Аннотация: Где хочешь. Когда хочешь. Границ не существует. Их никогда и не было. Расправь свои крылья и взгляни на них теперь.
Сага о Серебряном Драконе
Мир был еще молод. В лесах бродили единороги, фениксы сгорали и возрождались, по весне люди находили на горных тропах перья грифонов, а в поднебесье часто замечали силуэты парящих на недостижимой для двуногих высоте драконов...
Пророком было предсказано, что у двух крылатых родится Крылатый, с ним пребудет Роса, и Зеркало встанет за ними...
Так начался День.
В Белых горах, к северу от Великой Башни, у драконьей пары родилось дитя, не похожее ни на мать, ни на отца. Дитя назвали Эах, что значило "изменение". Это была дракона. Зеленые родители очень удивились странному белому ребенку с пронзительным взглядом и попросили совета у старейшины драконов Северных Земель, алмазноглазого Сторна. Сторн ответил, что новые времена идут на смену прежним, и что их дитя, возможно, одно из Меняющихся, изменяющих мир. Родители были поражены совпадением имени и сказанного старейшиной. Но Сторн также посоветовал не спешить с выводами, ибо опрометчивые решения могут повлечь за собой последствия, исход которых никто не в силах предсказать. В конце концов, чешуя Эах со временем может приобрести другой цвет...
Шли годы, Эах росла не по годам любознательным ребенком. Иногда родителям казалось, что их дочь способна найти ответ на любой вопрос. Сама же она часто задавала родителям вопросы, на которые не могли найти ответ ни они, ни кто либо другой, кроме, пожалуй, Сторна, да и то ему приходилось долго думать, прежде чем ответить. Тем не менее, взгляда Эах не выдерживал никто. Даже Сторн.
В один день, вскоре после своего дцатилетия, Эах бродила вдоль ручья и думала, отчего люди не принимают драконов такими, какие они есть, а пытаются подчинить их своей воле. Если же этого не получается, люди скорее уничтожат дракона, нежели отпустят на волю. Эах подумала, сможет ли она принять то, чего не понимает.
Был поздний вечер, звезды зажигали в небе свои фонарики, а светлячки в траве - свои. Эах остановилась у зарослей и погрузилась в дальнейшие размышления. Она подумала, сможет ли кто-нибудь принять ее за чешуйку с небесного свода, если она взлетит ночью. Ее мысли прервались отдаленными звуками, похожими на едва различимые шлепки по воде. Это не был человек или другое знакомое Эах существо, обитающее в лесу, а чужак в такую глушь не зашел бы. Идущий по воде был совсем маленьким. Было похоже, что где-то идет дождь... Дракона не придала большого значения этим звукам, но прежние мысли больше не хотели к ней возвращаться. Эах смотрела на звезды. Она ждала.
Звуки стихли на несколько часов. Эах ждала, потому что ей некуда было спешить. Когда небо стало сереть перед рассветом, и звезды стали почти неразличимы, шлепки по воде возобновились. Эах вытянула шею, чтобы рассмотреть неизвестное приближающееся существо.
В предрассветных сумерках по воде к ней двигался клубок тумана с четырьмя лапками и хвостом. Эах издала удивленный возглас, и клубок остановился. В свете разгорающегося утра он менялся на глазах: хвост и лапки почти растаяли, а на дракону уставилась пара большущих, удивленных, похожих на живые росинки, глаза.
- Ты похож на того, кто приходит с утром, - взволнованно произнесла дракона. - Туманный кот... кошка... Вернее, котенок...
Туманный котенок заморгал и, будто переминаясь с лапки на лапку, ответил:
- А ты... Ты - на белого дракона... Вот.
Котенок и дракон молча рассматривали друг друга некоторое время.
- Я никогда не видела белых драконов.
- А я - туманных котят. Которые к тому же тают на глазах. Как тебя зовут?
Котенок пристально смотрел на Эах.
- У меня нет имени. Никто меня не называл.
Дракона задумалась.
- Когда ты идешь по воде, я слышу звон падающих капель. Можно, я назову тебя Росой?
- Можно.
Роса выбралась на берег и, как поняла Эах по едва заметному движению воздуха, начала вылизываться.
- Мое имя Эах. Откуда ты, Роса?
Роса на минуту перестала вылизываться.
- Наверное, оттуда же, откуда и ты, белый дракон Эах. С неба упала.
Роса довольно зажмурилась.
