Аннотация: Под ником "СССР" скрывалось не одно, а два очень различных социальных образования.
Кратко о становлении Советского государства
Деструктивный период
Понять происходившее в 1-й половине 1918 г. можно только через призрак мировой революции.
Ленин правильно понял, что капитализму конец. Мировая война ('большая фабрика на колесах' по Блоку) показала тупиковость системы, построенной на хаотическом предпринимательстве. 'Кирдык вашему капитализму', как выразился бы известный киногерой.
Однако, вследствие марксистских предустановок, он решил, что наступает эра пролетариата. Передовые рабочие должны восстать, взять власть и разогнать банду мироедов, наживающихся на войнах и смертях.
Причем, революция не когда-то, а здесь и сейчас. Можно сказать, что Лениным двигал висящий перед ним морок; вот, вот он, новый мир, предсказанный Марксом. Он здесь, надо его схватить, ухватиться за него...
Отсюда все революционные 'приколы': роспуск армии, отмена чинов, публикация секретных договоров; вершина - Брестский мир.
Насчет последнего, конечно, привычно найдутся легионы защитников первого советского премьера и апологетов его мудрости. Но, думается, это в основном те, кто привык в школе решать задачки, заглядывая в ответ. А кому сейчас не известно, что революция-то в Германии произошла!
Правда, произошла она в ноябре, а Ленин ждал ее вот-вот, с месяца на другой.
А точки зрения традиционно понимаемых национальных интересов это было чистой воды предательство. Не простое, конечно, а идейное; не корысти ради, а токмо во имя...
Можно сказать, что Ленин поступил в духе известной евангельской рекомендации следовать купцу, увидевшему задешево продаваемую драгоценность; он быстро продал свое имение, купил ее и сказочно обогатился. Вот и вождь поставил весь капитал на карту вставшей перед ним, как голограмма, Революции (правда, не свой).
Хотя... Развитие событий показало, что Ильич уподобился не столько купцу благоразумному, сколько Германну и 'Пиковой дамы'. (Иные историки предполагают, что в последние годы жизни Ленин начал кое-что пересматривать во взглядах. Еще бы. Он сидел, как в 11-м нумере Обуховской больницы, и беспрерывно раскладывал мини-пасьянс на Революцию: 'Тройка, тройка; семерка, семерка, туз... дама!' Но на прежнее возвратимся.)
Впрочем, не следует думать, будто коммунисты делали лишь плохое. Массу назревших проблем (гражданский брак, реформа орфографии, современный календарь, цивилизованный рабочий день, обучение грамоте) решили с легкостью необыкновенной, росчерками пера (благо в преддверии мирового взрыва делать это было действительно легко: Революция всё спишет и всё оправдает). Ведь, кроме прочего, коммунисты были прогрессорами, поэтому активно начали заниматься цивилизовыванием аборигенов, дотягиванием их до 'уровня'.
Но главная заслуга Ленина - он бесстрашно спустил с цепи русского медведя. До того все боялись 'пугачёвщины', держали народ на диете (Чернышевский даже царю письмо писал: если вы не захотите иметь дело с нами, то будете иметь дело с новыми пугачёвыми, которые сметут вашу цивилизацию). Русский народ, как Кощей, триста лет висел на цепях в тяжком заточении.
А Ленину что? Он-то и так знал, что господствовавшей цивилизации пришел конец. Народишек бежит с фронтов и по дороге грабит всё, что попадается? А пускай; 'грабь награбленное'. Главное, чтобы не мешали коммунистам.
______________________________________
Быть может, Ленин был на Съезде единственным человеком, не боявшимся никаких последствий революции и ничего не требовавшим от нее, кроме дальнейшего углубления. Этою открытостью души навстречу всем вихрям революции, Ленин до конца сливался с самыми темными, разрушительными инстинктами народных масс.
