Саенко Игорь Петрович : другие произведения.

Рыцарь, мастер и трубадур. 1 часть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мягкое детское фэнтези


РЫЦАРЬ, МАСТЕР И ТРУБАДУР

  
  
  
  
  

Часть 1

В ПОИСКАХ КЛАДА

  
  
  

Глава 1

ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

  
   Петька Голованов радостно влетел в класс.
   -- Математичка заболела! -- крикнул он прямо с порога.
   Класс моментально взорвался. От поднявшегося гвалта едва не обрушился потолок. Все сорок Димкиных одноклассников, казалось, только и ждали, чтобы принять участие в этом всеобщем веселье. К примеру, близнецы Абрамовы, обхватив друг друга руками, вопили. Витя Савельев с размаху бил учебником по крышке стола. Что же до неугомонного Васьки Орлова, то тот, вскарабкавшись на парту, отплясывал почище самого Майкла Джексона.
   Запущенные чей-то дерзкой рукой, в воздух взлетели белые листы бумаги, рассыпавшиеся по всему классу. Пролетел самолётик.
   Что же до Димы Антонова, то тот, собравшись выкрикнуть тоже что-нибудь несусветное, вдруг заметил, что его сосед по парте Слава Васильев, веснушчатый светловолосый мальчик, не принимая участия во всеобщем веселье, быстро собирает тетради и учебник в портфель.
   -- Ты куда? -- спросил его Дима с удивлением.
   Не говоря ни слова, Слава бросился к двери.
   Тут Диму словно бы что-то толкнуло. Говорят, в жизни бывают некие ключевые моменты, определяющие её дальнейший ход. Что один из таких моментов наступил именно сейчас, ни Слава, ни Дима, конечно, не подозревали. Да и откуда им было об этом знать, ведь судьба не дама, приходящая с плакатом в руках -- такого, к примеру, содержания:
   ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! СЕЙЧАС НАЧНЁТСЯ ВАЖНЫЙ В ВАШЕЙ ЖИЗНИ МОМЕНТ! НЕ СМЕЯТЬСЯ! НЕ ПЕТЬ! СДЕЛАТЬ ЛИЦА ЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ!
   Ничего такого, конечно же, не произошло. Просто, повторяю, Диму словно бы что-то толкнуло. Почувствовав вдруг, будто в странном поведении Славы заключена некая тайна, он мгновенно загорелся её разгадать. Собрав портфель, он кинулся за другом следом и догнал его уже у двери.
   -- А физкультура? -- крикнул он, схватив Славу за рукав.
   -- Дела, -- ответил тот коротко.
   -- А мне с тобой можно?
   Слава окинул Диму испытующим взглядом.
   -- Ладно, -- сказал он через секунду. -- Я вообще-то и сам хотел тебе рассказать.... Только... потом. Когда сам разберусь.
   -- А что такое?
   -- Не сейчас. Дома.
   -- Может, лучше всё-таки после физкультуры?
   -- Да ну её! Идём.
   -- Ох, и влетит же нам.
   Не говоря больше ни слова, они решительно вышли за дверь.
   -- А я Наталье Витальевне расскажу, -- вредным голосом крикнула им вслед Нинка Шарипова.
   Но они её уже не слышали.
   В коридоре было пусто. Во всех классах уже давно шли занятия. Сквозь высокие окна на начищенный до зеркального блеска паркет падали солнечные квадраты. Откуда-то из распахнутой двери доносился монотонный голос Глеб-Глебыча:
   -- ...Таким образом, означенная теорема, являясь частным случаем теоремы более общей, входит в неё составной частью и не требует отдельного доказательства. Далее...
   Озираясь, словно заговорщики, по сторонам, друзья двинулись к лестнице, как вдруг им навстречу вышел из-за угла человек. От неожиданности все трое остановились. Странный это был человек. Очень уж необычно он выглядел на фоне школьного коридора. Середина мая, многие уже в футболках и шортах давно ходят, а этот затянут в чёрный глухой костюм с галстуком, на голове цилиндр, какие носили лет сто пятьдесят назад, если не больше, а в руках тонкая чёрная тросточка, которой он эдак небрежно перед собою помахивал. Самым же странным у этого человека было лицо. Словно бы какое-то застывшее, неживое, как у стоящего в магазине манекена. Да ещё глаза -- пустые и как бы пластмассовые. Чем-то неприятно-холодным повеяло от него. В себя человек пришёл первым.
   Брови его приподнялись, губы раздвинулись в резиновой улыбке.
   -- О, мальчики, -- произнёс он странным скрипучим голосом. -- Весьма рад видель вас.
   Это "видель" словно бы вывело друзей из ступора.
   -- Бежим! -- крикнул Слава, и они, повернувшись, что было сил кинулись прочь. -- По другой лестнице спустимся.
   -- А вдруг там закрыто?
   -- Тогда по третьему этажу.
   -- А если он перекроет?
   -- Тогда через окно.
   -- А если он и там?
   На это Слава не сказал ничего. Добежав до лестницы, они оглянулись. Странный манекенообразный господин бежал следом. Причём бежал он тоже как-то необычно. Высоко поднимая ноги, словно бы на цыпочках, и расставив в стороны руки, как это делают девчонки-кривляки. Если бы он бежал, как и все прочие люди, без этих идиотских жестов, ребята бы не испугались. Но очень уж всё было необычно -- и внешность, и одежда, а теперь ещё и этот странный, ни на что не похожий бег. Ужас накатил на друзей с головой.
   -- Бежим! -- крикнул Слава.
   Не помня себя от страха, они бросились вниз по лестнице.
   -- Мальчики, мальчики, -- каркнул им вслед мужчина. -- А физкультура?
   Дверь внизу, к счастью, оказалась незапертой. Они вихрем промчались через вестибюль, миновали дремавшую на стуле уборщицу и выбежали, наконец, на улицу, но не остановились и там, а только на трамвайной остановке, метрах в двухстах от школы.
   Сердца у них колотились, как электромоторы.
   -- Фух! -- выдохнул Дима, оглядываясь назад.
   Странного незнакомца видно пока что не было.
   -- Кто это был? -- Дима требовательно посмотрел на Славу.
   Тот с недоумением пожал плечами.
   -- Не знаю. Может, новый директор?
   -- Скажи ещё, учитель физкультуры.
   -- Скорее уж, бальных танцев, -- хохотнул Слава.
   Нервное напряжение их как-то разом оставило, и они расхохотались.
   -- Бальных танцев, -- смеялся Дима, упав на скамейку.
   Наконец они замолчали.
   -- Идём ко мне, -- сказал Слава. -- Покажу тебе что-то. Кстати, трамвай.
  
  