Небеса в те времена были синее, чем теперь. Незабудки переняли их цвет, чтобы никто не забывал, каким может быть небо.
Из синего днем небо превращалось ночью - нет-нет, не в черное, как теперь, с отдельными скоплениями белых звезд - в серебряное. Звезды сплошь покрывали небесный свод, и казалось, что если кто-нибудь заденет его, небо зазвенит миллионами колокольцев, мелодично поющими разными голосами, сливающимися в непередаваемый по красоте хор... Конечно, задеть его не мог никто. Слишком глубока бездна неба, слишком много путей свиваются в клубок, и не для ушей смертных небесные голоса...
Эах и Роса бродили по свету, отыскивая то, чего никто не предполагал раньше или о чем даже мечтать не смел. Чудные вещи творились в те времена...
Дракона расправляла крылья, ставшие со времени и вовсе невиданными, - серебряными, и поднималась высоко-высоко, туда, где ветры встречаются и рассказывают друг другу о том, где бывали и что видели на свете. Она слушала их, и шепот звезд, и смех солнечных лучей, и многих других, чьих имен не знала.
Роса поднималась за ней едва поспевая, семеня на коротких лапках, блестя огромными глазами, но далеко не уходила. Ждала ее внизу возле какого-нибудь ручья.
А время шло... Род людской заселил этот мир почти целиком и принялся переделывать все на свой манер. Воинственные и нетерпимые, желающие знать все и нежелающие принимать то, чего не понимают, люди истребляли драконов, грабили подгорных гномов, отлавливали единорогов, вторгались в заповедные леса, куда без соизволения духов не должен был ступать ни один человек... Лишь немногие соблюдали Древний Закон.
Так наступили Сумерки
Однажды на ночном небе Эах заметила новые черные пятна. С сожалением она смотрела на эти дыры в красивом серебряном покрове.
Дракона расправила крылья и... Зрелище повергло ее в изумление и смятение: на серебряных крыльях красовались мелкие дыры... Их было немного, но как они были похожи на отверстия в небесном плаще!..
Мир менялся.
С каждым днем исконных жителей этого мира становилось меньше. Говорят, некоторые уходили по неведомым тропам в иные места, людям не известные.
Синее небо становилось бледнее, на серебряном небе появлялись черные пятна, и редко на фоне заката появлялась фигура летящего дракона или пегаса... Каждый находил тропу по себе и уходил туда же, куда уходит и прежний мир, и где границ между мирами не существует. Ушли почти все драконы Белых Гор, только алмазноглазый Сторн медлил да Эах не хотела оставлять умирающее небо в одиночестве...
Дракона Эах и кошка Роса видели все-все-все, но изменить - не могли...
Однажды ночью Эах вспомнила о том, как когда-то думала, сможет ли принять то, чего не понимает, и смогут ли ее принять за чешуйку ночного неба... К тому времени рваные крылья почти совсем отказывались поднимать ее над землей. Тяжко было видеть уходящий мир, не иметь возможности взлететь и изменить то, что произошло...
Дракона сидела на том самом месте, где встретила Росу, а котенок дремал рядом свернувшись невидимым клубком.
И явилась им двоим та, что зовется Зеркалом. Способная отразить то, что не имеет воплощения, и открыть дорогу туда, откуда возврата нет.
Люди больше не внемлют голосам деревьев, не говорят с духами, не понимают языка облаков... Уходят, уходят те, что были раньше людей...
И Эах поняла, что примет все, что откроется ей, и не будет просить разумения, и для всех, кто увидит последний взмах ее крыльев, останется навсегда чешуйкой драконьего неба...
Последний раз серебряный дракон расправил крылья, окинул взглядом знакомые места и устремился туда, где еще виднелись остатки серебряного небесного убранства...
И встало Зеркало между путем драконы и Росой, и спросило, чего та желает... Близился рассвет.
Так пришла Ночь.
Звезды до сих пор дарят свой свет этому миру. До сих пор открыты Пути туда, откуда мало кто возвращается по собственному желанию. Все еще живы предания о тех, кто пришел сюда раньше людей. И все еще роса покрывает на рассвете землю...
Туманная кошка бродит, где ей вздумается. Крылья серебряной драконы сильны как прежде и ничем не отличаются от серебряного ночного неба в тех краях. Эти двое иногда встречаются возле реки и сидят рядом. Пока к ним не забредет кто-нибудь еще. Из другого мира. И не сядет рядом. И не примется рассказывать свои истории.