Далеко не всё, что творится именем Люцифера является
люциферическим, так же, как и именем Бога порой творятся
далеко не божественные дела.
По подбородку течёт кровь. Моя и не моя. То, что называлось плотью, если откусить, сразу становится просто куском мяса.
Обыденность нас обгладывает так же. Пока не останется никому не нужный скелет голой общественной morality. И не кусочка своего. Стремление убивать себя в угоду хорошести для неких "всех".
Я полон бреда и зауми. Мысли носятся стаями воронья: серьёзные, громкие, тёмные и срущие на всё. Если взяться сворачивать голову каждой - поймаешь ощущение как у серийного маньяка-убийцы. Зато потом наступит блаженнейшая тишина. Если бы...
Жертва возилась в слизи, пытаясь отползти от меня, забиться подальше. Я выплюнул мясо - начало остывать. Закогтил извивающуюся человеческую душонку за её тонкие рёбра, подтянул к себе. Беззащитный бритый затылок. Я люблю это место. Когда его нюхаешь, кажется, что ещё улавливаешь земные запахи: мамы, молока, свежего белья, сена, снега, дня. В это я и запустил свои клыки, режущие всё трепещущее, как масло. Ровно так, чтобы не упустить ни единой стекающей капли беспомощности и безысходности.
Меня прозвали Эстетом за мои предпочтения и привычки в ведении работы, рутинных дел. А по-моему я - псих.
Меня вечно сбивает с узконаправленного пути и водит кругами и тупиками. Меня бесит маршировка в ногу. Поначалу я лишь оглядывался постоянно на других, оценивал себя и их, сравнивая, стараять выбиться из серой массы. Я держался лишь на собственной гордыне, передёргиваясь каждый раз, когда находил у себя стандартные, общие реакции и привычки. Я был обязан быть выше всех! Я - исключительный, неповторимый!
А остальные, с их каждодневно повторяющимся бредом существования - только тараканы. Вечно ищущие самых лёгких путей к удовольствиям. Предпочитающие - не думать.
Я же - счастливчик и проклятый...
Сейчас-то я понимаю, что я всего лишь болен. Извращенец.
У моих коллег всё просто: убивай и терзай. Страх и ужас они гребут горстями, забивая себе рот, глотая, давясь, вечноголодные по этому. Боль и мучения - вот их удовольствия. И побольше, и попроще. Для меня это - помои.
Я хожу по нашим особым территориям. Меня не интересуют убийцы, воры, насильники, самоубийцы, предатели. Тут я нахожу души тех, кто провёл своё земное рождение как последний идиот, забив голову тщетой, суетой и праздностью. Причём, ЗНАЯ, что душе надо трудиться. И единственное возможное для этого здесь место - Земля.
К чёрту, к чёрту!..
От меня никуда не денешься.
Кровавое месиво затылка, конвульсии. Теперь ты не можешь уползти, но это не означает, что ты перестаёшь чувствовать. Мой язык, медленно, в предвкушении, лижущий твой позвоночник. Ты был безхребетной тварью, значит, он тебе не нужен. Начав с копчика, я стал выдёргивать позвонок за позвонком, раскидывая их вокруг, не забывая говорить с душонкой. Ну, расслабься, получай удовольствие, я же лишаю тебя того, что и так не твоё, никогда твоим не было, никогда твоим не будет. Смотри, это - твои квартиры и машины...Хряск, и мокрый шлепок окровавленного хряща возле лица душонки; смотри, и это - твои любовницы и жёны...хряск, шлёп; это - дети...хряск, чпок; это - родители...хряск, чпэк; это - твои обещания и мечты о праведной жизни...хряск; это - твои пустые высокомудрые разговоры и как бы любовь к Богу...хряск!
Вопрос, душонка: чего я не могу тебя лишить? Верно: того, чего у тебя нет. Чего? Не кричи, это не так больно. А, кричишь, потому что знаешь - чего у тебя нет. Правильно: действий нет. Шагов, дела, работы, поступков. Нет. И шанс ты свой у-п-у-с-т-и-л. Навсегда. Навечно.
Вот он, тот вопль отчаяния и безысходности, что мне нужен. Сладкое для меня - осознание собственного бессилия. Да, теперь ты приобрёл меня. Будем встречаться часто и вечно. Когда ты мог что-то изменить, ты не захотел. Теперь за тебя буду хотеть я. Ненавижу всех подобных тебе!
Я скатал душонку в скользкий шар, запустил его в серую мглу. И был сыт целых пять секунд.
Потом наслаждение растворилось, угасло. Идти искать дальше нечто новенькое... .
Истерика меня застигла как всегда внезапно. Я упал на песок, крича, брыкаясь, не в силах успокоиться, понять в чём же дело. Что-то внутри орало и бесилось, не в состоянии объяснить членораздельно - чего хочет. Не в первый раз уже - душащие слёзы, вопли от ощущения тесноты и неспособности понять. Я бился черепом о песок, кулаками, всем телом, но не мог понять: что меня так мучает?
Мозговая непроходимость.
Я - псих, точно.
После этого мне обычно очень пусто и всё равно. Хочется заняться членовредительством, словно мстя себе за что-то. Плохо, тоскливо.