Глава 2

КЛИНОК

   Жили мальчики в одном доме, только в разных подъездах. Слава на первом, а Дима на третьем этажах. Но к себе в квартиру Слава товарища почему-то не повёл. Они миновали двор, по которому с визгом носилась всякая мелюзга, и зашли за сараи. Там было тихо. Дяди Харитона, который обычно в любое время суток копался в своём гараже, сейчас не было видно. Должно быть, ушёл на обед.
   Слева до самого забора тянулись здоровенные лопухи, а ещё дальше -- красная кирпичная стена, за которой располагалась воинская часть. Стена была совсем старая. Камень в ней повыветрился, местами едва держался, и ходить под стеной было небезопасно.
   Слава, впрочем, потянул товарища именно туда.
   Кот Тишка, спрыгнув с крыши сарая, вздумал было к ним ластиться, но Дима его отогнал.
   -- Не до тебя сейчас, -- сказал он, залезая вслед за Славкой в лопухи.
   Место это было им известное. И от хулиганистого Петьки тут можно было спрятаться, и против вторгшихся с Альдебарана пришельцев разработать хитроумные планы.
   У самой стены Слава остановился и, озираясь по сторонам, присел на корточки.
   -- Здесь, -- сказал он тихо.
   Он осторожно вынул из стены кирпич и, ещё раз поглядев по сторонам, засунул в отверстие руку. Кот Тишка, который всё-таки увязался следом за ними, мурлыкал и мягко тёрся о голое колено Димы. Сам Дима, не обращая на него внимания, с любопытством следил за действиями товарища.
   Тот, наконец, вытащил из тайника руку, и Дима увидел узкий продолговатый свёрток из тёмной материи. Томить приятеля Слава не стал. Он сразу же развернул свёрток, в котором оказался длинный узкий нож с тонким лезвием и набранной из разноцветных камней ручкой.
   Глаза у Димы расширись.
   -- Ух ты! -- только и смог сказать он.
   Он невольно протянул к ножу руку, и Слава, довольный произведённым эффектом, отдал клинок товарищу.
   -- На кортик похож, -- сказал Дима авторитетно. -- Как у морских офицеров.
   -- Может, и на кортик.
   -- Точно, точно. Помнишь, мы про такой у Анатолия Рыбакова читали? Прошлым летом. Откуда он у тебя?
   -- Так, нашёл.
   -- Ну да, -- не поверил Дима. -- Разве такие штуки на улице валяются?
   -- А я и не говорил, что на улице нашёл.
   Дима посмотрел на товарища с интересом.
   -- А где?
   -- Так, в одном месте, -- ответил Слава туманно.
   -- Стащил, наверное, у кого-то.
   -- Ну вот ещё! -- рассердился Слава. -- Ладно, посмотрел и хватит. Давай назад.
   -- Погоди, погоди. Я ещё не всё рассмотрел.
   Мальчики замолчали и, разглядывая клинок, склонили над ним головы, совсем не замечая, что кот Тишка, также, должно быть, заинтересовавшись находкой, опёрся на предплечье Димы передними лапами и всем своим существом тянулся к клинку. Усы и нос у него при этом шевелились, будто Тишка учуял что-то очень вкусное.
   Клинок был изящный и очень красивый. Тонкое узкое лезвие, отливавшее мягким голубоватым светом, покрывали едва заметные узоры, а посередине тянулась выгравированная на неизвестном языке надпись. Крохотные изящные буковки, как шаловливые паучки, тянулись вдоль лезвия весёлой шеренгой. Что же до набранных на рукоятку разноцветных камней, было видно, что это не какие-нибудь там безделушки, а самые настоящие драгоценности.
   Дима с видимой неохотой отдал клинок Славе.
   -- Тут вот ещё что, -- сказал тот после секундного молчания. -- Смотри!
   Он взял клинок как-то по-особенному, положив рукоятку параллельно ладони лезвием от себя, и, надавив большим пальцем на один из камней, спросил:
   -- Ну как, видишь?
   Тут Дима с удивлением заметил, что кончик лезвия слабо так светится.
   -- Вот это да! -- пробормотал он.
   -- Это ещё что. Вот, смотри.
   Слава принялся водить клинком из стороны в сторону, и свечение на кончике лезвия стало то разгораться, то угасать.
   -- Всё время куда-то в ту сторону указывает, -- пояснил Слава, махнув рукой за спину Димы.
   -- Как компас, что ли?
   -- Нет, компас всё время на север указывает, а этот куда-то на восток.
   -- А почему?
   Слава пожал плечами.
   -- Понятия не имею, -- сказал он. -- Я над этим вчера весь день размышлял.
   -- А что у нас там?
   Мальчики одновременно посмотрели на лопухи, которые, закрывая всякую видимость, стояли перед ними сплошной стеной. Слава пожал плечами снова.
   -- Речка, причалы.
   -- И всё?
   -- Ну, дальше поля всякие. Посадки. Помнишь, мы когда-то туда за кукурузой ходили?
   Дима энергично кивнул.
   -- Вот что я думаю, -- сказал он. -- А не пойти ли нам в ту сторону?
   Слава внимательно посмотрел на друга.
   -- Думаешь, этот клинок на что-то указывает?
   -- А почему бы и нет?
   Слава скептически улыбнулся.
   -- Может, там клад какой-нибудь зарыт, -- не унимался Дима. -- Турки какие-нибудь закопали в стародавние времена. Или сарматы. У нас постоянно археологи что-нибудь раскапывают. Танаис... и этот... как его? В общем, и Танаиса одного хватит.
   -- Танаис в другой стороне.
   -- Это не важно. Клад может быть где угодно зарыт.
   -- Ну да, так и будет он тебя дожидаться. Впрочем.... Как говорит дядя Харитон, всякие мысли требуют сурьёзной проверки.
   -- Ура! -- воскликнул Дима громко.
   -- Тише! -- одёрнул товарища Слава. -- Услышит ещё кто.
   -- Хорошо, хорошо, -- зашептал Дима быстро. -- Представляешь, если мы и вправду клад найдём? По закону, говорят, двадцать пять процентов принадлежат нам. Я сразу же новый компьютер себе куплю. Четвёртый пентиум. -- Дима мечтательно зажмурил глаза. -- Дисков с играми ещё всяких.
   -- Размечтался.
   -- За границу поеду. В Бразилию, на Амазонку.
   -- Ну да, кто тебя туда пустит?
   -- Я же не один, с родителями. Ещё лыжи себе куплю. Я давно хотел биатлоном заняться.
   -- Снег для лыж тоже будешь покупать? -- съехидничал Слава.
   -- На Домбае всегда достаточно снега. А что бы ты себе купил?
   -- Не знаю. Не думал ещё. Да и не верю я в эти клады.
   -- Ну а вдруг?
   -- Говорю же, не знаю.
   -- Тут под землёй, говорят, такие ходы прокопаны. Целый лабиринт, без карты только так можно заблудиться.
   -- Слышал я про эти ходы. Только все они под замком.
   -- А вот и не все.
   -- Откуда ты знаешь?
   -- Петька рассказывал.
   -- Петька! -- фыркнул Слава пренебрежительно. -- Нашёл, кому доверять. Все знают, что Петька известный враль. Соврёт и даже не покраснеет.
   -- Только не в этот раз. Они вдвоём с Мишкой Суховеем ходили.
   -- Ну?
   -- Что "ну"? Обрыв возле источника в Александровке знаешь?
   -- Ну?
   -- Там они и нашли вход в подземелье.
   -- Ерунда, -- сказал Слава уверенно. -- Там засыпало уже всё давно.
   -- Это потом всё засыпало. Осенью, а они прошлым летом туда ходили.
   -- Ну-у... -- В голосе Славы явно появилось сомнение. -- И что они там нашли? Скелет человека?
   Дима смутился.
   -- Не знаю, -- признался он. -- У них батарейка в фонарике села. Пришлось возвращаться.
   -- Так и знал, что всё это ерунда, -- сказал Слава с удовлетворением. -- Вход засыпало, батарейка села. Поди теперь -- опровергни.
   -- Ладно, мы идём или нет?
   -- Идём. Только... -- Слава снова с подозрением огляделся по сторонам. -- Про этот кортик никому. Я ведь тебе, как другу, про него рассказал.
   -- Что я, не понимаю, -- обиделся Дима. -- Мог бы и не говорить. Ну что, идём?
   От нетерпения он уже тёр ладони одна о другую.
   -- Идём, -- сказал, наконец, Слава, и они полезли обратно сквозь лопухи.
   Кот Тишка, всё время этой беседы неприметно сидевший у их ног, побежал следом за ними.
  
  

Глава 3

СЛАВКИН РАССКАЗ

  
   По дороге Слава коротко рассказал, как ему в руки попал этот кортик. История оказалась очень и очень странная. Нигде Слава этот кортик не находил. Его, оказывается, подарил ему какой-то незнакомый человек, вечером, когда Слава возвращался от Фердинанда (Фердинанд -- известный всему городу председатель яхт-клуба "Алые паруса"). На Плехановке, в том месте, где через местную речку-вонючку (такую мелкую, что до сих пор никто даже названия для нее не придумал) перекинут ветхий деревянный мосток, все и произошло. Причем быстро и неожиданно. Слава даже и опомниться не успел.
   Но обо всем по порядку.
   Всегда, сколько Слава себя помнил, возвращаясь от Фердинанда, он останавливался на этом мостке и подолгу глядел в быстро бегущую мутноватую воду. А если там случался какой-нибудь рыбак, то с азартом следил и за ловлей. Казалось бы, ширины той речушки и двух метров не будет, однако ж, особенно когда дула низовка, нагнетая в притоки воду, приходила сюда и приличная рыба: шамайка, таранька, гибрид.
   Вчера, впрочем, мосток был пуст.
   Не успел Слава опереться о перила, как слева зашуршали располагавшиеся под обрывом камыши, и на берег выбрался человек. Мужчина лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, одетый в легкую светлую майку и такие же легкие светлые брюки. Вид у него был какой-то... ну, если и не нервный, то уж, по крайней мере, встревоженный. Он остановился, озираясь по сторонам и в особенности назад, откуда пришел, и решительно двинулся к Славе.
   -- Привет! -- сказал он издали.
   -- Здравствуйте, -- откликнулся Слава осторожно. Место здесь было безлюдное. Дебелую загорелую тетку, копавшуюся метрах в пятидесяти в огороде, в расчет можно было не брать. Вряд ли она видит сейчас что-нибудь дальше своего носа. Справа же было и того хуже -- сплошными непролазными дебрями там тянулись кусты, переходившие в запущенный парк.
   Мужчина между тем подошел. Выглядел он, прямо скажем, неважно. Бледное усталое лицо, под глазами круги.
   -- Привет! -- сказал он опять и улыбнулся. А вот улыбка у него оказалась хорошая -- открытая, дружелюбная.
   У Славы сразу же отлегло от сердца. Такой улыбкой маньяки вряд ли могут улыбаться. И хотя ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с маньяками вживую (только в многочисленных телепередачах), он знал, что не ошибся.
   -- Вот, -- сказал он, -- на воду смотрю.
   Мужчина улыбнулся опять, потом облокотился о перила и тоже стал смотреть на воду.
   -- Вообще-то я в детстве больше на небо любил смотреть, -- признался он чуть погодя. -- На облака, синь бездонную... Залезешь, бывало, на какую-нибудь крышу и смотришь, смотришь... Иной раз так задумаешься, что кажется, будто все наоборот... Ну, небо -- это низ, а земля -- верх. Понимаешь?.. И кажется в какой-то момент, будто ты начинаешь туда падать, на небо то есть... Страшно вдруг становится, хватаешься за черепицу, чтобы не улететь, по сторонам начинаешь озираться -- это чтобы сориентировать себя в пространстве... Сердце колотится... Это я только потом понял, что ничего страшного в таких ощущениях не было... Когда уже взрослым стал...
   Мужчина замолчал. Слава искоса с интересом на него посмотрел -- а ничего вроде бы дядька. Странный вот только немного. Ну да все нормальные люди в наше время немного странные.
   -- Все нормальные люди в наше время немного странные, -- сказал мужчина вдруг.
   И не успел Слава удивиться такому неожиданному совпадению их мыслей, как незнакомец удивил его еще больше.
   -- Знаешь... -- сказал он. -- Ведь Дима Антонов твой друг? Верно?
   -- Верно. Вы его знаете?
   -- Немного... Видел вас... Вместе...
   Они помолчали. Причем мужчина то и дело оглядывался на камыши, из которых так неожиданно появился. Было видно, что он явно чем-то обеспокоен.
   -- Ведь тебя Слава зовут, так? -- прервал он затянувшееся молчание.
   Славе снова стало как-то неуютно.
   -- Так, -- сказал он неохотно. -- Ярославом.
   -- Когда ты был совсем маленьким, мама, наверное, называла тебя Яриком.
   -- Откуда вы знаете?
   -- Меня так в детстве называли. Я ведь тоже Ярослав.
   Слава снова искоса посмотрел на мужчину. В этом раз ему почудилось в чертах его лица что-то знакомое. Он чем-то походил на его отца, чем-то едва уловимым, хотя... Как об этом можно говорить наверняка? Ведь столько времени уже прошло. Он был тогда совсем маленьким, когда видел его в последний раз. В памяти остались только большие сильные руки, подбрасывавшие его к самому потолку, смеющееся лицо и цветы, цветы, цветы... Красные, белые, фиолетовые... Почему-то особенно ярко ему запомнились именно цветы, быть может, потому, что их было много и они так одуряюще пахли... Только в прошлом году мама призналась, что папа погиб в авиакатастрофе, а до этого считалось, что он где-то на севере, участвует в экспедиции... С той поры, стоило ему увидеть цветы или хотя бы о них подумать, как в глубине его сердце начинало тихонько щемить... И почему у нас, на юге, так много цветов?..
   -- Знаешь, -- сказал мужчина, -- у меня к тебе просьба. Маленькая такая. Ты не мог бы... В общем, вот.
   Тут только Слава заметил, что в руках у мужчины маленький продолговатый сверток из темной материи.
   -- Ты не подумай, тут ничего такого... -- Теперь улыбка у Ярослава была немного смущенной. -- Не мог бы ты сохранить это, пока...
   -- Что это?
   -- Так, одна вещь. Посмотришь потом.
   -- Не бомба?
   Вообще-то, про бомбу Слава ради шутки спросил -- ни в какие козни со стороны этого явно дружелюбного человека он уже не верил. Мужчина, однако, не улыбнулся.
   -- Нет, это... Это такой... кортик... Он очень дорог мне, но... -- Он снова нервно оглянулся на камыши. -- Сейчас я не могу его у себя держать... Потому что... В общем, это долго рассказывать... Пусть он пока побудет у тебя, а потом... В общем, я тебя найду... Ну, мне пора. До свидания! -- закончил Ярослав неожиданно.
   И не успел Слава ничего сообразить, как сверток из темной материи оказался у него в руках, а мужчина быстро зашагал в сторону парка. Еще несколько секунд между деревьями мелькала его светлая майка, потом и она исчезла.
   Слава остался один.
   И опять не надолго.
   Снова слева зашуршали камыши. Но в этот раз из них выбрался не человек, а здоровенный ротвейлер. Был он какой-то невероятной иссиня-черной масти. На груди, прикрепленный желтой цепью к ошейнику, висел оправленный в желтое же кроваво-красный камень, от которого, казалось, исходило зловещее свечение. Зловещее свечение источали, казалось, и глаза этого невероятного пса. Выбравшись на открытое пространство, он остановился, потянул носом и неторопливо двинулся к Славе.
   Тот словно бы заледенел от страха. Он невольно попятился, инстинктивно пряча сверток за спиной, но пес не обратил на него ни малейшего внимания. Весь наполненный какой-то ленивой упругой силой, он продефилировал мимо, не удостоив мальчика даже взглядом, и вскоре скрылся между деревьями.
   Славу слегка отпустило. Тут только он заметил, что его руки дрожат мелкой неуправляемой дрожью. И тут только он обратил внимание на то, что ротвейлер проследовал именно в ту сторону, куда несколькими минутами раньше ушел Ярослав. Не этого ли пса он так опасался, когда так нервно оглядывался на камыши?..
   Особо размышлять об этом Слава не стал. Вернее, он не стал размышлять об этом на том месте, у реки. Прижимая сверток к груди, он припустил оттуда со всех ног и уже дома, закрывшись в своей комнате, дал волю фантазии, но сначала... Сначала он развернул сверток. В нем и впрямь оказался кортик. Что он еще и волшебный, он узнал чуть позже, когда случайно нажал на один из камней. Как кортик оказался в тайнике под стеной? Да очень просто. Когда утром Слава, собравшись в школу, вышел во двор, то первый, кого он там увидел, был Петька Голованов. Известный хулиган и задира был занят тем, что обшаривал у второклассника Яши Пономарева портфель на предмет уложенного туда заботливой мамой завтрака. Петька был еще к тому же и известным обжорой. Если бы он заметил Славу, то портфель последнего ожидала бы та же участь. А в нем... В общем, не в силах расстаться с кортиком ни на минуту, Слава взял его с собой. Понимая, что стоит Петьке его увидеть, как с сокровищем придется расстаться, Слава не нашел ничего лучшего, как спрятать кортик в тайнике, где он и пролежал до обеда, пока ребята не извлекли его оттуда снова.
   Вот, собственно, и все.
  
