Шестопалов на всю жизнь запомнил день, вернее - ночь, когда он перестал считать себя человеком интеллигентным. А все из-за водки, будь она неладна. Ох, многим она жизнь попортила, а то и сгубила! Если бы совсем не пил, то в неприятную историю не угодил бы точно.

С алкаголиками - с теми все ясно, просто и грустно. Вот кто чаще всего умудряется вляпаться во всякие нехорошие истории! А ведь есть же на свете люди совсем не пьющие! По странной прихоти природы, на планете еще остались неведающие о спиртном. В существование этих полумифических людей нам остается только верить со слов некотрых авторитетных малопьющих путешественников.

Из совсем непьющих наибольшего уважения достойны те, кто игнорирует спиртное в любом виде и в любой концентрации из принципа. Вот кому точно не грозит ссора с женой из-за вечерней попойки с друзьями! Вот кто не зашатается на улице, будучи здоровыми и налегке, не заставит прохожих шарахаться и уж точно не получат по морде в ответ на пьяные приставания. По утру, свежие и бодрые, такие счастливцы не плюнут в зеркало и не протянут трясущиеся руки к аптечке за таблетками от головной боли.

Гораздо больше людей, кто с выпивкой знаком не понаслышке. Это самая распространенная группа людей, не трезвеники и не алкаши. Иногда, по праздникам или в хорошей компании, они позволяют себе выпить вино или что покрепче. Спиртное для них - не цель, а традиция, да и самоконтроль давно налажен. Правда, время от времени, непременно выходит так, что изрядное количество выпитого накануне настраивает человека на философские размышления о вредности употребления спиртного, а порой и вовсе о полной завязке. Чем хуже им утром, тем энергичнее эта решимость завязать. Еще более в этом убеждают совсем нелепые и страшные случаи. И время от времени в них оказываются замешаны люди, до некоторых пор считавшие себя если не образцами благоразумия, то уж точно не относящиеся к пьяни подзаборной.

Михаил Шестопалов тоже считал себя до поры человеком хоть и выпивающим, но интеллигентным. Дело даже не в том, что он окончил лет семь назад университет. Диплом инженера, как вы понимаете, еще не гарантия ума, тем более что заветную книжицу некотрые достают с помощью известного количества денежных знаков. Хотелось Михаилу верить,что кругозор его и какие-никакие мыслительные способности видимы окружающим невооруженным глазом, особено в достойной беседе. Нравились ему такие беседы, особенно если связаны были не с какими-нибудь покупками и сногсшибательными скидками, а, например, с темами значительными - о предназначении человека, о жизни на земле и за ее пределами...Под хороший разговор, считал Шестопалов, можно и выпить, а там и в давний спор втянуться, может - накричаться до хрипоты, может - поругаться немного, а в конце концов прийти-таки к согласию и дружбе навеки. И давно, казалось, минула та пора, когда юный и неопытный Шестопалов в кругу друзей и подруг, под хороший разговор и теплую компанию, позволял себе лишнюю порцию водки. А вот на тебе! Таинственный природный закон, рано или поздно наказывающий за подобные проступки, неумолим ни к кому.

Так вот, случилсь однажды Шестопалову возвращался со дня рождения своего давнего знакомого, жившего в соседнем городе. То есть как начал возвращаться - помнит, а дальше - провал и смутные видения. Последнее четкое воспоминание - посадка в кабину лифта и нажатие на большую черную кнопку с цифрой "1"...

Очнулся Шестопалов потому, что почувствовал неладное, какую-то несообразность в своем положении. Разлепив веки, он не сразу понял, где находится. Прямо над ним горел уличный фонарь, не слишком разбавляя хилым желтушным светом окружающий мрак. Шестопалов устало прикрыл глаза и попытался перевернуться на другой бок, чтобы продолжить сон, ибо в том, что он спит, сомнений никаких не было. Щека уперлась во что-то холодное, мокрое и какие-то тревожные мысли завитали на границе сознания. Спать было не очень удобно - жестковато да и холод на щеке напомнил телу, что ему совсем даже не тепло и тем более не уютно. Поэтому Шестопалов усилием воли перевернулся на спину, снова уставился на фонарь, а затем и на подсвеченное скупым светом окружающее. Пейзаж не радовал. Шестопалов заметил, что не дома под одеялом лежит он, а в снегу валяется неизвестно где. Но этого мало. Долгий сосредоточенный взгляд на часы подарил ему новую загадку - шел уже третий час ночи. Учитывая, что фуршет закончился в 21-00... Что он делал все это время?... где был, что делал?... или вот так и лежал, постепенно... замерзая? Мысли были тягучие, путанные и невыносимо тяжелые.