/Ф. Степун/
______________________________________
И благочестивый (и благодарный) русский народ это оценил. Раньше Ленин был 'прост, как Правда'; теперь он стал самой Правдой. А еще Законом и Благодатью в одном лице.
За такого можно пойти в огонь и в воду. Как за Пугачёвым.
Зарождение большевизма
Этот период продлился очень недолго.
Уже в мае был принят декрет о переводе Рабоче-Крестьянской Красной Армии на призыв (офицеров начали мобилизовывать еще раньше), что хоронило марксистские иллюзии 'армии нового типа', добровольческой, ополченческой.
Но можно выбрать и более конкретную дату: сентябрь. Официальное провозглашение Красного террора, создание Реввоенсовета, сосредоточившего в себе всю власть в прифронтовых зонах. Страна стала единым военным лагерем. Можно сказать, что коммунисты подняли перчатку войны. (Обратим внимание, что для этого понадобилось вывести из игры главного коммуниста.)
Гражданская война стала официальным историческим фактом.
Сейчас часто антисоветчики используют мем 'октябрьский переворот', стараясь подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к революционным событиям. Но в 20-е и лидеры коммунистов сами спокойно использовали этот термин: история-то еще всеми помнилась. И действительно, что великого в том, что некая экстремистская левая секта захватила власть?
Великой революцию сделала Гражданская война.
Вот когда вооруженные массы многократно перепахали российские пространства вдоль и поперек (которые еще активно прореживались чекистами и контрразведками), тогда уже сколько-нибудь здравомыслящим людям стало ясно: удержатся коммунисты у власти или нет, но Россия прежней уже не будет. (Гражданская, кстати, стала и самым авторитетным референдумом в поддержку новой власти.)
Развертывание массовой регулярной Красной Армии имело огромные последствия.
1. Возник острый парадокс: коммунисты обличали империалистическую войну как 'неправильную', требовали обратить ее против буржуазии и начать против нее принципиально другую, 'правильную' войну, революционную, на основе сознательности и добровольности. С этим и пришли к власти. И оказалось, что для защиты этих принципов надо вести войну... по-империалистически! С нерассуждающим подчинением старшим, многие из которых служили еще в старой армии и душой были там (и которые, согласно марксовым построениям, должны были стать как раз объектами подавления со стороны революционного ополчения). Одним словом, воссоздать ту 'фабрику на колесах', с которой, казалось, уже навсегда покончили.
2. Регенерация армии должна потянуть за собой регенерацию всей бюрократии и государства. Были ведь еще и другие утопии: коллегиальное руководство, рабочий контроль.
3. РККА стала пылесосом, втянувшим в себя огромные массы. Причем, как индивидуально, так и коллективно: целые отряды вливались в нее. Прием часто происходил в духе Гоголя: 'В революцию веруешь?' - 'Верую' - 'Ну так будет теперь твой отряд полком Красной Армии!' В результате после войны во власть вошел большой слой некоммунистов из влившихся в ряды молодых партийцев и просто полевых командиров.
Этот слой я буду называть большевиками (до сих пор, если читатель заметил, революционеров-ленинцев я настойчиво именовал коммунистами; кстати, и сам Ленин, несмотря на то, что возводил большевизм в 1903 г., сам очень не любил это название, а себя упорно называл именно коммунистом; в отличие от того же Сталина). В ВКП(б) (несмотря на официальные опровержения) сформировались две фракции, которые можно уподобить позднейшим в Народно-Демократической партии Афганистана: 'хальк' и 'парчам'. 'Хальк' состояла преимущественно из силовиков, 'парчам' из гуманитариев. Коммунисты были российским 'парчамом', большевики - 'хальком'.
Проблема была в том, что некоммунисты не могли стоять на космополитической идее мировой революции, даже если и декларировали ее (подобно шолоховскому Нагульному). Простой человек не мог просто так принять 'научный' марксов нигилизм*. Чтобы это сделать, он должен был пройти обработку (выражаясь языком фильма 'Мертвый сезон'), 'психо-химическую обработку' марксизмом.
