Ёлки-палки, он и в углу трезвонит! Видать, не разбился... Ладно, встаю...
Хррр-псс... Хррр-псс... Хр...
Что, всё ещё звонит? Да встаю я! Вста-ю!!
Утро. Белая фарфоровая чашка. Над ней - дымка кофейного аромата, рвущая сонную пелену в моей голове на мелкие, разноцветные кусочки. А какой был сон! Что-то такое... нет, теперь не вспомню. Жаль.
Кухня. Квадратный стол и две табуретки. В ухо бубнит радио, а за окном - пожар: горит небо. Рассвет прекрасен, но любоваться некогда. Бегу в ванную. Чищу зубы. Смотрюсь в зеркало. Ой-ой-ой! Срочно бриться и в холодный душ. Что, проснулся? Ну, тогда на работу. Ать-два, ать-два! Давай-давай, поторапливайся.
Поспешно одеваюсь, выхожу и закрываю за собой дверь. Чёрт! Опять кто-то порезал обивку. Будет время - заменю. Да и ремонт не плохо бы сделать.
Лестничная клетка. Сквозь разбитое окно пролёта врывается солнечный луч, пыльный и тусклый. Осколки стекла ранят его. Он заливается кровью утренней зари и падает в грязный угол, на пустые пивные бутылки и затоптанные, скорчившиеся от боли окурки.
Где же лифт!?
Вот он.
Со страшным скрипом открываются разрисованные маркером дверцы. Внутри темно, потому что пластмассовый плафон лампы покрыт копотью - кто-то проверял работу новой зажигалки. Зажигалка оказалась хорошей. О-о-о! Есть чему порадоваться. Радуюсь, но... недолго. Кнопки залеплены жевательной резинкой, и отдирать её от пальцев очень неприятно. А это что? А?.. Блин, опять насс... !
Выхожу из подъезда. Город оживает, встречая наступающий день шуршанием метлы, ворчанием моторов и весёлым чириканием воробьёв.
А мне для радости чего-то не хватает. Ах да, я забыл сделать утреннюю гимнастику. Но это не беда - сейчас, как обычно, из-за угла выскочит серебристый "Лексус" и промчится прямо по луже. Уф! Еле увернулся. Случайные прохожие в восторге от моего акробатического номера. Ха, а вот они не успели. Ругаются... (вычеркнуто цензурой) Ничего, отмоются.
- Доброе утро.
- Доброе.
Это мой сосед нарисовался. Выгуливает собаку. Бультерьер. Очень похож на своего хозяина. А хозяин... Так и знал! Поводок, как всегда, не удерживается в его руках, и у меня теперь - утренняя пробежка. Встретимся через пятнадцать минут. У входа в метро...
***
Привет. Это снова я. Еле спасся. Сейчас стою у пешеходного перехода и жду зелёный сигнал светофора. Передо мной, безбожно дымя и нервно сигналя, мелькают машины. Между ними жужжат мотоциклы, осёдланные бородатыми байкерами в чёрных кожаных доспехах. Гремят прицепами фуры. А это что ещё такое?
Над светофором мерцает небольшой плоский экран. На экране изображён кусок сырого мяса. Светофор меняет цвет с красного на жёлтый, и на экране теперь - обнажённая женская грудь. А когда загорается зелёный свет, на экране появляется окровавленный топор. Затем оба устройства одновременно начинают чередовать цвета и картинки в определённом порядке. Красный - кусок мяса; жёлтый - обнажённая грудь; зелёный - топор.
Темп смены цвета и образов увеличивается. В глазах начинает рябить. В голове - туман. А светофор будто взбесился:
Красный... Жёлтый... Зелёный...
Красный... Жёлтый... Зелёный...
Все, и пешеходы, и водители, в недоумении. Люди, как зачарованные смотрят на это странное явление, а потом... Потом происходит нечто необъяснимое. И даже страшное.