Погладив себя по раскалывающемуся от невозможности понять черепу, я привстал. Одел ледяную маску. Сейчас я холодный, целеустремлённый и невероятно прекрасный. Идиот! Ну что же ты прячешься?! Ведь стоит тебе понять, докопаться и я чую, что ты сдвинешься на долю миллиметра, станет невероятно легче, прозрачнее, правильнее! Кретин. У меня не та позиция. Я не смогу, сидя в банке, прочитать наклеенную на ней бирку. Один - не могу. А я - один.
Я - дурак. Мне повезло. Мне довелось узнать некоторые вселенские правила; у меня нестандартная ситуация. Но я ничего не могу из этого сложить. Злюсь только.
Встал, отряхнулся, почесался и пошёл. Спустить тугой, жмущий комок энергии можно по-разному. Вниз - секс - проще всего, драка, участие в пытках; можно спустить в разглогольствования, жаление себя, тупое веселье, пьянку.
Депрессия - незаживающий свищ.
Тускло. Был бы ангелом - сделал бы как лучше, был бы человеком - прочёл бы молитву.
А я пошёл куда глаза глядят.
Слово в словаре есть одно такое: "доверие". До-верие. Это то, что бывает до того, как обретаешь веру.
Можно верить во что угодно - Бога от этого меньше не станет.
Что? Есть ли и я - замысел Божий? Ох, у него и спросите. Видите, существую ведь...
Мутный ветерок всегда любил свистеть в моих шипах и когтях. Шутить на божественную тему - особый способ самозащиты.
Удовольствия, удовольствия, удовольствия. Это то, что внизу.
Инстинкты - это хорошо. Это - когда голова не способна думать, то за тебя решают центры номер один и центр номер два. И тогда ты конечно бежишь размножаться, расти, питаться, спасаться и вообще, жить, счастливо и самодостаточно улыбаясь.
Какие части себя не люблю?..
Мозг. Гипотетически, а не саму серую массу. Моя постоянно жужжащая в нём заумь не даёт мне расслабиться, пользоваться в чистом виде интуицией - волшебством знаний, а не клубком сомнений, мнений и чужих замечаний, живущих в мозге.
Пенис. Долго и упорно я учился управлять им. Чтобы он не управлял мной. Острое, болезненное ощущение накрывает меня иногда, словно я не заканчиваю, прерываю на середине некий сокровенный акт, не расслабляюсь, достигая блаженной точки, а скукоживаюсь, злюсь, напряжённый. Отвергаю происходящее. Словно недостоин. Нет, оно недостойно меня!
Гордыня моя высока и падать мне с её скользкой вершины будет долго.
А за всеми красивыми словами прячется ординарный страх.
В моё сознание вбит огромный гвоздь: стопор. Я чего-то настолько боюсь, что мне проще врать себе, подменять смыслы и играться фразами.
Хотел бы я знать себя настоящего? В этой игре не будет проигравших. Да, хотел бы. Сейчас, сегодня и безболезненно. И совершенно бессмысленно. Как взять, если взять нечем? А мне - ещё нечем. Чувствую.
Я облизнул костяшки своих пальцев и сузил глаза.
Всё безнадёжно вокруг меня. Толпа идиотских душонок, жалующихся, орущих, стенающих, вечно недовольных вечными муками.
За что я их бью? За их тупость. Ненавижу неспособность понять! Не терплю тех, кто умышленно причинял страдания слабым. И здесь ни слова о Карме! Они издевались и получали удовольствие, паразиты, ничтожества... Впрочем, я всего лишь сбегаю от самого себя, полосуя в клочья эти гнилые душонки. Эти всё равно не поймут в чём их грех - такие души просто догнивают и разлагаются, превращаясь в ничто.
И меня ждёт этот путь, если зубами не вцеплюсь в то, что живое у меня осталось. Господи, больно-то как! Уповаю на Тебя и благодарю за милость Твою безграничную, что я живу и знаю, и могу. Не верить в тебя у меня нет причины. Верю. Но не люблю. Мне нечем. Я не знаю этого чувства. Видишь, я просто стараюсь не врать.
Сев на верхушке дюны, я стал смотреть, как утекает потревоженный мною песок.
Я знаю за собой, что я могу увлечься какой-нибудь идеей, которая будет мне казаться великолепной, подпитывающей моё дальнейшее существование, ставящей даже некие цели! Увы, меня хватает ненадолго. Словно слизав все сливки с торта, я отбрасываю остальное. Не перехожу к действиям, ограничиваясь умозрительными упражнениями: "как было бы хорошо, круто! Ох, как бы я смотрелся в этакой рамочке, да в такой роли!"
А умозрительного опыта не бывает. Пахать надо, подключаться.
А я только ищу чего бы полегче, по-вкуснее и по-неназойливее.
Не желаю душу вкладывать. Жертвовать. Сразу дивиденты принимаюсь высчитывать. И охладеваю.
Однако, мне кажется, что я сказал: "алеф". И последует ответ.
Предвкушаю боль, которой меня скоро размажет беспощадно и кроваво: всего несколько слов Правды.
Бить себя в грудь и орать:
"Да я ВСЁ сделаю! Я на ВСЁ согласен! Возьмите меня и сделайте из меня НЕЧТО!"
И тут же следует опасливая оговорка: "Только я не могу: