Саенко Андрей Викторович : другие произведения.

Сиюминутная сущность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ участвовал во втором конкурсе "Русский Эквадор" и по сложившейся уже традиции не вышел из подгруппы. Тема, на которую рассказ написан: "победить ненависть". Теперь его можно публиковать, что и делаю. Вообще - это на сегодня мой самый светлый и романтический рассказ.

СИЮМИНУТНАЯ СУЩНОСТЬ

  
   - Будь ты проклят! - кричала Рут, выбрасывая вещи Ирмана из окна замка. - Никогда, никогда я не думала, что у меня будет такой муж... Предатель! Изменник!
   - Что ты делаешь, истеричка! - Ирман уже не пытался остановить ее или урезонить; он выкрикивал свои реплики просто так, словно бы они предполагались по сценарию, который в любом случае предстояло пройти. За три года, что они с Рут жили как законные супруги, Ирман хорошо узнал ее, эту вспыльчивую, капризную молодую дуру, которая во всем руководствовалась прежде всего собственными эмоциями, а уж потом логикой, здравым смыслом и правилами элементарной бытовой дипломатии.
   Вещи, большую часть из которых составляла одежда Ирмана, фоно- и библиотека на минидисках, уже перестали вылетать в окно, так как их, по мнению Рут, оказалось совсем немного. Девушка упала на кресло, подобрала колени и уронила лицо на сплетенные руки. Ее трясло в беззвучных рыданиях.
   - Уходи, Ирман, я больше не хочу тебя видеть...
   - Рут, позволь...
   - Уходи... не говори ничего...
   Она помолчала, и, как будто бы чуть успокоившись, добавила:
   - Я подаю на развод...
   Ирман едва удержался, чтобы не вскрикнуть от ярости.
   "...подаю на развод..."
   Только в этот момент он все понял: она просто ждала эти три года.
   "...РАЗВОД..."
   Просто ждала. Ведь теперь по законам Стрейна, маленькой планеты, где они родились и жили, все его состояние перейдет к ней! Закон Стрейна запрещал женщинам работать, стимулируя их к ранним бракам и предписывая вести домашнее хозяйство, но уж в случае развода право делить семейное имущество оставлял безраздельно за слабой половиной. Ведь мужчина всегда сможет заработать себе еще, а женщине, которая не смогла прийти к взаимопониманию с супругом после трех лет, что называется, "под одним одеялом", будет весьма проблематично найти нового мужа, готового рискнуть нажитым.
   Ничего не отвечая, Ирман покинул палаты Рут, медленно спустился по широким ступеням в нижнюю залу и, отворив массивную деревянную дверь из местного дуба, вышел на улицу.
   Он прошел мимо изваяния Рут из белого мрамора, того самого, что он подарил ей на свадьбу, когда им обоим казалось, что будущее безоблачно и бесконечно. Теперь статуя казалась холодной и чужой.
   Солнце Стрейна нещадно палило; от горячего воздуха очертания предметов плыли. Впрочем, может быть, они плыли от слез, стоявших в глазах несчастного Ирмана. Внутри него бушевал смерч эмоций, и бедняга просто не знал, с какой стороны подступиться к этому гигантскому вертящемуся волчку, смешавшему все его чувства.
   Рут выгнала его. Эта семнадцатилетняя истеричка выгнала его, Ирмана, состоятельного тридцатидвухлетнего предпринимателя.
   Кори, подруга Рут, оговорила его. Да, Ирман и вправду был неравнодушен к Кори, ведь на Стрейне всего-то два города, и в них не так уж много хорошеньких девушек. Но он хранил верность Рут. Хранил не потому, что боялся потерять нажитое, а потому что в самом деле любил эту семнадцатилетнюю истеричку, дуру...
   В один миг в голове Ирмана пронеслась вся история их отношений. Вот ей двенадцать лет, она совсем еще ребенок, а он приехал к ней в школу, чтобы рассказать ученикам, как добился коммерческого успеха: "Будьте последовательны, не поддавайтесь минутным слабостям и всегда помните о главном..."
   Вот через год, они сидят в мексиканском ресторане. На столике - букет васильков, которые она так любит. Смуглый землянин берет шестиструнную гитару, и поет старинную зажигательную латиноамериканскую песню. Она хватает его за руку, хохочет и тянет танцевать. Кори сидит рядом и подначивает подругу. Он слабо упирается, но, конечно, уступает.
   Свадьба. Рут удивительно хороша в свадебном платье небесно-синего цвета. Тут Кори и Альт. После регистрации они летят на Кибо, спутник Стрейна, чтобы провести там медовый месяц. Кори и Альт покинули их на третий день, предоставив молодых в полное распоряжение друг другу.
   Эти ночи... На Кибо ночи светлые, звездные, и длятся двадцать два часа в сутки... Почти все молодые пары после свадьбы отправляются на Кибо.
   Кажется, тогда они впервые поссорились. Теперь уже и не вспомнить, из-за чего. Какая-то мелочь. Потом она плакала у него на плече, а он говорил ей теплые слова.
   Первые полтора года они почти не ругались. Кори и Альт часто бывали у них в гостях, а все вокруг поговаривали, что осталось совсем немного, и Альт сделает Кори предложение.
   Отношения стали портиться, когда Альт неожиданно оставил Кори. "Берегись ее, - сказал он тогда Ирману, - я вовремя раскусил эту девочку. Она даст фору самой хитрой лисе, а ее эгоизм настолько огромен, что даже не заметен сразу. Эта пойдет по трупам." Ирман не знал точно, что произошло между Альтом и Кори, жалел, что их союз не состоялся, но девушка по-прежнему оставалась лучшей подругой Рут, а потому двери их замка всегда были открыты для Кори. Жаль, что Альт перестал ходить к ним, не желая даже мельком случайно увидеть свою бывшую пассию.
   Незаметно скандалы стали обыденностью. Ирман все никак не мог понять, в чем причина, а Рут все чаще кричала, била глиняную посуду, уходила плакаться к Кори, которой муниципальные власти выделили двухкомнатную лачужку в пансионе незамужних девушек. Иногда Рут оставалась у Кори на ночь.
   Правда, затем каждый раз были слезы раскаяния, жаркие поцелуи, плохо осознаваемые обоими слова прощения, тепло тел друг друга.
   Но вот, на прошлой неделе Ирман и Рут поругались действительно в пух и прах. Такого еще не было. Воздух нижнего зала наполнился вазами, книгами, обувью и посудой. Терпение Ирмана кончилось, и на этот раз ушел он.
   Дело было к вечеру, на душе скребли кошки, и Ирман никак не хотел оставаться в одиночестве. Альт к этому времени уже женился, жил счастливо, и вваливаться к нему в растрепанных чувствах Ирману казалось неправильным.
   Тогда он пошел к Кори.
   Кори приняла его с пониманием, как родного, дала поесть, напоила, выслушала и устроила спать.
   Ночью Ирман проснулся от того, что кто-то дышал ему в ухо. С удивлением и радостным трепетом он обнаружил возле себя Кори. Она была полностью обнажена, а характер легких касаний девичьих губ не допускал двусмысленности намерений их хозяйки.
   - Не надо, Кори, - прошептал Ирман сдавленным голосом.
   - Отчего же не надо? - не останавливая мягкую атаку, продышала Кори в ответ.
   - Кори...
   - Что Кори? Я семнадцать лет Кори... расслабься, я же нравлюсь тебе...
   - Да.
   - И ты нравишься мне. Давай используем это, раз уж судьба уложила нас в одну койку...
   Ее движения стали более агрессивными, но Ирман по-прежнему не отвечал на них. По мере возможности.
   - Кори, я люблю Рут...
   - Я тоже люблю Рут, - обольстительно шептала Кори, - давай посвятим это ей...
   - Кори, Кори...
   - А с другой стороны, будем честными: зачем тебе эта ревнивая глупышка? - мурлыкала Кори, обволакивая Ирмана словами, взглядами и руками. - Она ненормальная... она верит слухам больше, чем тебе...
   - Каким слухам?... У нас не бывает никого, кроме тебя...
   - Ир, милый, мы могли бы стать хорошей парой, с твоим состоянием и моим умом... Я бы все устроила...
   - Кори, остановись! - почти вскрикнул Ирман. Слова, сказанные в полный голос, мгновенно разрушили выросший вокруг дворец чувственности и первородного греха. Ирман словно в миг отрезвел и легко, но убедительно, оттолкнул от себя ластящуюся девушку. Она резко встала перед ним на колени в кровати. До чего же все-таки она хороша! Эти раскосые глаза, полные губы, вздернутый точеный носик, тонкая шея, маленькие упругие груди... От нахлынувшей обиды Кори часто дышала, в глазах угрожающе пробегали зарницы, рот стал маленьким и жестким.
   - Добро же, Ирман, - сказала она наконец, села, опустила ноги на пол и демонстративно не торопясь ушла, грациозно покачивая полными загорелыми бедрами. А Ирман, закинув руки за голову, пролежал так почти досветла, пытаясь понять, что у них с Рут идет не так, и лишь поутру его отяжелевшие веки ненадолго смежил тревожный неглубокий сон.
  
   Ирман шел, загребая подошвами жаркий сыпучий песок Стрейна, очертания предметов по-прежнему плыли. Он не знал, куда идет, ноги сами вели его по пустынной поверхности иссушенной солнцем планеты. Очень скоро день мгновенно сменится ночью (сумерек на Стрейне практически нет), надо бы как-то определиться с ночлегом, а мотелей Ирман не переносил. На душе снова было гадко, гораздо гаже, чем раньше, он снова не хотел идти к Альту, но в этот раз не мог пойти и к Кори. Остаться же под открытым небом было небезопасно, поскольку у вечно голодных глотов, селящихся в темной прохладе песчаных пещер, начался брачный сезон, а значит они стали особенно агрессивны.
   Через какое-то время он обнаружил себя на вымощенной брусчаткой прямоугольной площадке два на два метра. Хотя Ирман попал сюда впервые, он хорошо знал, что это. На Стрейне существовали силовые поля, которые люди использовали, чтобы на время оградиться от всевозможных опасностей.
   Что представляют собой силовые поля Стрейна, людям еще предстояло узнать, но кое-что о них было известно уже не одному поколению обитателей планеты. Например, то, что глоты и другие хищники не могли войти в такое поле; если начинался дождь, поле оставалось сухим, словно бы над ним раскрывался невидимый зонт; даже температура внутри силового поля вне зависимости от погоды и времени года едва заметно колебалась вокруг двадцати трех градусов по Цельсию.
   Всякий раз, обнаруживая такие поля, люди отмечали их, выкладывая квадратные камнем площадки, чтобы случайный путник знал, где сделать кратковременный привал.
   Правда, согласно легендам, у силовых полей была и другая особенность: в зоне их действия при определенном стечении обстоятельств могла материализоваться сиюминутная сущность человека. Никто точно не мог сказать, что это значит, и при каких именно обстоятельствах подобное может произойти, но считалось, что, как и любая неуправляемая сила, поле таит в себе некую опасность, и не стоит слишком уж долго задерживаться на гостеприимной брусчатке, уж тем более спать в поле. Неслучайно же звери избегали этих странных территорий.
   Ирман сел на теплые камни, скинул ботинки, чтобы дать ногам отдохнуть - он шел уже несколько часов. За то время, что Ирман возился со шнуровкой, сгустилась темнота.
   И сразу же вокруг послышалось глухое плотоядное рычание. Оно было всюду.
   Глоты, а их было не меньше полусотни, окружили Ирмана плотным кольцом. В темноте поблескивали их хищные глазки, Ирман почти чувствовал смрадное дыхание тварей, похожих на крупных сусликов.
   Ирман всерьез заволновался: покидая дом, он не взял с собой даже чип смартфона, не говоря уже об оружии, и теперь оказался незащищенным и полностью отрезанным от мира.
   - Пошли прочь! - как можно более грозно прикрикнул он, но вызвал лишь усиление рыка. Повинуясь какому-то внутреннему неосознанному рывку, он метнул во враждебную темноту оба ботинка - сперва один, затем другой. Но глоты и не думали расходиться. Они засели надолго.
   Ирман знал, что иногда глоты держат человека, спасшегося от них на дереве, несколько суток, пока тот не падает к ним, обессилев. Он, слава Богу, был на земле, в относительной безопасности (вдруг глоты все же решат войти в поле...? что тогда?), и в любом случае он мог только покориться судьбе и ждать. Пытаться удрать в темноте бессмысленно: глоты видят гораздо лучше человека. Стало быть, придется коротать время до утра.
   Все было плохо.
   Совсем плохо.
   Один. Босой. Брошенный и преданный. Окруженный глотами.
   Вдруг Ирман понял, что ведь он так и жил все это время, окруженный людьми, словно кровожадными хищниками.
   Человек, которому некуда и не к кому идти на этой маленькой планете.
   Человек, который завтра росчерком пера судьи может быть лишен всего.
   Человек, чье следующее утро, откровенно говоря, еще под большим вопросом...
   Прогремел гром, и также внезапно, как наступила ночь, полил плотной стеной дождь, обрисовав над Ирманом купол силового поля и усилив ощущение безысходности и тотального одиночества.
   - Господи! - взвыла человеческая фигура. - Как же я ненавижу все!
   Ирман упал на колени и что есть силы ударил сжатыми кулаками в каменную кладку. Удар совпал с новым громовым раскатом.
   - Я ненавижу все! Ненавижу этих обезумевших от похоти тварей, готовых разорвать меня, стоит мне только шагнуть в дождь! Я ненавижу Кори, эту похотливую сучку, которая не смогла соблазнить меня, но фактически сумела соблазнить эту дурочку Рут!
   Сверкнула молния, высветив в мокрой темноте ощерившихся глотов, и вслед за тем снова гулко громыхнул гром.
   - Я ненавижу суд, который не станет разбираться, кто прав, кто виноват, а просто выкинет меня на улицу, оставив все, что нажито мной за всю жизнь это дрянной девчонке...
   Он вдохнул поглубже, и уже срываясь на слезы отчаянья, пытаясь перекричать вой ветра и новый раскат грома, заорал:
   - Я ненавижу Рут! Ненавижу! Не-на-ви-жу...
   И добавил совсем тихо:
   - Гори оно все синим пламенем...
   Обмякнув, он повалился наземь, весь сжался, принял позу зародыша, и тихо заплакал...
  