  

Глава 4

ДРУЗЬЯ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В ПУТЬ

  
   Слава умолк.
   На минуту-другую воцарилась пауза.
   -- А откуда он меня знает? -- спросил Дима.
   Слава пожал плечами. Было ясно, что Дима имеет в виду Ярослава.
   -- Странно все это. Ты говоришь, что никогда его раньше не видел?
   -- Вроде бы...
   -- А если это и вправду твой отец?
   -- Да ну...
   -- Ну а если?..
   -- Что же он тогда не сказал? Нет, ерунда все это. Мой отец... погиб. Я точно знаю. -- Последнюю фразу Слава произнес через силу.
   -- Откуда ты знаешь?
   -- Мама сказала.
   -- А вдруг она ошиблась? Ведь бывают же случаи! Может, он и вправду куда-то уезжал. Куда-то по заданию...
   -- Ага, партии и правительства.
   -- Ну зачем ты! Я же серьезно...
   Слава не ответил. Он отвернулся и глядел в сторону. Они уже минут десять шли по Баклановскому, довольно, между прочим, многолюдному. Чтобы не привлечь чьего-нибудь нежелательного внимания, Слава держал кортик под рубашкой, доставая его лишь изредка, когда вокруг никого не было и когда нужно было скорректировать направление. Ребятам казалось, будто лезвие с каждым пройденным метром разгорается сильнее.
   Дима между тем не унимался. Переживая за друга, он явно хотел сделать ему приятное.
   -- Ну а вдруг?! -- сказал он, забегая вперед и заглядывая Славе в лицо.
   Слава наконец рассердился.
   -- Слушай, я не хочу больше говорить об этом, -- сказал он резко.
   Тут Дима и сам сообразил, что перебрал. Впрочем, насупиться это ему не помешало. Он тоже отвернулся и стал глядеть в сторону.
   Какое-то время они шли молча.
   А может, и вправду, думал Слава. Ведь и впрямь всякое бывает. Взять хотя бы передачу "Жди меня"... с этим... Игорем Квашой... Через десятки лет потерявшие друг друга люди встречаются... Да нет, ерунда все это! Не хочу больше об этом думать! Баста!
   Дима же, идя рядом с другом, думал, что тот просто не хочет себя попусту обнадеживать. Дима на его месте тоже бы не хотел. Сначала поверить, а потом... Вот если бы с его отцом случилось что-то подобное... Бр-р-р! Даже думать про такое не хочется. Прочь, прочь, нехорошие мысли!
   Они разом посмотрели друг на друга, улыбнулись, и легкая трещинка, образовавшаяся между ними, исчезла.
   -- Как все-таки хочется клад какой-нибудь найти, -- сказал Дима мечтательно.
   Слава в этот раз с ним согласился.
   -- Ага, -- сказал он. -- Алмазы какие-нибудь. Или эти... изумруды...
   -- А еще лучше золото.
   -- Да ну его! Весит много, а цена так себе... Алмазы в тысячу раз дороже стоят.
   -- Ладно, пусть будут алмазы, -- согласился Дима покладисто. -- Вон смотри, хорошая подворотня... И людей не видать...
   Они свернули в подворотню.
   -- Ой! А ты куда?! -- воскликнул вдруг Дима. Оказывается, за ними все это время бежал Тишка. -- Домой! Домой иди!
   Кот с независимым видом уселся неподалеку и стал вылизывать лапу.
   -- Вот навязался! -- сказал Дима.
   Впрочем, было видно, что таким необычным проявлениям преданности со стороны своего любимца, свойственным больше собакам, а не котам, он рад.
   -- Кис-кис-кис! -- позвал он.
   Тишка, не обращая на зов хозяина ни малейшего внимания, продолжал старательно вылизывать себе лапу. Вид у Димы стал несколько разочарованным.
   -- Хороший у тебя кот, -- сказал Слава.
   -- Ага, только не послушный. Ну что, доставай, что ли.
   Слава послушно извлек из-под рубашки кортик. Скорректировав направление, они двинулись дальше.
   Прошло полчаса. Постепенно людные улицы остались позади. Вокруг теперь были кварталы частного сектора. Людей почти не было видно. Только изредка попадалась какая-нибудь копающаяся в огороде тетка, да где-нибудь на скамеечке сидела старушка, опирающаяся на клюку.
   Тишка, не выдержав такого длительного перехода, наконец отстал.
   Улицы большей частью были тенистые. Роскошные тополя, каштаны и клены, которых тут было в избытке, частенько сплетались кронами над головой, образуя непроницаемый купол. У самых заборов, образуя заросли, теснились малина и плющ, иной раз такие густые, что и двора не было видно.
   Потом это как-то разом закончилось. Пространство перед ними распахнулось, и друзьям открылся потрясающий вид. От самых их ног земля уходила крутыми склонами вниз. Улица, однако, здесь не кончалась. Слегка изгибаясь, она продолжалась дальше, так как дома покрывали и склоны.
   Правее располагался гигантский овраг, даже от одного мимолетного взгляда на который замирало сердце -- именно такие, наверное, в горах пропасти. На самом дне его вдалеке виднелся крохотный, словно бы игрушечный, прямоугольник -- наполненная водой искусственная купальня, так называемый Александровский Источник. Вокруг него копошились мелкие, как букашки, человеческие фигурки.
   Еще правее, сразу же за оврагом, образуя с его противоположным склоном единое целое, тянулась мощная стена старой крепости. Кое-где она была покрыта сизой травой и побегами проросших непонятно как между камнями тополей. Эта крепость и впрямь была очень старой. Говорят, построили ее еще в семнадцатом веке казаки, как защиту от набегов крымского хана. Послужила она и в Великую Отечественную, когда немцы пытались прорваться на катерах вверх по течению Дона.
   Сам Дон -- темная мутно-серая лента воды, по которой медленно и натужно тащилась сейчас самоходная баржа -- располагался внизу. Еще дальше тянулись до самого горизонта квадраты полей, лишь кое-где отделенные друг от друга узкими лесопосадками.
   Слева вид был попроще -- покрывающие береговые склоны домишки, сады, голубятни. Лишь вдалеке торчали желто-белые параллелепипеды новоиспеченных многоэтажек.
   Чуть ближе на крохотном пятачке пятеро или шестеро мальчишек гоняли в футбол. Появление чужаков не осталось для них незамеченным. Некоторые остановились, повернув к незнакомцам любопытные лица. Приставать, однако, не стали: не захотели, должно быть, прерывать игру.
   Друзья же, не желая искушать судьбу, поспешно прошли мимо. Путь их, как указывал кортик, лежал вниз и правее, как раз в сторону этого гигантского оврага. Но спуститься по его крутым склонам, не рискуя сломать себе шею, не представлялось возможным. Поэтому они двинулись дальше по улице, которая здесь из прямой превратилась в какую-то зигзаговидную.
   -- Ну, что я говорил, -- зашептал Дима взволнованно, не забывая, впрочем, косить глазом назад -- не передумали ли мальчишки, не идут ли следом за ними. Нет, те вроде бы продолжали свою игру. -- Смотри, на самую крепость указывает. Точно в подземные ходы попадем.
   Глаза его возбужденно блестели. Слава, похоже, был готов с ним согласиться.
   -- Понизу пройдем, -- сказал он. -- А то возвращаться...
   Внизу, почти у самого Дона, оглашая окрестности высоким свистом, пронеслась электричка.
  