Дело в том, что по-марксистски социализм не самостоятельная формация, а 'предбанник', первая ступень формации коммунистической (что должны помнить все, изучавшие научный коммунизм, а то и обществоведение). Хотя вообще-то социализм не Маркс придумал; идея социализма старая, в частности, народническая; Маркс лишь приспособил идею социализма к своей теории коммунизма.
Для партийных масс социализм означал как раз формацию. Марксов коммунизм, как сказали бы лингвисты, был означающим, а социализм означаемым. И 'большевики' упорно понимали революцию, как Есенин, с уклоном, пусть и не крестьянским, но всё равно националистическим. Для них вопрос обустройства России был совершенно естественным: если не так, то зачем всё и затевалось? С точки зрения ортодоксов это был не марксизм, а эсеровщина какая-то. Да 'большевики' были новым поколением народников! Фактически они были новым изданием социалистов-революционеров, только уже без ориентации на крестьянство. (Эта связь не осознаётся из-за того, что в теории партия жила ленинскими наработками. А он высоко почитал первое поколение народников, народовольцев, и жестко оппонировал второму, эсерам. В результате последние остались в памяти поборниками хлестких фраз и громких, но пустых эффектов. Что не вполне верно.)
Главным пунктом расхождения стало именно строительство социализма. Индустриализация была лишь логическим его следствием.
По Марксу строить социализм нелепо. Всё равно что строить капитализм.
Социализм - это неизбежное зло. Это переходный период, когда ополченцы-красногвардейцы обходят дозором окрестности, высматривая затаившихся врагом нового строя (в духе блоковской дюжины). Строить надо не социализм, а формировать коммунистические отношения. Которые возможны, разумеется, лишь в мировом масштабе: реакционное окружение не даст пролетариям саморазвиться до коммунизма, оставив их в лучшем случае на стадии диктатуры пролетариата, что сделает саму революцию бессмысленной.
А массы требовали начать наконец-то обустраивать Россию (Советскую, разумеется). Т.е. строить социализм.
И началась мистерия под названием организованное меньшинство подчиняет себе неорганизованное большинство. (Именно в этом ключе и надо понимать памятные ленинские призывы 'не засорять' партийные ряды непроверенными кадрами, вышедшими с полей Гражданской.)
Сложилась как бы антиреволюционная ситуация: низы хотели социализма, а верхи могли еще его саботировать. Что и произошло. Стержнем социалистического строя была индустриализация. А она требовала коллективизации. Поэтому недопущение последней было важным пунктом 'борьбы за чистоту марксизма' (вплоть до лозунга 'опоры на кулака'). И правда, как бы и не против индустриализации, но и осуществить ее не получается.
И начался этот саботаж, когда была объявлена 'новая экономическая политика', взявшая курс на рынок и 'смычку города с деревней'.
Победа большевизма
Партийные низы всё сильнее требовали решить проблему социализма, всё-таки пробив его строительство на очередном партийном форуме. И котел взорвался.
Индустриализация началась принятием плана 1-й пятилетки (1928 г.).
И закономерно, что 1929 г. произошел партийный переворот, власть Бухарина, фактического правителя страны на тот момент, была свергнута. Правый курс был свернут.
Этот переворот принято называть Великим Переломом. И правильно, но это больше, чем перелом. Обычно его связывают с коллективизацией, но она лишь повод. Это криптореволюция, процесс, зеркальный обычной революции: та демонстративно отвергает старые лозунги, этот так же настойчиво их утверждает, радикально изменив суть; Великий Перелом можно считать 4-й русской революцией**.