   Сколько он так лежал - неизвестно. Когда он очнулся, уже светило солнце. Ирман приоткрыл один глаз в надежде, что глоты ушли...
   Но они не ушли.
   Напротив, еще больше озлобившиеся и оголодавшие, они вплотную окружили площадку, на которой распластался Ирман. Теперь их было уже не пятьдесят, а тысячи полторы. Глоты были везде, насколько хватало глаз. Увидев, что жертва проснулась, они возобновили глухое рычание.
   Надежды не оправдались - утро лишь ухудшило ситуацию. Кроме боли обиды и страха за свою жизнь, Ирман начал терзаться еще и жаждой: он ничего не пил часов двадцать.
   С каждой минутой положение становилось все более плачевным, и помощи ждать было неоткуда.
   Но вдруг что-то начало происходить, что-то изменилось. Ирман даже сразу не понял, что. Изменилось что-то в настрое глотов, едва заметно поменялся тон их рыка.
   Затем где-то далеко раздался вой. Так воет глот.
   Так воет раненый глот.
   Неужели помощь пришла?!
   Где-то далеко в сливающейся с песком рыжеватой туче глотов Ирман заметил синюю вспышку. Затем еще одну, и еще. Вой стал громче; теперь выл уже не один раненый зверь, а пять или шесть. С разных сторон.
   Синих вспышек становилось все больше, вой переходил в визг, а рычание почти сошло на нет. Глоты боязливо оглядывались, пытаясь понять, что происходит, но, как и Ирман, пока не могли разобраться в чем дело.
   Вскоре загадочные синие вспышки замкнули линию горизонта и начали приближаться к площадке, на которой спасался Ирман. Глоты уже не стояли в замешательстве - они поддались панике и начали метаться, пытаясь вырваться из сужающегося огненного круга, прыгая друг на друга. Чем ближе становилась линия вспышек, тем отчетливее Ирман видел, что происходит.
   Теперь он просто не мог поверить своим глазам. Он, конечно, слышал о случаях самовозгорания, но никогда не предполагал стать его свидетелем.
   Между тем глоты вспыхивали изнутри, словно пропитанные селитровым раствором, визжали, начинали метаться и бросаться на своих сородичей, затем падали, бились в судорогах, и сгорали почти без следа.
   Пламя, которым выгорали несчастные животные, было странного синего цвета - Ирман никогда раньше не видел такого. Но он был насколько поражен увиденным, что не пытался объяснить себе, с чем это связано, а если бы и попытался, то не смог бы.
   Пространство вокруг превратилось в сплошное синее зарево. Глоты вспыхивали десятками, бились в предсмертной агонии и исчезали. Вот их осталось уже не более пятидесяти, и синее пламя набросилось на всех уцелевших хищников одновременно. А когда через пару минут визг стих, все было кончено.
   Воцарилась в буквальном смысле мертвая тишина. Ирман не мог поверить, что какие-то полчаса назад вся песчаная равнина вокруг была покрыта рычащими бестиями. И лишь лежащие в нескольких метрах друг от друга ботинки Ирмана свидетельствовали о том, что твари окружали его со вчерашнего вечера.
   И все же что-то было нехорошо. Что-то было не так.
   Терзаемый смутной неоформившейся тревогой, Ирман подобрал ботинки, обулся, сориентировался по солнцу и направился в город.
  
   Дорога заняла не больше двух часов, Ирман даже удивился: насколько медленно стало быть он плелся вчера! По пути ему попался фонтанчик с питьевой водой, и он с наслаждением утолил жажду.
   При свете нового дня после счастливого избавления от мучительной смерти мир уже не казался Ирману столь отвратительным, как это было вчера. И хотя что-то мешало ему полностью отдаться радости спасения, он верил, что с Рут можно помириться, что он сумеет объяснить ей все и вывести подлую Кори на чистую воду.
   Ирман не знал, предполагала ли Кори разрушить его отношения с Рут, сохранив за ним богатство. Но сейчас даже и думать об этом не хотелось. Потому что...
   Минутку! Ведь на Стрейне есть только один случай, когда жена не делит имущество при прекращении семьи: если один из супругов умирает.
   Скорее всего, обставляя скандал супругов, Кори просто хотела отомстить Ирману за ночь в пансионе и поссорить его с женой. Но что, если Кори все еще имеет на него виды?
   "Эта пойдет по трупам..." - вспомнил Ирман слова Альта, и холодок пробежал у него по спине.
   Если подумать, то, что он отказал Кори, еще ничего не значит. Ничего не значит и то, что Рут говорила о разводе. Юридически Ирман и Рут все еще муж и жена. И если Кори по-прежнему строит планы на Ирмана...
   Боже мой! Ведь Рут нужно спасать!
  
   В городе что-то пошло не так. Люди все, как один, шли с какими-то непривычно озабоченными и серьезными лицами. В воздухе чувствовался какой-то странный незнакомый запах.
   Очень кстати на пути попался Альт. Он тоже был чем-то озабочен и даже встревожен.
   - Ирман, старина, как ты? Неважно выглядишь... Что с тобой?
   - Извини, я спешу... но скажи-ка мне лучше, что с тобой? Весь город словно подменили...
   - А ты не слышал?
   - А что я должен быть слышать?
   - Про пожар...
   - Про какой пожар?.. - Ирман похолодел, кажется, в третий раз за это утро.
   Альт с удивлением посмотрел на друга.
   - Ты что, действительно ничего не знаешь?.. Ночью сгорело здание городского суда.
   Ирман не верил своим ушам. Теперь он понял, чем пахло в воздухе.
   - Оно выгорело практически дотла. Почти ничего не осталось. Пожар начался в кабинете судьи Смарра, ну, того, который слушает дела о разводах. Хорошо еще, что пожар случился ночью, и в здании никого не было... Отчего вспыхнуло - непонятно. Я и не припомню, чтобы у нас в городе случались пожары. И говорят огонь был какой-то голубой... Что с тобой? Тебе плохо?!
   Альт подхватил покачнувшегося Ирмана под локоть.
   - Не голубой, а синий, - проговорил он, и глаза его почти вылезли из орбит от ужаса.
   - ?
   - Пламя было синее. Пламя ненависти.
  