  

Глава 5

ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

  
   Кортик с каждым пройденным шагом вел себя все более странно. Источать сияние он, конечно, не перестал. Наоборот, интенсивность его за последние полчаса даже усилилась, только... Только вот с направлением движения у него теперь получались явные перебои. Он указывал то в одну, то вдруг совершенно в другую стороны. Словно бы и сам уже не знал, куда друзьям надо было идти.
   -- А я знаю, почему это так, -- заявил Дима уверенно. -- Так и компас себя ведет, когда оказывается на северном полюсе.
   -- Почему только на северном?
   -- Ну, и на южном, конечно. Везде, где есть магнитные аномалии.
   -- Это значит только одно, -- сказал Слава, помедлив, -- цель поисков рядом.
   Они с любопытством огляделись. Ничего особенного, впрочем, вокруг по-прежнему не было. Все те же дома и сады, покрывающие косогор целиком. С той только разницей, что смотрели они теперь на все это не сверху, как полчаса назад, а снизу -- из-за железной дороги, подле которой и сидели на старой деревянной шпале. Еще ниже были многочисленные лодочные сараи, выкрашенные в самые разнообразные цвета -- красные, синие, желтые. Большей частью краска облупилась, и сараи представляли из себя зрелище малопривлекательное. Многим лодкам не досталось и этого -- одни, перевернутые, лежали на берегу; другие, прикованные цепями к торчащим из воды бетонным столбам, шурша и поскрипывая, покачивались на легкой волне, терлись друг о друга бортами.
   -- Я думаю, потому этот кортик стал себя так вести, что клад уже где-то под нами, -- заявил Дима уверенно. -- Где ж ему еще и быть, как не под землей?
   -- Но как нам туда попасть?
   -- Если определим точное место.... Эх, лопату надо было нам захватить. Как я сразу не догадался.
   -- Ничего, в другой раз с лопатой придем.
   -- Когда это будет -- в другой раз...
   -- По крайней мере, можем пока что место поточнее определить. Вот где кортик не сможет точного направления указать, там, значит, и надо копать.
   -- Согласен.
   Они замолчали и посмотрели друг другу в глаза. И поняли, что ждать этого другого раза ни тому, ни другому ой как не хочется.
   -- Знаешь, Слава, а может, нам лопату у кого-нибудь из местных людей попросить? -- сказал Дима, кивнув в сторону косогора.
   -- Ага, так они тебе и разбежались.
   -- Или взять... потихоньку. Потом обратно положим.
   Слава задумался, и тут рядом с ними раздалось:
   -- А что это вы тут делаете?
   Оба так и подпрыгнули. Раздвинув кусты, на железнодорожную насыпь полез никто иной, как Петька Голованов. И откуда он тут только взялся?! Удивиться, впрочем, они не успели. Страх -- не за себя, за кортик -- захлестнул их обоих.
   -- А тебе что за дело?! -- крикнул Дима храбро.
   Слава между тем торопливо сунул кортик под рубашку. Петька не спеша подошел. Вид у него был, как всегда, хулиганистый: взъерошенная шапка рыжих волос, на кулаках -- многочисленные ссадины. Пальцы и рот были красными -- от малинового, судя по всему, сока.
   -- А ты что, тоже с физкультуры удрал? -- спросил Слава.
   Это была наивная и очень неумелая попытка втянуть Голованова в диалог -- отвлечь от агрессивных намерений, с которыми тот, судя по всему, никогда не расставался. Петька не ответил. Но и придираться пока что не стал. Быть может, озадачил его тот решительный вид, с которым друзья на него смотрели. Уж очень это показалось ему непривычным. Раньше они себя, помнится, так не вели. Завтраки и монетки отдавали без возражений. Конечно, поодиночке он справился бы с каждым из них, но вот против двоих... Странно все это, однако...
   Ситуация разрядилась, благодаря электричке.
   Стоило ей только вдалеке свистнуть, как все трое с явным облегчением посыпались с насыпи вниз. Пока вагоны с грохотом проносились мимо, что-то произошло, что-то очень для всех троих важное. Диму и Славу как по мановению волшебной палочки оставил страх, Петьку -- его всегдашняя агрессивность. Во всяком случае, смотрели они друг на друга уже без всякой настороженности.
   -- Так что вы тут делаете? -- повторил свой вопрос Петя.
   -- А тебе что за дело? -- все тем же вопросом ответил Дима, причем скорее по инерции, чем от излишней бравады.
   -- Так, интересно... Дом-то ваш во-он где!
   -- Да и твой-то не рядом.
   Они помолчали.
   -- Может, расскажем ему? -- шепнул Слава Диме на ухо.
   -- А сам-то ты что тут делаешь? Следил, что ли, за нами?
   -- Вот еще! У меня тут своих дел хватает. -- Он помолчал. -- Я это... в катакомбы собрался...
   -- В катакомбы? -- Миша и Слава переглянулись
   -- Ну да... С Суховеем... Да его это... родаки на огород припахали... Ну, эту... картошку копать...
   -- Так рано еще.
   -- А они это... молодую.
   -- Понятно.
   -- А самому жутковато... -- Петька опять помолчал. -- Я и это... припасов набрал. -- Он потянул из-за спины рюкзак, который друзья только сейчас и заметили. -- Вот. -- Не дожидаясь, когда друзья попросят сами, он водрузил рюкзак на камень и принялся его развязывать.
   На вид он был не очень большой. Вмещал же он, однако, в себя изрядно. Вещи были подобраны со знанием дела. Фонарик, спички, свеча, моток капроновой веревки, небольшая кирка. Больше всего же там было еды -- тут Петька был верен себе.
   -- Вот так подготовочка, -- не смог скрыть восхищения Дима. -- Не то что мы.
   Петька, довольный произведенным эффектом, уже трещал без умолку:
   -- Я это... всю неделю рюкзак собирал... То про одно подумаю, то про другое... Если бы мы в первый раз так, точно бы до конца дошли...
   -- Так вы уже туда ходили?
   -- Ну да... С Суховеем... На той неделе еще... Да спички у нас рано закончились... Вот! -- Покопавшись в кармане, Петька вытащил позеленевшую латунную гильзу. -- От пулемета, должно быть.
   Какое-то время друзья молча разглядывали гильзу.
   -- Там это... еще много такого добра.
   -- Здорово! -- сказал Дима.
   -- Может, расскажем ему? -- снова шепнул ему на ухо Слава.
   -- Послушай, Петя, -- сказал Дима, помедлив. -- А мы ведь тоже в катакомбы собрались.
   -- Да ну! -- удивился Голованов. -- Вдвоем?
   -- Ага.
   -- Так давай лучше вместе пойдем. У меня это... и припасы готовы. А то мне одному... жутковато. А?
   -- Давай, -- согласился Слава. -- Только выслушай нас для начала.
   И, не колеблясь уже ни секунды, вытащил из-под рубашки кортик. Глаза у Голованова округлились. Кортик уже не просто светился. Он уже сиял всеми цветами радуги. Зрелище было воистину потрясающее.
   -- Вот это да! -- только и смог сказать Петя.
   Теперь уже Дима и Слава радовались произведенным эффектом. Перебивая друг друга, они принялись рассказывать, что им было известно самим. Их волнение передалось Голованову.
   -- Так вы думаете, там это... клад какой-нибудь? -- спросил он, когда друзья закончили.
   -- А что же еще?! -- сказал Дима
   -- Ну, пока это только предположение, -- оказался Слава посдержаннее.
   -- А подержать его можно?
   -- Конечно, -- сказал Слава великодушно, протягивая кортик Голованову.
   Тот взял его осторожно, даже нежно как-то, словно младенца, осмотрел со всех сторон, потом так же нежно возвратил обратно.
   -- Как интересно! -- прошептал он. -- Как я понял, это у нас будет тайна.
   -- Точно, -- подтвердил Дима. -- Про кортик, как понимаешь, никому.
   -- Я -- могила! -- сказал Петька, прижав руки к груди.
   -- Да, никому, -- сказал Слава. -- А то много тут на него охотников. -- Ему вдруг вспомнилась вчерашняя встреча: мужчина, ротвейлер. Почему-то он был уверен, что ротвейлер также появился там не спроста -- не от него ли пытался скрыться мужчина? Факт -- от него. А от кого же еще? Такая уж неприятная псина. Бр-р-р!
   Не долго думая, он тут же рассказал о своих предположениях Диме и Пете. Те его поддержали.
   -- Ясно, что он от этого ротвейлера убегал, -- сказал Дима. -- От кого же еще?
   -- А вдруг он и тут где-то рядом? -- спросил Петя.
   -- Кто?
   -- Ну, этот... ротвейлер.
   -- Да ну... -- сказал Дима неуверенно.
   Они боязливо заозирались по сторонам. Ничего опасного, однако, вокруг по-прежнему не было. Лодки по-прежнему тихонько покачивались на волнах. Изредка над водой проносились чайки. Какой-то мужчина -- должно быть, рыбак -- с удочками и прочими снастями, прошел мимо и, гремя цепью, принялся отвязывать одну из лодок. Вскоре он отплыл. Несмазанные уключины тихонько поскрипывали.
   Нагоняя волну, промчалась "ракета".
   За "железкой", в одном из дворов, кто-то невидимый крикнул: "А ну, Васятка, подсоби-ка чуток!" В ответ раздался сиплый смешок. Потом там забубнили неразборчиво.
   В общем, все вокруг выглядело самым что ни на есть привычным образом. Казалось невероятным, чтобы тут, в такой мирной среде, объявился вдруг какой-то зловещий ротвейлер. Не было ему тут просто законного места. Как пришельцу из другого, чуждого этой земле мира. Но ведь и вчера, у моста, он тоже вроде бы как не мог появиться. А ведь однако же появился...
   -- Ладно, -- сказал Слава. -- Не до вечера же нам тут сидеть. Идем.
   -- Идем, -- согласился Дима.
   -- Давайте я это... впереди пойду, -- предложил Петя. -- Дорогу буду показывать. Тут это... недалеко.
   Они встали. Недавний страх рассеялся, как морок. Словно и не было его никогда. Теперь они шли, наполненные новым, радостным для них чувством. И этим чувством было ощущение зародившейся подле этих сараев дружбы, дружбы не на час, не на день, а, скорее всего, навсегда. Откуда у них была эта уверенность, трудно сказать. Но они знали.
  
  

Глава 6

НЕОЖИДАННАЯ СТОРОНА ПЕТЬКИ ГОЛОВАНОВА

  
   По дороге они опять разговорились. Больше всех разглагольствовал Дима. Его уже не устраивала гипотеза клада. Он замахнулся на большее.
   -- Представляете, -- говорил он, чуть ли не захлебываясь от волнения, -- если окажется, что кортик этот и впрямь что-то волшебное, что-то вроде Кольца из хоббитов, а мы... эти... хранители его. А?
   -- Каких хоббитов? -- спросил Слава рассеянно -- он думал о чем-то своем.
   -- Ну, этих... -- вмешался Петя. -- Про которых фильм еще сняли... Про них Толкин, говорят, написал.
   Дима и Слава с удивлением посмотрели на Голованова -- чего они никак не могли представить, так это того, что известный хулиган и задира может обладать такими познаниями.
   -- А ты откуда об этом знаешь? -- спросил Дима.
   -- Про Толкина?
   -- Ну да.
   -- Так, книжку его читал, -- сказал Петя застенчиво. -- "Хранители" называется... Потом еще эту... "Две твердыни". И еще...
   -- "Возвращение короля", -- закончил за него Дима. -- Ну ты и дал! Никогда бы не подумал.
   -- Это еще что, -- сказал Петя, довольный произведенным эффектом. -- У меня много еще таких книжек... Я фантастику с детства люблю. -- Похоже, ребенком себя он уже не считал. -- Лукьяненко, Волков... Этот... "Волшебник Изумрудного Города"... Еще Александра Беляева я очень люблю.
   -- А это кто? -- спросил Слава.
   -- Да тот, что на НТВ про погоду рассказывает, -- вмешался Дима. -- Не знал, что он еще и фантастику пишет.
   -- Да нет, -- сказал Петя. -- Это другой. Тот еще до войны жил. Он это... во время войны от голода умер.
   -- А что он написал?
   -- Да разное... "Голова профессора Доуэля", "Звезда КЭЦ", "Человек-Амфибия"...
   -- "Человек-Амфибия"? -- встрепенулся Слава. -- Как же, слышал. Кино, говорят, еще такое есть.
   -- Точно, -- подтвердил Петя. -- У меня на диске записано... Есть еще один фильм, поновее, но этот мне не очень... Скучноватый какой-то...
   -- А "Звезда КЭЦ" про что? -- спросил Дима.
   -- А это такой космический спутник, -- стал объяснять Петя с готовностью. -- КЭЦ -- означает Константин Эдуардович Циолковский. Он около километра в диаметре и представляет из себя... ну, как бы вогнутое зеркало такое. В общем, он висит над Землей в космосе и отражает солнечные лучи прямо на север, и там среди снегов сады цветут, урожай выращивают... Как на экваторе... Но это не главное... Там так интересно... Каждый занят каким-нибудь делом... Кто растения в невесомости выращивает, кто на Луну летает, кто в телескоп на планеты смотрит... Жаль, что такого еще не построили, я бы слетал...
   Лицо у Пети стало мечтательным, речь же приобрела непривычную для него связность и выразительность, "ну" и "это" -- его любимые, казалось бы, словечки -- напрочь исчезли. Дима и Слава смотрели на него с удивлением. Всего час назад они и представить не могли, что будут вот так запросто идти с самим Головановым да еще и выслушивать от него такие пространные лекции.
   -- Как же, не построили, -- попытался возразить Дима, -- А международная станция?
   -- Фи! -- скривился Петя презрительно. -- Там и развернуться-то негде. Как в банке какой-то консервной. А на КЭЦе сотни людей живут.
   -- А кто он такой? -- спросил Слава. -- Этот Ци... Цион...
   -- Циолковский?
   -- Ага.
   -- Ученый наш, русский. Он первым в мире стал ракеты для космоса строить.
   -- А космонавтом он не был?
   -- Космонавтом?.. Не знаю.
   Петя смущенно умолк. Было видно, что о Циолковском он знает значительно меньше.
   -- Вряд ли он был космонавтом, -- пришел ему на помощь Дима. -- Если твой Беляев до войны о нем написал, то тогда он точно никуда не летал. В космос-то уже после войны стали летать. Этот... Гагарин. Потом...
   Запнулся и Дима.
   -- Да, -- сказал Слава. -- Ну мы и знатоки... А мог он уже после войны полететь?
   Петя задумался
   -- Да нет, наверное. Он ведь тоже до войны вроде умер. Потому Беляев и назвал его именем свою станцию.
   -- А при жизни его не мог?
   -- А разве такое бывает?
   -- Не знаю.
   -- Бывает, -- заявил Дима уверенно. -- Сталинград, например.
   Про Сталинград знали все -- только недавно по истории проходили.
   -- Так это же тоталитарный тиран, -- сказал Слава неуверенно. -- Кто бы ему посмел возразить. А простой ученый...
   Ребята шумно заспорили. Суть спора сводилась к следующему -- можно ли городам, географическим объектам и космическим станциям давать имена тех или иных людей, пусть даже и очень известных, еще при их жизни? Слава стоял на том, что ни в коем случае, аргументируя тем, что с таких вот льстивых поступков и начинается тоталитарный режим. Дима на это отвечал, что тоталитарный режим тут совсем ни причем, что тоталитарные режимы возникают не из-за этого, а из-за того что у некоторых не хватает терпимости друг к другу. Что же до того, можно ли давать имена объектам при жизни, то почему бы и нет, главное, чтобы человек был хороший. Петя в спор не вмешивался. Аргументы обоих казались ему убедительными в равной степени, и он никак не мог выбрать на чью сторону встать.
   Прийти к какому-то общему мнению мальчики так и не успели. Петя вдруг объявил:
   -- Пришли!
  
  

Глава 7

ПЕРВЫЕ ШАГИ ПОД ЗЕМЛЕЙ

  
   Как-то незаметно ребята спустились на дно оврага, миновали источник, подле которого собралось около двух десятков любителей благодатных омовений, по узкой извилистой тропинке, забиравшей постепенно в гору, добрались до самого начала оврага, и теперь по обе от них стороны нависали крутые, поросшие бурьяном и чахлой травой непроходимые склоны. Впереди же было и того хуже -- еще более, казалось бы, непроходимые заросли терновника, от одного только вида которого становилось немножко не по себе.
   Мальчики огляделись.
   Источник снова оказался далеко внизу. Суетившиеся вокруг него люди снова казались маленькими букашками. Справа вверху, где располагалась старая крепость, был виден только крохотный край ее стены, слабым контуром вырисовывавшийся на светлом небе. Слева же ничего интересного не было вообще. Трава, бурьян, торчащие то там то здесь, словно застывшая пена, гребни желтого ракушечника. Какая-то птица -- должно быть, грач -- неторопливо расхаживала там, ковыряясь в траве. Стрекотали кузнечики. От легкого ветра шелестела листва.
   Дима и Слава посмотрели на Петю.
   -- Ну и где же твой вход?
   -- Там, -- сказал Голованов, указав на терновник.
   И, не долго думая, снял рюкзак, положил на землю и, толкая его перед собой, нисколько не сомневаясь, что друзья последуют за ним, пополз в самую чашу. Переглянувшись, друзья устремились следом. Выяснилось, что пробраться там не так уж и сложно -- под кустарником было что-то вроде прохода.
   Через несколько минут терновник закончился. Впереди теперь было свободное от каких-либо зарослей пространство -- не очень, впрочем, большое. Склоны оврага здесь сходились друг к другу чуть ли не вплотную, оставляя только узкий проход, в конце которого что-то темнело -- должно быть, тот самый, обещанный Петькой вход в катакомбы.
   Земля была рыхлая, сырая. То там, то здесь валялся разнообразный мусор: пустые пластиковые бутылки, тряпье, мотки ржавой проволоки, рваные целлофановые пакеты. Вряд ли, конечно, кто-то принес это сюда специально. Скорее всего, это накидали жители близлежащих дворов. Сверху и постепенно. Следуя вековечному русскому принципу: что за забором, то не мое. Ничтоже, как говорится, сумняшеся.
   Солнечные лучи сюда не проникали. Темно, однако, не было.
   -- Вон, -- сказал Петя, указывая в конец прохода.
   Мальчики подошли.
   Это и впрямь был вход в катакомбы. Причем образовался он явно недавно. Пласт почвы в какой-то момент просел, обнажая темный, достаточно широкий проход, просыпался дальше, и мусора на нем еще не было.
   -- С Суховеем нашли, -- сказал Петя. -- На той неделе.
   -- А что вы тут делали? -- спросил Дима.
   -- Да это... червей накопать хотели.
   -- На рыбалку, что ли?
   -- Ага. Пришли, а червей-то и нет. Дома забыли. Вот и стали искать.
   -- Понятно, -- сказал Слава. -- А под землю зачем полезли?
   Петя с удивлением на него посмотрел -- разве сам, мол, не понимаешь.
   -- Так интересно же, -- сказал он.
   -- Понятно, -- повторил Слава задумчиво. -- Ну-ка, посмотрим. -- Он извлек из-под рубашки кортик. -- Ого! Похоже, и впрямь нам в этот проход надо.
   Кортик сиял всеми цветами радуги. Наибольшей же силы сияние достигало тогда, когда Слава направлял его острием в сторону прохода -- если он так будет и дальше, то, похоже, и фонарь в пещере не понадобится.
   Сгрудившись у входа, мальчики с любопытством заглянули внутрь. Ничего особенного, впрочем, они не увидели. Заискрившаяся в лучах кортика паутина, брызнувшие во все стороны насекомые. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять -- стены не искусственного, а явно естественного происхождения, неровные, бугроватые, словно бы сложенные из перемежающихся слоев песка и ракушечника. То там, то здесь торчали острые углы, ободрать локти и плечи об которые ничего не стоило. Если бы этот тоннель кто-то построил, то вряд ли бы он оставил после себя такие недоработки. Скорее всего, ход промыла вода, либо он и впрямь образовался от оседания почвы. Как бы там ни было, а друзей это интересовало меньше всего. Забраться в него они намеревались в любом случае.
   После короткого совещания, суть которого сводилась к тому -- кому идти первым, ребята полезли в проход. Первым полез Голованов -- и не потому, конечно, что он был наиболее сильный, а потому, что уже однажды там побывал и, стало быть, был самый из них опытный.
   Метров десять ребята проползли на четвереньках. Острые углы на полу и стенах то и дело впивались им в коленки и плечи. Потом стены и потолок расширились, и они встали на ноги.
   Испускаемое кортиком сияние было настолько велико, что в пещере было светло как днем. Петя включил было фонарь, но тут же и выключил -- ничего его жалкий лучик к сиянию кортика не добавил.
   Пещера, в которую они попали, была огромна. Метров семь, наверное, в диаметре. В противоположной стене ее темнел широкий, в рост человека проход. Этот уже был явно искусственный. Сложенные из серого песчаника стены хранили на себе следы обработки.
   Под потолком, цепляясь за его неровности, висели летучие мыши. Десятки, если не сотни. Их выпуклые бусинки глаз отблескивали в сиянии кортика. Темные тельца обеспокоено шевелились.
   -- А ну, кышь! -- крикнул на них Петя.
   -- Да ладно, -- остановил его Слава. -- Пусть сидят. А то как начнут тут летать.
   -- Пусть, -- согласился Петя легко.
   -- Помню, книжку одну читал, -- сказал Дима. -- Про то, как одни... исследователи... тоже в подземелье забрались.
   -- Как называется? -- спросил Петя.
   -- "Подземная Москва", кажется.
   -- Читал... Там про то, как библиотеку Иоанна Грозного искали.
   -- Интересная? -- поинтересовался Слава.
   -- Да ничего вроде... Я ее это... в электронном виде прочитал.
   -- А что так?
   -- Да книжки такие уж не достать... Она ведь тоже еще до войны была написана.
   -- Ты, я смотрю, любишь старую фантастику.
   -- Ну да... Нравится немного.
   -- А как вообще стал читать?
   -- Ну так это... отец показал. Он вообще... это... по ней специалист. У него столько книжек... тысячи. И все про старую фантастику... Русскую...
   Все-таки Петя своего увлечения немного стеснялся. Потому, наверное, и речь его стала опять какой-то отрывистой.
   -- А я в библиотеке "Подземную Москву" брал, -- вставил Дима. -- Ничего так... Понравилась.
   -- Правда? -- обрадовался Петя. -- У меня много еще таких есть... Могу дать, если что...
   -- Договорились. Завтра же и возьму.
   -- Я поначалу не очень... ну, когда отец книжки мне эти... подсовывал... А потом ничего... Самому стало нравиться... Он это... говорит, что аналогов в мире такой литературе... как наша фантастика -- нет... Говорит, что к лучшим сторонам души обращена... -- Петя замолчал, приглядываясь к своим новым друзьям, как, мол, те реагируют на его излияния; те вроде бы реагировали с интересом. -- Ну и, -- стал он говорить дальше, -- полезно еще... Много информации всякой... Не то что в современной... Как у Головотяпкина какого-нибудь там... или у Болди... Один мордобой да еще эта... Эротика всякая... Или этого взять... Чудов фамилия... Отец его просто терпеть не может... Такая фигня, говорит... Вроде навоза...
   Петя умолк.
   -- А что у тебя за машина? -- спросил Дима.
   -- Да так, пень один... третий...
   -- А что, нормально.
   -- Да нет, отец уже четвертый обещал... Если я год без двоек закончу.
   -- Хороший у тебя отец... Тут за четверку нотациями достают, а за двойку так вообще...
   -- Ну так ты же голова.
   -- А ты разве не голова?
   -- Да ну...
   -- Такие книжки читаешь. Странно даже, что с уроками не можешь справиться.
   -- Да я вообще-то... Неинтересно просто... Вот если бы астрономия в программе была...
   -- В старших классах, говорят, будет.
   -- Астрономию я люблю... Тоже книжки про нее всякие читаю... Шкловский, Зигель, Зельдович...
   Беседуя, ребята уже минут пять-шесть шли по тоннелю в глубины земли. Тоннель был не то чтобы широк, но и не так чтобы узок. Во всяком случае, шагать по нему втроем в одном ряду не получалось. Поэтому впереди шли Слава и Петя, а Дима семенил следом, то и дело наступая то одному, то другому на пятки.
   Потом тоннель снова расширился.
  
  

Глава 8

ЯВЛЕНИЕ ТИШКИ

  
   В этот раз впереди был уже не зал, а огромная галерея. То там, то здесь стояли сложенные из серого камня столбы, подпиравшие терявшийся в полутьме потолок. Слева угадывались ступени, справа была мощная деревянная дверь. Судя по всему, это были принадлежавшие старой крепости подвалы -- то ли винные, то ли оружейные, а может, и те и другие одновременно. Казаки, говорят, были в равной степени охочи как к выпивке, так и к войне.
   В галерее было тихо, пахло сыростью и пылью.
   Пройдя в ее глубину, ребята увидели, что дверь справа не одна. Целый ряд их тянулся во тьму. Кортик указывал куда-то туда. Исследовать располагавшиеся слева ступени поэтому не стали -- скорее всего, они вели на поверхность, в крепость, а там, кроме запертой на висячий замок двери, вряд ли что могло их ждать.
   -- Прошлый раз, -- сказал Петя, -- мы с Суховеем до этого самого места дошли. А потом... это... спички закончились... Еле и выбрались... В темноте-то...
   -- А гильзу где нашел?
   -- А, там! -- Голованов махнул себе за спину. -- В коридоре еще.
   -- Что-то мы там больше ничего не видели, -- сказал Дима.
   Петя покраснел.
   -- Да я это... приврал немного... Хотел, чтобы вы со мной пошли...
   -- Мы бы и так пошли.
   -- Ну так это... Я ж не знал.
   -- Ладно, -- сказал Слава. -- Не переживай... Значит, дальше вы не ходили?
   Петя замотал головой.
   Какое-то время ребята стояли на месте, озираясь по сторонам, потом двинулись дальше. По мере их продвижения сияние кортика словно бы раздвигало окружавшую тьму. Ничего особенного, впрочем, пока что не обнаруживалось. Штабеля проржавевших труб слева сменились вереницами пустых рассохшихся бочек. Справа по-прежнему были двери. Не пропуская ни одной, Петя пытался их открывать, но это ему не удавалось -- то ли они все были заперты, то ли их заклинило от времени.
   Однажды спереди донесся слабый удаленный грохот, будто что-то там обрушилось, и пол под ними слегка завибрировал. Они остановились, прислушиваясь, но грохот больше не повторялся.
   Изредка, потревоженная непрошенными гостями, из темноты выбегала крыса и, перебежав дорогу, снова скрывалась в темноте.
   И вдруг одна из дверей, которые Петя по-прежнему дергал за ручки, с тихим скрипом отворилась. Это было так неожиданно, что все трое замерли. Внешне эта дверь ничем особенным не отличалась от остальных -- старое, потемневшее от времени дерево, украшенное кое-где резьбой, в которой угадывались переплетающиеся друг с другом виноградные лозы. Посередине, похожий на солнце, располагался равносторонний крест, чем-то отдаленно напоминавший катарский (а может, это и в самом деле был именно катарский), о чем Слава тут же авторитетно заявил -- он, оказывается, читал недавно книгу Олава о Монтсегюре.
   Дверь, как и положено такой старине, отворилась со скрипом. За ней обнаружилась комната, довольно обширная, наполовину заставленная, как показалось ребятам, деревянными ящиками. Посередине же было нечто овальное, поставленное вертикально и словно бы покрытое несколькими слоями паутины.
   Что удивительно, в комнате темно не было. Несколько лучей, создавая мягкий полумрак, пробивались сквозь щели в потолке. Впрочем, как только Слава внес кортик в комнату, они сразу же утонули в его сиянии.
   Все стены были заняты полками. Что именно на них находилось, разобрать было нельзя. По крайней мере, с первого взгляда. На полках то там, то здесь возвышались лишь неопределенные холмики -- паутина и пыль, копившаяся здесь, судя по всему, не один год, покрывала все толстым слоем.
   Тут, нарастая, донесся давешний гул, перешедший затем в невообразимый грохот. Стены комнаты задрожали, сверху посыпалась пыль. Грохот же, достигнув максимальной своей величины, пошел на убыль и вскоре затих.
   В комнате снова воцарилась тишина.
   Присевшие от испуга мальчики переглянулись.
   -- Кажется, трамвай, -- первым догадался Дима. -- Мы под городом.
   -- Точно, трамвай, -- согласился Петя. -- Интересно, в каком это мы месте?
   -- На Атаманской, наверное, -- сказал Слава, подумав.
   -- А почему на Атаманской? -- не согласился Дима. -- Может, это Доватора.
   -- Вряд ли. Доватора значительно дальше. А мы тут и двухсот метров не прошли.
   -- Точно, -- подтвердил Петя.
   Они принялись озираться. И тут рядом с ними раздалось:
   -- Мур-р-р!
   С изумлением, граничащим с потрясением, они увидели Тишку, который как ни в чем не бывало сидел на одном из ящиков. Тишка же, удостоверившись, что его наконец заметили, принялся демонстративно выкусывать из лапы, растопырив когти.
   -- Тишка! Ты!? -- выдохнул Дима.
   Кот кинул на него быстрый взгляд и снова принялся выкусывать из лапы. Казалось, ничего важнее для него в данный момент не существовало.
   Друзья переглянулись и, подойдя, окружили кота с трех сторон.
   -- Но как он здесь оказался? -- спросил Слава.
   -- Может, он все время с нами был, -- сказал Дима. -- Просто мы не замечали.
   -- Я бы заметил, -- сказал Петя.
   -- Ну да. А если он издали за нами следил?
   Мальчики задумались.
   -- Да нет, -- сказал наконец Слава. -- Это же все-таки кот, а не какой-нибудь там академик...
   -- Вообще-то он у меня умный, -- неуклюже попробовал заступиться за Тишку Дима.
   -- Но не до такой же степени.
   Они снова принялись разглядывать кота. Петя даже осмелился легонько его погладить. Ни к каким страшным последствиям это не привело. Оставив лапу в покое, Тишка одобрительно замурлыкал.
   -- Нет, -- сказал тут Слава. -- Он, наверное, по-другому сюда как-нибудь... Тут, наверное, еще какой-нибудь путь есть. -- Задрав голову, он принялся изучать потолок. -- Смотрите. Видите, какие там щели? И свет оттуда идет. Человеку там точно не пролезть, а вот коту...
   Несколько минут друзья сосредоточенно разглядывали потолок. Потолок был именно такой, какой и должен быть в подземельях -- серый, неровный, обросший паутиной и пылью. То там, то здесь зияли широкие трещины. Большинство из них были темными, но через некоторые явно пробивался дневной свет.
   -- Точно, -- заговорил первым Дима. -- Он пролез вон в ту щель, а спустился по ящикам у стены.
   Они подошли ближе. Тут же оказалось, что никаких ящиков здесь нет и в помине. Вместо ящиков были широкие ступени, непонятно для чего покрытые серой материей. Начинались они сразу за овальным предметом, а заканчивались чуть ли не под самым потолком. Куда они вели, было совершенно не понятно. Какой-либо двери или хотя бы маленького люка там не было.
  
  

Глава 9

И СНОВА ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

  
   -- А это что такое? -- спросил Слава, поворачиваясь к овальному предмету. -- Зеркало, что ли?
   -- Зачем тут зеркало? -- сказал Дима.
   -- Не знаю.
   При ближайшем рассмотрении выяснилось, что паутиной и пылью покрыт не столько сам предмет, сколько все та же серая материя, которой он был накрыт. Они какое-то время стояли в неподвижности, потом Петя решительно потянул за материю, и она упала к их ногам. При этом поднялось такое густое облако пыли, что они невольно закашлялись.
   -- Фу! -- сказал Дима, отступая к двери, где воздух был немного чище.
   Его друзья устремились за ним.
   -- Тут, наверное, сто лет никто не бывал, -- сказал Петя, озираясь по сторонам.
   -- Ну да, сто лет, -- не согласился Слава. -- Как бы не больше... Столько пыли тут... Может, в коридор выйдем пока что?
   -- Да вроде бы оседает.
   Пыль и впрямь постепенно оседала на пол, и воздух очищался. Снова стал виден овальный предмет. Ребята подошли ближе и увидели, что это и впрямь обыкновенное зеркало. Было оно овальное и имело в высоту не меньше двух метров. В ширину же было около метра. Его поверхность казалась серой, как ртутная лужа. Заключенное в тяжелую металлическую раму, украшенную завитушками, зеркало стояло на небольшом постаменте, вроде тумбочки, который, в свою очередь, стоял на четырех изогнутых металлических ножках.
   -- А чего оно не отражает ничего? -- спросил Дима, вглядываясь в зеркало.
   -- А ты сначала пыль сотри, -- посоветовал Слава.
   Дима поднял с пола материю и принялся осторожно протирать зеркало. Однако это ровным счетом ничего не дало. Зеркало ничуть не изменило свой цвет, который по-прежнему походил на поблескивающую поверхность ртутного озера. Дима бросил материю обратно на пол и коснулся блестящей серой поверхности пальцами.
   -- Холодное, -- сообщил он.
   Петя и Слава тоже коснулись поверхности.
   -- Как этот... лед, -- сказал Петя. -- И еще как бы... упругий какой-то...
   -- Чего ж оно не отражает ничего? -- продолжал недоумевать Слава. -- Может, это и не зеркало вовсе?
   -- Как же, не зеркало, -- возразил Дима. -- А что же тогда?
   Слава пожал плечами.
   -- Зеркало это, -- продолжал Дима, не слишком, впрочем, уверенно. -- Просто оно... испортилось...
   -- Испортилось?
   -- Ну да, от времени... Столько лет оно тут простояло...
   -- Хм... А чего оно... -- Тут Слава замолчал, с напряжением вглядываясь в зеркало. -- Ой, оно как бы мерцает! Как экран телевизора... Видите?
   Петя и Дима неуверенно кивнули.
   -- Может, это и есть какой-нибудь телевизор? -- предположил Петя. -- Ну, как в фантастических книжках...
   -- Ну да, -- усмехнулся Дима. -- Инопланетяне его тут забыли.
   -- Почему обязательно инопланетяне? -- с жаром возразил Петя. -- Может, это из древности... Мой папа говорил, что раньше на Земле были цивилизации, которые ни в чем не уступали нашей...
   -- Атлантида, что ли?
   -- Атлантида, Гиперборея... Он еще про какую-то говорил, да я забыл...
   -- Да ничего этот экран не мерцает, -- сказал Дима. -- Просто это так свет от нашего кортика на нем отсвечивает.
   -- Думаешь?
   -- Ага.
   -- Ой, ребята! -- воскликнул тут Петя. -- А это что такое?!
   Ребята поначалу не поняли.
   -- Что?! Где?! -- завертели они головами.
   -- Да вот же! -- воскликнул Петя, указывая куда-то вниз, в основание зеркала.
   Тут они и сами увидели, что перед зеркалом на постаменте, который немного выдавался вперед, имеется небольшое возвышение, а в этом возвышении -- как бы узкое ромбическое отверстие, из которого также сочился свет -- такой же радужный, как от их кортика.
   -- Ух ты! -- пробормотал Дима. -- Вот тут, наверное, клад и зарыт.
   Чтобы рассмотреть источник этого странного света получше, Слава приблизил к нему кортик, и -- странное дело -- и отверстие, и сам кортик стали светиться еще ярче, как бы вступив друг с другом в некий световой резонанс. Тут даже и дурак сообразил бы, что между отверстием и кортиком явно существует какая-то связь. Ребята молча переглянулись.
   -- А что если... -- начал было Дима, но Слава его опередил.
   Он вдруг наклонился вперед и быстро засунул кортик острием в это странное мерцающее отверстие. Лезвие вошло в постамент так легко, что не возникло никаких сомнений -- кортик предназначался для этого отверстия изначально. Впрочем, что этот кортик на самом деле никакой не кортик тоже стало понятно. Он выглядел теперь, как равносторонний катарский крест, от которого исходило мягкое, но в то же время очень сильное сияние.
   Ребята снова переглянулись.
   Между тем странная ртутная поверхность зеркала вдруг словно бы зашевелилась. Поверхность его как бы дрогнула, а потом, зарождаясь в геометрическом центре, во все стороны к раме пошли толстые кольцевые волны. Они зарождались как бы ниоткуда и исчезали как бы в никуда. Как полоски на вращающемся волчке. Потом поверхность "зеркала" стала светлеть, волны исчезли. Вместо них, сменяя друг друга, стали возникать разнообразные радужные цвета. Причем были они мягкие и сменяли друг друга без резких переходов -- плавно, как будто рождаясь один из другого.
   Но вот, наконец, и это цветопредставление прекратилось. Теперь в "зеркале", медленно сфокусировавшись, была вполне определенная картинка -- какая-то усеянная цветами поляна, окаймленная деревьями и кустами. Ребята с восторгом уставились на это чудо. И трава, и цветы, и деревья выглядели так необычно. Впрочем, спроси сейчас ребят, в чем именно заключается эта необычность, ни один из них не смог бы ответить. На первый взгляд, очертания у них были вполне привычными: ну, деревья, ну, трава, зеленая, сочная, такую, наверное, очень любят деревенские буренки, цветы, правда, были очень красивые, большие, но... Что-то во всем этом было таким притягательным. Быть может, чистота, или четкость, как в превосходно выписанном мультфильме? Впрочем, ребята об этом пока что не задумывались. Они все смотрели и смотрели, не в силах оторваться от этого зрелища.
   Первым нарушил молчание Петя.
   -- Вот это да! -- пробормотал он. -- А вы говорили, что это не телевизор.
   -- А может, это просто картина? -- предположил Дима.
   Тут над поляной пролетела синяя бархатистая бабочка, и стало ясно, что это все-таки телевизор.
   -- Никогда бы не поверил, если бы мне рассказали, -- сказал Слава.
   -- Я бы и сам, -- сказал Дима.
   Он вдруг протянул вперед руку, намереваясь снова коснуться поверхности "зеркала". В этот раз его пальцы твердой поверхности не ощутили. Его рука, не встречая сопротивления, словно бы прошла сквозь поверхность "зеркала" насквозь, одеваясь при этом в радужные полупрозрачные цвета. От неожиданности Дима качнулся вперед и, наверное, упал бы, если бы Петя его не поддержал.
   -- Ой! -- вскрикнул он.
   Петя, не глядя на него, тоже протянул к "зеркалу" руку. И его пальцы также не встретили сопротивления, пройдя через поверхность, как через бесплотную голограмму, и одевшись в радужное полупрозрачное сияние.
   -- Я, кажется, понял, что это, -- сказал тут Слава.
   -- Портал? -- спросил Петя.
   Слава кивнул.
   -- Ход в параллельный мир, -- пояснил он.
   -- Ух ты! Как в "Хрониках Нарнии"? -- спросил Дима.
   Слава снова кивнул.
   -- В "Дневном дозоре" тоже про такие есть, -- вставил Петя.
   Слава хотел было сказать что-то еще, но не успел -- позади них вдруг совершенно неожиданно раздалось:
   -- Ай, молодца!
   Они вздрогнули и повернулись. В дверях, загораживая проход, стоял давешний манекенообразный господин, тот самый, от которого Слава с Димой так удачно удрали сегодняшним утром в школе. Но, что было еще хуже, господин был не один, у его ног, беззвучно скаля огромные желтые клыки, сидел громадный иссиня-черный ротвейлер. По всей видимости, это был именно тот самый ротвейлер, от которого спасался вчера у реки странный Славкин знакомый по имени Ярослав. Зловещий багровый камень, столь красочно описанный Славой, висел на желтой цепочке у пса на груди.
  
