она с лукавой усмешкой взглянула на мрачного шевалье, и с самым невинным видом поинтересовалась:
   - Скажите, месье. У вас случайно нет знакомых индейцев?
   - Можно подумать, мадемуазель, что у вас они есть, - с осторожным недовольством буркнул Костилье. Все долгое плавание он не оставлял безуспешных попыток добиться расположения черноволосой красавицы, терпеливо снося ее язвительные и часто непонятные шутки.
   - Есть, - охотно ответила девушка и начала перечислять, загибая свои тонкие пальчики. - Виниту сын Инчун-Чуна, Чингачгук Большой Змей, Соломон Моисеевич Зоркий Сокол...
   - Издеваетесь? - грустно осведомился шевалье.
   Злата заливисто рассмеялась и загадочно продолжила:
   - А про Клондайк вы, конечно же, еще не слышали.
  
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   Молния расколола темно-фиолетовое небо надвое, осветив на мгновенье степь, и ливень обрушился на усталых всадников с новой силой. Копыта с глухим чавканьем погружались в липкую грязь, и казалось, что измученные лошади уже никогда не смогут выдернуть их обратно. Весна пришла в Дикое Поле внезапно, пришла вместе с грозами, проливными дождями и раскисшими дорогами. Неделя пути оставила позади Крымское ханство, дальнейший путь друзей лежал на Варшаву.
   Данила ехал в молчаливых раздумьях, не вслушиваясь в оживленный спор своих товарищей. В последнее время его все чаще и чаще посещали непонятные мысли и образы. Сами собой возникали знания и пугающие сведения о предстоящих событиях в далеком будущем. Многие слова, всплывающие в голове, он слышал впервые. Единственное разумное объяснение происходящему с ним, молодой запорожец находил в привычной для всех казаков вере в колдовские знания характерника.
   - Данила, ну а ты что молчишь? - дружеский хлопок по плечу выбил россыпь брызг из промокшей одежды и едва не свалил его с лошади. - Куда путь держать будем?
   Палий, непроизвольно ухватившись за луку седла, недоуменно посмотрел на шляхтича:
   - Как это куда? В Сечь.
   - Вот и я о том же баю! - поддержал его Лисица. - Нельзя нам без паспортов в Европу. Это не Крымское ханство.
   - Доберемся до Львова, я вам любую бумагу справлю, - пренебрежительно махнул рукой пан Ляшко. - Лучше настоящей будет.
   - Ну, настоящую нам так и так добыть не удастся, - резонно заметил Данила. - А подпись канцелярии как подделаешь? Если попадется кто знающий, дыбы не миновать.
   Официальный заграничный паспорт был разовым документом, выдававшимся купцам губернскими приказами Коллегии иностранных дел, и стоил три рубля серебром. Его фальшивый собрат обходился вдвое дешевле и был неотличим от настоящего документа. Имя, фамилия, рост, цвет волос, куда едет и с какими надобностями - весь биометрический перечень владельца загранпаспорта того времени.
   - Как скажешь, - неожиданно легко согласился поляк и, привстав на стременах, радостно воскликнул: - Крепость вижу! Будем сегодня в тепле ночевать, будь я проклят!
   После недолгого препирательства с ночной стражей усталые путники въехали в открывшиеся ворота приграничного городка. Взбодрившиеся кони радостно зацокали копытами по булыжной мостовой, безошибочно вынеся своих всадников к постоялому двору. Бросив поводья услужливо подскочившему мальчишке, друзья вошли в жарко протопленное помещение корчмы.
   - Пся крев! Где черти носят этого трактирщика! - с грохотом обрушил свой пудовый кулак на столешницу пан Ляшко, едва успев присесть на дубовую лавку. - И музыку хочу! Гей, скрипач, ты что, уснул?
   Сухонький музыкант, клевавший носом в углу у камина, испуганно вздрогнул и быстро подхватил видавшую виды скрипку, прижав ее небритым подбородком к костлявому плечу. Поднеся смычок к струнам, он робко и вопросительно взглянул на шляхтича. Тот, уже переключив свое внимание на катящегося колобком к столу корчмаря, пренебрежительно взмахнул рукой - играй, что хочешь!
   - Чего изволят панове? - из-за жирных отвислых щек угодливо стрельнули хитрые глазки. - Есть колбаски свиные, каша с печенкой...
   - О, матка боска! - воскликнул пан Ляшко, с возмущением глядя на своего земляка-трактирщика. - Куры жаренные по двадцать асмаков, кгарца пива семь грошей... Ты, пан корчмарь, совсем из ума выжил?
   Шляхтич с силой хлопнул по столу трактирным меню, вложенным в грубо выделанную кожаную обложку.
   - То, пан, не я, - пожал плечами хозяин. - Це мытари гетманские непомерной данью торговлю обложили... чтоб им пусто было!
   В доказательство своих слов трактирщик перекрестился и выжидательно уставился на запорожцев.
   - Пива неси! - нетерпеливо вмешался Лисица, шумно втянув аппетитные запахи, доносившиеся из кухни. - И горилки захвати - озябли мы.
   - Колбасок блюдо, гуся прожарь хорошенько... - сокрушенно вздохнув, начал перечислять пан Ляшко и небрежно бросил на стол звякнувший кошель. - И комнаты для ночлега приготовь. Не забудь воду горячую приготовить - помыться с дороги.
   Данила с усмешкой наблюдал за оживившимися друзьями, не вмешиваясь в привычно бессмысленный спор. Его занимали другие думы. Дождавшись, когда принесут глиняные кувшины с пивом, он разлил пенящийся напиток по кружкам и обратился с вопросом к Забельскому:
   - Скажи мне, друже, как купцы варшавские товар развозят по стране?
   - То просто, пан Данила, - ответил шляхтич, с удовольствием крякнув после доброго глотка пива. - Кто сам везет, а кто и почтой отправляет, если нужда имеется в разные концы перевезти.
   Надо же, у них и почта имеется - удивленно мелькнула в голове неизвестно откуда взявшаяся мысль. Почесав в затылке, запорожец задал следующий вопрос, мимоходом хлопнув по спине поперхнувшегося пивом Лисицу:
   - А если товар потеряется при перевозке? Почта оплатит его стоимость?
   - Не знаю, брат, - смущенно ответил пан Ляшко. - Слышал, что некоторые страхуют в кофейне Ллойда свои грузы, но это обходится дорого.
   - Не дороже денег, - непонятно возразил Данила и продолжил расспрос: - А банкирские дома принимают к закладу почтовые расписки?
   Шляхтич задумался на мгновенье и нерешительно произнес:
   - Если товар застрахован, то почему бы и нет? Только, пока не выкупишь расписку, груз получить не сможешь. А ты что задумал?
   - Кидать будем, - авторитетно вмешался в беседу Лисица, с наслаждением вгрызаясь в куриную ляжку. - Данила же ясно баял. Страховую компанию и кинем.
   - То есть так, проше пана? - приподнял бровь пан Ляшко.
   - Посмотрим, - задумчиво пообещал Палий. - Может страховщиков, а может почту... или банк. Скорее всего, всех вместе. Ты мне вот еще что скажи: какой товар самый дорогой у купцов?
   Ответ последовал быстро и уверенно:
   - Заморский! Пряности индийские и китайские. Дороже золота по весу ценятся.
   - Значит, пряности, - протянул Данила и усмехнулся, негромко добавив себе под нос: - Надо же, сто лет будет эта схема работать, пока один умный человек не найдет в ней изъян. Лохи, одним словом... по другому не скажешь. Будем учить!
   Откуда в нем была эта уверенность и эти знания, он не знал. Зато твердо помнил, что любой новый вид деятельности в финансах в первую очередь подвергается проверке со стороны мошенников. И еще он откуда-то знал, что задуманную им операцию придумал один известный московский аферист в середине девятнадцатого века, и только через два десятилетия полицейские смогли разгадать ее суть. Оторвавшись от раздумий, Данила с улыбкой наблюдал за яростным торгом пана Ляшко с корчмарем. Серебряный рубль молча лежал на столе, ожидая своей разменной участи.
   - Два злотых и пятнадцать грошей за стол и ночлег. Так?
   - То так, - важно кивал в ответ трактирщик.
   - Один талер - это три злотых, что есть девяносто грошей или сорок пять копеек серебром. Так?
   - Истинно, пан.
   - Значит, ты нам должен ... - шляхтич на секунду задумался, молча шевеля губами в сложном подсчете, и наконец выдал окончательную цифру: - Шестьдесят две копейки и два шеляга.
   - Один, - поправил его недовольный корчмарь и напомнил: - Один грош это три шеляга.
   - Нехай будет один, - снисходительно согласился пан Ляшко и победоносно взглянул на товарищей.
   Данила весело рассмеялся и поднялся из-за стола:
   - Давайте почивать, други. С утра опять в дорогу.
   Сладко выспавшись на мягких пуховых перинах, плотно позавтракав перед отъездом, друзья неспешно двинулись в дальнейший путь под теплыми лучами яркого весеннего солнца. Добравшись без происшествий до родного куреня, казаки были радостно встречены своими товарищами, устроившими им веселое застолье за столом летней кухни. Пан Ляшко в лицах расписывал приключения, выпавшие на их долю, особое внимание уделив операции с оливковым маслом. Авторитет Данилы в глазах запорожцев после этого поднялся еще выше. Метелица, вытирая выступившие от смеха слезы, поделился с друзьями новостью:
   - Данила, тебя десяток хочет атаманом кричать. Мирон против, но почти вся куренная старшина поддержит. Так что готовься принимать бунчук.
   - Да куда мне, батько? - смущенно ответил запорожец. - Молод я еще.
   - Зато удал! - возразил старый казак. - И бою, и на кулаках, и...
   Тут он замялся, подыскивая нужное выражение и, не найдя, резко взмахнул рукой.
   - Характерник, одним словом. Они, брат, всегда у казаков в почете. Один Иван Серко, царствие ему небесное, сколь душ вольных от погибели спас своим умением. И раз тебе судьбина выпала такая, то будешь в ответе за своих товарищей. Так, братцы? - произнеся напыщенную речь, бывалый казак внимательно осмотрел примолкших запорожцев.
   - Любо! - дружный рев десятка спугнул стаю ворон с деревьев.
   Данила поднялся с лавки, вглядываясь в серьезные лица. Казаки - знакомые и незнакомые, пришедшие на место погибших товарищей - ободрительно кивали ему в ответ.
   - Поклон низкий вам, други, за честь великую. Но... - взяв небольшую паузу, он решительно продолжил: - Стребую я с вас по полной мере. Потом не обижайтесь.
   За столом раздался дружный смех. Метелица одобрительно крякнул при последних словах и негромко сказал, наклонившись к молодому запорожцу:
   - Завтра поутру скачи в Батурин - тебя кошевой к себе требовал.
   - Зачем, батько? - недоуменно спросил Данила.
   - То не ведаю. Мне не докладывают.
   Приняв положенную порцию поздравлений, уже избранный, но еще официально не утвержденный в должности десятник, покинул продолжающееся пиршество, чтобы подготовиться к завтрашней поездке. Из старого сундука на свет было извлечено нарядное платье, а недельная щетина безжалостно уничтожена острым черкесским клинком. Засветло покинув родной курень, уже в полдень Данила переступил порог войсковой канцелярии. Потомившись в приемной около часа, он получил приглашение и вошел в кабинет кошевого атамана Запорожской Сечи.
   - Поклон тебе, батько атаман! - стандартно приветствовал он полноватого мужчину с седым оселедцем и длинными усами, вальяжного восседавшего в мягком резном кресле. Синий атласный полукафтан с золотыми позументами ладно сидел на крепкой фигуре Петра Калнышевского, выглядевшего много моложе своих семидесяти лет.
   - Проходи казак, присаживайся, - кивнул атаман, не отрываясь от бумаг.
   Рядом с ним сидел высокий, сухощавый запорожец средних лет с орлиным носом и жесткими, цепкими глазами - войсковой писарь Трофим Забегайло. Неуверенно потоптавшись на месте, Данила осторожно присел на краешек венского стула, с любопытством оглядывая богатое убранство помещения. Не обращая на него никакого внимания, писарь положил на стол перед атаманом очередной лист бумаги и доложил:
   - Из Самарской паланки пришли подводы с солониной, вся порчена.
   - Сколько всего? - уточнил Калнышевский.
   Трофим пододвинул к себе чистую бумагу, обмакнул перо в бронзовую чернильницу и принялся считать вслух:
   - Одиннадцать подвод, да в каждой двадцать четыре бочки, да по пятьдесят фунтов...
   - Тринадцать тысяч двести фунтов, - машинально ответил Данила.
   Атаман удивленно хмыкнул, а писарь, закончив подсчет, настороженно спросил:
   - Откуда ведаешь верный счет?
   За Данилу ответил кто-то другой - монотонно и заучено:
   - При умножении любого двузначного числа на одиннадцать нужно сложить цифры, из которых состоит данное число, и полученную сумму вставить между этими цифрами. Если полученная сумма больше десяти, то к первой цифре прибавляется единица.
   - Погоди, погоди! - осадил его заинтересованный писарь. - Повтори еще раз.
   Данила повторил. Трофим сделал несколько подсчетов на бумаге, после чего посмотрел на него с откровенным изумлением:
   - Сходится! А на пятьдесят как помножил в уме?
   - Проще разделить данное число на два и приписать пару нолей. Ничего сложного.
   Еще одна проверка и одобрительное кряканье. Кошевой, внимательно наблюдавший за устроенным математическим экзаменом, с усмешкой спросил:
   - Значит, правду люди говорят, что у нас в войске появился сильный характерник. Откуда познания, казак?
   - Не ведаю, батько кошевой, - честно признался Данила. - Само откуда-то берется.
   Вмешался Трофим:
   - А как другие числа множить, знаешь?
