Дядя Миша был на Клиновом человеком уважаемым. Видели его здесь ровно два раза в день, и все время в одном и том же образе. Вечером он возвращался домой из Сопульков, по-дирижерски размахивая полосатой палочкой и громко, но невнятно матерясь. По утрам дядя Миша направлялся обратно в Сопульки с помятой физиономией, но в вычищенном и наглаженном обмундировании. Физиономия была помята как от похмелья, так и от вечерней встречи с супругой Анной Ивановной, которая мало считалась с тем, что у дяди Миши тяжелая работа. Зато исправно, каждую ночь приводила в порядок его рабочий костюм.
У Анны Ивановны было поразительное чувство долга, а у дяди Миши - поразительная вместимость. Иногда пробивалась в нем и склонность к философии. Тогда старый ГАИшник рассказывал сотоварищам, что у каждого человека внутри есть своя цистерна. Пока из нее через край не льется, можно спокойно стоять на посту и подогреваться излюбленным способом. А как наполнится емкость - баста, в отставку пора. "А у меня, значит, две цистерны! - заключал дядя Миша. - А может и три...".
В общем, жил, не тужил, с супругой старался не ссориться, извергая все впечатления от этой жизни на посту да по дороге домой. В родные пенаты дядя Миша возвращался бессловесный и миролюбивый, мечтая лишь о мягкой подушке, прикрывавшей его от гнева Анны Ивановны.
Но случилась однажды у дяди Миши и коллег его большая радость - выдали им новую форму. Красивую такую, пуговки на солнце блестят, глаз веселят. Как наденешь ее, так и чувствуешь себя не дядей Мишей, а каким-нибудь мистером полисменом, ну, к примеру, Майклом Смитом. А как на фуражку нового образца посмотришь, так и хочется зайти в ближайший бар-ресторан и заказать виски, пренепременно - с содовой. Правда, ни виски, ни содовой, в Сопульках не нашлось, так что пришлось автодирижерам довольствоваться отечественным продуктом. Да так подовольствовались, что по приходу домой у дяди Миши второе дыхание открылось. На вопрос Анны Ивановны "Шо? Опять?!" дядя Миша метко приставил палец к губам и отчетливо произнес:
- Тсссс...
Такого Анна Ивановна не ожидала и с удивлением вопросила:
- Ну?
- Шо - ну? Видишь, форму нам новую дали!
- Не повод! - веско отрезала Анна Ивановна.
- Как же не повод? Ты смотри, форма какая - как у американских полисменов почти. И все это не просто так. Уезжаю я, Нюра, завтра же уезжаю... - дядя Миша неуверенно всхлипнул.
- Куда?!
- В Америку, командируют. Руины ихнего Манхеттена охранять. Сами они не справляются, братская помощь нужна, понимаешь...
На этом дядин Мишин фонтан заткнулся и его ноги сами направились в спальню к спасительной подушке.
Но подушка в эту ночь ему не понадобилась. Анна Ивановна долго не могла и слова вымолвить, не то что руку поднять. Сидела на кухне и тихо, чтобы не разбудить бедолагу-мужа, шмыгала заплаканным носом. Потом взяло верх чувство долга. Она быстро вычистила и отгладила новую форму, достала чемоданы и начала планомерно собирать дядю Мишу в дорогу: три пары белья, три пары носков, сорочки, шнурочки, соленья домашние - их поганые виски с содовой закусывать... Ах, да, и родню ведь обзвонить надо - далеко муж уезжает-то, неизвестно даже, вернется ли. Анна Ивановна смахнула с носа скупую женскую слезу.
Проснулся на утро дядя Миша - ничего понять не может. Никак сон продолжается. На стульчике свеженькая новая форма висит, рядом на полу баулы стоят, а с кухни знакомый звук доносится - только тихий такой, несмелый, будто на поминках чокаются, так осторожно, чтоб покойника не разбудить. Ущипнул дядя Миша себя за ляжку - не помогает. Все в натуре, как есть. Собрался он с силами поднялся с кровати да на кухню вырулил.
А там вся родня собралась. И точно: пьют, чокаются тихонечко и шепчутся между собой. Анна Ивановна супруга в дверях увидала - и заскулила, платочек к глазам приложив. Смотрит дядя Миша непохмеленным глазом и за ляжку себя пощипывает.
- Слышь, Нюр, а дети-то где?
- В школу побежали.
- Так у них же вторая смена?..
- Отпрашиваться пошли. Как же, папка ведь в дальнюю дорогу уезжает, вернется ли... - и опять заскулила.
- Какой папка? В какую такую дорогу?
* * *
Долго потом родня дяде Мише втолковывала, в какую дорогу: кто словами, кто кулаками, а Анна Ивановна все больше скалкой. Хорошо втолковали. Теперь, поговаривают, дядя Миша стал экономнее использовать свои цистерны - несмотря на тяжелую работу. Некоторые даже клянутся, что совсем пить бросил, но этому уже сложнее поверить...