нервь

этот город знает, что летает, 
это море не первосвященно -
оно травит птиц холодной пеной 
и меня прибоем убивает,
эти люди ни на что не годны,
разве только скалиться от вони,
это небо от мечетей стонет, 
чтоб неверных тоже уничтожить,
за улыбкой - глушат децибеллом, 
отравляют хламом переулки,
и мои вечерние прогулки
как одна - заплеванны и белы,
как та крепость, как базарный танец.
белые - от шага до коросты
я пытаю временем вопросы,
я держу на спуске нервный палец.
24 августа 2002 года, г.Дербент, Дагестан

экспе

нервами под лицами
пухом затревоженный
я шепчуся с птицами,
хоть и не положенно.
по секретам дальностей.
по пернатым шелестам
я боюсь случайностей
птичией неверности.
выдаю им таинства,
жалуюсь бесперием,
добиваюсь равенства
свиста изучением,
а они, пернатые,
все смеются - тешатся
золотом объятые,
проклятие лешими,
небом воскрешенные
все дивятся лживости...
15 сентября 2002 года, г.Дербент, Дагестан

болезнь

били. трубили по венам горнисты
страшных пустот это длинных материй.
звери. играют в свободы с нечистым,
силять, ваяют из отблесков тени.
дени. и ночи. все, вроде бы, гладко,
четко продумано, смерянно веком,
только полночи - больные припадки,
а на остатки - опять человеком
блеклым. с глубокими, будто, глазами
(на самом деле - болящими страшно)
душно тревожиться под образами,
трудно чужой доминировать пашней.
мне становиться, ломаясь, как дева,
мне обращаться из бабочек в тряпки,
страшно уйти в середине припева,
вязкою пеною рвать на припадках.
или луна до предела больная,
или метели мне жгут антифризом,
низом, как верхом, как оттиском рая
на надоевшем чужом афоризме.
призмы. и окна. и ночи огнями
лопают латекс глазницы привычено - 
я примирился уже с чудесами - 
переношу паранойю отлично,
лично бы я узаконил дурдомы
в пансионаты для ищущих тело;
врач - посторонний, но, вроде знакомый
ручкой черкает болезнь неумело.
небо другое и мысли другие
здесь за тебя передумают стены - 
все не осмыслят душевнобольные,
окна за них додурачат на венах
страшных пустот эхи длинных материй.
звери. вам в клетках бы косточки нюхать.
двери. ленолиум. мел. снова двери.
мне по полам долго шаркать и хлюпать.
сентябрь 2002 года, г.Дербент, Дагестан

городизмы

мне ростовы даны костью с мясом,
чтоб я жадно обгладывал сутки,
чтобы ждал сигаретой и квасом,
как кутузов победу, маршрутки,
чтоб искал среди тысяч прохожих
человека с улыбкой мальчишки,
а потом по стихам, как по коже,
принимал как свои его фишки.
мне саратовы стались любовью
длинных улиц и сталинских зданий - 
с ними здесь породнилися кровию
губ в мильоне коротких лобзаний,
эта волга здесь словно другая - 
оголтелая, вечно не гордая,
мы с не тайно в постели играли
изврвщеньями, как аккордами.
волгограды. бетонные статуи
породнились со мной объективностью,
вспоминали россию солдатами
и молились сердцами на милостыню,
я летел над проспектами вечными,
не боясь зацепиться за проводы,
время это по мне - бесконечное
время сна и могильного холода.
куполами самары обвенчанный
и крещенный ее старой памятью
я до смерти иконами меченный
и церковной застираной скатертью.
сентябрь 2002 года, г.Дербент, Дагестан


* * *
и коматозов белые свители,
и мокрый пух оборванного танца,
и руки кровью в венах отгорели,
и мысли перестали в них вращаться,
и улыбаться. трогать по ладоням
ветвистых линий блеклую фатальность,
как-будто плетки странных церемоний 
их силой уводили за реальность,
и данность мира через кухонь стекла
терпела объективность в туалетах -
моя тоска до ниточки промокла,
твоя - ходила хадж за грани света,
и ритуалы всех приготовлений,
и тонки пальцы, и гримасы в лицах
на придавали нашим снам значений
и убивали простотой столицы.
15 сентября 2002 года, г.Дербент, Дагестан

рвут губы 

1.
все равно станут лить дожди,
сдвинув грани остатков норм,
все равно станет море пить
и слезы ледяную нить,
и ожегов оранжевый шторм - 
все равно в океан идти.
и синоптиков - дрожь и слова,
показания датчиков... стоп!
здесь другая живет гроза - 
ни понять, ни смолчать, ни сказать - 
все равно, нам - всемирный потоп
и ужасная смерть. ты права,
надо было других богов
за седые волосы рвать,
отступать, принимать позор
и потомков - упрек и взор
на себе love`ить. надо б знать
про запретные рифмы слов.
2.