   - Знаю, только это немного сложней будет. Надо на бумаге объяснять.
   - Пойдешь ко мне в наказные?
   - Мне с товариством привычнее, - после минутного раздумья, ответил молодой запорожец и сокрушенно развел руками.
   - Погоди ты, со своими подсчетами! - осадил писаря атаман и обратился к Даниле, тщательно скрывая заинтересованность в голосе: - А судьбу можешь предсказать?
   - Не знаю, батько, не пробовал.
   - А ты попробуй!
   На некоторое время над столом повисла тишина ожидания. Кошевой пристально изучал смущенного казака, легонько барабаня пальцами по столу. Войсковой писарь, не обращая на них никакого внимания, продолжал увлеченно скрипеть пером по бумаге, перепроверяя несложную систему подсчета. Первым не выдержал атаман:
   - Ну что скажешь, казак?
   - Недолго тебе осталось быть атаманом, - тихо произнес Данила.
   - Погибель мою кличешь? - сузились в жестком прищуре голубые глаза.
   - Да нет, батько, жить ты будешь больше ста лет. Но... войсковая старшина тобой недовольна, подметные письма шлет в Петербург. Лишат тебя булавы вскоре, но ненадолго. Через два года снова призовут. А потом...
   Данила замолчал, ошеломленный возникшим в голове знаниям. Последний кошевой Сечи, прошелестела в голове пугающая фраза. Калнышевский, многозначительно переглянувшись с писарем, подстегнул его:
   - Продолжай, не тяни!
   Собравшись с духом, молодой казак глухо произнес:
   - Через десяток лет Кош уничтожат! А тебя, батько, предадут. Сгноят в сырых казематах Петербурга.
   Напряженное молчание, возникшее после последних слов, прервалось тихим яростным шепотом атамана, с явственной угрозой предупредившего казака:
   - Ты понимаешь, что несешь? Голову на плаху решил положить?
   И вновь вместо Данилы ответил кто-то другой. Ответил твердым голосом, в котором лязгнул металл, а уверенность была подкреплена властностью человека, привыкшего отдавать команды:
   - Недолго ждать осталось, батько. Лишат тебя булавы, а следом и гетмана. А вот когда вновь тебя призовут в кошевые, мы вернемся с тобой к этому разговору.
   - Смел ты, казак! И за словом в карман не лезешь, - с неожиданным уважением в голосе поддержал его Трофим.
   Калнышевский мрачно посмотрел на них обоих и прихлопнул ладонью по столу:
   - Добре! На том и договоримся. Ступай! Только держи язык за зубами, а не то...
   Данила, не обратив внимания на многозначительную паузу, поднялся со стула и попросил:
   - Дозволь, батько, отлучится в Варшаву на несколько дней.
   - Что за нужда тебе к шляхте?
   - Невесту у меня турки полонили. Хочу денег добыть для выкупа.
   - Масло будешь панам продавать? - с добродушной небрежностью осведомился атаман.
   А неплохо у него разведка поставлена, пронеслась в голове неясная мысль. Данила усмехнулся и спокойно ответил:
   - Да нет. На этот раз индийские пряности.
   Кошевой переглянулся с писарем, и через мгновенье оба расхохотались. Отсмеявшись, атаман махнул рукой:
   - Скажешь Мирону, что я разрешил. На обратном пути заедешь ко мне, прежде чем отправляться к османам. Попробую узнать про твою дивчину. И вот еще что. Слышал я, что тебя хотят в десятские выбрать. Поддержу. Если покажешь себя, то сотню доверю. Но авторитет у казаков завоевать нелегко. Справишься ли? Слишком молод ты еще.
   Данила безразлично пожал плечами:
   - Справлюсь или нет, то жизнь покажет. Казаки у меня неплохие, но учить их все равно надо. И дисциплина хромает, подтянуть надо.
   - Ишь, ты! - покрутил головой атаман и ехидно спросил: - Не успел бунчук получить, а уже порядки хаешь. Не круто ли берешь, десятник?
   Не дождавшись ответа от молодого запорожца, смотревшего уверено и слегка насмешливо, кошевой одобрительно крякнул и заинтересованно спросил:
   - С чего начинать думаешь? Учения будешь со своим десятком проводить или что другое? У тебя половина казаков новеньких. Как людей объединять будешь, если они пороха вместе не нюхали?
   Данила задумался на мгновенье и переспросил:
   - Как людей объединять?.. Так то не сложно, батько кошевой. Начнем мы, пожалуй, с самого простого... С футбола!
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  
   Вчера приснился странный сон. Ее бабка, которую на хуторе почитали ведьмой, всегда называла такие сны вещими. На зеленой лужайке, окруженной со всех сторон стройными березами, под теплыми лучами закатного солнца устроились на ласково-шелковой траве две девушки, одетые в незнакомые наряды. На одной был белоснежный халат и такая же шапочка, из-под которой выбивались густые черные локоны. Другая красовалась в черном бесстыдном платье, облегающем стройную фигуру как чешуя русалки; на тонкой шее переливалось дорогое ожерелье из невиданных камней. Девушки спорили между собой, изредка бросая дружелюбные взгляды на Златку, с интересом озиравшую неправдоподобно реальный для сновидения яркий пейзаж.
   - Девочке надо возвращаться в Россию!
   - Анна, ты думаешь, что говоришь? Кто ее туда пустит? - фыркнула вторая, разливая из затейливо украшенной стеклянной бутылки рубиново-красный напиток в хрустальные фужеры. - Французы не выпустят ее из своих рук ни за что на свете!
   - Может, Юлия, ты и права, - вздохнула первая девушка. - Но что она будет делать в Америке, ума не приложу.
   - Ну а мы с тобой на что? Поможем!
   - Поможем, - эхом отозвалась Анна, и взмахнула рукой. - Иди к нам малышка, не стесняйся.
   Златка осторожно приблизилась и плавным движением опустилась на мягкую траву. В руки ей толкнулся бокал вина с незнакомым и приятным вкусом. На некоторое время воцарилось молчание, после чего девушка, которую назвали Юлией, предложила:
   - Было бы неплохо найти здесь золото. Но кроме Клондайка я ничего не помню. А он на краю света.
   - Я три года работала экспедиционным врачом, - задумчиво проговорила Анна. - В Сибири десяток месторождений с завязанными глазами найду.
   - Так то в Сибири. Здесь другой континент.
   - Не забывай, кем был мой отец.
   - Да помню я. И про то, что вместо кукол ты в детстве играла с минералами, тоже знаю. Но это - Америка.
   - В рабочем кабинете отца висела карта, я ее наизусть выучила. С точностью до нескольких километров могу вспомнить крупные прииски и в Дакоте и в Калифорнии. Про Клондайк и говорить нечего - любой школьник Юкон знает.
   Златка с испуганным интересом переводила взгляд с одной собеседницы на другую. Почувствовав устремленный на себя взор, Анна обернулась и обняла ее за плечи, ласково взъерошив волосы:
   - Не бойся, малышка. В обиду мы тебя не дадим!
   Непрошенная гостья не выдержала и разрыдалась. Всхлипывая носом и размазывая слезы по лицу, она умоляющим шепотом спросила:
   - Вы можете мне объяснить, что происходит?! Все дни я хожу сама не своя, такое чувство, будто во мне живет кто-то другой. Непонятные голоса в голове... чужие мысли. Вы... вы ведьмы?
   - Все мы немножко ведьмы! - рассмеялась Анна. - Не пугайся, малышка, это только сон.
   - Сон? - недоверчиво протянула Златка.
   - Самый, что ни на есть, настоящий сон. Мы снимся тебе, а ты - нам. Скоро ты проснешься и все забудешь. И мы, скорее всего, тоже. А объяснить, что происходит, извини - не можем. Секунда у нас, вечность у тебя.
   - Временной парадокс, - вмешалась Юлия.
   - Ты еще ей про искривление пространства расскажи, - усмехнулась Анна и уже деловито продолжила: - Нужно что-то решать - одной ей не справиться.
   - Есть шевалье, - напомнила Юлия.
   - Симпатичный мальчик, правда? На Тома Круза похож.
   - А кто это?
   - Скоро узнаешь, - вздохнула Анна. - Но ты права - без его помощи девочке придется несладко. В ее времени мы бесправны.
   - Значит, ей придется отобрать у мисс Абигейл Смит лавры первой феминистки Америки! - отрезала Юлия. - Поможем и знаниями: твоими в медицине и геологии, моими - в финансах.
   - Ты разбираешься в экономике?
   - Не забывай кто мой супруг!
   - Обычный спекулянт, - небрежно обронила Анна и примиряюще продолжила, увидев обиженно поджатые губы: - Но для этой эпохи, вполне достаточно и этого. Так что будем делать с шевалье?
   - Разберемся и с ним, - туманно пообещала Юлия и весело рассмеялась: - Ведьмы мы, в конце-то концов, или нет?..
  
   Сон вспоминался смутно, неясными урывками. Злата лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к тихому шелесту волн за бортом корабля, вместе с соленой свежестью морского ветерка украдкой пробиравшегося в каюту через приоткрытый иллюминатор. В дверь тихонько постучали. Девушка выскользнула из мягкой постели, закуталась в тяжелый мужской халат, и с трудом отодвинув бронзовую задвижку, приоткрыла дверь. Стоящий у порога матрос, с перебитым носом и щербатой ухмылкой, коротко поклонился и со всей учтивостью, на какую был только способен, произнес:
   - Мисс, мы подходим к порту. Вам пора собираться.
   - Хорошо, - коротко ответила Злата.
   После того, как англичане спасли их из рук пиратов, им были выделены крошечные каюты на офицерской части фрегата - француз поспешил представить девушку, как особу царской крови. Впрочем, на расположении английского капитана это сказалось не сильно: ни Франция, ни Россия не входили в число друзей Британии. Единственной выгодой были обеды за капитанским столиком кают-компании и небольшая сумма денег, которую им ссудил англичанин. Едва сойдя с трапа на деревянный настил портового причала Бостона, девушка задала мучивший ее вопрос:
   - Куда мы направимся, месье?
   - Где-то здесь живет старый друг моего отца. Я учился у него на юридическом факультете Сорбонны, он читал нам лекции по экономике. Думаю, что он поможет нам добраться до Франции. Без денег это будет сделать сложно, а королевского консульства в этом городе нет.
   - А как он здесь оказался? - поинтересовалась Златка.
   - Дуэль, - нехотя пояснил шевалье.
   - Вы решили возвращаться? - бросила пробный шар девушка.
   - А вы хотите остаться в Америке? - изумленно приподнял бровь Костилье.
   Златка промолчала. В ближайшей лавке им подсказали адрес Доминика де Брюэ - он оказался крупным скотопромышленником, и жил на своей усадьбе всего в тридцати милях от городской окраины. Через пару часов крытая рессорная коляска домчала их к воротам ранчо. В двухэтажном особняке, отстроенном из белого камня, царил переполох: носились по лестницам слуги, а худая женщина с изможденным лицом, представившаяся как миссис Броуди, мрачно пояснила:
   - Патрон при смерти. Уже послали за священником.
   - Что с ним случилось? - быстро спросил Костилье.
   - Судя по всему перитифлит, - веско пояснил подошедший толстячок, в черном костюме и смешном пенсне. - На все воля божья, но... до утра он, скорее всего, не доживет.
   - Я могу взглянуть на больного? - неожиданно поинтересовалась Златка.
   - У мисс есть патент врача? - с холодной язвительностью спросил местный лекарь.
   Шевалье оглянулся на слуг, с интересом наблюдающих за незнакомцами, и наклонился к уху толстяка. Выслушав короткую фразу, доктор учтиво склонил голову и сделал приглашающий жест в сторону резной деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. В небольшой светлой комнате на просторной кровати лежал мужчина, слабо улыбнувшийся при виде вошедших гостей.
   - Ив, дружище, как я рад тебя видеть!
   Костилье нерешительно приблизился к постели и бережно пожал протянутую руку.
   - Месье, у вас сильный жар!
   - Так, господа! Все любезности оставим на потом! - вмешалась Златка и присела на стул, стоявший рядом с кроватью. Не обращая внимания на вялые попытки смущенного больного, она решительно откинула одеяло и осторожно нажала пальцами на живот:
   - Здесь болит? А так?.. Попробуйте приподнять правую ногу. Больно?.. Все ясно. Док, вы были совершенно правы - это аппендицит.
   Толстячок с изумлением наблюдал за решительными действиями девушки, и никак не отреагировал на последнюю фразу. Дальнейшее удивило его еще больше. Златка бесцеремонно забрала у него из рук кожаный саквояж и принялась перебирать содержимое, выкладывая на стол различные хирургические инструменты. Последующие за этим распоряжения предназначались экономке:
   - Миссис Броуди. Приготовьте чистые простыни, бинты и вскипятите воду. Еще мне понадобится крепкое вино. Есть что-нибудь в доме?
   - Только ром, госпожа, - робко ответила ошеломленная происходящим женщина.
   - Сгодится, - кивнула головой Златка и повернулась к доктору. - Инструменты необходимо прокипятить. Нитки обработать в роме. Вы будете мне ассистировать. Вам все ясно?
   Ив Костилье с усмешкой наблюдал за бурной деятельностью, развившейся после коротких приказов недавней одалиски. Если ее властному напору не мог противостоять посол французской миссии, то, что можно было ожидать от простых жителей американской глубинки. Спустя короткое время в комнату был внесен большой стол и больного осторожно перенесли с кровати.
   - Будет очень больно, - предупредила его Златка и протянула до краев наполненный ромом фужер. - Выпейте это, хотя бы немного поможет. Вы уверены, что выдержите?
   Доминик сделал два больших глотка, пролив часть жидкости на грудь, грустно улыбнулся и тихо ответил:
   - В молодости, мадемуазель, я был лейтенантом королевских мушкетеров.