Напряжение сознания в попытке восстановить предысторию случившегося, усугубленная неясностью местоположения, вызвало новый приступ тошноты и сонливости одновременно. На свежем воздухе, лениво подумал Шестопалов, так на свежем воздухе...будем...спать...А там отоспимся немного и пойдем... потихоньку. Немного совсем поспим, а то снег кругом, зима...Можно замерзнуть. Однако баюкающей лени все-таки не до конца удалось победить остатки разума Шестопалова, так как все сильнее забило в набат древнее звериное чувство самосохранения. Было еще нескольких безуспешных попыток встать и не меньшее количество заснуть, но победа в состязании со сном осталась за Шестопаловым. Кое - как поднявшись на ватные ноги, Михаил огляделся вокруг получше. Место было хоть и около трассы, но лежащего человека вполне могли еще долго не заметить. Хорошо еще, что январь оказался на редкость теплым - температуры держались около нуля, а так бы Шестопалову давно уже пришли верные кранты. Очень страшно и обидно было так погибнуть. Впрочем, чувсто облегчения от счастливо миновавшей опасности прибавило ему сил.

Более или менее сфокусировавшийся взгляд убеждал, что Шестопалов находится на полпути к дому. Это тоже бодрило. Настолько, что оказалось возможным устроить проверку наличного имущества. Голова, руки - ноги присутствовали, хоть и с налипшим кое-где снегом. Проверка карманов показала, что деньги и даже мобильник на месте, с несколькими непринятыми звонками. Все было на месте, кроме самого их владельца. Как его угораздило сюда попасть? На этот вопрос вразумительного ответа не было. Вокруг - только серые тени деревьев, белый снег, да какие-то дома впереди.

Покачиваясь, Шестопалов мелкими быстрыми шажками затрусил к дороге. По ней изредка проносились машины. Понятно, что никто из шоферов в здравом уме не стал бы останавливаться и подбирать измазанное грязноватым снегом подозрительное существо, пусть даже оно одето в приличную куртку. Разве что гопники какие-нибудь могли остановиться с предложением помочь избавиться и от денег, и от куртки, а если очень не повезет, то и.... В общем, остатков ума у Шестопалова хватало только на самые общие рассуждения. Он четко сфокусировался на главной задаче - добраться до дома часа за два и даже смог сформулировать промежуточные задачи - не упасть на льду и не замерзнуть. Двигаться по холодку было, как ни странно, отчасти приятно. Не столько от того, что ночь была хорошей, сколько от осознания небольшой, но важной победы над самим собой и от призрачной надежды отрезветь по дороге. Примешивалось к этому только чувство недоумения, а то и страха. Пропавшие часы жизни могли быть связаны с какими-нибудь ужасыми, не подконтрольными усталому разуму событиями...

Полубегом, полупешком Шестопалов трусил вдоль дороги, глубоко засунув руки в карманы. Яркие зимние звезды на черном небе холодно и надменно мерцали. За деревьями вдалеке испуганно пряталась полная луна. Редкие домики в свете таких же редких фонарей настороженно глядели темными глазами-окнами. Черная дорога петляла вдоль белых снежных холмов, теряясь впереди и позади во мраке. В целом мире, казалось временами, не было ни души, а только ночь, тишина да холодный покой, которым нет дела до проблем отдельно взятого Шестопалова. Иногда по дороге проносились машины, поднимая колючую снежную поземку. В такие мгновения, в свете фар, целеустремленный пешеход, глухо ругаясь, делал не слишком успешные попытки очиститься от следов оставшейся где-то позади лежанки.