  

Глава 10

БЕГСТВО

  
   Если бы в помещении рухнул потолок, то и это не произвело бы такого ошеломляющего впечатления, как явление этой зловещей пары. Сердца у ребят непроизвольно забились сильнее. Они попятились, а манекенообразный господин, сделав шаг, вошел в помещение и остановился, глядя на них с неопределенной усмешкой.
   -- А я видель, как вы сюда пробрались, -- сказал он своим странным скрипучим голосом. -- Я все видель, все... Нехорошо убегать с уроков, когда еще физкультура по расписанию... Будь вы моими учениками, я бы нашель способ призвать вас к порядку... Впрочем, не будем выяснять отношения по пустякам... Пожалюйста, выньте кадуцей из гнезда и отдайте его мне.
   Господин замолчал и подкрепил свою просьбу такой отвратительной улыбкой, что всем троим стало не по себе.
   -- Ню, -- сказал господин. -- Я жьдю!..
   -- Какой такой кадуцей! -- выкрикнул Слава. -- Не знаем мы никакого кадуцея! Что вы к нам привязались?!
   Господин укоризненно покачал головой.
   -- Ах, как нехорошо враль, ребьята! Вот же он! -- И господин указал на сияние у основания "зеркала". -- Ви его называль кортик.
   -- Чего вы к нам привязались?! -- закричал тут Петя. -- Если не отстанете, мы милицию позовем.
   Господин вдруг начал издавать скрежещущие клокочущие звуки, такие странные, что только через несколько секунд стало понятно, что он смеется.
   -- Ой, ви меня насмешиль! -- воскликнул он. -- Я так испугалься...
   -- Ребята, -- шепнул тут Слава. -- Ему ни в коем случае нельзя отдавать кортик.
   -- Точно, -- сказал Петя.
   -- Но как же мы не отдадим?! -- возразил Дима. -- У него вон какая собака.
   -- Все равно, -- сказал Слава. -- Ни за что нельзя. Я знаю, знаю...
   -- Ничего, что-нибудь придумаем, -- сказал Петя. -- Я его как-нибудь отвлеку, а вы хватайте кортик и бегите к двери.
   -- Тебя мы не бросим, -- сказал Дима твердо.
   Петя кинул на него благодарный взгляд, но ответить не успел, потому что манекенообразный господин перестал, наконец, смеяться и снова заговорил.
   -- Чего вы там шепталься? -- поинтересовался он подозрительно. -- Я не есть ваш враг. Я есть ваш друг. Отдайте мне кадуцей, и ви не пожалей... Я сделай вас самые богатые люди... Каряшо?!
   Странное дело происходило с этим манекенообразным господином: чем больше он говорил, тем больше коверкал слова.
   -- Нет, не каряшо! -- смело передразнил Дима взрослого человека. -- Этот кортик наш, и мы его никому не отдадим.
   -- Ти каряшо подумаль, мальтшик?
   -- Да! -- выкрикнул Дима.
   -- А твои друзья?
   -- Мы тоже вам не отдадим кадуцей, -- сказал Слава. -- И отойдите от двери, не то знаете, что вам будет за нападение на несовершеннолетних!?
   -- Вот, значиль, как, -- сказал господин. -- Ню, каряшо! Фиблиус, ти слишаль?
   Сидевший у его ног пес тут же согласно рыкнул, что, мол, да, он все очень прекрасно слышал.
   -- Тогда пойди отбери у них кадуцей и принеси его мне.
   Просить себя дважды пес не заставил. Он тотчас поднялся на лапы и с ленивой грацией, столь свойственной всяким сильным животным, двинулся к мальчикам. Те невольно попятились. И красный камень, и глаза пса испускали одинаковое зловещее мерцание. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы откуда-то из-за спин ребят не выскочил Тишка, про которого, кстати, они напрочь забыли. Повел себя Тишка как-то совсем не по-кошачьи. Он вдруг прыгнул навстречу псу и полоснул того когтями по морде. Было это так неожиданно, что ротвейлер невольно отшатнулся. Тишка же, издавая яростное шипение и то и дело полосуя морду врага когтями, продолжал на него наступать. Шерсть у него на загривке вздыбилась, хвост вытянулся трубой. Морда собаки быстро окрасилась кровью. И -- о чудо! -- ротвейлер, в конце концов, сдался. Он вдруг заскулил и кинулся прочь из помещения.
   Тишка же, победно топорща усы, прошел к "зеркалу", вскочил на постамент и уселся рядом с сияющим кадуцеем. При этом у него был такой вид, будто он приготовился защищать кортик до последнего.
   Потрясенные ребята молча переглянулись. Однако странный манекенообразный господин сдаваться, похоже, не думал.
   -- Вот, значиль, как, -- повторил господин со своей отвратительной змеиной улыбкой. -- Никакого толку от тебя, Фиблиус! Вернемся в Эгнор, я сделаль из тебя колбасу...
   В ответ из коридора донеслось жалобное поскуливание.
   -- Если хочешь сделаль дело, сделаль его сам.
   И манекенообразный господин двинулся к мальчикам. При этом он стал как бы увеличиваться в размерах. Полы его пиджака раздвинулись, превращаясь в огромные кожистые крылья, руки и лицо потемнели, приобретя зловещий землистый оттенок, на пальцах выросли когти, а лицо словно бы обросло по контуру шипами, придавая ему устрашающий вид. Изо рта, который превратился в пасть, высунулись клыки. Господин не прошел и двух шагов, а вид у него полностью изменился. Странное, похожее на летучую мышь существо надвигалось сейчас на ребят. Голова его уже чуть ли не касалась потолка. Было совершенно очевидно, что устоять против такого монстра им вряд ли удастся. Они попятились, а вперед снова кинулся Тишка. Прижимая уши к голове и весь прижимаясь к земле, он стоял перед монстром, издавая такое яростное шипение, что, казалось, чудо случится и тут. Но -- увы -- монстр, похоже, был противником иного порядка, чем недавний ротвейлер. Продвижение его, правда, замедлилось, но не значительно. Кот медленно пятился, а его противник, нависая над ним мрачной громадиной, медленно наступал.
   И тут Петя крикнул:
   -- Ребята, сюда! Скорее! -- Он указывал на "зеркало", в котором по-прежнему была видна чудесная зеленая поляна.
   -- А Тишка?! -- спросил Слава, сразу сообразивший, что Петя имеет в виду.
   -- Успеет! Давайте сперва вы!
   Первым в портал сунулся Дима. В момент перехода он почти ничего не почувствовал, только отключилось на мгновение сознание, но уже в следующее мгновение он катился кубарем по траве. Следом за ним из "зеркала" выпрыгнул Петя. Последним в подземелье оставался Слава. Точнее, он там оставался даже не весь целиком, а только его голова и правая рука, которой он ухватился за рукоять кадуцея.
   -- Тишка! Тишка! -- кричал он.
   Кот, пятясь, какое-то время никак не реагировал на эти призывы, потом, изогнувшись в каком-то невероятно фантастическом прыжке, он кинулся к "зеркалу" и проскользнул у Славы под рукой. Монстр, распластавшись кляксой зловещей тьмы, прыгнул за ним. Слава рванул на себя кадуцей и, выдернув лезвие из гнезда, в следующее мгновение тоже покатился по траве.
   Все трое уставились на портал.
   С этой стороны он выглядел так же, как и с той -- как обыкновенное зеркало. Было ясно, что портал закрывался. Очертания подземной комнаты и беснующегося монстра в нем расплывались, сменяясь давешней игрой чередующих себя пастельных цветов. Потом из "зеркала" высунулась черная когтистая лапа, но тут поверхность "зеркала" обрела, наконец, свой прежний ртутно-сверкающий блеск, и лапа, отрезанная у запястья, упала на землю, задергалась, как беснующийся паучок, потом затихла, съежилась как бы, усохла, а трава вокруг нее поникла и пожелтела.
  

1976, 2006, 2008 гг.

  

Конец первой части

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"