   - Может быть, вас все-таки привязать к столу?
   - Не беспокойтесь, я справлюсь! - с трудом прохрипел больной, откидываясь на подушку. Его глаза закрылись, а по виску сползла прозрачная капля пота. Златка с сомнением покачала головой и взяла в руки скальпель. Оглянувшись на толстячка, она сердито прикрикнула:
   - Ну что вы застыли, как истукан? Начинаем...
   К утру температура спала, и девушка, просидевшая всю ночь у постели больного, отправилась в гостевую спальню, любезно выделенную ей экономкой. Сладко выспавшись среди горы пуховых одеял, она понежилась в кровати какое-то время, после чего спустилась в гостиную. К ее удивлению, за большим обеденным столом восседал в компании шевалье хозяин дома. Болезненно поморщившись, он сделал попытку подняться, но девушка опередила его, молча положив ему руку на плечо.
   - Мадемуазель Злата! - торжественно произнес он. - Вас послало само провидение. Честно признаюсь, что я уже не рассчитывал задержаться на этом свете. Доктор Смит осматривал меня с утра, и только что уехал в полной прострации.
   Крепкий седой мужчина с гривой седых волос, зачесанных на высокий лоб, и тонким орлиным носом смотрел на нее с искренним восхищением. Златка засмущалась от пристального взгляда и сердито ответила:
   - Вы слишком рано встали с постели! Швы могут разойтись.
   - Ерунда! - весело подмигнул ей хозяин и тут же спохватился: - Мадемуазель, вы меня смущаете! Я не король Франции, в присутствии коего дамы стоят.
   Злата опустилась на стул, услужливо отодвинутый Костилье, и кивком головы поблагодарила чернокожую служанку, поставившую перед ней чашечку кофе. Молодой француз, между тем, повернулся к хозяину и продолжил разговор:
   - Вы неплохо устроились на новой родине, месье. Судя по обстановке дела у вас идут блестяще.
   - Увы, мой юный друг, это все в прошлом. Нынче остались только долги.
   - А что случилось? - поинтересовался шевалье.
   - Губернатор отменил часть налогов для моего конкурента, и мясные лавки отказываются брать мою продукцию - слишком дорого. Еще с полгода я протяну, а потом все имущество пойдет за долги с аукциона.
   - А какие здесь налоги? - вмешалась Златка.
   - Разные, - нехотя ответил Доминик. - На скот, на рабов, землю... Есть подоходный налог. Хорошо еще, что за воздух не берут, как в Голландии.
   - Разве есть такой налог? - изумился Костилье.
   - Если бы ты не прогуливал мои лекции, не задавал бы таких вопросов! - отрезал хозяин и с усмешкой пояснил, встретив заинтересованный взгляд девушки: - Этот налог берется за ветер - с мельниц.
   - Здорово! - восхитилась Златка.
   - Еще ввели гербовый сбор, - вспомнил де Брюэ. - Это чистой воды разбой. Мало того, что мы оплачиваем услуги почты, так еще вынуждены платить незаконный сбор метрополии. Деловая переписка с партнерами стала обходиться очень дорого.
   - Эта проблема решается очень просто! - беспечно махнула рукой девушка.
   - То есть? - удивленно спросил Доминик.
   - Что делают служащие почты, если вдруг обнаруживают у себя в отделении письмо из другого города без гербовой марки?
   - Пересылают обратно отправителю, - недоуменно пояснил хозяин.
   - Нужно всего лишь поменять местами адреса отправителя и получателя. Тогда корреспонденция попадет к адресату абсолютно бесплатно, - с легкой усмешкой пояснила Злата.
   Схема впервые была применена известным американским мошенником в середине двадцатого столетия, но французы, естественно, об этом не знали. На секунду воцарившееся молчание взорвалось оглушительным хохотом. Доминик тут же схватился за бок и, едва сдерживая смех, восхищенно произнес:
   - Мадемуазель! Вы не перестаете меня удивлять. Кто бы подумал, что в столь юной очаровательной головке могут родиться такие блестящие идеи!
   Златка небрежно отмахнулась от восторженного комплимента и продолжила:
   - Если пожелаете, могу помочь и с вашей основной проблемой.
   - Слушаю вас, - серьезно отозвался хозяин.
   - Если компания нерентабельна, списываются ли при этом налоги?
   - Да, но только на сумму убытков.
   - Значит, нужно переложить все издержки на чужие плечи.
   - Каким образом это можно сделать? - изумился Доминик. - И кто на это согласится?
   Златка сделала небольшой глоток остывшего кофе и внимательно посмотрела в настороженные глаза собеседника.
   - Делается это очень просто. Вы разбиваете свою компанию на мелкие части, и вводите в состав учредителей оптовиков и розничных торговцев. При этом все ваши убытки переходят к ним.
   - Но для чего? И какая им выгода будет от этого?
   - Слушайте далее, - терпеливо продолжила девушка. - Ваши партнеры снижают сумму своих налоговых выплат ровно на величину ваших издержек. Освободившийся капитал они передают вам в качестве платы за долю в совместном предприятии. Заметьте, что своих денег они при этом не вкладывают ни сантима.
   - А дальше? - возбужденно спросил Доминик.
   - Дальше все очень просто, - пожала плечами Златка. - Вы получаете необходимый капитал для покрытия долгов и развития предприятия. Ваши новые компаньоны откажутся от услуг конкурента, так как им выгоднее будет продавать собственную продукцию. Спустя какое-то время весь мясной бизнес в штате окажется в одних руках. Подсказать в чьих... или сами догадаетесь?
   Не обращая внимания на ехидную шпильку, Доминик де Брюэ подхватил со стола фужер с вином и опустошил его одним глотком. Опытный экономист моментально ухватил суть идеи, впервые примененной только через три столетия, и, встретившись со смеющимся взглядом девушки, торжественно произнес:
   - Мадемуазель! Сказать, что я восхищен вашими талантами, значит не сказать ничего. Но других слов я просто не нахожу. Мой юный друг рассказывал мне о вас, но, честно признаюсь, до конца я ему не поверил. Теперь вижу, что был не прав. Скажите, вы и в самом деле дочь русской императрицы?
   - Ведьма она! - тихонько буркнул себе под нос Костилье. - Я всегда это говорил.
   Выдержав небольшую паузу, девушка внимательно оглядела примолкших мужчин, и негромко спросила:
   - Вы и вправду хотите знать кто я?
   Дождавшись молчаливых кивков, она продолжила:
   - Скажите, господа, вы верите в переселение душ?
   Просвещенная цивилизованная Европа еще помнила костры инквизиции и французы, многозначительно переглянувшись, вновь синхронно кивнули в ответ. Девушка с таинственным видом оглянулась по сторонам и наклонилась к собеседникам, поманив их пальцем. Когда головы мужчин приблизились, она веселым шепотом произнесла:
   - Я - Жанна д'Арк!..
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   - Это уже все или еще нет? - рыжий верзила, одетый в темно-синий мундир служащего королевской почты, демонстративно бросил взгляд на старинные солнечные часы за окном и громко, с хрустом выворачивая челюсть, зевнул. - Так мы до вечера не управимся.
   Гора крепко сколоченных ящиков и увесистых тюков из плотной парусины росла на глазах в дальнем углу конторки, а взмыленные казаки торопливо заносили через узкий дверной проем новые партии нескончаемого груза, принимаемого подручными верзилы - старшего приказчика центрального почтового отделения Варшавы.
   - Если пан торопится, то мы можем найти и другого перевозчика, - недовольно
   отреагировал Забельский и тут же, повернувшись на грохот, он грозно прикрикнул: - Плетей давно не пробовали, дзябол вам в харю! Пошевеливайтесь, бездельники, я не собираюсь здесь ночевать!
   Данила молча переглянулся с Лисицей и с виноватой улыбкой ответил, бережно поднимая с пола упавшую посылку:
   - Прости, хозяин, ради бога. Вдругоряд буду осторожней.
   Пан Ляшко брезгливо сморщился и снисходительно кивнул головой, попутно смахнув несуществующую пылинку с богато расшитого камзола. Всем своим видом - важным, чванливым и по-хозяйски неторопливым - пан изображал из себя солидного купца. Повернувшись к приемщику, он со скорбным вздохом пожаловался:
   - Пользуются холопы моей добротой, скоро совсем на шею сядут.
   - Пороть их надо! - охотно поддержал его рыжий. - Мой батька розги в соленой воде выдерживает и бьет бездельников нещадно. Иначе нельзя.
   - Может быть, сразу же начнем взвешивать? - предложил пан Ляшко, резко сменив тему беседы.
   Приказчик оценивающим взглядом окинул растущую гору и мотнул головой:
   - Запутаемся, ясновельможный пан. Ящики нужно складировать отдельно, пойдут как тяжелый груз. Небольшие мешки можно будет отправлять обычной почтой, на легких экипажах. Еще потребуется рассортировать по направлениям. - Он кивнул головой на список, лежащий на столе и уважительно добавил:
   - Эвон их сколько! Почти по всей Польше развозить придется.
   Пан Ляшко важно надул щеки:
   - Почти на пятнадцать тысяч талеров.
   - Езус Мария! - восхищенно цокнул языком рыжий и тут же деловито осведомился: - Пан будет объявлять ценность?
   - То так, проше пана, - подтвердил Забельский и рассудительно добавил: - На дорогах нынче неспокойно, если груз пропадет, кто-то же должен за него отвечать?
   Почтовый служащий присел за небольшой столик, заваленный бумагами, порылся в них и извлек на свет солидный документ с сургучными печатями. Медленно шевеля губами, он отчеркнул мизинцем какую-то строчку и вопросительно посмотрел на клиента:
   - Страховка обойдется без малого в семьсот талеров. Не считая платы за перевозку.
   Пан Ляшко изумленно приподнял левую бровь и хотел что-то сказать, но, оборвав себя на полуслове, надолго задумался. Наконец, привычно дергая себя за ус, он нерешительно произнес:
   - Мне нужно подумать. И... пойду, посмотрю, куда опять пропали мои холопы.
   - Конечно, конечно, - засуетился рыжий приказчик. - Я понимаю, сумма очень велика. Но... если пан надумает отправлять свой груз через почту дома делла Торе, то это обойдется ему еще дороже.
   - Почему? - заинтересованно спросил пан Ляшко.
   - У них нет своей страховки, и ее придется оплачивать отдельно - в варшавском отделении Ллойда. Мы королевская почта, а не какая-то там...
   Рыжий покрутил рукой в воздухе, но, не найдя подходящего определения для конкурентов, просто сплюнул на пол, вложив в это действо максимум презрения. Забельский круто развернулся и, топая сапогами, вышел на улицу, где в тени раскидистой акации, под мелодичное журчание ампирного фонтанчика, отдыхали, развалившись на пустой подводе, запорожцы. Рядом дожидались своей очереди еще две повозки, под завязку набитые ящиками и тюками. При виде своего "хозяина" мнимые холопы даже не сделали попытки приподняться. Шляхтич недовольно нахмурился и настороженно оглянулся по сторонам. Поймав вопросительный взгляд Данилы, он негромко и торопливо зачастил:
   - Приказчик брешет, что можно страховать груз прямо на почте. Раньше такого не было. Что будем делать, брат?
   Данил легко спрыгнул на землю и так же шепотом ответил:
   - То славно, пан Ляшко! Соглашайся.
   - Грошей мало, может не хватить и на перевозку, и на страховку.
   - Предложи им оплату страховки по частям: половину внесем сразу, оставшуюся сумму - при получении груза.
   Пан Ляшко согласно кивнул головой. Услышав за спиной скрип открываемой двери, он немедленно заорал:
   - Опять развалились, бездельники? А ну, живо принимайтесь за работу!
   Подошедшему рыжему приказчику шляхтич смущенно пояснил:
   - Понимаете, пан, у меня возникли небольшие затруднения и всю сумму сразу я оплатить не смогу. Нельзя ли некоторую часть внести позже, когда я буду получать отправленный товар?
   - В этом случае в расписке появится соответствующая запись, - предупредил его служащий. - Пока вы не оплатите недостающую часть, груз получить не сможете. Но я могу помочь вам...
   Он выдержал паузу и многозначительно посмотрел на Забельского. Пан Ляшко моментально понял неприкрытый намек, но, как и положено прижимистому торговцу, огорченно крякнул, выуживая из кармана серебряную монету. Воровато покрутив головой, рыжий наклонился к уху "купца" и горячо зашептал:
   - Наши расписки приравниваются к ценным бумагам, и любой банк охотно выдаст вам ссуду под их залог. Вы без труда сможете получить необходимую сумму. Могу порекомендовать местное отделение голландского банкирского дома "Гопе и Ко". У нас с ним давние отношения. Но имейте в виду... - он вновь примолк, с искренним сожалением разведя руками, и продолжил уже без прежнего напора: - Пока вы не выкупите расписки, груз будет лежать на наших складах, и у вас будут дополнительные расходы за хранение.
   Пан Ляшко крякнул вторично, но на этот раз с нескрываемой радостью: посещение банка было следующим этапом в тщательно разработанной комбинации, и рекомендация почтовика была не излишней. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его присвистнуть от восторга. Тщательные наставления, полученные от Данилы, этого не предполагали, но ясновельможный пан решил проявить инициативу. Ожесточенно потянув себя за ус и закончив через некоторое время с привычным ритуалом, способствующим мыслительному процессу, он осторожно спросил у почтового служащего:
   - Скажите, пан...
   - Яцек, - услужливо подсказал рыжий.
   - Пан Яцек, - благодарно кивнув головой, продолжил Забельский. - Дело в том, что я все равно собирался брать ссуду под залог, но, чтобы не заниматься лишней писаниной, предлагаю выдать одну расписку на весь товар. Через месяц я погашу ссуду, и мы с вами переоформим расписку, разбив ее на части.