Когда до родного города оставалось еще примерно с час пути, его догнала очередная машина. Но водитель не стала проноситься мимо, а напротив, притормозил и раскрыл дверь пред носом у насупленного путника. Шестопалов по-прежему сосредоточено шел вперед, в который раз мучительно восстанавливая цепь событий, приведших его на эту дорогу. Он не сразу понял, что сигналят именно ему . Не, подумал Шестопалов, не до маньяков мне и не до гопников. Руки-ноги еле двигаются. Не подойду и тем более не сяду. И разговаривать не буду. Пусть валят - ишь, не спится им! Он свирепо мотнул головой, не вслушиваясь в слова водителя, и продолжил свой героический путь. Машина поехала следом.

Но вскоре водитель, похоже, понял всю тщетость своих усилий, закрыл дверцу и на малом ходу обогнал Шестопалова, бросив только что-то про завтраший день. Но отъехала машина недалеко - метров на пятьдесят и встала, дожидаясь семенившего вперед пешехода. Как только Шестопалов добрался до нее, машина снова тронулась, еще проехала вперед и встала на новом пятидестиметровом рубеже. Так и двигались до самого города - машина маячила впереди, ждала, пока до нее дойдут, потом снова на малом ходу уезжала дальше. За ней, проклиная всяких добрых извращецев и коварую водку, неклюжей рысцой двигался хмурый Шестопалов.

Пустынно и темно было на улицах. Поздние гуляки давно добрались до теплых квартир, а ранние пташки еще досматривали свои сны. До самой двери подъезда провожала Шестопалова одна только странная белая машина. Когда тот ввалился в подъезд, она еще немного постояла во дворе. Сухощавый водитель с аккуратной черной бородкой и маленькими усами дождался, пока в одном из окон не загорелся свет. Только потом машина лихо разверулась и быстро уехала куда-то в темноту.

Шестопалов же про свое отсутсвие толком ничего домашим сообщить не смог. За него, впрочем, красоречиво говорил внеший вид, в котором, как вы догадываетесь, приятого было мало. Последние силы были отданы долгому путешествию и кое-как раздевшись, Шестопалов просто рухул в кровать, немедленно уснув. Стоит ли говорить, что на работу он в тот день не пошел, хриплым голосом во время короткой побудки сославшись на неожиданно приключившуюся болезнь?

Целый день был посвящен приведению себя в порядок. Выпито несколько таблеток от головой боли, немало таблеток активироваого угля вперемешку с янтарой кислотой, несколько литров обязательного крепкого чая и бутылки бифилюкса. К вечеру отравление и озоноб отступили, вид стал более человеческим, но память о причинах ночного приключения не вернулась.

Позвонила, чего никак не ожидалось, его подруга Лена. К ней Шестопалов питал самые нежные чувства, вот только ответных ему до сих пор удостоиться не удалось. Наоборот, вышла у них накауне глупая и никчемная ссора, не очень-то и серьезная, но неприятная. А главное - из-за чего? Из-за бумажек! Хочется ей, видите ли, почитать, что Шестпалов написать сумеет, кроме того, что он когда-то насочинял. Баловство одно, игра слов и прочая шелуха. О главном надо думать, деньги зарабатывать, а не в писателей-поэтов играть. Да, конечно, деньги у него есть, но за работой,которые эти самые деньги приносит, за делами домашними и заботами нет никакого полета мысли и радости от того, что пишешь. Слово за слово, а договорилась, что Шестопалов стал занудой, ничего кроме работы не видит, так что скучно с ним таким и вообще...Так и поругались. А вот позвонила, о здоровье, не очень тепло, но справилась. Приятно.

На следующее утро Шестопалов встал, словно не было никакой странной ночи. Наскоро приготовился и, схватив сумку, выскочил на улицу. Там стояла какая-то белая, довольно дорогая, машина. Рядом, привалившись к дверце и скрестив на груди руки, стоял ее хозяин. Он с интересом взглянул на промчавшегося мимо Шестопалова. Тот только мельком глянул, на миг задержав взгляд на машине и ее хозяине. Что-то смутно знакомое было в них, но по сравнению с потерей нескольких вчерашних часов это были совершенные пустяки. Так что Шестопалов не стал задерживаться и напряженно вспоминать улыбающегося человека в черном пальто, с аккуратной бородкой и усами, похожего на поджарого молодого профессора - мечты первокусниц. Судя по машине, хмуро отметил про себя Шестопалов, никакой это не профессор, а какой-нибудь бывший торговец бананами, сменивший их на небольшой магазин электронного ширпотреба и от того - с претензией на интеллектуальность.

За рабочий день, который, конечно, оказался одним из самых непродуктивных в истории, Шестопалов окочательно утвердился в тщетности попыток восстановить свое темное прошлое. Звонок знакомому, у которого проходило давешнее праздненство, перелившееся совсем в далеко не праздничное путешествие, ничего нового добавить к безрадостной картине не мог. Да ушел, да, был бодр и весел, потому и отпустили без задней мысли. Да, разговаривал (когда?!) по телефону...Собирался ехать домой...Ну это и так понято было, тем более оказался-то на полдороги к дому, но не на остановке обычой, а черт знает где. Черный квадрат Малевича. Все могло быть, но что было-то и главное: как это могло случиться? Нет, с такими празденствами надо заканчивать. Может даже, вообще не пить больше ничего крепче кефира.

С такими мыслями Шестопалов возвращался домой, когда на глаза ему вновь попался человек-профессор, мечта превокурсниц. На этот раз в нем все-таки был призан утренний владелец белой машины. Человек широко, как старому знакомому улыбнулся, и со словами "Ну здравствуй, Михаил!" схватил и энергично затряс руку Шестопалова. Резонно было предположить, что если человек так здоровается, то он обязан быть хорошо знакомым. Впрочем, что говорить про память после вчерашнего! Так что только и пришлось ошарашенному Михаилу буркнуть почти на автомате встречное "Здрасьте..." и позволить потрясти себе руку без сопротивления. Новоявленный безымянный знакомый понимающе улыбался, какое-то время молча разглядывая мрачного Шестопалова.

-Не узнаешь. - констатировал он и кивул, как врач, окончательно и бесповоротно утвердивший диагноз пациента.

-Да, не признал вас что-то...- мрачно и горько-издевательски изрек Шестопалов, которому изрядно уже надоели все последие загадки.

-Да уж, вспомнить меня тебе будет трудновато... - хохотнул молодец. - И чего ты со мной не поехал, предлагал ведь?

Бородач радостно, как старому приятелю, продолжал загадывать свои загадки.

Шестопалов молчал. В ее мозгу кое-как прорисовывалась картинка открытой дверцы и едущей впереди белой машины.

-Простите, но я с вами не знаком...-наконец хрипло выдавил из себя Михаил и сделал робкую попытку уйти. Но странный незнакомец и не думал его отпускать.

-Постой же, Миш! - довольно крепко схватил его за локоть этот странный человек. - Давай-ка с тобой по-серьезному поговорим. Есть о чем, поверь.

В его голосе совсем не было угрозы, зато столько убедительности, что Шестопалов остановился.

Он решил, что коли что-то вспомнил, не имеет права на грубость и неуверенно выдавил из себя:

-Да я вас помню, вы вчера ночью мне пытались помочь...- Михаил не мог не признать, что ему пытались помочь, но раздражение от всего происшедшего и происходящего все не отпускало. -Спасибо, конечно, но я уж как-нибудь...

Странно, но они оказались вдруг стоящими уже около белой машины. Нет, завязывать надо с попойками, совсем завязывать - в который раз убедил себя Шестопалов.

-Позволь мне сначала представиться, - зацеремонничал незнакомец.- Я Марк Либрин, э-э...адвокат.

Шестопалов криво улыбнулся, вспомнив свои утренние мысли по поводу занятий этого Либрина. Да и имя с фамилией какие-то странные, искусственные. А последнее, о профессии - для содлидности, чтобы доверие внушить и безопасность.

-Фамилия моя с именем не мною придуманы, - словно отвечая мыслям Шестопалова, как ни в чем не бывало, радостно продолжал подозрительный тип.-Знавал я, к примеру, некоего Льва Яковлевича Беспокойного... Представляешь, Беспокойный Лев? Звучит-то как! Песня, а не фамилия с именем!

Шестопалов нехотя улыбнулся. Шутки не лезли в его квадратную от всего случившегося голову. Что же все-таки надо этому странному Либрину, только внешне похожего на профессора?

Между тем на другом конце улицы, напротив них, остановился большой черный джип. Стекла его были, как водится, затемненными. Почему-то это явно не очень поравилось Либрину, который вдруг посерьезнел.