Толпа, сначала тихо, а потом всё громче и громче, начинает скандировать: "Мясо... Грудь... Топор... Мясо! Грудь!! Топор!!!"
Когда же крик достигает своего предела, я на несколько секунд теряю сознание, потому что получаю довольно сильный удар по голове...
Где я? Кто я? Что здесь происходит?
Мясо... Грудь... Топор...
Мясо... Грудь... Топор...
Оглядываюсь вокруг. Мужчины, женщины, подростки, пенсионеры, с каким-то остервенением, близким к экстазу, с каким-то нездоровым удовольствием бьют и калечат друг друга, позабыв о делах и побросав на асфальт свои вещи.
Нечто, дремавшее во мне веками и тысячелетиями, присоединяется к этому безумию.
Красный... Кровь... Мясо... Еда! Я чувствую страшный голод. Бегу в ближайший магазин, врываюсь в мясной отдел, разбиваю витрину и впиваюсь зубами в кусок замороженной говядины. Но в этот момент светофор меняет свой цвет.
Жёлтый... Обнажённая грудь... Женщина... Размножаться!! Хватаю первую попавшуюся на глаза девушку, вскидываю её на плечо и бегу в ближайший тёмный подъезд. Моя добыча даже и не думает сопротивляться, лишь изредка кусается и царапается, томно постанывая.
Но тут, как назло, загорается зелёный сигнал светофора - сигнал, разрешающий всё. Я чувствую власть, силу, вседозволенность. На экране появляется окровавленный топор. Бросаю объект своего вожделения на землю, врываюсь в толпу и бью первого встречного ногой в живот. Тот, скорчившись от боли, падает на колени. Боже мой, какое удовольствие! Из груди вырывается боевой клич победителя. Войдя во вкус, раздаю удары направо и налево, демонстрирую клыки, отвоёвываю свою территорию. Меня тоже бьют, но боли не чувствую, потому что я - великий, всемогущий, непобедимый. Я - самый сильный... Я - самый... Я... Я... я снова теряю сознание.
***
С трудом открываю глаза. Больница. Девушка в белом халате делает мне укол. Успокоительное или снотворное. А может - и то, и другое вместе. Это не важно. Сейчас меня интересует иное.
- Сестрёнка, не знаешь, что там произошло? - спрашиваю я, ощупывая большую шишку на голове.
- Знаю, - отвечает медсестра. - Нас ещё вчера предупредили. Это была съёмка передачи "Самое невероятное и шокирующее видео". У телевизионщиков рейтинг упал - сюжетов мало интересных. Вот они и решили свои дела поправить. А заодно и новую аппаратуру испытать. Говорят, репортаж получился на все сто! Да вы не волнуйтесь так. Отдыхайте.
Девушка в белом халате уходит в соседнюю палату. Вдалеке, где-то за городом, слышны взрывы и автоматные очереди. Ага, понятно, это снимают фильм про войну. Сюжет на все двести! Дела поправят, и аппаратуру ещё раз проверят...
Да что же с нами делают!?
Надо подумать об этом... Ой, нет. Думать больно - мешает шишка. В голове лишь обрывочные воспоминания этого... Не знаю даже как назвать это... Вот уроды! Да и я - хорош. Стыдно признаться, но самое поганое во всей этой истории то, что я, кажется, был счастлив в тот момент... мне казалось, что я, наконец, вырвался из чего-то обыденного, серого, унылого. Стал кем-то, кем никогда не буду... Так ли это? Нет. Всё это иллюзия. Всё это мерзко и противно. Как только выйду отсюда, схожу в церковь, очищусь. Хотя... нет, не пойду... вдруг там тоже что-нибудь снимать начнут?
Надо забыться. Уснуть. Может быть хоть во сне я найду то, к чему всегда стремилось моё сердце... увижу...
нужно найти слова... Это... это...
Почти вспомнил... Да святится имя твоё... воля твоя...