   - Здравая мысль, - уважительно протянул Яцек, но продолжил уже с хитринкой во взгляде: - А как пан собирается...
   - Вы пойдете в банк вместе со мной, - торопливо перебил его пан Ляшко. - Как только мне выдадут ссуду, я тут же рассчитаюсь с вами за страховку и...
   Он многозначительно умолк, но продолжение не потребовалось - намек был понят с полуслова. Получив на руки гербовую расписку с сургучными печатями королевской почты, солидный "купец" в сопровождении старшего приказчика направился в банкирский дом, занимавший каменный двухэтажные особняк в самом центре Краковского предместья. Тщедушный клерк, услышав названную сумму, расплылся в угодливой улыбке и со всевозможным почтением проводил гостей в кабинет управляющего. Не в пример своему подчиненному, желчного вида, с темными кругами под глазами и с одышкой при разговоре, банкир встретил их неприветливо. Хмуро покрутив в руках почтовую расписку, он небрежно швырнул ее на стол и коротко бросил:
   - Пятнадцать процентов!
   - Это грабеж! - ахнул Яцек, поймав вопрошающий взгляд пана Ляшко. - Никогда не было больше десяти.
   - Кофейня Ллойда оплачивает страховку за порчу и утерю груза в считанные дни, а королевская почта тянет месяцами, - скупо пояснил управляющий. - Я не намерен больше терпеть убытки и ссуда под залог ваших расписок теперь будет обходиться дороже. И еще. Надеюсь, вам известно, что выданная сумма не может превышать половины стоимости товара?
   Придержав за рукав старшего приказчика, с возмущением открывшего рот, пан Ляшко торопливо вмешался в спор:
   - Я согласен, пан управляющий. Но хотелось бы получить червонными злотыми, а не талерами.
   Понимающе кивнув головой - вес семи с половиной тысяч талеров равнялся пятистам фунтам, а золото, при равной стоимости было в пятнадцать раз легче - банкир спросил:
   - Австрийские дукаты вас устроят?
   - Вполне, - не стал ломаться Забельский.
   - Ценный товар? - осведомился управляющий, не выказав, впрочем, особого интереса.
   - Кашмирские и персидские ткани, - начал перечислять пан Ляшко, - турецкие шали, восточные пряности, сибирский анис...
   - Хорошо, - протянул банкир, думая о чем-то своем. Болезненно поморщившись, он, спустя мгновенье, коротко бросил клерку: - Оформляйте документы.
   Через два часа, рассчитавшись с почтовым приказчиком, пан Ляшко присоединился к своим товарищам, коротавшим время за кружкой пива в ближайшей корчме. Неприметный потертый саквояж, весящий без малого пуд , в последний момент предательски выскользнул из широкой ладони ясновельможного пана, и с глухим звоном опустился на дубовую лавку.
   - Ума лишился? - яростно зашипев, набросился на него Лисица. - Гуляешь, как поп по майдану... с такими грошами!
   - Так то не страшно, - небрежно отмахнулся шляхтич. - Вот если бы ссуду медью выдали...
   Запорожцы дружно расхохотались. Еще свежа была в памяти история, как глуховский купец рассчитался с евреем-ростовщиком, заломившим несусветный процент, медными деньгами. Занятая им тысяча серебряных рублей при возврате с трудом уместилась на тяжелую подводу.
   - Что дальше, брат? - спросил пан Ляшко у Данилы.
   - Валим! - последовал лаконичный ответ.
   - Платья бы заменить, - вмешался Лисица. - В наших портках далеко не ускачем.
   Замечание было резонным. Вид богато разодетого купца с двумя безоружными холопами даже в этой корчме привлекал внимание подозрительных личностей, бросающих косые заинтересованные взгляды. На неспокойных трактах появление грабителей было гарантировано.
   - Переоденетесь в венгерские кафтаны, - предложил пан Ляшко. - Я сойду за вельможу, а вы будете гайдуками - моей охраной.
   - Добре! - согласился Данила. - Будем ждать тебя здесь, пока не раздобудешь все необходимое.
   - Да где же, проше пана, я добуду платья? - изумился шляхтич. - Кони и оружие - то ладно, в укромном месте нас дожидаются. Но одежда?.. Лавки-то купцы закрыли.
   - Ты, брат пан, не рассуждай, а выполняй! - неожиданно для самого себя отрезал Данила и, добавив металла в голос, приказал: - Кру-угом! Шаго-ом марш!
   Бывший интендант панцирной конницы Войска Польского поперхнулся пивом и пулей выскочил из-за стола, машинально вытянувшись в строевой стойке. Наткнувшись взглядом на смеющиеся глаза товарищей, он привычно помянул дзябола, его родственников и, круто развернувшись, вышел из корчмы. Проводив его беспокойным взглядом, Лисица любовно прижал к себе тяжелый саквояж и спросил:
   - А для чого ты в каждый пакунок поклал коровяк?
   - Не люблю я их, - отвлеченно пояснил Данила.
   - Кого?
   - Страховые компании... банки.
   Лисица мрачно усмехнулся: вспомнилась фраза товарища, что дерьмо - тоже деньги. Целую неделю, предшествующую сегодняшнему дню, они сколачивали деревянные ящики, забивая их старым тряпьем, и паковали в непромокаемую плотную парусину прошлогоднее сено. В каждую из посылок Данила засовывал несколько высохших коровьих лепешек. Тяжкий труд в пыльном заброшенном сарае на окраине Варшавы привел к логичному результату: страховщиков и банкиров Лисица теперь тоже ненавидел. Немного грел душу саквояж, уютно прижимающийся к боку казака.
   Каким образом Данила смог поменять траву и рухлядь на звонкую монету он не знал, как не знал и того, что их затея вскроется только спустя два года. Королевская почта, получив положенную плату за перевозку, еще долго не будет обращать внимания на невостребованный вовремя груз, зная, что получит дополнительную прибыль за хранение, а банкирский дом через год перепродаст гербовую расписку своему конкуренту - голландскому купцу Фредериксу, придворному банкиру Екатерины II.
   Венгерскими платьями удалось разжиться только утром следующего дня и в обратный путь друзья тронулись после обеда. Всю долгую дорогу Данила торопил своих товарищей, беспокоясь за судьбу нареченной. Добравшись до войсковой канцелярии, он с бьющимся от волнения сердцем взлетел по ступенькам крыльца, но спустя час вышел к ожидавшим его друзьям мрачным и подавленным, глухо поделившись с ними новостью:
   - Златку увезли в Париж. Лесю высвободил из полона посланник государыни и увез с собой в Петербург.
   - Государыни? В Петербург? - с изумлением переспросил Лисица и быстро добавил: - Откуда ведаешь?
   - В ставке гетмана батько кошевой разузнал.
   - Отправимся во Францию? - деловито осведомился пан Ляшко.
   Данила горестно покачал головой:
   - Там мы ее не разыщем. Надо что-то придумать... Но что?
   - Заговор прочитай, - авторитетно посоветовал Лисица. - Ты, брат, характерник, не забывай об этом.
   Палий недоверчиво посмотрел на своего товарища, взиравшего на него с сочувствием, сквозь которое, впрочем, пробивалась и радость от полученного известия о судьбе своей сестренки. Приложив пальцы к голове, он несильно сжал виски и, дождавшись привычно стрельнувшей боли, на секунду замер. После чего вздохнул и грустно поведал:
   - Ничего. Не вижу и не слышу.
   - Не расстраивайся, брат, - положил ему руку на плечо пан Ляшко. - Может быть, махнем все-таки в Париж?
   - И как будем искать?
   - Зарежем кого-нибудь, - поделился мыслью Лисица. - Мигом расскажут, все что знают.
   Данила хмыкнул и неожиданно спросил у шляхтича:
   - Сколько стоит наемник в Европе?
   Пан Ляшко, задумавшись на мгновенье, выдал ответ:
   - Если добрый воин, то не меньше талера. - И, спустя секунду, потрясенно выдохнул: - Ты, никак, французов воевать собрался?
   Данила, погруженный в свои мысли, отрицательно качнул головой.
   - Тогда зачем тебе наемники?
   Вместо него ответил Лисица, с глубокомысленным видом оглядев товарищей. Почесав в затылке, он безапелляционно внес еще одно предложение:
   - Надо их кинуть.
   - Наемников?!
   - Французов, - встретив дикий взгляд шляхтича, терпеливо пояснил Лисица.
   - Давайте-ка, братцы, двинем в курень, - очнулся от раздумий Данила. - Завтра все и решим. Утро вчера мудреней...
   Майское утро следующего дня выдалось теплым, солнечным и, как верно предсказал казачий колдун, мудреным. Утром в Сечи начался бунт.
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  
   - Жанна д'Арк! - благоговейно прошептал де Брюэ.
   - Ну, да, - тоскливо буркнул Костилье. - А еще Афина Паллада и дивная Диана в девичестве. Пообщайтесь с ней, месье, денек-другой, и вы никогда в своей жизни не сможете отличить правду от вымысла.
   Златка прыснула в кулачок, а Доминик укоризненно покачал головой.
   - Право слово, мадемуазель, ну нельзя же так насмехаться над стариком.
   Простите меня дуру грешную, мелькнула вдруг фраза, и девушка, рассмеявшись от души, покаянно прижала руки к груди. Высокой и упругой, столь же мимолетно отметили мужчины.
   - А ведь чуть было не поверил, - добродушно сокрушался Доминик, но глаза его искрились лукавым смехом.
   Чернокожая служанка величественно вплыла в комнату и поставила на стол большую фарфоровую супницу. Сноровисто разлив по тарелкам бульон, она молча удалилась. Луковый суп был пресноватым и слишком горячим, и Златка непроизвольно поморщилась.
   - Вам не понравилось? - с искренним огорчением спросил хозяин.
   - Майонеза не хватает, - машинально ответила Златка. В последние время словами и поступками девушки руководил кто-то другой, постепенно меняя хуторскую девчонку. Странный сон давно забылся, оставив вместо себя только смутные образы и неясные воспоминания.
   - Простите? - изогнул бровь де Брюэ.
   - Слишком пресно, - с детской непосредственностью пожаловалась Златка. - Но если добавить капельку майонеза, будет чуть лучше.
   - Новая приправа? - вмешался Костилье. - Я о такой не слышал.
   - Соус, - лаконично пояснила девушка.
   - Вы хотите сказать, что на свете существует соус, который не знают французы? - скептически спросил Доминик.
   - А разве он еще неизвестен? - непроизвольно задала встречный вопрос Златка и, тихонько ойкнув, прикрыла ладошкой рот.
   - Что значит "еще"? - цепко выхватил невольную оговорку хозяин.
   - Это значит, что она ведьма, - внес привычное объяснение Костилье. Иных вариантов у него попросту не было. - Мадмуазель умеет предвидеть будущее, но очень часто путает его с настоящим.
   - Это правда? - заинтересовался Доминик.
   Златка испугано кивнула.
   - А мысли? Вы можете сказать, о чем я думаю?
   Сделав страшные глаза, девушка кивнула вновь.
   - И о чем же? - серьезно спросил де Брюэ.
   - Она снова издевается! - таинственным шепотом ответила Златка и, не выдержав, прыснула в ладошки.
   Через мгновенье к ней присоединились и мужчины. Отсмеявшись и смахнув невольно выступившие слезы, Доминик, держась за оперированный бок, предложил:
   - Давайте вернемся к гастрономии. Бульон все равно остыл, но если вы знаете рецепт диковинки, мой повар побалует нас новым блюдом.
   Загибая тонкие пальчики, девушка огласила весь список (именно эта фраза пришла ей в голову):
   - Яичные желтки, сахар, соль, оливковое масло и немного лимонного сока.
   - И это все?
   - Еще сам процесс. Проще будет, если я сама покажу.
   Масло оказалось провансальским, яйца индюшачьи, а повар местный. То бишь, негр. Классика майонеза, подумалось Златке, хотя червячок сомненья все же шевельнулся - в негре особой уверенности не было. Не прошло и часа, как компания собралась за столом повторно.
   - Впечатляет! - аппетитно причмокнув губами, де Брюэ отложил ложку в сторону и лукаво взглянул на девушку. - И какие еще таланты в вас сокрыты?
   - Ну-у... еще я умею летать на метле!
   - Мадемуазель! - с упреком в голосе протянул хозяин.
   Девушка слегка отстранилась и скорчила уморительную рожицу:
   - Я же только по ночам летаю. Когда никто не видит.
   - С вами невозможно говорить серьезно! - огорченно вздохнул де Брюэ.
   - Слишком много свалилось на бедняжку за последнее время, - неожиданно вступился за девушку Костилье. - Похищение, рабство... - при этих словах он покраснел, - морское сражение, неведомая земля и...
   - И невыносимо скучные мужчины, - закончила за него девушка.
   Костилье в ответ лишь сокрушенно развел руками. Немного помолчав, он вкрадчиво продолжил:
   - И вскоре ей предстоит еще и обратное путешествие через океан... Месье, - молодой человек смущенно повернулся к хозяину, - мы крайне нуждаемся в вашей помощи. При захвате судна пираты отобрали все золото и...
   - Ни слова более! - Вскричал де Брюэ. - Долг дворянина...
   В чем заключался долг французского дворянина, услышать было не суждено. Гневно сощурившись, девушка стукнула по столу кулачком, отчего жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и язвительно, подчеркнуто разделяя слова, осведомилась:
   - Кто это "мы"?
   - Простите?
   - Я спрашиваю: кто такие "мы" и через какой такой океан эти "мы" собрались в путешествие?
   - Атлантический, - глуповато ответил Костилье, слегка ошарашенный яростным напором.