звонили в сирены. всем весело было
из меди и пены придумывать мыло,
насмысливать тайны из слова ребенка,
и видеть случайно, как истина тонка,
как песни рвут губы, как фильмы глазами
спускаются в трубы, как в тело врезают
бунтарские знаки борьбы за свободу,
как в мысленном мраке все сводится в воду
и ждали абсурдных обрывков. мечтали,
что в верах занудных, наверное, летали.
что хочем и можем, что все на ладони,
что боже "забьет" и судьбины не тронет,
и дергали loving по странным хотеньям,
звонили. сплеталить по нервосплетеньям,
в сединах паучьих и нежных капканов
мы видели тучи. мы ненаркоманы.
24 августа 2002 года, г.Дербент, Дагестан

тебе песни 

звезды. источник света, 
греющий эту землю,
если не спят планеты,
если сердца не дремлют,
если идут поэты
с тайнами неба вместе,
даже не зная, где ты,
я подарю тебе песни.
песни о том, что скрыто
временем расстояний,
пеной морскою смыто
в море моих желаний,
в шаг моего похода,
в бездну случайных чисел - 
даже не зная брода,
я утону в твоих мыслях.
завтра воскресну в солнце,
стану смотреть, как дышишь,
как небесам смеешься,
как звездам письма пишешь,
дни за года считая,
в вечности нас прикрою - 
я до седьмого рая
буду идти с тобою.
сентябрь 2002 года, г.Дербент, Дагестан

* * *



терялся в чужих голосах первым словом,

я оловом чуял отлитые речи - 

как ранее - понят, как прежде - я вечен,

я - свечи. я гасну, я нравлюсь иконам,

я вился лозою по паркам столичным,

душил голубей и воздушных прохожих,

впивался словами в поддатливость кожи,

в извилистость вены по признаку птичьей.

ничтожен. низложен. никчемен и треснут,

на свалках крестил своей вонью осколки,

мне мусор дарил первый снег. и иголки

впивались под ногти насилием честным.

8 сентября 2002 года, г.Дербент, Дагестан

главная ( к М.)



ты падала. я знаю, что ты падала,

вращалась и не ведала, что вечная,

прощаясь в век, ты возвращалась садами,

те первая мне - значит бесконечная.

ты помнилась могилами проклятыми,

ты часто умирала, ты - покойница,

я возвращался со войны солдатами,

чтоб о твоем надгробьи беспокоиться - 

мне помниться закат опухшей раною

и мусор птиц - могильных надзираталей,

ты вспоминалась волчьими капканами

и детским страхом на глазах предателей.

давилась небом - водкою и хлебищем,

давилось черствой коркой до бессилия,

я признавал тебя своим убежищем

и нежной лаской тайного насилия.

ты возвращалась просто - без предверия,

без писем глупых, телефонных silence`ов,

ты стала знаком древнего поверия,

и я поверил в нереальность адреса,

никчемность снов и бесполезность имени,

в ненужность веры и абсурды ревности - 

меня ты называла по фамилии

со всей жестокостью военнопленности.

ты ставили мне чай и пела музыки,

я замечал - пришла, потусторонница,

ты до безумия любили бублики,

а я - аллеи, где растет смоковница,

где мы гуляли долго, взявшись за руки,

где мы молчали трудность сочинения,

где мы забыли все чужие праздники

и даже как-то раз твой день рождения,

и в эту память ты, крестившись, падала

и погибала - дива скоротечная,

а через час ты возвращалась садами.

ты - главная мне, значит бесконечная.

10 сентября 2002 года, г.Дербент, Дагестан

троллейбусу





мне их соли дороже любой сладкой музыки голоса,



и рога их чертей осторожнее, чем проституция,



ветры трогают жадно надушенный сумерек волоса,



и от парка до парка во мне точит кровь революция.