-Вот что, Миша. Времени у нас не очень много...-с этими словами он ловко развернул Михаила к своей машине и распахнул дверцу.

Шестопалов замялся.

-Да садись, не бояйся! Просто посидим в машине и поговорим.-Либрин, продолжая говорить, уже успел зайти с противоположной стороны и усесться на водительское место. Нехотя в машину забрался и Шестопалов. Любопытно стало, захотелось прояснить хотя бы часть вчераших, да уже и сегодняшних загадок.

Либрин некотрое время помолчал, разглядывая машину на другой стороне улицы и сосредоточенно крутя ус. Наконец, он оторвался от наблюений и повернулся к озадаченному Шестопалову:

-Я, Миша, здесь потому, что за тобой один должок имеется...

Вот оно, оказывается, что. - подумал про себя Шестопалов. Никому ничего не должен был, а после вчерашнего уже и в должниках у кого-то обозначился.

-Это как это? - задал он глубоко интеллектуальный вопрос.

- Не волнуйся, - успокоил его неожиданно серьезный Либрин, - Дело не в деньгах. Долг твой иного рода...

-Слушайте, э-э..Марк. Хватит уже меня потчевать сплошными загадками!-возмутился Шестопалов. - Думаете, я всю жизнь мечтал с вами пообщаться? Да кто вы вообще такой?!

Либрин криво улыбнулся:

-Что ж, поговорим для начала о МОЕМ долге, а потом - о ТВОЕМ...это будет...почти честно.

Он сделал паузу, чтобы до собеседника дошел важный смысл его слов:

-Мой долг - защитить тебя.

-Меня-я? - удивленно поднял бровь Шестопалов, -И от кого же, если не секрет?

Он кивнул на черный джип с темными стеклами, безмолвно стоящий напротив и продолжил:

-Не от этих ли?

- Да и от этих тоже, пожалуй.-легко согласился Либрин.-Но разве вчерашняя ночь не убедила тебя в том, что ты в опасности?

-Ну, вчера было вчера! А сегодня я жив и здоров... почти.

-Пока, заметь, жив и здоров!

Шестопалов поежился. Все-таки много необычого с ним произошло за последнее время и отчего бы не оказаться еще какой-нибудь пакости?

-Защитить мне тебя захотелось не просто так, от скуки...-при словах этих Либрин по-прежнему был вполне серьезен. -Вот несколько дней назад ты поругался с Еленой...-.

-Вы и про нее знаете?!-ошеломленно воскликул Шестопалов.

Загадочный его собеседник обладал, похоже, самыми подробными сведениями и не торопился останавливаться:

-Ссора ваша, конечно, пустяковая. Помиритесь, с кем не бывает...Однако книгу свою ты написать все-таки должен.

Это уж совсем ни в какие ворота не влезало. Просто не было слов! Как?! Откуда?! Уж в том, что кроме него самого и Ленки никто не знал про его когда-то начатую, но давно заброшенную книгу, Шестопалов был уверен точно.

- В последнее время ты все больше замечаешь, что живешь как-то не так, верно? - осведомился Либрин и не дожидаясь ответа, убежденно кивнул сам себе.- Верно. Иначе бы не валялся бы ты вчера в снегу, дрожа от страха за свою жизнь.А вот отчего это так, ты себя не спросил?

Шестопалов нахмурился. Разговор напоминал тот, с которого началась его ссора с Леной.

-Ну и от чего ...так?

-От того, что ты не используешь подаренное. И не делаешь то, что должен делать, умея. И вообще, я, честно сказать, удивляюсь, почему мне приходится защищать именно тебя! - искренне воскликул Либрин, ударив по рулю рукой. От удара машина и Шестопалов всколыхулись.

Либрин же возмущенно продолжил:

- Много лет, ты не поверишь сколько, я собираю книги... и встречал людей, уж поверь, поумнее и поблагороднее тебя!

Шестопалов обиженно нахохлился, уставившись в ветровое стекло перед собой.

-Заметь, - значительно поднял палец Либрин, словно не замечая смущение и оскорбленный вид своего давно замолчавшего слушателя. -Собираю я не всякие книги. Люди пишут их многие тысячи лет, кто по старанию и таланту, а кто по жалкой попытке прославиться. А тем, кому предназачено прочесть нужые книги, мусор вреден...