   - Ну, слава тебе святая дева Мария! - облегченно вздохнула Златка. - А я уж, грешным делом, подумала, что Индийский.
   Доминик де Брюэ усмехнулся и поднял руки в примиряющем жесте:
   - Друзья, не надо ссориться. Погостите у меня несколько дней, ближайший рейс во Францию все равно ожидается не раньше следующей недели. Судно с чаем только пришвартовалось, и еще не начало разгрузку. В обратный путь тронется с партией рома и грузом пушнины, но... с последним проблемы. Индейцы не самые надежные партнеры.
   - Мадемуазель?! - поспешно проглотив то, что жевал последнюю минуту, Костилье вскинулся в удивлении. - Вы намерены остаться в Новой Англии?
   - Почему бы и нет? - озорно высунув язычок, спросила девушка. - Когда еще доведется увидеть живого индейца? Месье, - повернулась она к хозяину, - у вас нет на примете парочки знакомых краснокожих?
   Доминик, едва сдерживаясь от смеха, молча кивнул. Златка, резко сменив тон, небрежно обронила:
   - Кстати, шевалье, вам я тоже не советую возвращаться на родину.
   - Но почему?! - оторопело вытаращился Костилье.
   - Вам отрубят голову!
   - ???!
   - Аннушка пролила масло, - бросила она загадочную фразу и, видя озадаченные лица мужчин, лаконично пояснила: - Революция.
   - Когда это произойдет? - быстро, с тревогой в голосе, спросил де Брюэ.
   - Не скоро, - после небольшой заминки ответила девушка. - Может, наш юный друг успеет к этому времени дослужиться до ранга посланника. Но... это его не защитит.
   Костилье был нужен ей здесь. Почему бы и не приврать? Не корысти ради, а пользы для. Возвращаться в Россию в ближайшее время она не планировала. Скучала по Даниле, но... Если любит - подождет.
   - Я вам верю, - глухо проговорил шевалье. - Но я присягал на верность короне.
   - Забудьте! - беспечно махнула рукой Златка. Легко выскользнув из-за стола, он гордо вскинула подбородок, по хуторской привычке уперев руки в бока, и, торжественно изрекла: - Могущество Франции в ее подданных. Трудиться во благо родины можно и на этой земле.
   Костилье скептически хмыкнул. В спор вмешался хозяин, заинтересованно спросив:
   - И что же ожидает нашу родину?
   По неизвестной причине Златка удостоилась высокой чести быть причисленной к числу сторонников французской короны.
   - На чем основано могущество любого государства? - задала девушка встречный вопрос.
   - Армия и флот, - важно надув щеки, ответил Костилье.
   - И деньги, - внес поправку де Брюэ.
   Златка согласно кивнула головой и продолжила:
   - Если в стране бунт, в войсках разброд, то... что сделает капитал?
   - Побежит из страны, - быстро ответил хозяин и, в свою очередь, спросил: - Вы полагаете, что французский капитал ринется в Новый Свет?
   - Увы, месье, - огорчила его девушка. - И эта земля вскоре погрязнет в войнах. Сначала это будет война за независимость, следом начнется гражданская.
   Де Брюэ недоверчиво хмыкнул:
   - Значит, бежать некуда?
   - Ну почему же? - возразила Златка. - Деньги всегда найдут убежище.
   - И где же оно?
   - В России, - невозмутимо ответила девушка.
   - В России? - хором воскликнули изумленные мужчины.
   - Именно так, - подтвердила Златка. - У Российской империи есть то, чего нет у других государств Европы - у нее есть Суворов, Потемкин, Орлов. Есть непобедимая армия, и строится лучший в мире флот. У нее есть главное... - выдержав паузу и обведя внимательным взглядом мужчин, она веско обронила: - У нее есть защита!
   Девушка была права. Описывая золотой век Екатерины, историки упускают одну важную деталь: громкие победы, одержанные русской армией, требовали денег, и их катастрофически не хватало. Но когда была повержена Османская империя, когда Европа содрогнулась от мерной поступи российских полков, ситуация волшебным образом переменилась - в Россию хлынул капитал. Первый (и единственный!) в российской истории кэрри-трейд случился в конце XVIII века. Сначала голландский гульден, а следом и французский франк, спасаясь от войн и революций, хлынули в Россию.
   Казачьи отряды высекали искры из булыжных мостовых Парижа, и местные трактирщики спешно меняли вывески на своих заведениях: Европа узнала слово "бистро". Разгромленная отступающая армия Наполеона родила ласково-презрительное слово "шаромыжники" (оборванные, замершие французы, клянча еду у российских крестьян, начинали обращение с вежливого "шер ами" - дорогой друг). Европа с жадным интересом ловила новости из северного Петербурга, а парижские кокетки накалывали шелковые платки на граненые штыки российских солдат.
   Русская армия могла дать то, чего не могла ни одна армия мира - она могла дать защиту.
   - А кто это - Потемкин? - заинтересовался Костилье. - Я о нем не слышал.
   - Скоро услышите! - зловеще пообещала девушка.
   - Мадемуазель, если вы считаете, что Россия в скором времени будет процветающим государством, то почему вы отказываетесь плыть на родину? - задал резонный вопрос де Брюэ.
   - Я хочу создать свое государство.
   Невозмутимый ответ ошеломил мужчин. Костилье почти неслышно ахнул:
   - Вы сошли с ума!
   - Я могу обидеться! - пригрозила Златка.
   - Простите, - смешался француз. - Но... неужели вы сами верите в это?
   - Верю, - просто ответила девушка.
   Костилье порывисто поднялся из кресла и взволнованно прошелся по столовой. Де Брюэ, лишенный такой возможности, лишь покачивал головой. Видя смятение мужчин, девушка поспешила внести пояснения:
   - Сказано, конечно, громко. Но... пока это будет небольшая территория, хорошо защищенная, с собственной армией и своей денежной единицей. А потом...
   - Господин, вождь прибыл.
   Прервав беседу, в комнату вплыла чернокожая служанка. В ее пухлых губах это прозвучало торжественно и величаво. Доминик де Брюэ молча кивнул в ответ, взглянув в окно, мутное от потоков дождя, и неожиданно предложил:
   - Не желаете познакомиться с вождем? Он сын одного из старейшин племени сиу. Занимается поставками пушнины из Дакоты.
   - Дакота? - вскинулась Златка.
   - Да, - удивленно ответил де Брюэ. - А почему это вас заинтересовало?
   - Да так, - туманно ответила девушка. - Мне необходимо отлучиться... вы позволите?
   - Конечно, конечно, - засуетился хозяин. - Марта вас проводит, а мы пока займемся скучными вопросами торговли.
   Необъятных форм негритянка, топая слоновьими ногами, неторопливо шествовала по коридору. Златка остановилась - внезапная мысль посетила ее.
   - Марта, - тихо окликнула она служанку.
   - Да, госпожа?
   - Где месье хранит письменные принадлежности?..
   Стоя перед зеркалом, оправленным в резную раму, она тщательно, несколько раз стирая и подправляя, воспроизводила смутно помнимый рисунок. Тяжело вздохнув, девушка отложила гусиное перо в сторону, подула на плечо, и скептически осмотрела творение.
   - Ладно, сойдет на один раз, - огласила она окончательный вердикт. - Моду на тату придется вводить позже.
   Еще раз полюбовавшись на самое себя, Златка показала язык отражению, и осторожно, двумя пальцами, чтобы не размазать едва просохший рисунок, водрузила бретельку платья на место.
   На деликатный скрип половых досок синхронно повернулись три головы: две французские и одна индейская. За время ее отсутствия мужчины переместились за небольшой карточный столик, стоящий рядом с камином.
   Лакота-сиу выглядел так, как и должен выглядеть индеец. Высокий, поджарый, но широкий в кости. Бесстрастный взгляд глубоко посаженных серых глаз с надменной гордостью сверкал на татуированной физиономии дикаря. Толстая коса, тщательно обернутая узорчатой тряпочкой, ленивым удавом сползала с бритого черепа. Яркая одежда, расшитая бисером и украшенная шкурками горностая, висла мокрой бахромой, роняя крупные капли на вощеный до матового блеска пол. В общем - обычный, ничем особо не примечательный краснокожий. Златка мысленно рассмеялась - именно так она и представляла себе коренного жителя Америки.
   - Знакомьтесь, Злата, это - мой друг, Сидящий Медведь, - представил индейца де Брюэ.
   Девушка удостоилась едва заметного величественного кивка.
   - А это - мадемуазель Злата.
   Еще один неохотный кивок. Наступило молчание. Медведь пыхнул клубами ароматного дыма из полированной трубки красного дерева и неожиданно сказал:
   - У тебя красивая скво, бледнолицый друг. Продай!
   Прозвучало как требование. Де Брюэ отрицательно мотнул головой, тщательно пряча усмешку в глазах.
   - Двадцать шкурок серебристого горностая, - продолжал упорствовать дикарь. Немного поразмыслив, он внушительно добавил: - Это много!
   - У всего племени сиу не хватит мехов, чтобы купить меня! - дерзко заявила девушка.
   Индеец окинул ее презрительным взглядом: женщины, не принадлежащие племени, были товаром. То, что товар попался разговорчивый, особой роли не играло. Он настойчиво повторил:
   - Продай!
   - Ты не ответил мне, вождь! - добавив презренья в голос, сказала Златка.
   - Кто ты...
   Девушка не дала ему договорить:
   - Я не знаю, кто я такая. Но моя бабушка мне рассказывала, что когда-нибудь я переплыву Большую Воду и там, в стране Великих равнин, у подножья Черных холмов, найду свой народ.
   С этими слова она неторопливо опустила бретельку платья, обнажив прелестное плечико. Костилье шумно сглотнул слюну, де Брюэ нахмурился, а дикарь вонзился взглядом в искусно выполненный рисунок. Вопреки ожиданиям девушки он не стал падать на колени, воздевая руки к небу, и биться лысым черепом о паркет. Но невозмутимость его покинула: индеец побледнел.
   - Ты все еще хочешь меня купить, вождь? - с вызовом спросила Златка.
   - Прости меня, дочь Великой Совы! - глухо покаялся краснокожий дикарь. - Сидящий Медведь совершил ошибку.
   Костилье всхлипнул, торопливо извинился и быстрым шагом покинул комнату. Через мгновенье, сквозь приоткрытую дверь, донеслись приглушенные рыданья с трудом сдерживаемого смеха. Индеец, подозрительно скосив глаза на всхлипывающий звук, вновь перевел взгляд на девушку. Златка поднялась из кресла, подошла к дикарю и покровительственно похлопала ладошкой по лысине. Глаза индейца испугано порхнули в сторону. Через минуту, приняв прежний невозмутимый вид, он с затаенным ожиданием промолвил:
   - Племя лакоты с радостью увидит у своего костра дочь Великой Совы.
   Де Брюэ выразительно крякнул, а дикарь вопрошающе уставился на девушку. Глубокомысленно прикусив губу, Златка, спустя мгновенье, с достоинством ответила:
   - Я принимаю твое приглашение, вождь. Но... не сейчас. Жди меня позже.
   - Мы будем ждать, - эхом откликнулся дикарь. - Я оставлю проводника, чтобы дочь Совы пришла к нам по кратчайшему пути.
   - Дочь Совы не может заблудиться в лесу! - отрезала девушка.
   - Прости меня, - вновь смешался индеец.
   - Ступай! - она величественно взмахнула рукой. - А проводник... пусть остается.
   Краснокожий дикарь молча кивнул и, столкнувшись в дверях с краснорожим Костилье, исчез, словно его и не было. Шевалье, несколько секунд прислушиваясь к затихающим шагам, с облегченьем разразился полновесным хохотом. Де Брюэ укоризненно покачал головой и требовательно спросил:
   - И к чему весь этот спектакль?
   - В горах Дакоты есть все, что нужно любому государству.
   - А именно?
   - Золото и армия, - напомнила девушка.
   - Это сиу - армия? - насмешливо усмехнулся де Брюэ.
   - Они смелы, воинственны и... не предают друзей, - задумчиво произнесла девушка. - Если их вооружить, то на первое время хватит.
   - И вы хотите отправиться к ним в одиночку, - скептически вмешался Костилье.
   - Неужели вы способны бросить девушку на растерзанье дикарям?
   Мужчины замялись и смущенно переглянулись.
   - А где же дух авантюризма? И куда пропало хваленое рыцарское благородство? - продолжала наседать Златка.
   - Мадемуазель, - осторожно начал де Брюэ. - До гор Дакоты не одна неделя пути. Потребуется снаряжение, специалисты - если вы и в самом деле найдете золото, в чем я глубоко сомневаюсь.
   - Найду! - мрачно пообещала девушка. - Но специалисты мне не нужны - обойдусь без них.
   - Ну, а рабочие?
   - Чтобы через месяц все побережье знало о месторождениях? - возразила она. - Добывать будут индейцы.
   - Индейцы? - хмыкнул Костилье.
   Повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем напольных часов.
   - А деньги на экспедицию? - озадаченно отбил дробь по столу де Брюэ.
   Златка и бровью не повела.
   - Биржа в городе есть?
   - Есть, но...
   - С "но" разберемся позже, - категорично отрезала девушка.
   - Это безумство! - с нажимом произнес Костилье. - Вы даже не представляете, что вас ожидает.
   - Нас или вас? - ехидно поинтересовалась Златка.
   Мужчины вновь умолки.
   - Скажите, господа, вы верите в рок? В предначертание?
   Она вновь огорошила их очередным неожиданным вопросом.
   - Ну да, верим... а как же еще? - почти беззвучно пробормотал Костилье. - И в предначертание верим, и в переселение душ.
   Девушка нахмурила брови и требовательно притопнула каблучком. Де Брюэ усмехнулся:
   - Предвестницу рока - femme fatale - я вижу воочию перед собой.