   Альт усадил Ирмана в ближайшем кафе, заказал воды, чтобы немного привести друга в чувство. Ирман цедил воду через соломинку, его трясло так, что было слышно, как постукивают зубы. Время от времени он протирал ладонью постоянно покрывающийся испариной лоб.
   - Ты можешь нормально рассказать, в чем дело? - в очередной раз уже почти потребовал Альт.
   И Ирман раскрылся ему полностью. Он рассказал ему про Кори, про Рут, про поле, про глотов... про силу своих эмоций, которую он вложил в последнее "не-на-ви-жу!".
   Про то, как решилась участь глотов.
   И про то, стало быть, как решилась участь городского суда.
   - Следующей жертвой синего племени станет Кори, - проговорил Ирман. - А за ней - Рут. Моя Рут... Я не мог пожелать ей этого... Господи, ведь я люблю ее, и никогда не переставал любить!
   Посетители оглянулись на вскочившего Ирмана, но Альт жестами призвал их не беспокоиться.
   - Значит, ты считаешь, что твоя негативная эмоция материализовалась и теперь должна реализоваться? Может, ты все же ошибаешься? - пытался нащупать выход Альт.
   - Нет, Альт, нет... - Ирман явно упал духом. - В поле материализовалась моя сиюминутная сущность. И все, что я в тот миг в самом деле ненавидел, теперь действительно сгорает этим чертовым синим пламенем!
   - Может быть, тебе надо вернуться на то же место и попробовать материализовать другую свою сиюминутную сущность?
   - Альт, мы же не знаем, как это работает... Совершенно понятно, что просто загадать желание в поле - недостаточно, иначе все только этим и занимались бы. Этого мало - нужны определенные условия. А что нужно, чтобы воссоздать те определенные условия? Должен ли человек быть на взводе? Должна ли быть ночь? Должен ли идти дождь с молнией и громом? Должен ли человек быть окружен стаей голодных глотов, метнув в них перед этим непонятно зачем собственные ботинки? Должен ли человек заснуть после этого в силовом поле?.. Или все это должно совпасть? И как должны стоять звезды и сколько лет от Рождества Христова должно пройти к этому моменту?
   Ирман совсем потух, внутренне смирившись с ситуацией.
   - Мне остается только ждать, когда мои искренние желания исполнятся... И, очевидно, ждать недолго.
   В этот момент, как бы подтверждая последнюю реплику, на информационном табло напротив кафе побежала надпись:
  
   "Экстренная новость! Требуется помощь горожан! Сегодня ночью в Восточном пансионе незамужних девушек таинственно исчезла Кори Стор. Она заперлась в своей комнате вечером, как делала это всегда, а утром не вышла к завтраку. Когда горничная не смогла достучаться до Кори Стор дверь взломала служба охраны. В закрытой изнутри келье никого не оказалось. Каким образом девушка покинула пансион непонятно. Все вещи девушки целы. Всем, кто видел Кори Стор после 11:00 вчерашнего вечера или увидит ее после данного сообщения просьба по возможности рекомендовать девушке направиться в пансион и немедленно сообщить администрации пансиона всю информацию о нахождении Кори Стор, которой Вы располагаете. Внимание: в течение следующей минуты будет демонстрироваться фотография Кори Стор. Затем ее изображение будет размещено на всех электронных досках "РОЗЫСК!".
  