В эти минуты Либрин рубил правду безжалостно. Его, как говорится, несло:

-Только в исключительных случаях допускаю таких лентяев и лоботрясов как ты! У тебя же есть, что сказать и ты можешь это сделать! Но ты молчишь, погрязнув в сытой лени...

Похоже, он нарочно злил Шестопалова, преследуя какую-то, только ему понятную, странную цель.

-То есть вы хотите, чтобы я, такой неумный и недостойный, вам романчик написал?- язвительно осведомился оскорбленный Михаил.

- Я бы, конечно, не рискул сейчас читать большинство твоих опусов. Скучно жить такой жизнью, когда не делаешь по совести и давишь свои мечты.

-И все-таки! Значит, я вам нужен и нужен, оказывается, не компьютер чинить, а эпохальный труд сочинять, вроде "Войны и мира"!.-возмущенно констатировал Шестопалов.

-Да, нужен! И для менее эпохальной работы. И я тебе нужен! Если хочешь, я твоя совесть и здравый смысл.

-Здравый смысл велит жить, как все - детей растить, дом строить, а не так, как я...и таких вот первых встречных не слушать!

Марк, похоже, решил пропустить эту колкость и продолжал гнуть свое.

-Представь: жизнь твоя похожа на дерево - колючее, неудобное. Ты срываешь его не очень вкусные плоды, весь в порезах и ушибах от падений... А рядом, тонким ростком, без внимания и заботы, растет настоящее твое дерево. Поливал бы, лелеял бы его-глядишь, и вытянулось бы оно выше колючего, не твоего, и принесло бы богатые плоды.

Притчами Либрин заговорил, евангелист доморощенный. Разбередил Шестопалову душу окончательно.

Словно почувствовав смятение и путаницу в мыслях Михаила, Либрин неожидано смягчился.

-Ладно, боец. Не все с тобой еще плохо. Вон, как вчера рысью скакал на гололеде! Значит, воля кое-какая есть, разовьется еще. И домой добрался на своих двоих, хотя и не должен был по замыслам твоих доброжелателей!

-Это вы про тех, что в джипе? А кто они?

-Всякая сволочь, про которую тебе знать не обязательо - это мои проблемы. Просто будь осторожнее.

Шестопалов уже ничему решил не удивляться. Пугающая осведомленность Либрина остро нуждалась в разъяснениях, но разговор почему-то так утомил, что страшно захотелось пойти домой и заснуть часов на десять.

Попрощавшись, Шестопалов вышел из машины и побрел к дому. Черный джип медленно покатился, набирая скорость и скрылся за поворотом.

Либрин высунулся в открытое окно и крикул Шестопалову напоследок:

-Сегодня, кстати, к Лене не ходи! Уехала она, по семейным делам.

И этому не удивился Шестопалов. Сон это, только сон. Ну не бывает такого в природе. Нет в природе чудес, кончились. Однако спросил:

-Куда уехала?

-К тетке своей поехала, с племянницей пообщаться, порисовать.

Шестопалов отвернулся и медленно потопал прочь.

Либрин какое-то время смотрел ему в след, затем вздохнул и сказал самому себе:

-Нет, все-таки пойдет...А зря.

Шестопалов и в самом деле ослушался совета. В конце концов, если все -сон, так можно в своем сне установить когда-нибудь и свои собственые правила. К дому Лены он только подходил, когда заметил, как она садится вместе с каким-то рыжим здоровяком в черный давешний джип. Не успев даже окликнуть их, Шестопалов вынужден был броситься вдогонку и уже на бегу поймать случайное такси.

Преследование длилось недолго. Через несколько кварталов, у мигающего неоном ресторана, джип затормозил. Из него вышла группа молодцов внушительной наружности. Среди них он снова увидел Лену. Под руку ее поддерживал здоровый усатый верзила с рыжими волосами до плеч, в элегантном, но явно непривычном ему костюме. Он о чем-то беззаботно щебетал с Леной. Похоже, что ее не похитили - сама шла, добровольно.