   Златка очаровательно улыбнулась. Взглядом указав на колоду карт, лежащую с краешка стола, она озорно предложила:
   - Доверимся судьбе. Карты не лгут, и если они укажут нам дорогу, значит - суждено.
   Де Брюэ весело рассмеялся и, наблюдая за тем, как неуклюже тасуется колода в руках девушки, спросил:
   - Кстати, а что означает сова, нарисованная на вашем прелестном плечике?
   Ни мало не смутившись, девушка пояснила:
   - Это полярная сова. У многих племен индейцев, в том числе и у сиу, она - богиня мудрости и предсказания. В общем...
   - Ведьма, - закончил за нее Костилье.
   - Она самая, - охотно согласилась девушка, протягивая ему колоду. Недоуменно пожав плечами - не может же кавалер подозревать в очаровательной мадемуазель мошенницу! - он все же снял часть колоды. Острый коготок, вставленный между карт, остался, естественно, незамеченным. Трефовый туз, как и было задумано, оказался сверху. Положив колоду на зеленое сукно, она объяснила правила игры:
   - Все просто. Я задаю вопрос, кто-то из вас отвечает. Отвечает быстро, не задумываясь - его устами будет говорить сама судьба. Все ясно?
   Мужчины, обменявшись быстрыми взглядами, неуверенно качнули головами.
   Златка вздохнула. Этому фокусу ее научил Денис, и непрошеная грусть волной поднялась в груди при одном воспоминании. Или... это не ее он учил? И кто такой Денис? Отмахнувшись от назойливых мыслей, она поднялась из-за столика и отошла на несколько шагов в сторону. Колода осталась сиротливо лежать на столе, привлекая внимание заинтригованных мужчин.
   - Кто будет устами рока? - заутробным голосом вопросила она.
   - Позвольте мне, - криво ухмыльнувшись, вызвался де Брюэ.
   Костилье зябко поежился.
   Фокус был прост и эффектен. Непременным условием является умение заговорить и запутать разыгрываемого, который при этом остается в полной уверенности, что выбор сделан им добровольно.
   - Итак, мой яхонтовый, слушаем внимательно, отвечаем быстро, - подражая вокзальной цыганке, пропела Златка. - В колоде два цвета: черный и красный. Выбираем один, другой откидываем.
   - Черный, - быстро ответил де Брюэ.
   - Хорошо, - затараторила девушка. - Красный отбрасываем, черный оставляем. Черный цвет состоит их двух мастей: треф и пик. Какой будет выбор.
   - Пики, - после секундного замешательства последовал неуверенный ответ.
   - Прекрасно. Пики отбрасываем, остаются трефы. Теперь, бриллиантовый мой, делаем следующий выбор: картинки или низшая масть?
   - Картинки.
   - Отлично! Значит, отбрасываем низшие карты, оставляем картинки. Дальше... у нас остались валет, дама, король и туз. Делим по парам - старшие и младшие. Что выбираем?
   - Младших.
   - Очень хорошо! Младших отбросили, оставили старших. Сейчас - самое трудное...
   На мгновенье переведя дух, девушка понизила голос:
   - В колоде у нас остались туз и король. Так?
   - Так, - в один голос ответили мужчины.
   - Масть помните?
   - Трефы, - заворожено прошептал Костилье.
   - Ваш выбор?
   - Туз! - выдохнул де Брюэ.
   - Откройте верхнюю карту! - устало приказала Златка.
   На зеленом сукне трефовым тузом замерцала призрачная звезда короны зарождающейся империи.
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  
   Бабочка взмахнула крылом. Весьма мерзкое создание, к слову сказать. Машет крыльями где-то у себя в Бразилии, а бурю пожинает крестьянин Рязанской губернии, со страхом наблюдая за шквалистым ветром, рвущим в клочья соломенную крышу глиняной мазанки. И капусту жрет беспрестанно. Бабочка, естественно, а не крестьянин. Ибо, только соберется расейский дехканин постных щец сварить, ан, нет - кочана-то словно и не бывало.
   И в этом мире вредное создание внесло свою лепту. Доподлинно неизвестно, чьи действия послужили тому причиной, но факт остается фактом: бабочка истории, взмахнув крылом, сжала спираль, сблизив на мгновенье витки времени. Бунт, коих на Сечи случалось по десятку за год, неожиданно перерос в полновесное восстание.
   Краковский епископ Каэтан Солтык выступил на сейме с пламенной речью, нашедшей поддержку среди противников Станислава Понятовского, ставленника российского престола. Суть речи была ясна и понятна последнему забулдыге: Польша для поляков, а каждый поляк - католик. Несогласных просим удалиться. Король получил плевок в лицо, и Россия немедленно ввела на Правобережье войска. Князь Репнин, полномочный посол в Варшаве, арестовал епископа и его особого рьяных сторонников.
   Взбешенная шляхта, создав Барскую конфедерацию, начала войну со схизмой и пришедшими из-за Днепра полками генерала Михаила Кречетникова. Стычки российских войск с конфедератами население восприняло просто: "Ганна не дозволила, так Катерина позволяет". Вновь поползли слухи о Золотой Грамоте.
   Преподобный игумен Мелхиседек Значко-Яворский, известный как стойкий борец с унией, собрал в монастыре гайдамацких вожаков и провел обряд освящения ножей. Продолжив это действо по примеру своего краковского собрата по церковному цеху пламенной проповедью, он предъявил казачьей вольнице золоченый свиток, с его слов полученный лично из рук императрицы. В прощальном напутствии прозвучал недвусмысленный наказ "резать с божьей помощью ляхов и жидов, хулителей нашей веры". Правобережье заполыхало, перекинув волну народного гнева на левобережную Сечь.
   Запорожская Сечь раскололась надвое. Часть войсковой старшины во главе с кошевым атаманом безуспешно пыталась охолонить буйные головы, взывающие к походу. Хмельная, деятельная натура казаков жаждала крови и наживы. Майдан бурлил не умолкая, и в скором времени казачья лава, вздымая тучи брызг, переправилась на правый берег. Три конные сотни Незамаевского куреня в числе других присоединились к гайдамакам.
   Справедливости ради стоит заметить, что не только бабочка послужила виной последовавшим событиям. В этой истории беспредельничала и иная живность.
   В благоухающих садах Сераля, стекающих к Босфору, прогуливался падишах Османской империи Мустафа III. Прячась от палящих лучей стамбульского солнца в прохладе журчащих фонтанов, он с мрачным лицом внимал сладкоречивому послу коварного Версаля. Барон де Тотт излагал свою версию похищения красавицы-одалиски.
   - О, великий султан! - лился приторный елей в монаршье ухо. - Прахоподобная русская императрица нанесла величайшее оскорбление нашим державам, похитив прекрасную наложницу, предназначенную для султанского ложа.
   Посол, со зверским выражением лица, взглянул на великого везира Гамзы-пашу, ярого противника войны с Россией. Сложенный вчетверо лист бумаги обжигал промежность высшего османского сановника сквозь тонкую парчу парадных шаровар. Этот невзрачный листок, до последнего акчэ выявляющий неприглядную картину воровства из имперской казны, был доставлен везиру босоногим посыльным. Короткий допрос указал в сторону французского посольства.
   Трудовое законодательство Блистательной Порты в таких случаях предусматривало лишь два варианта лишения должности: либо чашечка крепкого кофе, с растертым в мельчайшую пыль бриллиантом, либо шелковая удавка в руках умелого дворцового палача. Впрочем, наградой могло быть и место на мраморной колонне у дворцовых ворот, куда торжественно водружалось серебряное блюдо с отрубленной головой отставника. Менее знатные сановники обходились деревянными подставками, но это было слабым утешением для великого везира. Дипломатия Версаля как всегда была на высоте.
   На молчаливый вопрос угрюмого султана, Гамзы-паша также молча показал доклад стамбульского асес-паши, из коего явствовало, что похищение наложницы было спланировано русским Кабинетом.
   - Мы не готовы к войне! - в слабой попытке возразить, обронил Мустафа III, снимая тюрбан с наголо обритой головы и вытирая обильный пот шелковым платком.
   - Екатерина становится сильнее с каждым днем, - коварно заметил посол. - Еще несколько лет и мощь ее армии испытают на себе многие державы. Крымское ханство уже сейчас можно считать потерянным...
   Султан в глубокой задумчивости затеребил крашеную в иссиня-черный цвет бороду. Он не был гением (как утверждал Вольтер), но не был и идиотом (на чем настаивала Екатерина). Нормальный такой падишах, без особых комплексов. Если наложница приходилась по вкусу, то путь ее, устланный лепестками роз, лежал в гарем. Если же нет... Море рядом, а кожаные мешки имелись в изобилии.
   К войне султан относился философски - надо, так надо. У благочестивого правоверного не так уж и много развлечений в бренной жизни. Но начинать ее - войну, не жизнь - прямо сейчас? Времена расцвета Блистательной Порты канули в лету, и империя клонилась к упадку. Мустафа III тяжело вздохнул и вновь прошелся по лысине платком, размазывая белила по лицу.
   Жирный сизокрылый голубь, откормленный отборным египетским зерном, лениво парил в безоблачном стамбульском небе. Через мгновенье, зорко выделив крохотный отблеск, голубь произвел прицельный выстрел.
   - Нечестивое отродье шайтана! - громко выругался султан. - Чтоб тебя дэвы сожрали! - с ненавистью плюнув сторону недосягаемой птицы, он брезгливо вытер с головы едко пахнущее пятно.
   И без того неблестящее настроение было безнадежно испорчено беспримерно наглым пернатым. Круто развернувшись на высоких каблуках, величайший из падишахов рявкнул в оторопелую физиономию везира:
   - Посла гяуров - в яму!
   Как говорится, ничего личного. В Османской империи заключение под стражу дипломатов враждебного государства было правилом без исключений. Не прошло и часа, как российский посланник Обресков был препровожден в одноместный зиндан Семибашенного замка, меблированный глиняным горшком и ворохом вонючих одеял из верблюжьей шерсти...
   Живность продолжала бесчинствовать. В не менее далеком Петербурге, в личных покоях императрицы всю ночь скреблись мыши, гоняя из угла в угол черствую корочку хлеба. Разжиревший дворцовый кот лениво взирал на творящийся беспредел из-под сонно прикрытых глаз, едва шевеля усами. Утром невыспавшаяся Екатерина II раздраженно внимала речам своих подданных. Выслушав доклад о неудавшемся похищении, она гневливо упрекнула фаворита:
   - А куклу-то безмозглую зачем с собой приволок?
   Орлов беспечно пожал плечами:
   - Като, она единственная, кто знает в лицо самозванку.
   - И лик сей она пытается узреть, не покидая твоих палат? - ехидно вопросила государыня.
   Не найдясь, что ответить, фаворит с показным покаянием развел руками: мол, что ж ты хочешь, родная, от здорового мужика.
   В кабинете императрицы было тепло и уютно, вокруг тяжелого стола стояли глубокие кресла, на полу лежала бурая медвежья шкура, а с потолка свисала неаполитанская люстра на двадцать пять свечей. Помимо Григория Орлова на совете присутствовал Никита Панин, а в уголочке, стараясь не привлекать к себе внимания, скрипел гусиным пером, высунув от усердия язык, карьерист Безбородко.
   - Бегая за одной юбкой, прихватил другую? - подбросила еще одну шпильку Екатерина и, не сдержавшись, протяжно зевнула.
   - Он прав, матушка государыня, - поддержка пришла с неожиданной стороны. Панин размерено, хмуро пожевав губами, проскрипел бесцветным, лишенным эмоций голосом: - В руках французов беглянка сулит нам многие беды. Мало нам грамот подметных, самозваных, так еще и живой штандарт узрим...
   - Делайте, что хотите, - обречено махнула рукой Екатерина. - Меня другие думы гнетут. Османы голову поднимают, Украина беспокойна.
   - Войны с туретчиной так и так не миновать, все в руках божьих, - рассудительно молвил Панин. - А то, что запорожцы шляхту пощиплют, нам только на руку. Паны сами виновны в народном гневе.
   - Пощиплют... хе-хе, - в точности скопировав интонации вельможи, хмыкнул Орлов. - А коли во вкус войдут? Иль набеги казацкие на Москву из памяти стерлись? Дай им волю, беды не оберешься.
   Басовито гудя, над сановными головами пролетела ярко-желтая оса, скрывая черные полоски за мельтешением прозрачных крылышек. Императрица отмахнулась веером от назойливого насекомого и с едва заметным беспокойством спросила:
   - Что ты предлагаешь, Никита Иванович? Говоришь, Гонта и Железняк бунтовщики? Аль запамятовал, что булава Хмельницкого тоже из кровавой купели явилась.
   Панин многозначительно замялся, но ответить не успел - его опередил неизвестно чему веселящийся фаворит:
   - Много воли взяли запорожцы. Государь Петр разгонял уже единожды Сечь, пришел и наш черед, Катенька.
   Екатерина нахмурилась, обменялась быстрым взглядом с кивнувшим в ответ Паниным, и... громко ойкнув, обескуражено произнесла:
   - Вот ведь, несносная тварь! Вреда ей не чинила, за что же жалить меня удумала?
   - То божья тварь, безмозглая, - философски отметил фаворит. - Так что с Запорожьем делать будем, матушка?
   Императрица, поморщившись, потерла укушенное место и, ловко сбив веером настырную осу, раздавила ее каблучком. Ответ прозвучал с неприкрытым злорадством:
   - Давить!..
   Нарочный курьер вылетел из Царского села, пряча за отворотом камзола царский свиток с личной печатью императрицы. Спустя месяц, двадцатитысячный корпус генерал-поручика Петра Текели осадил Запорожскую Сечь.
   Живность развлекалась.