   Табло на мгновение погасло, а затем во весь его размер появилось лицо Кори. Она была красива, но красива холодно. Она улыбалась, но одними губами. Она была мертва. Еще до того, как ее поглотило пламя. Холодное синее пламя.
   Это была Кори, девушка, которая могла достаться и Альту, и Ирману, и любому другому мужчине с деньгами. При условии, разумеется, что этот мужчина достанется ей.
   Теперь она не достанется никому. Ирман в этом не сомневался.
   - Альт, спасибо тебе за поддержку, - Ирман встал, - но я пойду. Дело дохлое - сделанного не воротишь.
   - Постой, мы что-нибудь придумаем, - Альт пытался вселить в друга хоть какую-то надежду, - и с Кори, наверное, просто совпало... найдется она, увидишь.
   - Не надо, Альт, я не маленький. Да и виноват во всем сам. Нужно быть осторожнее в желаниях. В своих сиюминутных сущностях.
   - Ирман, не кори себя...
   - Я не хочу в последний раз увидеть лицо Рут на этом табло. Я хочу увидеть ее живой. Если еще не поздно.
   И он направился в свой замок.
  
   Последние пятьсот метров дались ему особенно тяжело. Замок казался пустым и безжизненным. Ирману представлялось, как на том самом табло уже пробежала информация о пропаже его жены. Больше всего на свете сейчас он боялся увидеть синие всполохи в окнах жилых палат.
   Ирман приблизился к ограждению прилегающей к замку территории: датчики показывали, что хотя бы один из хозяев не покидал дома - значит, если пламя и настигло Рут, то, по крайней мере, не на глазах у толпы.
   С каждым шагом идти было все тяжелее. Если она еще жива, то не подозревает о скорой своей гибели. Как встретит она его после мнимой измены? После того, как вышвырнула его из замка? После того, как заявила о разводе?..
   Ирман остановился у тяжелой дубовой двери, которой последний раз касался чуть меньше суток назад. Положил ладонь на ее поверхность, ощущая каждую ворсинку дерева.
   Если она все еще жива, что лучше: помириться перед ее смертью, или знать, что потерял человека, ненавидящего тебя?
   Дверь отворилась сама.
   Точнее, ее отворила Рут. Изнутри.
   Глаза ее были красными, в руке она держала мокрый носовой платок.
   - Господи, Ирман, где ты был... - она бросилась к нему на шею. - Я так волновалась... Эти глоты кругом, дождь, гроза... Тебя не было у Кори, я звонила...
   Она прижалась к нему крепко-крепко, зажмурившись.
   - Как хорошо, что ты есть! И как пусто здесь было... Я так люблю тебя, Ир, мне все равно, что Кори говорит про тебя, мне все равно, изменил ты мне или нет... Только будь со мной... Я такая дура, Ир! Я начала забывать, как ты любишь меня...
   Ирман сжимал ее в объятиях, к горлу подкатил ком, под ложечкой засосало, а внутри где-то словно тикал счетчик, и каждый его щелчок как бы говорил: вот сейчас, уже сейчас, сейчас...
   Боже мой, потерять Рут по собственной... глупости!
   Он взял ее за плечи, отстранил от себя, и посмотрел в глаза.
   - Милый, ты плачешь? Не плачь, не надо... Васильки, темно синие, мои любимые цветы... Все хорошо... Ты только скажи, как тебе это удалось... - и Рут указала глазами на двор.
   Ирман перевел взгляд туда, куда указала ему жена.
   Сперва он вздрогнул, потому что увидел огромную, с человеческий рост вспышку синего пламени. Затем ноги его подкосились, и он осел на землю. Сгреб Рут сильными руками, смеялся и плакал одновременно, осыпая ее поцелуями.
  
   "Будьте последовательны, не поддавайтесь минутным слабостям и всегда помните о главном..."
  
   Во дворе под безжалостно палящим солнцем Стрейна по-прежнему стояло изваяние Рут. То самое, из белого мрамора, которое он подарил ей на свадьбу. Но теперь оно не было белым. Вся его поверхность кроме лица, шеи, плеч и рук, была усеяна живыми душистыми васильками, проросшими сквозь породу, буквально изнутри.
   Лепестки цветов колыхались на ветру, как маленькие язычки пламени.
   Зато сама статуя стояла неподвижно, будто одетая в свадебное платье небесно-синего цвета.
   В платье из васильков.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"