А может, это ее ухажер? Может, из-за него она и поругалась с дурнем Шестопаловым, придумав первый попавшийся, глупый предлог? Может, лишний он и пустое место для нее? Но уходить Шестопалов не стал. Уселся в дальнем конце зала так, чтобы всю эту шайку видеть, кофе заказал - лишь бы официанты перед глазами не маячили.

-Предупреждал же - не ходи. - Либрин возник словно из воздуха и говорил так, будто продолжил давно начатый за столом разговор.-Отказала бы она ему и ничего бы этого не было!

Эффектное появления Либрина на миг оторвало Шестопалова от безрадостной слежки. Вновь явившийся адвокат внимательно оглядел диспозицию.

- Да, верно говорят, что часто героизм - это расплата за чью-то глупость...- Либрин улыбался, но глаза оставлись серо-стальными, готовыми к серьезному и совсем несмешному.

Между тем, за наблюдаемым столом произошла вдруг громкая ссора. Лена резко встала и даже попыталась отвесить пощечиу рыжему усатому молодцу явно разбойного вида. Тот ловко, играючи можно сказать, перехватил ее хрупкую руку. Шестопалов вскочил и бросился вперед. За ним вдогонку устремился и Либрин. По дороге он торопливо, пытаясь успеть, нашептывал:

-Слушай, Шестопалов. Твоя задача остается прежней. Работай, учись, люби, но не забывай, что ты еще и писать умеешь, когда захочешь. Иначе все зря и ты дерьмо, и я, что в тебя поверил.

Уже вдвоем они подскочили к столу. Ленка крикунула и потянулась к ним. Неожиданно дюжий пленитель расжал хватку и она оказалась в объятиях Михаила.

-Ба-а! Какие люди! - с легким скандинавским акцентом, может, и нарочно, радостно провозгласил здоровяк.

-Ну здравствуй, Локи! - хмуро поприветствовал его Либрин.

-И тебе не болеть,Экслибрис.

Верзила с интересом уставился на Шестопалова, словно энтомолог на редкую бабочку перед ее приобщением к своей коллекции.Тот не обращал на верзилу внимаия. У него оказались дела поважнее.

-Как ты? - спросил Михаил свою недавно потерянную подругу.

-Он сказал, что о тебе хочет поговорить, а тут приставать начал! - возмущенно фыркула Лена.-А я, как дура с ним поехала...

-Нельзя поприставать к красивой женщине?! - обратился к ней рыжий Локи. - Лучше бы тебе не видеть то время, когда мужики не за тобой, а от тебя бегать начнут!

Вокруг заржали. Головорезы Локи подтянулись к месту очень даже возможного столкновения.

Либрин пока молчал, угрюмо рассматривая Локи и его сподвижников.

Рыжий главарь не унимался:

-А человеку ведь что нужно? Нужна битва, борьба за место под солнцем. Человек должен быть волком, а не коровой и не смиренным праведником, а яростным воином! Чтобы нам не скучно было, с нами силой померяться да в бою или голову сложить, или бабу на победном пиру поиметь. Вот жизнь настоящая! Что захотел - завоевал! Что не смог - прости, слабоват и не смел!

Его братва одобрительно загудела.

-Силу есть куда приложить без драки с соседом. И нет доблести в захвате чужого добра. - хмуро огрызнулся Марк.

-О, наш друг Экслибрис или, как он вам представляется, Марк Либрин, наивно верует в силу книжек, всех этих буковок в книжках, электронов в компьютерах, мыслей всяческих глупых в башке людей. - широко улыбнулся Локи. Ему, похоже, нравилось поиздеваться над посерьезневшим адвокатом.

- А от книжек люди хиреют.- насмешливо глядя на их, убеждал Локи, а потом и предложил:Так что бросай-ка ты это дело, Миша, пошли ты этого зануду на х..!

-То, что в малолетстве и потом, по жизни, прочел или услышал - так из этих невесомых вещей складывается сила и мир меняет. - сказал Либрин твердо, обращаясь не столько к своему врагу, сколько к Михаилу, - О чем мир мечтает, таким и становится. А книги - они для мечты первое дело. Ты пишешь - и кто-то мечтает летать, а потом строит самолет или ракету.

Тут и Локи улыбаться перестал.

-Эх, не брался бы ты Михаил за сочинительство - явно недобро прогудел он.