После этого начался ползучий государственный переворот (на следующий год сняли правого главу правительства Рыкова), закончившийся в 1936 г. принятием новой Конституции, упразднившей диктатуру пролетариата в пользу 'общенародного государства'. Можно сказать, что люди проснулись в другой стране. В которой в общем и целом и прожили советские граждане до самой перестройки (пусть позднейшая история тоже делилась на свои периоды).
Впрочем, то, что именно в другой стране, может увидеть каждый, кто окунется в мир 20-х годов. Людям, воспитанным на иной, 'сталинской' модели социализма, трудно понять жизнь советских людей 20-х; происходит культурный шок, настолько всё там непривычно, как непривычна для нас и дореволюционная Россия. Так и просится вывод, что 'это другая страна', но останавливает преемственность формы. Как бы одна Советская власть, та же партия, тот же флаг и много схожего в лозунгах. Конституции, правда, разные, но кто же у нас будет внимание обращать на какие-то бумажки!
Два мира - две системы
Я убежден, что без признания факта криптореволюции 1929-го года историю СССР понять невозможно. Слишком мало общего у двух советских эпох до и после. Нельзя привести их к серьезному общему знаменателю. Такие попытки отдают абсурдом.
Впрочем, к абсурдности истории люди давно привыкли. И когда коммунистов-ленинцев восхваляют как людей, 'собравших и поднявших державу', то естественным образом возникает вопрос, отчего же так с ними так жестоко обошлись? И ладно, если бы расправились с ними враги народа и государства, но большевики-сталинцы показали себя не меньшими патриотами, чем их предшественники.
Но, если принять в расчет тайную революцию, то ничего загадочного в таком повороте истории нет. Не удивляет же, что большинство деятелей Февральской революции тоже кончили не лучшим образом! Вчерашние революционеры оказались контрреволюционерами, и активисты новой революции расправились с ними так же, как и те в свое время со старорежимной контрой.
Вообще-то при изучении деяний коммунистов часто и правда создается впечатление глубокой созидательной работы по развитию страны. Да, они мобилизовали нацию на отпор мировому капиталу. Но ведь потому, что как раз в самые тяжелые моменты перед ними наиболее отчетливо висела морковка мировой революции! Да, отчаянная борьба за революционный плацдарм заставляла их принимать серьезные и правильные решения, но всё-таки лозунг 'построим великую социалистическую державу' коренным образом отличается от 'день простоять и ночь продержаться'.
______________________________________
* Разговор убежденного коммуниста-интернационалиста с 'профаном' дожен напоминать диалог из тургеневских 'Отцов и детей'. Помните?
- Мы действуем в силу того, что мы признаём полезным, - промолвил Базаров. - В теперешнее время полезнее всего отрицание - мы отрицаем.
- Все?
- Все.
- Как? не только искусство, поэзию... но и... страшно вымолвить...
- Все, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров.
Коммунисты искусство и поэзию не отрицали (за них это делали анархиствующие эпигоны). А вот всё, что было связано с какой-то национальной 'ограниченностью' отрицали с таким же базаровским спокойствием. Да название придумали для поборников таких взглядов: коммунист-интернационалист! Звучит гордо; человек, преодолевший в себе отсталые националистические предрассудки! Хотя по-настоящему имелись в виде воинствующие космополиты, обязанные выгибать спины и злобно шипеть при любом упоминании какой-либо национальной позиции (если она только не была связана с антиколониальным движением).
** Кстати, революционная суть перелома зафиксирована в известном всем произведении (написанном как раз в начале 30-х гг.) и находится у всех перед глазами. Только обычно сознание проскальзывает мимо этого момента.
У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм.
/Ильф и Петров. Золотой теленок/
Здесь обычно взгляд останавливается на дерзкой остроте 'мне скучно строить социализм'. Однако, вчитавшись внимательнее, мы увидим, что у героя 'серьезнейшие разногласия' с властью возникли именно за последний год. И произошло это потому, что власть захотела строить социализм. Т.е. до того СССР строить социализм не собирался! Свидетельство из уст современников.