  
   ***
  
   Туман постепенно редел, расползаясь молочными хлопьями, сквозь которые проступали черные стволы деревьев и взмыленные бока хрипло дышащих скакунов. Солнце едва-едва выглянуло краешком из-за далеких холмов, согревая первыми, робкими лучами прохладное майское утро. Длинные тени скользнули по некошеному травяному полю, играясь с капельками сверкающей росы.
   Усталая неполная тысяча бывшего надворного сотника князя Потоцкого, а ныне - полковника Ивана Гонты, скрытно уходила вдоль вод пограничной Синюхи к турецкой Галте. Уходила с потерями, после сокрушающего сдвоенного удара панцирной конницы конфедератов и русских полков генерала Кречетникова. Уходила, оплакивая погибших товарищей, горькую судьбину, и осыпая проклятиями предательство императрицы.
   А как славно все начиналось! Выйдя из ворот Мотронинского монастыря во главе небольшого вооруженного отряда, бывший послушник, а ныне вождь гайдамаков Максим Железняк в короткий срок стал единственно реальной силой в крае. Пали Корсунь, Черкассы и Богуслав, волна народного восстания, набирая обороты, докатилась до Галиции и Волыни, сотрясая степь копытами гайдамацкой конницы.
   У ворот Умани зажглись костры казачьих отрядов. Знатный пан Цесельский, не без оснований подозревая Гонту в симпатиях к бунтовщикам, отдал короткий приказ: на виселицу. Время было такое, нецеремонное. Спасла сотника жена коменданта крепости. Гонта поклонился в пояс паненке, взглянул на болтающуюся петлю и... ушел со своей сотней к гайдамакам.
   Умань брали штурмом, ломая брамы под пушечным огнем. Казачьи сотни в ярости хлынули на узкие улочки, круша саблей правых и виноватых. Пощады не было. Кровь лилась рекой, и бледнели лица привычных ко всему запорожцев. Око за око, кровь за кровь. Паны получили свое с лихвой. Скатилась к ногам надворного сотника голова ясновельможного Цесельского, но та же самая сабля защитила и паненку - не всегда воздается добро злом.
   А через неделю поспела депеша из Петербурга. Генерал Кречетников, прочитав ее с сумрачным лицом, скрепя сердце приказал майору Гурову:
   - Бунтовщиков в кандалы!
   Были арестованы Максим Железняк и сотенный атаман Шило, и лишь Иван Гонта, прислушавшись к совету запорожского характерника Данилы Палия, сумел выскользнуть со своей тысячей из приготовленной ловушки. Атаманов-зачинщиков делили просто: левобережных в цепях отправили в Киев, а правобережных отдали панам. Вдоль пыльных шляхов заколыхались виселицы. Стон и плач прокатились над незалежной Украиной...
  
   Туман опал. Свежий ветерок пах сырой землей, степной травой, дорожной пылью и - тревожно - запахом оружия. Тихо фыркали стреноженные кони, позвякивая уздечками и нервно прядая ушами от пронзительных трелей какой-то полевой пичуги, затерявшейся в небесной синеве. Вдали виднелись зубцы каменной городской стены, с выглядывающими из-за них золочеными шпилями минаретов турецкой Галты.
   На зеленой траве был расстелен красный ковер персидской работы, на котором вольготно разлеглась казацкая старшина. Настроение было мрачным. Ко всем бедам добавилась еще одна безрадостная весть, с рассветом доставленная гонцом: в Сечь вошли войска генерала Текели.
   От трех сотен Незамаевского куреня, осталось менее половины. Пали в боях сотенные атаманы и Данила, чей десяток отделался лишь легкими царапинами, был жалован наказным бунчуком. Сход запорожцев был единодушен: раз сумел оберечь характерник своих бойцов, то быть ему в ответе и за всю оставшуюся дружину.
   - Какие думы маете, казаки? - хрипло спросил, словно прорычал Гонта, окидывая собравшихся рыскающим взглядом затравленного зверя. - В чьи края путь-дорожку держать будем?
   - К султану турецкому, куда ж еще, - подал голос сотенный атаман Суховий, крепкий жилистый казак с седыми вислыми усами.
   - Османы в поход на Русь собираются, - возразил другой сотник, по прозвищу Секач. По кроваво-бурой тряпице, плотно перехватившей раненную руку, неторопливо ползла крупная зеленая муха. - Срамно оружие супротив братьев своих подымать, за веру басурманскую.
   - Тогда одно остается: пасть государыне в ноги и молить о прощении. Повинную голову меч не сечет, - оскалился в невеселой улыбке Гонта.
   - Меч-то может и не сечет, а кандалы и веревка уже уготовлены, - язвительно, вполголоса проговорил Секач.
   Услышали все. Гонта стянул с себя окровавленную рубашку, смял ее в руках и, прошипев сквозь зубы от стрельнувшей болью раны, зашвырнул комок в кусты.
   - Порохом надо присыпать, - негромко посоветовал Данила, глядя на неглубокую сабельную рану, тянущуюся наискось через грудь полковника.
   - Заживет и так, - мрачнея, отозвался Гонта. Выдержав паузу, он испытующе уставился на Палия. - Ну а ты что молчишь, колдун? Сумел гибель от нас отвести, выручай еще раз.
   Под молчаливыми взорами войсковой старшины Данила привычно потер виски и выдал ответ, удививший его самого:
   - За океан надо бежать, батько! В Америку.
   Поднявшийся было гвалт, был пресечен повелительным жестом полковника:
   - В Америку, говоришь? - он усмехнулся в усы. - А ведь добрая мысль, братцы, - оглядев внимательным взглядом примолкших казаков, веско добавил: - Крепкая рука и добрая сабля везде в цене.
   Мнения разделились. Ожесточенный спор продолжался до полудня, пока палящее солнце не загнало казаков в тень. Остудив пересохшие глотки кислым вином, к единому решению войсковая старшина так и не пришла. В итоге, судьбу конницы вынесли на кош. Тысячеголосая толпа на закате солнца огласила окончательный вердикт: одна половина решила искать счастья на службе у турецкого султана, вторая - за океаном.
   Утром следующего дня оставшиеся обсуждали план действий.
   - Вот только гроши где раздобыть, ума не приложу, - пожаловался Данила, лихорадочно высчитывая в уме стоимость корабля.
   - Сдурел, казак? - изумленно вскинулся Гонта. - Запорожец не купец, так возьмем!
   Дружный гогот, сорвав с деревьев испуганную стаю ворон, несколько разрядил невеселую обстановку. Данила смущенно пожал плечами - в последнее время торгашеская жилка давала знать о себе чаще прежнего.
   - Раздобудем челны и захватим корабль, - уже спокойно продолжал Гонта. - Чай не впервой.
   На том и порешили. В эту же ночь, конная лава стронулась со стоянки в направлении Крымского ханства.
   Примерно в тоже время, в далеком Париже, Григорий Орлов мялся срамной болезнью. Безуспешные поиски беглянки наконец-то вывели на след, но прок от него был невелик - отплывать за океан фаворит не собирался. Уже смирившись с потерей, он бесцельно тратил время в постелях искусных куртизанок, пока в одно прекрасное утро нестерпимый зуд не дал о себе знать.
   Наружу выплеснулось все: и досада от неудачи, и злость на парижских кокеток, и... В общем, спешно вызванный адъютант получил от яростно чешущего причинное место светлейшего срочный наказ: немедленно доставить грамоту на борт тридцатипушечного фрегата, поджидающего в порту на случай поимки самозванки.
   Греческий корсар Ламбро Каччиони, верой и правдой служивший России, хмыкнув в смолисто-черные усы, отдал команду поднять паруса. Путь пирата лежал через океан.
   Живность нанесла завершающий удар.
  
  
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  
   Дождь закончился. Утро брызнуло в окно яркими лучами солнца, настырно лезущими сквозь плотно сомкнутые веки. Златка с наслаждением, до хруста в позвонках потянулась. В приоткрытую створку доносились звуки деревенской жизни: звонко щелкали кнутами пастухи (ковбои, вспомнила девушка), мычали коровы и лениво перебрехивались дворовые псы; суматошно голосили куры и деловито гоготали вечно озабоченные гуси. Обычное ранчо пасторальной Америки.
   Понежившись еще несколько минут, она кликнула служанку, умылась, причесалась и неспешно отправилась куда глаза глядят. То есть на поиски кухни, где можно было разжиться бутербродами и крепким кофе. А заодно посидеть, обдумать, что делать дальше: за душой ни гроша, а сидеть на шее гостеприимного хозяина не хотелось. Срочно нужна была идея.
   - Злата, - послышался за спиной удивленный голос Доминика де Брюэ. - Вы уже проснулись?
   - Нет, - хихикнула девушка, зябко поведя плечами; в коридоре было прохладно. - Я лунатик, во сне гуляю.
   Доминик непринужденно рассмеялся. Сегодня он выглядел значительно лучше: исчезли синюшные отеки со скул, разгладились морщины у губ, и в глазах появился живой блеск.
   - Составите мне компанию за завтраком?
   - Не откажусь, - согласилась девушка. - А где Костилье?
   - Охотится, - коротко ответил де Брюэ и, встретив недоуменный взгляд, пояснил: - С германским судном прибыл мой давнишний заказ: пара прекрасных мушкетов дворцового оружейника Иоганна Себастьяна Хаушка. Ив заядлый охотник и с утра отправился на дальний выгон, пострелять куропаток. - С сожалением вздохнув, он продолжил: - Увы, но я пока лишен такого удовольствия.
   - Покажите! - загорелась Златка, забыв о завтраке.
   - Мадемуазель! - укоризненно нахмурился Доминик. - Не пристало столь юной леди брать в руки оружие.
   - Если я правильно вас поняла, - с насмешкой подхватила девушка, - оружие достойно лишь мужчин и престарелых дам?
   На мгновенье смешавшись, де Брюэ молча усмехнулся в ответ и, галантно подхватив девушку под локоток, проводил ее в кабинет. На небольшом столике, застеленном багрово-красным сукном, матово поблескивала длинноствольная винтовка. Темно-красное ложе светлело серебром вырезанной кабаньей головы, а замок был украшен искусной гравировкой. Ловким, кошачьим движением сцапав оружие, девушка профессионально заглянула в ствол и восхищенно протянула:
   - Нарезная?!
   - Кхм, - озадаченно крякнул в ответ Доминик, удивленно приподняв бровь. - Вы разбираетесь в оружии?
   - Угу... еще и крестиком вышиваю, - подтвердила Златка и, плавно подняв винтовку вверх, медленно опустила ствол, неподвижно замерев в изготовке. - Не "аншутц", конечно, но развесовка очень даже недурна.
   - Простите? - задумчиво поглаживая подбородок, спросил де Брюэ.
   - Вполне сойдет, - не обращая внимания на ошеломленного француза, девушка повела стволом из стороны в сторону. - Катька Вильхельм, говорят, до сих пор с нашей "ижевкой" бегает...
   - Кто бегает? Куда? - вконец растерялся де Брюэ.
   - Биатлон, - отвлеченно пояснила Златка, продолжая вертеть в руках изящную смертоносную игрушку. - Вам, мужикам, лишь бы мячик погонять, больше ничто вас не интересует.
   - Мадемуазель, я не понимаю ни слова из того, что вы мне говорите, - сокрушенно признался хозяин.
   Оставив в покое подбородок, он ухватился двумя пальцами за нос. Златка наконец-то оторвалась от винтовки и посмотрела на него отсутствующим взглядом. С минуту они мерялись недоумевающими взглядами, после чего, испугано ойкнув, девушка делано рассмеялась:
   - Не обращайте внимания. Это я о своем, о девичьем. - Быстро свернув опасную тему, она нетерпеливо притопнула каблучком и с просительной интонацией протянула: - Я тоже хочу на охоту!
   Де Брюэ с подозрением покосился на девушку, в ожидании очередного розыгрыша и, не найдясь, что сказать в ответ, в замешательстве покачал головой:
   - В старые добрые времена леди не брали в руки оружие.
   - Вернемся к вопросу о Жанне д'Арк? - ехидно предложила Златка. - Или это были другие старые добрые времена?
   - С вами невозможно спорить, мадемуазель, - окончательно сдался де Брюэ.
   - А вы и не спорьте, - посоветовала девушка. - Кстати, как она заряжается?
   Доминик усмехнулся и достал из выдвижного ящика холщовый мешочек. Развязав тесемку, он вытащил пригоршню круглых свинцовых шариков и протянул их Златке. Взяв двумя пальчиками один из них, она попробовала опустить его в ствол.
   - Не лезет! - обескуражено пожаловалась девушка после нескольких бесплодных попыток.
   - Пуля забивается молотком, - снисходительно пояснил де Брюэ. - Если сделать ее меньшего диаметра, то винтовые нарезы ствола будут абсолютно бесполезны.
   - А как же вы воюете? - поразилась девушка и, спустя мгновенье, прыснула от смеха, представив сражающиеся армии, дружно колотящие молотками по стволу. - Вас десять раз убьют, пока вы перезарядите оружие.
   - На войне используют гладкоствольные мушкеты, - скупо поведал Доминик. - Они заряжаются намного быстрей.
   Как же звать-то тебя, лягушатник ты наш изобретательный, попыталась вспомнить Златка. Минье? Или Манье? Да нет, этот, вроде бы, картины писал. А, собственно, какая разница? Тряхнув косичкой, девушка вскинула глаза на хозяина, с интересом наблюдавшим за ее умственными терзаниями. В его насмешливо прищуренном взоре легко читался немой вопрос: что еще учудит эта юная леди? Юная леди долго ждать себя не заставила.
   - Вы сможете отлить пулю по моему рисунку?
   - А...э... - запнулся на миг Брюэ. - У меня хорошие кузнецы, но...
   - Сколько времени это займет? - перебила его Златка.