-Неудачная твоя ночная работа, Локи. А парень чуть не замерз.-спокойно сказал Либрин, начав смещаться вперед и заслоняя обнявшуюся пару.- И я бы ему не стал помогать, да ты что-то засуетился больно...

-Ха, много чести для человечешки! Да и нет у него за душой ничего ценного.

-Неправда! -неожидано крикнула Лена.

Локи ухмыльнулся.

-Девку мне, а этих... валите!

Сказал так и отступил резко вглубь зала, сшибя по дороге столик. Самый прыткий верзила вырвал из-за пазухи пистолет. Но вопользоваться им он не успел, как не успело еще пара человек из шайки. Замерев с протянутыми вперед руками, они тщетно пытались нажать на спусковые крючки, но пальцы не слушались. Через мговение все три пистолета вывалились из ослабевших рук хозяев, а те без сил упали на колени. Остальные явно призадумались над возможным развитием событий. Но тут снова оживился Локи. В руках у него оказался какой-то автомат довольно страшного вида. И он открыл огонь.

Полыхнули белые вспышки. Либрин успел прыгуть, загораживая остолбеневшего Шестопалова и Лену в его объятиях. На ходу он что-то успел бросить в Локи - белое, круглое,светящееся.

Перед самым носом Шестопалова, летящего вместе с Леной на пол, пронелась волна горячего плотного воздуха от оружия Локи. Яркая вспышка ответа Либрина ослепила их всех. А потом вдруг все задрожало, раздался короткий гул...А Локи исчез. Его потрепанное войско валялось на полу, живое, но предпочитающее не подавать признаков жизни. У столика, устало привалившись к обгоревшей ножке, сидел грустный, белый Либрин. На груди, ближе к плечу, темнела страшная рана.

-Больно, однако. - ошарашенно произнес он. -Но на мне все заживет...не сразу.

Он вяло улыбнулся.

-У меня книг много.. Книжки тяжелые за меня носить ты что ли с Леной будешь?

И потерял сознание.

Через месяц, с зажившей, как и обещал, раной, он уехал, сославшись на новые дела и вытребовав с Шестопалова клятву, что тот все-таки напишет свою книгу. А написав, подарит Либрину автограф, потому как без автографа в его библиотеку ничего не попадает. На память.

---

История про перестрелку и разборку двух мафиозных кланов в ресторане сначала взбудоражила весь городок, появились даже человек десять свидетелей, лично видевших, как палили из автоматов и гранатометов лихие молодцы. Одако ни трупов, ни реальных свидетелей не нашлось. Легко и быстро потушенный пожар внесли в счет за очередную корпоративную вечеринку. Дело, за отсутствием состава преступления, прикрыли и через некотрое время благопоучно о нем забыли.

---

Прошел год. Либрин так и не появился. Свой первый роман Шестопалов пытался пристроить в несколько издательств. Но так и не получил ответа. В былые времена, он давно бы уже забросил дальнейшие попытки бороться с судьбой, но написал за полгода еще один роман, стараясь писать от души. Получилось гораздо лучше. Но и этот, кажется, не слишком воодушевил искушенных редакторов. По крайней мере, минул месяц, минул другой, а ответов - ни плохих, ни хороших, Шестопалов так и не дождался. Но он не слишком унывал. Шестопалов выполнил долг и не подвел ни себя, ни Лену, ни Либрина, никого из тех, кто верил в него. Главное, в конце концов, что ему и его Лене нравилось его главное дело.

Оставалось, конечно, еще глухое недовольство своей неблагодарной деятельностью. Но в мае, вместе с ожившей после зимней спячки природой, проснулась и удача. По почте пришло нежданое уже сообщение. Одно издательство все-таки прислало письмо с просьбой приехать для обсуждения финансовых вопросов по выпуску книги. Его книги! Тираж обещал быть небольшим, но и это было огромным счастьем для автора.

Весь светясь от радости, он немедленно бросился в путь. В большом здании, пройдя через множество коридоров и через муку томительных двадцати минут ожидания в приемной директора, Шестопалов добрался-таки до того, кто вершил его судьбу.

За большим директорским столом, в кожаном кресле восседал поджарый человек с небольшой бородкой и смешными усами. Профессор, мечта первокурсниц, Марк Либрин.