можно взять и послать все права обезумевших дачников,



можно с окон плевать на машины и корчить иллюзии,



и оставить в обрыве струны перепутия мальчиков.



чтобы девочек их привести к сексуальной контузии.



примерял я оранжевый - славно сливается с манией,



поиметь во шкафах бы жилетки в подобе коллекции,



чтобы город точить полноправно маршрутной испанией 



и шарашить старьем немоты сливки интеллигенции.



9 октября 2002 года, г. Ставрополь









остановите



остановите дыхание жалких - 



тошно. противно. хочется к окнам,



птиц лицезреть, на полеты падких,



мусор кидать пешеходам-жмотам.



жрать кислород. захлебнуться. ладно.



это милей, чем в дыханьях гнуться,



лучше на воздух казаться жадным



и по утру, как всегда, не проснуться.



остановите и жесты тоже - 



пусть замирают, как кинофильмы,



может милее покажуться рожи



от гомофобии к клаустрофилии.



остановите кривость их пальцев,



руки срубите - скрестите в уродов - 



пусть лучше птицами станут вращаться,



чем всю судьбу проходить в пешеходах.



скройте углы - округлите, сровняйте,



проще скользить, чем ловить вертикали,



если взорвуться - тоже стреляйте,



пусть подыхают. много печали.



остановите. трудно вращаться



и привыкать к складкам новой одежды.



будем, как прежде, прощать и прощаться



и узнавать эти лица. как прежде.



6 ноября 2002 года, г. Ставрополь









* * *



из песен красивых и трудных



спишу тебе две телеграммы,



и робко надеясь на чудо,



оставлю в дырявых карманах - 



дойдут или нет - я не знаю



и знать не хочу их секреты - 



смешные газеты читаю,



надеюсь, что мне бы поэтом



не стать, потому как эфиры



тонки, ненадежны и быстры.



когда мебель старой квартиры



бензином снабжаю с канистры,



и как отставной пиротехник



я чиркаю спичкой стократно - 



из сотен механик и техник



люблю освещать киловатно



пожары на собственной кухне,



ожоги на собственном теле.



29 декабря 2002 года, Ставрополь



дрожь (ставрополю)





ты схоронен под евродизайном



и почил под асфальтом, могильник,



я сжимаю последний полтинник,



отпевая тебя страшным тайнам,



проклинаю тебя от бессилья 



что-то делать в тебе, напрягаться,



но всю жизнь помечтал бы валяться



в той гостиничной влаге насилья



над остывшим и заспанным телом



и все тайны его извращенья



открывать, придавая значенья



даже вдохам и выдохам белым



или пьяным, а может любовным,



только спрятанным в простыни. может



неуверенность бархатной кожи



нас роднит отношением кровным.



ты не раз мною проклят, убийца,



за холодные дни, за бездарность,



и за то, что во мне искал парность - 



примерял моим призракам лица,



принимал мои тайны на веру,



а потом продавал их прохожим,



богател, становился моложе,



и не знал в том предательстве меры.



ты сжигал меня солнечным летом,



ты хлестал мое тело ветрами



и морозами под сапогами



крался в душу за страшным ответом.



да, предатель, ты предал надежды,



ты рядил меня пером плешивым,



и волшебники, словно чужие,



перепрятали глубже одежды - 



не достать, не украсть, не померять.



ты забился обидой в руины 



довоенных обшарпанных зданий,



ты пророчил пустые скитанья



мне по улицам. правил машины



останавливать шаг мой под скорость,



обливать придорожною грязью,



ты замазывал снегом, как мазью,



мою скромную верность и гордость.



на тропе твоих войн я согнулся,



не кресте твоих вер я распялся,



уезжал, не вернуться поклялся,



и опять, позабыв все, вернулся - 



ты мне зиму подсунул, холодный,



ты решил закалить мою волю - 



закалил, постарался, не спорю,



я стал тихий, спокойный, подводный,



я стал грустно отслеживать время,



я во времени путаюсь. дальше...



29 декабря 2002 года, г. Ставрополь



* * *





через небо ты шла постепенно - 



не спешила. и все же успела,



и брала три звезды в свои плены,



и звездою потом догорела



в этих тайнах, чтоб быть королевой



моих слабых сердец предвенчальных,



и неволилась этой победой,



а потом и сама стала тайной.



29 декабря 2002 года, г. Ставрополь