   - М-м... - продолжал изъясняться междометиями хозяин. Подсчитав что-то в уме и на пальцах, он выдал не совсем уверенный ответ: - Если партия небольшая, то форму для отливки можно вырезать из дуба. Два-три часа и...- не закончив мысль, он заинтересованно спросил: - Вас посетила очередная гениальная идея?
   - Угу, - вежливо подтвердила девушка, старательно водя пером по листу бумаги. - Причем, без стука... Вот, взгляните, - небрежным жестом протянула она свое творение.
   Осторожно взяв в руки листок, словно это был не обычный пергамент, а ядовитая гадюка, де Брюэ на несколько минут погрузился в молчание, внимательно изучая рисунок.
   - Кхм, - озадаченно начал он и столь же незатейливо продолжил. - М-да...
   - Других вопросов не будет? - еле сдерживая улыбку, осведомилась Златка.
   - Интересная форма, - наконец-то очнулся Доминик. - Но непонятно назначение этого предмета, - ткнул он пальцем в рисунок.
   На чертеже была изображена коническая пуля с углублением в основании хвостовика. Что означала п-образная загогулина, знала только девушка - схематичное обозначение для француза было в диковинку. Златка пояснила:
   - Это металлический стаканчик. При выстреле, пороховые газы вдавливают его в свинец, и пуля расширяется, принимая форму ствола. Коническая форма увеличивает дальность и точность стрельбы. Все очень просто.
   Француз поднял ошеломленные глаза на девушку. Несколько секунд он пытался что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, только махнул рукой. Вновь поднеся листок к глазам, он восхищенно покрутил головой, цокнул языком и, ни слова не говоря, круто развернулся и направился к двери. Уже стоя на пороге, де Брюэ обернулся и виновато сказал:
   - Прошу простить меня за неуклюжесть манер, тому виной мое смущение и нетерпение. - секунду помолчав, он добавил: - Я немедленно отдам заказ в кузню, а вы пока подберите наряд для охоты. Марта в вашем распоряжении...
   Чернокожая служанка, усердно пыхтя и обливаясь потом, долго швырялась в гардеробе, перебирая пухлыми руками всевозможных фасонов и расцветок платья, пока не пришла к окончательному выводу. Окинув Златку с ног до головы жалостливым взглядом, она насморочным голосом произнесла:
   - Госпожа, вы такая худенькая, что на вас невозможно ничего подобрать. Месье вызвал портного из города, но он прибудет только завтра.
   Новость о портном девушку порадовала, но сиюминутную проблема она не решала. Задумчиво пробежавшись глазами по вместительному шкафу, она неожиданно указала пальцем:
   - А это что такое?
   - Это? - удивленно переспросила негритянка. - Это парадный мундир хозяина, но только он ему уже давно не в пору. Раньше наш месье был худеньким...
   Не закончив фразу, она еще раз с придирчивым любопытством осмотрела девушку.
   - Доставай! - коротко приказала Златка.
   Бормоча непонятные фразы на каком-то африканском наречии, Марта извлекла на свет лейтенантскую форму королевских мушкетеров. Протянув ее девушке, она осуждающе покачала головой и открыла рот, пытаясь что-то сказать. Восторженный визг прервал ее словоизлияния.
   - Какая прелесть!
   Белая шелковая рубашка, роскошный камзол, черные в обтяжку панталоны, искусной выделки ботфорты и, в довершение, синяя накидка,расшитая величественным крестом. Мечта, а не наряд! Быстро (как ей показалось) переодевшись, Златка с нетерпением, не обращая внимания на недовольное ворчание служанки, устремилась к зеркалу. Покрутившись перед серебряной поверхностью пару минут (не больше! - в этом она была твердо уверена), девушка сдвинула набекрень широкополую шляпу, украшенную разноцветными перьями, и лихо отсалютовала отображению тяжелой шпагой.
   - Один за всех!..
   Лозунг был прерван осторожным стуком в дверь. Рассмеявшись при виде отвисшей челюсти де Брюэ, девушка деловито осведомилась:
   - Вы отдали пули на отливку?
   - Но, мадемуазель... - обескуражено произнес хозяин, подкидывая в руке небольшой мешочек. - Они уже готовы.
   - Так быстро? - поразилась Златка.
   - Уже далеко за полдень, - недоуменно пояснил де Брюэ.
   - Надо же! - озаботилась девушка, опуская шпагу. - А я и не заметила... Вроде утро было.
   С минуту она недоверчиво смотрела на француза, мысленно поражаясь каверзам, творимым изменчивым временем.
   Понимающе хмыкнув, Доминик одобрительно кивнул:
   - А вы чертовски привлекательны в роли мушкетера.
   - Ботфорты великоваты, - пожаловалась Златка. Еще раз оглядев себя в зеркале, она весело спросила: -Едем?
   - Только шпагу оставьте, - посоветовал де Брюэ, распахивая перед ней дверь. Немного поразмыслив, добавил: - И мушкетерский плащ.
   Проводив накидку сожалеющим взглядом, Златка вышла в коридор. Доминик, шагнув следом за порог, запоздало спохватился:
   - Мы ведь даже не пообедали.
   Резко остановившись, от чего француз едва не врезался ей в спину, девушка прислушалась к предательски заурчавшему желудку и решительно предупредила:
   - Только быстро!
   На быстрое были жареные бобы с маисовыми лепешками и холодная телячья буженина. Обжигающий кофе - она даже не дала хозяину выкурить неизменную послеобеденную трубку - был выпит второпях, и торопливым шагом (путаясь в ботфортах), Златка вышла во двор. Рыжеволосый кучер, судя по виду - ирландец, услужливо открыл дверцу кареты, бросив на нее дикий взгляд из-под изумленно вздернутых кустистых бровей.
   Покачиваясь на мягких подушках уютной коляски, девушка с интересом осматривала мелькающий за окном пейзаж. Над бескрайним зеленым полем облачками висела звенящая мошкара, стрекотали кузнечики и щебетали луговые птахи. Ничем не примечательная местность, едва успела подумать Златка, и испуганно вздрогнула от тоскливого воя, пронесшегося над пыльной, с пятнами подсыхающих луж дорогой. Вой эхом отразился от невысокой каменной гряды и заглох, утонув в непролазной заросли придорожных кустов.
   - Койоты, - лениво процедил де Брюэ, не дожидаясь обязательного вопроса.
   - Постреляем? - кровожадно оживилась Златка.
   - Потерпите, мадемуазель, - от души расхохотался Доминик. - Скоро приедем.
   Некоторое время они ехали молча, что для неуживчивой натуры было сущим наказанием. Не прошло и пяти минут, как эта натура не выдержала:
   - Скажите, месье, а ассигнации здесь в ходу?
   Взглянув на девушку с нескрываемым интересом, де Брюэ отрицательно покачал головой:
   - Три года назад Британия приняла "Закон о валюте", запрещающий колонии печатать бумажные деньги. Как таковых их и не было, мы пользовались колониальными расписками, но... - тяжело вздохнув, он продолжил: - Экономика рухнула. Налоги и таможенные пошлины теперь можно оплачивать только золотом или серебром. Денег не хватает, а вся наличность уплывает за океан - в метрополию...
   Америка открыла секрет денег. Когда это дошло до Британии, местные банкиры ужаснулись - еще немного и колония станет экономически независимой. Строго контролируя выпуск ничем не обеспеченных расписок, колониальные власти, тем не менее, добились поразительного эффекта: появился платежный инструмент, что в условиях дефицита золотых и серебряных монет позволило экономике региона развиваться стремительными темпами. Бенджамин Франклин позднее писал, что причиной войны за независимость явились не повышения пошлин и сборов, а именно закон, запрещающий выпуск бумажных денег...
   - Чудненько, - пробормотала Златка. - А биржа, вы говорите, дышит на ладан?
   - Именно так, - подтвердил де Брюэ. - Последний год сплошные убытки. Владелец не знает, как от нее избавиться.
   - Замечательно! - продолжала размышлять девушка. - А банк?
   - Простите? - не понял француз.
   - Я спрашиваю, можно ли открыть собственный банк?
   - Очень сложно, - признался де Брюэ. - Потребуется значительный капитал для уставного взноса, необходима поддержка губернатора - лицензиями распоряжается только он.
   - Восхитительно! - мрачно прикусив губу, поскучневшим тоном произнесла Златка. - Это не Америка, это... Эфиопия какая-то.
   Впереди показалась ограда, сколоченная из длинных жердин, в четыре ряда поднимающихся от земли. Проехав полмили вдоль забора, коляска остановилась перед широкими дощатыми воротами, возле которых стоял звероватого вида ковбой, с короткоствольным мушкетом на одном плече, и свернутым в кольца сыромятным кнутом - на другом. Приподняв мятую шляпу над головой, он молча открыл ворота, ощерившись в душераздирающей гримасе, означающей, видимо, приветственную улыбку.
   - Бр-р! - поежилась девушка, встретившись с откровенно ухмыляющимся взглядом. - Мерзкий тип.
   - Бывший каторжник, - подтвердил ее опасения де Брюэ.
   - И зачем он вам такой?
   - Работник неплохой, - пожал плечами француз. - Местные бродяги его пуще огня боятся.
   - А давайте его повесим! - загорелась неожиданной идеей Златка.
   - Мадемуазель?! - вскинулся в изумлении де Брюэ.
   - Ну вот, - обиженно поджав алые губки, девушка демонстративно отвернулась к окошку. - Сплошная скука, никаких развлечений.
   Через минуту, сообразив, что попался в сети очередного розыгрыша, француз облегченно вздохнул:
   - Вы с ума меня когда-нибудь сведете.
   - Признайтесь - вы поверили? - смеющимся голосом спросила Златка.
   - Вы кого угодно заставите поверить во что угодно, - согласно кивнул головой де Брюэ.
   - Вот и славно, - глубокомысленно протянула девушка и, спустя мгновенье, неслышно пробормотала: - А повесить не мешало бы...
   Карета, подпрыгивая на кочках, пересекла пастбище и остановилась у дальней ограды, рядом с небольшим шалашом, свитым из ольховых веток. Перед входом сидел на корточках чернокожий мальчуган, меланхолично помешивая веточкой какое-то варево, кипящее в закопченном котелке на горячих углях. Чуть поодаль стоял Костилье, опершись подбородком на ствол мушкета. При виде стройного мушкетера, ловко выскочившего из коляски, он судорожными движениями принялся искать на боку отсутствующую шпагу. Узрев знакомую улыбку, он язвительно спросил:
   - У нас бал-маскарад?
   - У нас охота! - с гордым видом отрезала Златка и, с не меньшей язвительностью, спросила, кивая на сиротливую тушку куропатки: - А у вас?
   Доминик рассмеялся, а Костилье смущенно пояснил:
   - Дичь пуганая. Невозможно подойти на дистанцию выстрела.
   - Пастухи распугали, - охотно подтвердил де Брюэ.
   - Пастухи, - презрительно процедила девушка. - А это что?
   Синхронно повернув головы следом за изящной рукой, указывающей направление, мужчины увидели одиноко сидящую куропатку, с трудом различаемую среди ветвей раскидистого тиса.
   - Здесь сто шагов с лишним, - снисходительно пояснил Костилье. - Если только случайной пулей удастся зацепить.
   - Будьте любезны, месье, зарядите мне мушкет, - попросила Златка, повернувшись к де Брюэ и мило добавила, не забыв очаровательно улыбнуться: - Я сама не умею.
   С нескрываем интересом понаблюдав за сложным процессом, в котором участвовали шомпол, рожок для пороха и новоизобретенная пуля, девушка взяла в руки мушкет, плавным движением подняла и замерла статуей античной богини. Через секунду раздался выстрел. Когда клубы дыма рассеялись, Костилье, с некоторой ноткой зависти в голосе, небрежно обронил:
   - Повезло.
   - Кому? Куропатке? - ехидно осведомилась Златка и, протянув мушкет Доминику, требовательно произнесла: - Еще!
   Следующая цель нашлась чуть дальше. Прицелившись, девушка плавно потянула спусковой крючок. Еще одна жертва кровожадности свалилась с ветвей.
   - М-да, - закряхтел де Брюэ, с усмешкой наблюдая за пунцово-красным молодым французом.
   Охота была прервана конским топотом. Подлетев на полном скаку, невысокий крепыш в коричневой замшевой куртке одним движением соскользнул с седла и мягко приземлился на полусогнутые ноги. Хлопнув по шее нервно перебирающую копытами лошадь, он учтиво поднес два пальца к краям шляпы и поздоровался, слегка шмыгая носом:
   - Добрый день, мистер Доминик. - повернувшись к девушке, он удивленно приподнял бровь и, несколько замешкавшись, добавил: - Мое почтение, леди.
   Костилье удосужился при этом простого кивка.
   - Здравствуй, Том, - ответил за всех де Брюэ. - Какими судьбами в наши края?
   - Война! - коротко сказал гость.
   - Война? - эхом отозвались мужчины.
   - Губернатор собирает ополчение, - кивком головы подтвердил крепыш. Постучав плеткой по голенищам запыленных сапог, он продолжил: - Индейцы угнали табун лошадей, и комендант отправил в погоню кавалерийскую роту.
   - С чего бы это такая щедрость? - спросил де Брюэ.
   - Дык, табун-то племянника губернатора, - простодушно пояснил Том.
   Французы с ухмылкой переглянулись. Крепыш тем временем продолжил рассказ:
   - Краснокожих догнали, но неожиданно нарвались на засаду. Убиты лейтенант, два капрала и почти три десятка солдат...
   - И это все индейцы? - изумился де Брюэ.
   Том внимательно оглядел завороженных слушателей, выдержал мастерскую паузу и веско обронил:
   - Русские!
  
  
   Продолжение по подписке
Оценка: 6.01*85  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"